Перевод на русский —
Толокин Сергей aka Siberian Troll
Siberian-Troll@yandex.ru

Томбойка вовеки

И снова "Томбойка" — Глава 7 — "Поиски ответов"

Комната, о которой мы сейчас говорим, в принципе, ничем таким особенным и не выделялась, обычная такая комната, обычной шестнадцатилетней девушки. Довольно неплохо освещенная, со стенами в светлых тонах, и с многочисленными женскими штучками, валявшимися повсюду. Некоторое количество постеров и плакатов увешивало стены, но вот подборка их была, скажем так, не совсем обычной. Среди обычного набора современных молодежных кумиров на стенах висели заодно и Эйнштейн, и Ферми, и Саган. Разнообразие подборки свидетельствовало либо о широких интересах девушки, либо о стараниях ее подруг растормошить ее чуточку своими подарками.

Девушка, сидевшая за небольшим столом, также не выглядела сколь-либо необычно, являясь обыкновеннейшей, хотя и довольно симпатичной девушкой в мягкой и удобной серо-голубой пижаме. Облик ее также ничего такого уж особенного не представлял, волосы ее были подстрижены довольно коротко, складываясь в довольно популярную женскую прическу, правда оттенок их был несколько необычен, темно-синий такой, но, в принципе, для Японии ничего такого уж непримечательного в этом не было. Прическа была стильной, не требующей особых хлопот, красивой, но удобной. Вся в целом картина производила впечатление обычной школьницы, симпатичной, конечно, явной домашней затворницей назвать ее было сложно, сногсшибательной красоткой тоже... короче — обычная школьница.

Тем не менее, девушка, сидящая за столом, жила жизнью довольно далекой от жизни типичной школьницы-подростка, даже по стандартам Неримы и Джуубана. Мизуно Ами существенно отличалась от других подростков глубиной и объемом своих познаний. Она, вероятно, являлась умнейшей из школьниц Японии, и, возможно, одним из наиболее умнейших людей в мире. Уже одного этого было бы вполне достаточно, чтобы выделить ее из толпы "обычных" подростков и, если бы ей не повезло, скорее всего, сделать ее отверженной среди остальных своих сверстников. К счастью для нее, одинокой Ами не была. У нее имелись друзья, что оставались с нею, что бы ни происходило, друзья, подтвердившие свою верность путями, понятными, пожалуй, лишь прошедшим испытание боями ветеранам.

В обмен на их дружбу и верность, Мизуно Ами предоставляла то совершеннейшее оружие, которым являлся ее разум, в их распоряжение. Ничему и никому не дозволяла она приносить вред тем, кого она считала своими друзьями, если это было в ее силах — предотвратить подобное. В итоге, конечным результатом тех уз, что связывали их, явилось использование Ами своего ума для разрешения проблем, встававших перед ними. Отточенный интеллект в ее руках превращался в оружие, в клинок бритвенной остроты, временами производивший на врагов эффект посмертоноснее какого-нибудь меча, сколь бы остер и качественно ни был тот сделан. Не один из их врагов убедился в этом на собственной шкуре, к их несказанному неудовольствию и печали.

Выражение лица Ами представляло собой маску; маску, скрывавшую предельную концентрацию ее разума на определенной проблеме, маску, чересчур хорошо знакомую ее друзьям. Мизуно Ами всецело была погружена в свое любимейшее занятие, и, в отличие от большинства ее сверстниц, это была не гонка за парнями, не музыка и не чтение манги. Нет, не это, ее увлечение было, скажем так, более... необычным. Временами "обычная" школьница, а временами — сенши, в данный момент она находилась в поиске, в странствии, что должно было привести ее к разрешению очередной загадки, вставшей перед нею, поданной ей этим вечером чуть ли не на блюдечке с голубой каемочкой. Была лишь одна вещь, любимая ею и ненавидимая ею одновременно... загадка, тайна, что была еще не разрешена. Темноволосая девушка испытывала неукротимую, практически инстинктивную тягу к разрешению подобных загадок, тягу, граничащую с одержимостью. Прямо сейчас она как раз и билась над очередным клубком загадок. Точнее над двумя такими клубками — одним клубком тайн, связанным с Сэйлор Нептун, и другим — с новым врагом, представшим перед ними.

Одна из ее подруг и ее боевых соратниц, Сэйлор Нептун, повела себя странно. Хотя взаимоотношения их не отличались такой глубиной и близостью, как ее взаимоотношения с Цукино Усаги, Ами все же считала элегантную девушку одной из своих подруг, подруг, которыми она дорожила. Да, действительно, Мичиру была не из тех, с кем так уж легко сойтись, взаимоотношения между Внутренними и Внешними сенши были... холодными, если не сказать хуже. Внутренние и Внешние сенши сошлись во время появления Фараона 90, подойдя к одной и той же проблеме с разных сторон. Лишь Усаги/Серенити могла служить связующим звеном между ними, и медленно и неохотно тонкий мостик доверия был все-таки переброшен между ними. Доверия, что чуточку упрочилось, когда Уран и Нептун удочерили Хотару.

Те, кто не знал Мичиру толком, зачастую считали ее холодной и безэмоциональной. В любой и каждый момент времени на лице ее была видима лишь холодная бесстрастная маска, отгонявшая всех от нее, не давая никому приблизиться к ней. Ами подозревала, что прошлое Мичиру не всегда бывало с ней ласковым, вполне возможно, она потеряла своих родителей, и в итоге так и не научилась открываться другим, не позволяя никому видеть свои страхи и опасения. Маска, представляемая ею на всеобщее обозрение, была тщательно вылеплена, маска спокойствия и элегантности, маска, прямо объявляющая миру, что никто и ничто, ни одно испытание мира не сумеет пробить ее, оказать на нее, Мичиру, какое-либо воздействие. Ами знала, что это не так, в конце концов, она и сама прятала свою застенчивость под схожей маской. Ее собственный опыт, опыт одиночества и сдержанности помогал ей время от времени заглянуть под маску Мичиру, но не часто и ненадолго... но иногда позволял. Боль, испытываемая Мичиру, за последний год значительно ослабла, но следы ее все еще оставались и, скорее всего, так и останутся навсегда.

В большинстве своем, собственная ее жизнь была схожа с жизнью загадочной сенши Нептуна. Обе они были умны, обе обладали разносторонними талантами, обе были хороши во всем, за что брались. Обе желали достичь максимума в любом деле, обе добивались этого, зачастую не ожидая какого-либо вознаграждения в ответ, радуясь тому, что работа была сделана, и сделана превосходно.

Ами отлично знала цену, уплачиваемую за это. Она знала, знала отлично, что из них двоих она была в лучшем положении. Да, разумеется, ее семья была не столь богата, как род Кайо, и конечно, она не имела тех преимуществ, что имелись у дочери (пусть и приемной) двух уважаемых представителей не менее уважаемого рода. Зато у нее было то, что, как она подозревала, Мичиру желала себе больше всего остального — у нее была семья. Именно поэтому Мичиру так отчаянно билась за Харуку, за Хотару и Сецуну, она желала заполучить семью, людей, что любили бы ее такой, какая она есть, любили бы ее самое. Ами видела, слишком часто видела то разочарование, таящееся в глубине сапфировых глаз Кайо Мичиру каждый раз, когда ее родители не являлись на ее концерты или дни рождения. Ами знала, каково это, встречать столь важные для тебя события в одиночестве, и знала, что ни один подарок, сколь бы дорог он ни был, не сможет заменить семьи.

Ее собственная мать тоже бывала занята, и ей тоже приходилось проводить уйму времени в одиночестве или с друзьями, но ее мама никогда не бывала занята настолько, чтобы не уделить хоть немного времени на ее день рождения, никогда она не заставляла Ами чувствовать себя трофеем, объектом для демонстрации окружающим и хвастовства пред ними. Да, ее мама тоже хвалилась ее достижениями пред другими, зачастую вгоняя ее в краску, но она также и любила ее, и гордилась ею, гордилась ее достижениями.

С другой стороны, Ами неоднократно видела Мичиру предоставленной самой себе, ее родители редко брали на себя труд посещать ее концерты, вручения призов и прочие торжества, в которых принимала участие Мичиру... по крайней мере, те, на которых не предполагалось наличия их деловых партнеров, которым можно было предъявить очередное доказательство их успеха. Да, конечно, мама Ами была доктором, и частые отлучки и неотложные случаи были частью ее жизни, но доктор Мизуно пыталась и зачастую была с нею, сколь бы ни была она вымотавшейся после своих долгих смен. Она всегда могла перестать быть доктором и стать ее матерью, поговорить с нею или просто выслушать ее, в случае необходимости. Сказать то же самое о родителях Мичиру Ами никак не могла.

Сэйлор Меркурий нетерпеливо ждала, пока поисковая программа закончит работу. Несмотря на то, что лицо ее не отражало и следа нетерпения, это не изменяло того факта, что нетерпение все же имелось, что она до жути хотела знать, что же, черт возьми, происходит, и хотела знать это НЕМЕДЛЕННО, но терпение было одной из тех вещей, что Ами пришлось освоить в совершенстве.

Сэйлор Нептун, в первый раз за все это время, продемонстрировала впечатляющее боевое мастерство и боевые умения, продемонстрировала воистину ошеломляющее знакомство с боевыми искусствами. Меркурий знала, что Мичиру прошла через кое-какие тренировки, и знала о том, что она кое-что умела. Но признания Мичиру в том, что она была "немножко знакома с кемпо" расходились с тем, что она продемонстрировала им вечером. Это было чем-то большим, чем просто "немножко знаний", большим, чем пара-тройка тренировок. Даже для ее нетренированного взгляда мастерство, продемонстрированное Мичиру, было более чем впечатляющим, на несколько уровней превосходящим мастерство, которое можно получить за пару лет, и округлившиеся глаза сенши Юпитера были явным тому доказательством. Мичиру оказалась Мастером меча, но до этой ночи все это мастерство скрывалось от них, и скрывалось надежно.

Одной из загадок, мучивших юную сенши, было как раз именно то, ПОЧЕМУ ЖЕ это скрывалось... но причина этого была лишь вторичным вопросом, не самым значащим. На первом месте стояло совсем другое — что же еще скрывалось под маской безмятежности Мичиру?

Ами обдумывала возможности, но в данный момент это явно представлялось бесполезным занятием, и, пока компьютер ее был занят, она решила упорядочить всю ту информацию, что имелась у нее на руках в данный момент.

Ами согласно кивнула, подтверждая самой себе, что это все факты, что ей известны на данный момент. Компьютер сенши Меркурия тихо звякнул, вырывая ее из раздумий, объявляя, что поиск и сравнение, возложенные на него, были закончены. Прежде, чем Ами коснулась клавиш, раздался другой сигнал, на этот раз исходивщий от коммуникатора на ее запястье. Столь спокойная в обычных условиях, сенши Меркурия быстро схватилась за устройство, маскировавшееся под обычное украшение, резко заговорив:

— Усаги, я же сказала...

— Э-э... Ами, — перебил ее знакомый голос, явно не принадлежащий их принцессе, — это Макото.

— Извини, Макото. Просто Усаги звонила мне уже раз десять, не меньше, и последние пять раз я повторяла ей, что не знаю пока ничего, и как только узнаю что-либо, тогда и сообщу.

— О.... Ну, тогда извини. Я позже позвоню, ладно? — смущенным тоном заметала Макото.

— Ничего, ничего. Так что ты хотела? — вежливо осведомилась Ами, хотя отлично знала, что именно хотелось той узнать. То же самое, что и Усаги, и Рэй, и Минако. То же самое, что хотелось знать и всем остальным, из-за чего они и звонили ей. Фактически, единственными, кто сегодня вечером еще не звонил ей хотя бы раз, были Сецуна (в принципе, ничего удивительного), Хотару, Харука и Чиби-Уса. Харука, все всякого сомнения, была с Мичиру и, скорее всего, уже знала больше, чем она могла рассказать ей в любом случае. И судя по взглядам Хотару, бросаемым ею на Плутон и Чиби-Усу, в данный момент они принимают участие в маленьком расследовании, учиняемом сенши Сатурна, правда, скорее всего в несколько пассивной форме.

— Я просто хотела поинтересоваться, не узнала ли ты чего, — неловко закончила Макото.

— Пока ничего, но компьютер только что закончил поиск, как раз перед тем, как ты позвонила. Кстати, для общего сведения, ты продержалась чуточку дольше остальных, прежде чем мне позвонить.

— Так ты еще не смотрела, что там нашлось?

— Нет. Как раз собиралась, как ты мне позвонила. Хорошо хоть, что компьютер в ходе боя был включен, и записал все происходящее, а иначе и искать-то было бы нечего.

— Что да, то да, — согласилась Юпитер, — Ну ладно, работай. Позвонишь, как что-нибудь найдешь, ладно? Да, кстати, Рэй собирается читать по огню, на Нептун и на монстров, с которыми мы сражались.

— Я знаю, Макото, и да, хорошо, я позвоню, — пообещала Ами.

Наполовину всерьез сенши Меркурия принялась обдумывать возможность отключения коммуникатора напрочь, но весь накопленный ею опыт возражал против этого. В тот самый момент, когда можно было ожидать повторной атаки в любую секунду, сотворить подобное было бы форменной безответственностью, и она не желала терять возможности связи с остальными. Она не желала, чтобы какая-либо из ее подруг пострадала из-за того, что ее не было с ними в тот самый момент, когда им так требовалась ее помощь.

— Поговорим попозже, ладно?

— Хорошо, попозже, — вздохнула Ами, заканчивая разговор.

Она развернулась к компьютеру, что по-прежнему тихо стоял на столе. Невзирая на его внешний вид, на незатейливый облик заурядного лэптопа, чем-чем, а заурядным он точно не являлся. Его мощности, скорости работы и вместимости позавидовало бы даже НАСА. Ни один другой компьютер на земле не мог встать с ним даже рядом, и прямо сейчас он манил ее, манил, как рюмка манит закоренелого пьянчугу... и она накинулась него столь же рьяно, как тот же самый пьянчуга хватается за бутылку.

— Выдать данные на Азами, — ввела команду Ами, быстро, но точно молотя по клавишам, и затем принялась скользить взглядом вниз по строкам, выданным на экране.

Азами, фамилия неизвестна. Чемпион всеяпонских чемпионатов по кендзюцу за последние три года. Далее следовал длинный перечень других соревнований, уже меньшей значимости, выигранных ею за последние несколько лет. Данные подкреплялись перечнем телевизионных съемок, статей из различных газет, журналов или телетрансляций, в которых упоминалось это имя. Имелось и несколько фотографий мечницы, набор видеосьемок, демонстрировавших Азами в бою. Никаких других данных просто не имелось, никаких школьных записей, медицинских карт или данных об ее семье, и это было довольно странно, с учетом возможностей ее компьютера. Да, все это могло служить еще одним подтверждением того, что Азами и является Кайо Мичиру.

Ами дернула плечом и взялась за видео. Отсутствие подробных личных данных было еще одним кирпичиком, легшим в кучу загадок. Она просмотрела последние записи, снятые в финале последнего чемпионата. Они действительно оказались последними, так как чемпионат оказывается закончился три недели назад. Азами, кем бы она не являлась в действительности, и вправду была столь умела, как уверяла Юпитер. Матч показал ее во всей красе, как и ее умения, поскольку весь поединок прошел под ее контролем. Нельзя было сказать, что ее оппоненту в поединке (кстати, тоже женщине) недоставало опыта и умения, но сдержанность и лаконичность движений и близкая к идеалу защита менее рослой Азами, даже для нее, не имеющей ни малейшего опыта в обращении с мечом, были неоспоримы.

— Сравнить стиль, использованный в поединке, со стилем, использованным Сэйлор Нептун в записанном сегодня поединке, — набила Ами.

Экран разделился на две части, на изображение Нептун, сражающейся с демоном — слева, и на Азами, сражающейся со своей противницей — справа. Временами фигуры их, в ходе поединков, буквально размывались в воздухе, и поскольку они проигрывались в реальном времени, их скорости явно были на грани невозможного для человека, хотя Нептун все-таки двигалась быстрее Азами. В принципе, этого и стоило ожидать, подкачка, обеспечиваемая униформой сенши, пропорционально увеличивала и способности человека, находившегося в ней. Если Азами была сенши Нептуна, то Нептун, разумеется, двигалась быстрее ее.

— Оценить сходство используемых стилей, если возможно, — выстрелил из-под пальцев Ами еще один запрос. Меркурий настолько привыкла к скорости работы своего компьютера, что даже и не заметила практически незамедлительного ответа, выданного ей.

Глаза Ами округлились, когда одна из ее гипотез получила подтверждение. Данные, горевшие на экране, сообщали это со всей прямотой. Сходство стилей на 97 процентов. Даже несмотря на то, что сравнение еще не закончилось, ответ уже был ясен.

Оставаясь методичной во всем, хрупкая и слабая (внешне) девушка продолжала поиск. В этот раз она взялась за фотографии из различных источников, выданные в отдельных панелях на экране компьютера. Глаза ее сузились, и она принялась за внимательное исследование каждой из них. Несмотря на то, что они существенно разнились как цветом волос, так и цветом глаз, Меркурий знала, сколь легко это можно изменить. Если Мичиру и вправду была Азами, то, разумеется, она предприняла бы такие простейшие меры предосторожности, как обычнейший парик и цветные контактные линзы, сохраняя свою тайну. Как Нептун она обладала способностью использовать маскирующие свойства трансформации, включавшиеся автоматически. После сравнения фотографий Ами пришла к выводу, что здесь было использовано и то, и другое. Конечно, были и некоторые различия между снимками двухгодичной давности и недавними.

Кивнув, сенши льда и воды вытянула на экран снимок Мичиру и поместила его рядом с предыдущими. Снимок был свежим, снятым втайне во время одной из встреч у Рэй в храме. Фактически, снимку было не более месяца. Снимок был из тех, что вызывают умиление при первом же взгляде. Полусонная Хотару сидела на коленях Мичиру, в то время как та прислонилась к Харуке, прелестнейший снимок, демонстрировавший обычно скрытую под маской мягкую сторону Нептун. Удовлетворенная, довольная улыбка на ее лице служила тому еще одним доказательством. Сделав паузу, Ами глубоко вдохнула, выдохнула, и ввела еще один комплект команд, изменив оттенок волос и цвет глаз Мичиру на демонстрируемые снимком Азами, лежавшим рядом. Уставившись на два снимка, казавшиеся ей близнецами, Ами совместила изображения, и... как и ожидалось, они совпали в точности.

Ами позволила себе одну не сильно долгую удовлетворенную ухмылку, прежде чем вновь взяться за коммуникатор. Но до этого она набрала запрос и запустила еще один поиск. Ами собиралась выжать из своего компьютера все, что он мог сообщить по монстрам, с которыми они бились ночью.

* * *

Внутренние помещения храма Хикава не могли похвастаться ни одним из тех продуктов высоких технологий, что в избытке наполняли комнату Ами. Нет, несколько примет современного мира имелось и здесь, но, пожалуй, за исключением электрического освещения ничего другого, могущего умалить и подточить смысл и святость храма здесь просто не имелось. Все внутри его стен принадлежало и являлось составной частью синтоисткого канона. Пожалуй, если убрать отсюда или изменить ряд незначительных элементов, то без взгляда наружу, за стены храма, просто нельзя будет сказать, какой сейчас на дворе год или даже век из тех шести веков, что этот храм просуществовал.

Преклонив колени с грацией и ловкостью, отработанной годами практики, здесь находилась ошеломляюще красивая юная женщина в одеяниях синтоисткой жрицы. Хино Рэй не "выглядела" как жрица синто, она являлась ею. Рэй обладала всеми теми навыками и умениями, что требовались от храмовой девы синто, хотя она пока еще и не достигла своего пика. Черноволосая девушка могла управляться, хотя и несколько неуклюже пока, с впечатляющими силами, утраченными или забытыми современным миром. Преклонив колени, Рэй стояла пред священным огнем, на лице ее играли красноватые отсветы пламени, ее длинные черные волосы были увязаны сзади в толстый хвост. Выражение лица ее представляло собой сложную и парадоксальную смесь расслабленности, безмятежности и предельной концентрации. Делая глубокие, мерные, успокаивающие вдохи, она смотрела в глубины священного храмового огня, соскальзывая в тот знакомый, но каждый раз чем-то новый транс.

Хино Рэй представляла собой явный продукт контрастов. Ее личность была плотно увязана с той планетой, что давала ей мощь, и являлась столь же горячей и обжигающей, как и то пламя, что танцевало перед нею, пламя, в которое она столь сосредоточенно глядела. В глубине души сенши Марса горело пламя, которое просто не могло быть укрощено, но могло быть направлено в нужную сторону, что в принципе она и собиралась проделать сегодня. Временами использование этой силы напоминала сплав по бурной реке без руля и весел, но знание, получаемое подобным образом, было слишком ценно, чтобы его игнорировать.

Она также считала себя другом Внешних сенши и тоже беспокоилась за свою подругу Мичиру. В принципе, у Рэй время от времени бывали некоторые проблемы с Внешними, временами в их присутствии она чувствовала себя не совсем комфортно, но они все оставались ее товарищами по команде, ее союзниками в скрытой от глаз обычных людей борьбе со злом. В принципе, они были даже большим, чем просто союзниками, они были ее друзьями и, как и в случае с остальными, Внутренними сенши, Хино Рэй не собиралась оставлять их в момент, когда у них возникают проблемы. Нет, вне зависимости от всех тех сложностей, через которые Марс пришлось пройти в общении с ними в прошлом и вне зависимости от того, что бы не грозило им в будущем, прямо сейчас они был ее друзьями, и это было главное. Если она может им помочь чем-либо, она это сделает.

Все оказалось не так-то просто. Проблемы огненной сенши имели двойную природу. Уже впадая в мистический транс, Рэй ощутила дрожь, прошедшую по хребту сверху вниз, заставляя вутренности скрутиться узлом. Монстры, противостоявшие им сегодня, не походили ни на что из того, чему сенши противостояли ранее. Порождения Негавселенной в основе своей пользовались силой, идущей с темной стороны, но она представляла собой ту же самую силу, что использовали и сенши, только темную и испорченную ее сторону. Рэй с трудом удержала в себе ухмылку, когда в мозгу ее промелькнул образ, едва не разрушивший ее сосредоточенность. Серебряное Тысячелетие и Негавселенная здорово смахивали на джедаев и ситхов из "Звездных Войн". В обоих случаях имелся источник Силы, в обоих случаях шла борьба за истину и любовь, в обоих случаях было так легко пасть, поддавшись манящей, но обманчивой легкости темной силы Негавселенной. И даже враги, с которыми они сражались, походили на зеркальные отражения их самих, некоторые из них даже звали себя сенши.

Сегодняшний случай отличался от этого в корне. Сегодняшние монстры излучали мощную ауру зла, истинного зла, чуть ли не физически ощутимого; зла, что грозило снести напрочь ее мистические способности. Эти твари были вовсе не людьми, совращенными на Темную Сторону, они САМИ были тьмой. Сила, шедшая от них, была свойственна лишь наиболее черным и наиболее отвратным желаниям человеческой природы, и смрад этого зла заставлял ее желудок чуть ли не выворачиваться наизнанку. Из них сочилось зло, их аура была столь невыносимо мерзкой, как будто была продуктом кого-то, кто собрал все грехи людей и сделал из них концентрат, выбросив из них все, что не являлось тьмой и мерзостью, оставив лишь чистейшую эссенцию зла.

Закрыв глаза, Рэй попыталась изгнать из головы все посторонние мысли, обращаясь к умению, которым, как она знала, она обладала. Резко открыв глаза, она уставилась в огонь, твердя заученные молитвы. Она выполнила все, что могла и что умела, пытаясь подготовить себя к этому. Приняла очищающую ванну, подновила Ограды, висевшие вокруг святилища, облачилась в церемониальные одежды. Теперь она могла начинать.

— Священный огонь, духи предков, ками, что слышат мой зов, я зову вас. Придите на мой зов, ответьте мне, я ищу вашего наставления, ищу вашего совета, прошу вашей помощи. О духи, отзовитесь мне, о ками, услышьте мои мольбы, заметьте мою нужду в вас, ответьте на зов мой. Нижайше прошу вас, помогите мне и моим друзьям, помогите в том, с чем мы сами не справимся. Нам нужна ваша защита, нам нужна помощь, покажите мне, что мы должны знать, покажите мне, что мне нужно знать.

Дева ощущала, как все чувства ее медленно возрастали и сжимались одновременно. Шум и звуки окружающего ее современного мира угасали, все мысли, помимо тех, что отчаянно искали знания, уходили прочь.

Полностью раскрыв глаза, Рэй смотрела прямо в пламя, раскрывшись разумом и сердцем, вверяя себя защитным Оградам, тщательнейшим образом созданным и размещенным, чтобы защитить ее. Она сама, сам дух ее были открыты, готовы воспринять видение, и если Ограды храма не устоят... Невзирая на риск и невзирая на всю опасность этого, ей требовались ответы, требовалось знание будущего и тех опасностей, что в этом будущем станут им грозить.

Без какого-то предупреждения Рэй ощутила, как теплая волна накатила на нее, обняла ее, мощь, что затмевала ее собственную, подобно солнцу, затмевающему луну на небе. В огне, напротив которого она находилась, возник облик юной гайдзинки, практически еще девочки, выглядевшей еще моложе, чем она сама. Несмотря на столь хрупкий и слабый облик, не все в ней было так просто. От нее исходило ощущение зрелости, бездны лет, сквозь которые она прошла, и знаний, приобретенных ею на этом пути. Глаза ее говорили без слов о знании того, что лежало у них впереди. Глаза, что демонстрировали участие и сострадание к молодой храмовой деве. Волосы девушки в огне были смоляно-черными, лицо ее было отмечено странными синими знаками, схожими с татуировками, но ими явно не являвшимися. Одежды ее были странными и незнакомыми, одежды, что показались бы дикими и неподходящими в любой ситуации, но... не в этой. За спиной у нее находился большой молот, готовый в любой момент времени быть пущенным в дело. Невзирая на донельзя странный облик вызванной ею ками, Рэй чувствовала, что так и должно быть, чувствовала истинность своего видения.

Когда ками заговорила с нею, голос ее был юн, но преисполнен уверенности, как будто она знала, что в будущем у них все будет хорошо.

— Крепись, Сэйлор Марс. Враг, что скрывается за спинами ваших сегодняшних противников, не может быть побежден, не может вплоть до самого Рагнарока, вплоть до того как разверзнется Армагеддон. Ваши страхи имеют под собой почву, ибо противостояли вы сегодня ночью силам самого Ада. Но даже с Адом можно сражаться, и можно отбрасывать его прочь, прислужников его можно победить и изгнать прочь. Именно это вам всем и предстоит. Это и есть тот бой, что вам предстоит. Если вы будете крепки, если вы не дрогнете, то вскоре узнаете, что и все силы Ада не могут вам противостоять. Множество жизней человеческих будет спасено вами, если вы не сложите оружие. Твои молитвы не были незамечены, нужда твоя в помощи не была проигнорирована, сам ками-сама лично услышал твой зов сегодня. Время придет, и ответы, искомые тобой, будут даны, а пока, внимательно смотри в огонь и запоминай.

Юная ками прямо из огня устремила на нее свой взор, — Отбросьте самоуверенность и гордость прочь, и вы найдете союзников, если найдете в себе силу доверять, но доверяйте с умом. Тонкая линия разделяет мудрость и глупость. Верьте друзьям, даже если все не так, как видится, и все не так, как верится. Верьте принцессе, она смотрит в сердца людей и зачастую видит правду там, где другие не видят ничего.

Суровый взгляд ослаб, предупреждение было дано ей, и с теплой, но отчего-то жутко подозрительной озорной улыбкой, посланец исчезла в огне, на два долгих сердцебиения оставив его пустым. И затем образы вернулись, танцуя в огне, со знакомой четкостью ее предыдущих предвидений.

Первой была Мичиру, и это ничуть не удивляло. По просьбе Усаги (ну, и из собственного любопытства тоже) дева храма Хикава пыталась разузнать что-либо еще касающееся недавних открытий среди Внешних.

Рэй следила за тем, как Мичиру танцевала в языках пламени. Сперва это были обычные рукопашные ката. За нею, вторя каждому ее движению, двигался молодой человек в красном и черном. Выражение лица парня вначале было отчаявшимся и печальным, но затем постепенно стало спокойным и безмятежным. Его длинные черные волосы были связаны сзади в косичку, каждое его движение было уверенным, грациозным... и точной копией движений Мичиру. Двигаясь синхронно, они шли от ката к ката. Сражаясь с невидимым противником, они сходились все ближе и ближе, пока поток ката не закончился. Парень стоял прямо за Мичиру, обнимая ее сзади, обхватив ее обеими руками. Черноволосый юноша глянул вниз на невысокую девушку, и затем коснулся ее губами, прежде чем превратиться в облачко синего света. Лицо его оставалось безмятежным даже в тот момент, когда он исчезал. Мерцающее облако окутало Мичиру, и затем принялось исчезать, как бы всасываясь в нее.

Невзирая на то, что Рэй по-прежнему была в трансе, она впала в шок, увидав, как парень ласково поцеловал Мичиру. Мичиру обнял и целовал ПАРЕНЬ! Все, теперь она знала — конец света не за горами.

Взглянув на нее внимательнее, она заметила печаль, скрывавшуюся в глазах Мичиру, печаль, вскоре сменившуюся одержимостью, с которой она вновь принялась за ката, в этот раз уже с боккеном и облаченная в традиционное одеяние самурая. Противостоял ей, яростно атакуя, длинноволосый, седой пожилой мужчина в очках. Они сражались друг с другом, затем Нептун поклонилась, проиграв ему, и столь редко видимая на ее лице улыбка прогнала прочь хмурость, с которой она приняла поражение.

С неожиданностью, столь характерной для ее видений, Мичиру, не прекращая движения, трансформировалась в Сэйлор Нептун... и боккен в руке ее тоже изменился, став катаной. Ее дополнил вакидзаси, появившийся в другой руке. Клинки представляли собой истинные произведения искусства, блестящие образчики таланта и мастерства старых мастеров. Простые и немудреные внешне, без каких-либо украшательств, клинки не представляли собой ничего, кроме совершенства и эффективности. Рукояти были из дерева, как, впрочем, и ножны, но цвет этого дерева был необычен — насыщенный, теплый красный цвет. Ножны также не несли на себе никаких украшений, ничего, кроме простого красного шнура, удерживавшего их. Никаких украшений им просто не требовалось, тепло, скупость и совершенство линий и изящество волокон древесины с блеском выполняли эту задачу, в итоге создавая совершенство и красоту, какие не найдешь на земле.

Рэй уставилась в огонь еще пристальнее, используя чувства, недоступные ей вне транса, и в этот раз обнаружила мягкую синюю ауру, исходящую от ножен и клинков.

Больше никаких изменений не происходило, вплоть до того, как видение сменилось вновь. В этот раз Рэй увидела здание в сорок, может быть, даже и пятьдесят этажей, из стекла и стали. Впрочем, у нее не просто оказалось времени на то, чтобы разглядеть ее внимательнее, поскольку ее тут же втянуло внутрь. Повсюду, куда ни бросишь взгляд, она видела признаки роскоши, денег и власти. Толстые ковры покрывали пол, бесценные картины висели на стенах, статуи, урны и вазы были со вкусом расставлены повсюду. Убранство буквально кричало о том, сколько денег было на это потрачено. Движимая пламенем, Рэй достигла верхнего этажа здания... но не смогла пройти дальше. Что-то мешало ей.

Обострив свои другие чувства, она обнаружила, что ее остановило. Пол перед ней был усеян Оградами, но совсем не такими, как рисовала она и ее дедушка. Эти Ограды источали зло. Ограды, предотвращающие наблюдение, сигнальные Ограды, Ограды, воспрещающие вход, и Ограды, приносящие вред тем, кто не имел права проходить сквозь них. Она взялась за одну из них, заставляя себя вглядываться пристальнее, хотя каждый шаг приходилось делать с немалым трудом, борясь со все возрастающим зловонием зла, и каждый шаг делал их все более и более омерзительными.

Ее Ограды делались специальными чернилами, и требуемые символы тщательно выписывались, попутно наполняясь духовной энергией. Эти... порождения... имели с ее Оградами лишь две общих черты — они были написаны, и в них была духовная энергия. Все, на этом сходство кончалось. Кто бы ни выписывал их, он использовал кровь вместо чернил и, как подозревала Рэй, человеческую кожу вместо бумаги. Она не была кожевником, не разбиралась в сортах кожи и прочем, но старые сказания Храмов говорили о некромантах и чародеях, что пользовались подобными запретными и темными искусствами.

Прежде чем она сумела заставить себя глянуть еще раз, изображение сменилось вновь. В этот раз она увидала сенши в бою, в разгар отчаянной битвы с врагами, чья аура корежила само пространство вокруг них, чье присутствие оскверняло все вокруг них и чьи касания оставляли черные и грязные пятна на душах тех, кого они касались. Она следила за тем, как бой сменялся боем, и в каждом бою сенши побеждали. Рэй заметила, что с каждым боем сенши становились все опытнее, росло их мастерство, как магии, так и боя. Марс смотрела на то, как в боях сенши отбрасывали зло прочь, но с каждым разом оно возвращалось вновь. Она смотрела на то, как их враги становятся все сильнее и ужаснее, как растут их способности... как, впрочем, и тьма, которую они несли с собой. Но... сенши сражались.

И вновь видение изменилось. В это раз это была безжизненная пустошь. Дурные предчувствия принялись грызть огненную сенши, место это... оно было плохим. Все кругом было разрушено, здания превращены в обломки, усеивавшие все кругом, пустые и бесполезные свидетельства того, чего человек достиг и потерял. Аура отчаяния и безнадежности наполняла все окрест. Кое-где видны были движения, скрытные и осторожные. Взглянув поближе, можно было разглядеть несколько измученных мужчин, женщин и детей, пытавшихся выжить в бесплодных руинах. Второй взгляд позволил опознать местность. Это был Токио. Вдали виднелась мрачная черная крепость, доминировавшая над разрушенным городом.

Рэй решила подобраться поближе, но стоило ей подумать об этом, как она ощутила, что больше не одна. Резко крутнувшись на пятках, она оглянулась назад, и, в обычных условиях бесстрашная, Сэйлор Марс ощутила, как сердце ее оборвалось. За спиной ее находился демон, отвратительнейшая тварь, гончая ада, монстр, выбравшийся из наихудших кошмаров. Рептилиеподобный, схожий с тем демоном, которого Нептун победила ранее и явно кого-то ищущий. Она видела, как тот внимательно изучал окрестности, принюхиваясь как гончая, ища посторонний запах. Она видела, как тварь придвинулась ближе, уверенная в том, что ее не найдут, поскольку ее тут просто не было, в том, что она была не здесь. Уверенная до тех пор, пока монстр не уставился прямо на нее своими жуткими глазами и злобная ухмылка не искривила его морду.

— Я думал, вы все мертвы, — враждебность голоса могла потягаться лишь с его же довольством, а тварь продолжала дальше. — Давненько я не слыхал, как кричит истязаемая мною храмовая дева. Давненько я не ломал их, развлечения ради, и я дождаться не могу, когда тобою займусь, — монстр захохотал, вметнув вверх длинный хлыст, готовя удар.

Шокированная тем, что монстр сумел заметить ее, она застыла на месте, и промедление едва не стоило ей жизни. К счастью, в тот самый момент, когда хлыст устремился к ней, ее снова поволокло прочь, и дух ее скрылся из этого места.

С воплем Рэй очнулась, кровь стучала ей в виски, горло пересохло. Никто не мог назвать Сэйлор Марс трусихой, но слова демона перепугали ее насмерть. Она попыталась встать и, шатаясь, с трясущимися коленями, кое-как выпрямилась.

Вопросы, касавшиеся Нептун, так и остались без ответов, лишь увеличившись и сделав Марс еще более обеспокоенной. Она также не имела ни малейшего понятия об новых врагах, но все знаки, показанные ей, были за то, что проблемы только начались, и это будут большие проблемы. Очень большие. Марс не очень-то понравилась полученная информация, и она подозревала, что и остальным она понравится ничуть не больше.

Рэй знала что то, что она видела, может произойти; огонь никогда не лгал, выдавая предупреждения. Мало того, она знала, что он всегда предупреждает о грозящей опасности, о действиях, что должны быть предприняты, для предотвращения показанной трагедии, для того, чтобы не допустить подобного будущего. Собрав воедино всю свою решимость и закутавшись в нее, словно в плащ, Рэй изгнала страхи прочь. Вместо образов страха и угроз она сфокусировалась на словах, сказанных ками. Они будут драться, и они победят... тьму можно отбросить. И Рэй также знала о том, что Хрустальный Токио будет существовать, и если они будут сражаться, сражаться до конца и изо всех сил, то, что она увидела в видении, никогда не произойдет. А теперь, теперь она пойдет спать, а с остальными она поговорит и завтра, на собрании — но сперва...

Рэй вышла наружу, желая убедиться что все, ВСЕ имеющиеся Ограды на месте и выполняют свою работу.

* * *

— Пу-чан, она заснула, — проинформировала свою спутницу Чиби-Уса, входя в кухню.

— Хорошо, — отозвалась Сецуна, отхлебывая еще один глоток чая из кружки. — Пожалуй, ей это нужно. Излечение пострадавших наверняка выжало ее насухо.

— Ага, — Чиби-Уса сделала приличный глоток из предложенной ей кружки, прежде чем продолжать. — Но не думаю, что она от нас отстанет.

— Согласна, и до тех пор, пока я вновь не поговорю с собой, я не стану рисковать и говорить ей что-либо.

Чиби-Уса тихо засмеялась, — Ты хоть осознаешь, настолько странно твои слова звучат?

Зеленоволосая женщина приподняла одну бровь, позволив небольшой улыбке чуточку повисеть на лице. — Да, так оно и есть, к несчастью. Увы, наш язык просто не приспособлен для разговоров о путешествиях во времени, и любые разговоры об этом всегда будут странно звучать.

Уса хихикнула вновь, прежде чем продолжить серьезным тоном, — Как ты думаешь, что происходит?

— Маленькая леди, ты желаешь получить честный и правдивый ответ? — увидав безмолвный кивок, Сецуна продолжила, — Честно говоря, я не знаю. Похоже, что я скрываю что-то даже от самой себя... и мне всегда это не нравилось.

— Да уж, точно. Ну, благодаря этому, я теперь знаю, что у тебя были серьезные причины не говорить мне ничего о некоторых вещах.

Уса ухмыльнулась, обдумывая несколько моментов будущего, о которых Плутон еще не знала. Да, Сецуна будет здорово ошарашена, узнав, что именно Харука и Мичиру обсуждали друг с другом. Она просто не могла дождаться, когда увидит, наконец, как Пу узнает о том, что Уран и Нептун собираются завести ребенка. И это еще не все. Уса знала, что если все пройдет именно так, как должно, то у Харуки и Мичиру будет ребенок. Если только они все не провалятся и временная линия не рухнет, у этих двоих в будущем будет сын — Кайо Йошито.

Рождение его будет тем еще событием. Приемные родители Мичиру поднимут жуткий гвалт. Вплоть до беременности Мичиру они не станут поднимать вопроса насчет возлюбленной их дочери. Они все еще будут надеяться на то, что Мичиру "пройдет эту стадию" и начнет встречаться с парнями, как и положено "нормальной" девушке. Как только они узнают, что этого никогда не произойдет, то примутся угрожать вычеркнуть ее из списков рода Кайо... и тем хуже будет для них же. У Мичиру будет и другая возможность. Может быть, роду Кайо и не будет нужна Мичиру, но другой род будет не против, род, что примет ее такой, какова она есть. Но нет, не это заставляло ее хихикать, а то, что она знает кое-что, чего Плутон не знает и о чем она не узнает... до тех пор, пока не будет поздно.

Да, Мичиру и Харуке придется подождать как минимум год, прежде чем действительно обзавестись ребенком. Лишь тогда ситуация станет наконец достаточно безопасной. До этого и они (и другие сенши) будут слишком заняты новой угрозой, чтобы позволить "вывести в запас" Мичиру, даже на несколько месяцев. Вообще-то, ребенку придется подождать и того, чтобы переложить часть бремени Мичиру на плечи других. Обладая подобным стимулом, Мичиру выложится на все сто, обучая остальных сенши боевым искусствам.

Всем сенши доведется пережить немалый шок, когда Мичиру накинется на них; по сравнению с нею в действии, любой строевой инструктор покажется образцовой и традиционной японской домохозяйкой. В конце концов, все они станут именно таким воинами, какими им было суждено стать судьбою... даже Усаги и Ами. Но все же... вовсе не из-за этого розововласая сенши не могла удержать в себе смех. Нет, сложнее всего было удержаться и сдержать в себе знание того, что Сэйлор Плутон, "Ледяная дева" сенши обнаружит себя без ума от маленького Йошито, окончательно и бесповоротно, при этом не имея ни малейшего понятия, как же с этим управляться.

Да, льду Плутона придется растаять, и, о боже, как же это понравится Макото и Минако... Блин, даже в 30 тысячелетии они все еще поддразнивали Сецуну, рассказывая эпические истории насчет "неудач на почве любви бедненькой Плутон". Впрочем, расплата будет неотвратима. Это двоица одержимых парнями маньячек тоже свое получит. Разумеется, когда обе они втрескаются по уши в его младшего брата, все пойдет вразнос, и тогда Плутон здооорово отыграется на них обеих. Удивительно, насколько мало значат какие-то тридцать лет разницы, когда жизнь твоя измеряется тысячелетиями...

Сецуна внимательно наблюдала за лицом своей подруги, раздраженно наблюдая за тем, как лицо Чиби-Усы по очереди подергивалось несколькими весьма своеобразными оттенками розового. Несомненно, маленькая леди что-то знала, что-то донельзя забавное, чем бы оно ни было, и, что тоже было несомненно, она не сможет... или не захочет рассказать ей это. Временами жизнь Сенши Времени представляет собой сплошное мучение. Обе они, Чиби-Уса и, что самое главное, будущая она, утаивали от нее какие-то свои секреты. Сецуна испустила еще один тяжелый вздох. Ну ладно, что бы там ни было, в этом будущем, в конце концов, она обманом выудит из них правду, вместо того, чтобы узнавать обо всем на собственной шкуре. С ее точки зрения, это было наилучшим выходом... даже если обманывать придется саму себя.

* * *

Тендо Касуми, считающаяся большинством персоной, наименее затрагиваемым ежедневным и постоянным хаосом Неримы, поставила последнюю из обеденных тарелок на столешницу. Семья ее, или, по крайней мере, то, что он нее осталось, уже собралась за столом.

Не успела она вымолвить и слова, как Саотоме Генма уже врылся в свой обед, его примеру последовали остальные. Касуми знала, что другого выбора ни у кого просто не было — ты или съедаешь все немедленно и как можно быстрее, или так и останешься голодным.

~ Сколько же еще отец собирается позволять ему оставаться? ~ подумала она про себя.

Прошло уже больше трех месяцев с исчезновения Ранмы, и отец еще ни разу не задумывался о дальнейшем будущем, помимо вопрошений вслух насчет того, когда же Ранма наконец вернется, и постоянного хныканья насчет "объединения школ", которое "так никогда и не состоится". Тендо Соун полностью проигнорировал оставленное Ранмой письмо, в котором он сообщал о том, что никогда не вернется и что он освобождает Аканэ от нежеланной ей помолвки. Ранма добавил также, что он знает о том, что ни Касуми, ни Набики также не интересуются им как будущим мужем, и что он сам уж точно не собирается навязывать им нежеланный брак.

~ Ранма, Ранма, если бы ты только знал, что Набики вовсе не против помолвки с тобою. Знал, что она, наконец, начала осознавать, насколько много ты для нее значил. Разумеется, у нее так и не оказалось возможности сказать тебе об этом. Все (пожалуй, лишь за исключением Укё и Шампу) думали, что именно на Аканэ ты в итоге женишься. Невзирая на то, что думали жители Неримы о Набики, она представляла собой нечто большее, чем давал увидеть тот торгашеский облик, которым она прикрывалась от всех. Семья была для нее всем. Да, разумеется, она продавала фотографии Аканэ, но все ее доходы шли на то, чтобы у них была крыша над головой, и даже с фотографиями она не преступала раз и навсегда определенной черты. Судя по всему, Набики считала оптовые продажи Куно безвредными, уверив себя, что кендоист и так зациклен на Аканэ, так что особого вреда не будет. ~ Тряхнув головой, Касуми попыталась изгнать все эти мысли из головы и вновь задумалась об ожидавшем их будущем.

Касуми нахмурилась, хотя на вечно безмятежном ее лице ее не появилось и следа этого. Что же именно принесут им следующие несколько дней? Это было как-то странно, не знать, даже в общих чертах, что именно произойдет в будущем. Она ухитрилась привыкнуть к сведениям о будущем, идущим из "надежного источника", и ранее всегда могла найти утешение в том, что что бы ни происходило, все это работает на Ранму.

Последние два года стали для нее смесью чудес и мучений. Странные, а зачастую и просто невероятные события происходили вокруг их дома, и она приветствовала их лишь пожатием плечами и периодическим "О боже". Она могла реагировать таким образом по двум причинам; во-первых — уж такая она была. Касуми являлась одной из тех немногих личностей, что источают вокруг себя ауру мира и спокойствия, могущую пересилить практически кого угодно. Она видела и стремилась к лучшему, что есть в людях, и, что самое изумительное, люди отвечали ей тем же, сделав ее, тем самым, одной из живых легенд Неримы.

Касуми улыбнулась, припоминая один из множества случаев, подтверждающих это. Не так давно она шла мимо одной из строек, и один из "новичков" в этом районе попытался привлечь ее внимание, свистом и рядом чересчур смелых комментариев насчет ее внешнего вида. Бедный парень не успел даже закончить фразу, как остальные рабочие воспользовались возможностью "наставить его на путь истинный" и заставили его извиниться за неподобающее поведение. Она сочла его комментарии несколько преувеличенными и, пожалуй, не совсем подобающими и поблагодарила своих "спасителей" сдержанной улыбкой.

Исчезновение Ранмы изменило все. По настоянию Мичиру, Касуми решила со следующего семестра начать посещать университетские занятия. Единственной, кто знала об этом, помимо нее, была Набики, но даже и она не знала, где Касуми взяла на это деньги. Все, что Набики знала, так это то, что Касуми получила частную стипендию. Улыбки Касуми стала шире, стоило ей припомнить все то, что Мичиру сделала для нее и ее семьи. Ее давняя подруга никогда не жаловалась на безденежье, но вот чего уж она не ожидала, так это того, что деньги на ее обучение в колледже были отложены еще двенадцать лет назад. Она донельзя изумилась, узнав, что Ранма/Мичиру открыла банковский счет (каким-то образом) сразу же, как вернулась назад во времени, обезопасив свою новую жизнь. Касуми понятия не имела о том, откуда именно взялись эти деньги, зная лишь, что Ранма их не украл. Старшая Тендо подозревала, что Ранма принимал участие в кое-каких (не совсем легальных) поединках с тотализатором. Тем не менее, деньги он получил, и деньги эти были теперь ее, поскольку Мичиру отказалась даже и говорить о том, чтобы получить их назад.

Похожие счета Ранма открыл и для Набики с Аканэ. Последнее ее несколько удивило, учитывая их взаимную неприязнь, но Касуми знала, что сердце у него золотое, и, несмотря на весь тот гнев, продемонстрированный Мичиру вчера, кое-какие чувства к ее маленькой сестренке у нее еще остались, хотя она больше и не думала о ней как о возможной своей жене.

Возможно, Мичиру сочла не совсем справедливым оказывать помощь Касуми и Набики и при этом не дать ничего Аканэ. Касуми не знала, и, честно говоря, особо ее это и не волновало. Мичиру уже года два как была влюблена в свою подружку, Тенно Харуку.

Даже принявшись за обед, Касуми не прекращала своих размышлений. Но даже и при этом каждое ее движение, каждый ее жест был ловок и грациозен.

Аканэ, младшая ее сестра, так и не определилась, как же именно ей реагировать на исчезновение Ранмы. Она металась от несказанной радости к гневу, разбавляя их унынием и печалью, и назад. Да, Аканэ была весьма неравнодушна к молодому бойцу, но те проблемы, с которыми они оба столкнулись в своих взаимоотношениях, зачастую брали верх над обоюдной приязнью. Да, благодаря печальному опыту, заработанному Аканэ в школе до появления Ранмы, с этими побоищами по утрам, у Аканэ были все причины не любить парней и не доверять им, но именно это недоверие и похоронило их зарождавшиеся взаимоотношения и любую, даже малейшую, возможность их брака.

Ранму тоже не стоило огульно обвинять во всем, очевидно — большая часть вины лежала на его отце и его тупости, но и святым он также не был. Все пошло не так с самого начала. Касуми до сих пор не была уверена, что Аканэ оправилась от того чувства предательства, испытанного ею в первый же вечер, когда она обнаружила, что Ранма — парень... и что он ей этого не сказал.

Затем начались все эти проблемы с невестами. Если бы они так и не появились, то рано или поздно Аканэ с Ранмой помирились бы, и все у них было бы хорошо. В конце концов, после того инцидента на катке они стали друг другу ближе. Но увы, этого не произошло, сперва Шампу, затем Укё, не говоря уже о Кодачи, существенно все осложнили. Да и прочие невесты, появлявшиеся время от времени, не очень-то помогали. Ход событий просто вышел из-под контроля. Аканэ не верила Ранме вообще, и сам Ранма просто не знал, как поговорить с нею без того, чтобы вновь не скатиться до взаимных оскорблений. Да, в проблемах с эмоциональной стороной и банальным отсутствием навыков общения также был виновен толстый панда, но Ранма так и не понял, как же именно вести себя с Аканэ, а когда понял, было уже поздно. К тому времени стена недоверия упрочилась до невозможности, и невесты охотно внесли в ее постройку свой вклад.

Касуми скривилась, припомнив последнюю попытку Ранмы сработаться с Аканэ. Это было не самым приятным воспоминанием. Слишком велик был груз накопленных свар и взаимных обид, слишком много недопониманий и ошибок повисло на них, создавая туман взаимонедоверия, сквозь который никто их них просто не мог пробиться друг к другу. Ранма в последний раз попытался поговорить с ее сестренкой по душам, и, может быть, если бы он подождал, пока она успокоится, если бы не появилась Кодачи, если бы весь ход событий того вечера прошел иначе, все бы наладилось, но все прошло не так, и теперь у них было то, что было, а не мифическое и призрачное "если бы".

Набики, с другой стороны, так и не осознала, что представляет собой Ранма, пока не стало слишком поздно. Она зациклилась на его внешней глуповатой "шутовской" маске, совершенно нехарактерно за себя позабыв о том, что у него не было никаких учителей и ни одного образца для подражания, за исключением толстой панды, и так было большую часть его жизни. Разумеется, с учетом всех этих особенностей, иметь с Ранмой дело являлось нелегким занятием. Но стоило заглянуть поглубже, под нарочитую грубость и отсутствие манер, как обнаруживалось, что он представляет собой именно то, о чем девушка может только мечтать. Он был верным, отважным, заботливым и, что немаловажно, умным. К несчастью, он просто не знал, как подать себя, раскрыть эти свои стороны, взращенный двумя учителями — дорогой и Генмой, его навыки общения практически отсутствовали. Невзирая на периодические выходки, Ранма всегда был готов помочь, всегда был рядом, всегда вел себя честно и порядочно со всеми своими невестами, ни разу не воспользовавшись неоднократно предоставлявшимися ему ситуациями (даже с девушками, что с радостью предоставили бы ему возможность "воспользоваться ситуацией"). Для него безопасность и нужды и желания остальных всегда преобладали над его собственными.

В конце концов Набики это осознала, увидела, что за сокровищем он станет со временем, но было уже слишком поздно, к этому времени Ранма уже твердо решил оставить их, и способом, из которого возврата просто нет. Касуми по-прежнему не могла не думать об этом без слез, вспоминая, как Набики, наконец, созналась ей, что все-таки думает о Ранме не просто как о "младшем брате", и при этом зная, что его уход частично был и ее виной. Касуми, разговаривая с нею, едва не сломалась сама, поскольку знала, что Ранма ушел навсегда. Теперь он был девушкой, необратимо (по крайней мере, так она говорила), и также являлся ее давней подругой Мичиру. Признание Набики и ее желание показать Ранме, что она изменилась (когда он вернется), бесповоротно запоздало. Ну, все же, конечно, хорошее имелось и в этом: Набики, отчаянно бившаяся за деньги, что могли бы обеспечить им завтрашний день, теперь их имела... но особо счастливой это ее не сделало.

Отец и панда не изменились вообще. Они все еще считали, что рано или поздно Ранма приползет к ним назад на коленях и "школы воссоединятся", если не с Аканэ, так уж с Набики или ею самой. И этого также не могло произойти. Частично Касуми жалела об утрате Ранмы, утрате ее "маленького братика", но, по большей части, она была счастлива донельзя, вновь воссоединившись со своей старой подругой Мичиру. Они собирались вместе поступать в колледж, и уже заранее все распланировали. У Мичиру оставался еще один год школы, и за это время Касуми успеет и сама подготовиться к вступительным экзаменам. Мичиру/Ранма всегда будет рядом с нею, и за это была ей несказанно благодарна.

— Отец, завтра я ненадолго уеду, так что обед для тебя я оставлю в холодильнике. Вечером я вернусь и приготовлю ужин.

— Куда это ты собралась, Касуми? — осведомилась Набики, — Завела себе парня?

— О, нет. Мы вместе с тетей Нодокой завтра едем в храм. Он находится далеко за городом, так что там должно быть очень красиво. Я собираюсь встретиться там с одной из старых подруг, и та покажет мне окрестности. Она говорила мне, что в это время года там особенно красиво.

— Если хочешь, я могу съездить с тобой. — предложил Соун.

— Нет, отец, не стоит беспокоиться. Дедушка Хаппосай сказал, что направляется в ту же сторону и с удовольствием проводит нас с тетей. Назад я вернусь поездом, вместе с тетей и подругой.

— Мастер?!!!! — Генма и Соун уставились друг на друга. — Но зачем?

— Вы, что, осмеливаетесь задавать мне вопросы?! — рявкнул Хаппосай на своих бывших учеников.

— Нет, мастер, конечно нет! — в унисон завопили оба, голоса их дрожали от ужаса.

— Превосходно. Ну, тогда вопрос решен.

Касуми глянула на последнего "члена семьи", сидевшего за столом. У дедушки Хаппосая на завтра было назначена встреча. С Ранмой. Касуми помогала ее организовать и собиралась присутствовать на поединке, в ходе которого Ранма будет биться за право практиковать Искусство Непрерывной Адаптации. Она не знала, что за соглашение заключили между собой эти двое, но знала, что все произойдет завтра, и она собиралась быть там, быть там ради своих друзей, даже если это на самом деле одна и та же личность. Касуми могла лишь надеяться на то, что Мичиру может подтвердить делом старую похвальбу Ранмы — подтвердить, что Саотоме Ранма никогда не проигрывает.

* * *

Поездка до дому была недолгой, Харука в очередной раз продемонстрировала во всей красе свои навыки гонщика, к вящему неудовольствию своих пассажиров. Благодаря годам практики, ее сделанная под заказ спортивная машина неслась по шоссе с целеустремленностью барракуды, прорезающей косяк сельди, прочие машины и их водители спешили сами убраться с ее дороги, пока не произошло худшего.

Поездка была непродолжительной и молчаливой. Большая часть внимания Харуки уделялась дороге и другим водителям, а меньшая все еще пыталась свыкнуться с информацией, вываленной на нее сегодня. Мичиру тоже молчала, погруженная в свои собственные размышления.

Харука чувствовала, как привычная среда и наслаждение поездкой принялись снимать то напряжение, что сковывало ее весь вечер. Для большинства водителей поездка по забитым улицам Токио является чем угодно, но уж точно не расслабляющим мероприятием, но для водителя ее навыков это было плевым делом, привычной прогулкой, что успокаивающей ее мятежную натуру.

Она бросила быстрый взгляд вбок, с дороги на свою хрупкую пассажирку. Мичиру сидела неподвижно, уставившись в боковое окно, и на лице ее застала невыразимо очаровательная надутая гримаска. Харука не имела ни малейшего понятия, что сейчас было на уме у ее возлюбленной, но превосходно знала также, что они обе через это пройдут и двинутся дальше. Блондинка тихо фыркнула — черта с два она позволит чему бы то ни было встать между ними. Она нашла свою вторую половинку, половинку своей души, и она не позволит ей уйти от нее. Уран и Нептун были возлюбленными во времена Серебряного Тысячелетия, и были возлюбленными сейчас, и она знала, что скорее умрет, чем отдаст Мичиру, и если Внутренним это не нравится, ей плевать.

В принципе Харука особо на этот счет не волновалась. Прочие сенши могут вопить, могут возмущаться насчет того, что она держит их в темноте, но если тайны ее возлюбленной не беспокоят ее, то уж их-то номер в этом деле вообще десятый. Хотя не подозревала, что коммуникаторы сенши прямо сейчас плавятся от перегрузки, передавая сплетни, которыми Внутренние обмениваются друг с другом. Сплетни о том, что они видели и слышали.

Нет, не это ее беспокоило, беспокоило ее то, как Мичиру на это реагировала. Она не имела ни малейшего понятия о том, почему именно Мичиру так нервничала насчет всей этой ерунды с Азами. Ну да, она немножко разозлилась, узнав о том, что ее возлюбленная была ученицей ее кумира, Саотоме Нодоки, и не сказала ей ни слова об этом. Но кто бы на ее месте не стал? Сенши неба беспокоило другое — почему Мичиру вообще не говорила об этом до сегодняшнего вечера. Почему Мичиру скрывала свое знакомство с Нодокой, почему Мичиру утаивала свою дружбу с этой Касуми... Всего этого она не знала, но собиралась узнать.

Зарулив на подъездную дорожку, Харука стукнула по кнопке, открывающей дверь гаража, и затем въехала внутрь.

— Э-эй, мы дома, — Харука хлопнула Мичиру по плечу, вырывая ее из раздумий, которыми та была поглощена. — Давай, пошли внутрь, в конце концов, у меня на тебя сегодня большие планы.

Улыбка Мичиру выглядела несколько вымученной, но все же улыбкой, несомненным улучшением по сравнению с той нехарактерной для нее паникой, продемонстрированной ранее. Кивнув и перемолвившись парой слов с Сецуной, смотревшей телевизор, они поднялись в свою комнату.

Мичиру вошла первой, и Харука воспользовалась всеми преимуществами, предоставляемым этим обстоятельством, гипнотизируя себя видом соблазнительно покачивающейся задницы Мичиру. Войдя следом, блондинистая томбойка на секундочку отвлеклась от своей возлюбленной, закрывая дверь их спальни. Чертова защелка вечно заедала, и если не приподнять дверную ручку строго определенным путем, замок не защелкнется. Несмотря на то, что особенно стыдиться того, чем они, вне всякого сомнения, сейчас займутся, она не собиралась, это вовсе не означало, что она желает обзаводиться зрителями. Даже если к ним возьмет и завалится Сецуна, это уже само по себе будет не особенно приятно, но прямо сейчас здесь в доме были еще и Хотару с Чиби-Усой, и ей уж точно не хотелось, чтобы они забрели и сюда. Секундой позже металлический щелчок возвестил о том, что защелка встала на место, но Харука так и не успела развернуться, когда в спальне раздался голос Мичиру, и это было не обычное ее контральто.

— Харука, я уже сказала тебе это ранее, что это ночь — твоя. Ты можешь делать все, что тебе придет в голову... или ты хочешь, чтобы я импровизировала? — промурлыкала Мичиру.

Сами по себе эти слова не были такими уж сексуальными, рассеяно отметила Харука, в то же время отмечая нахлынувший на нее жар и зачастившее сердце. Подняв глаза, она уставилась в два бездонных невыносимо притягательных синих озера. За те несколько секунд, что Мичиру находилась вне поля зрения, она ухитрилась стать на месте и принять чертовски соблазнительную позу в пределах вытянутой руки от нее. Харука никак не могла понять, как кто-то может выглядеть столь... офигенно соблазнительно, просто встав на месте, но у Мичиру это каким-то образом получилось. Она почувствовала, как челюсть отвисла и в уголку рта принялись собираться слюни.

~ Да-а, она это умеет, ~ ошеломленно протянула про себя Харука, хотя это был отнюдь не первый раз, когда на ум ей приходила эта фраза. ~ Теперь даже и не верится, что в наш первый раз она так смущалась...~

— Ну, полагаю, что увиденное тебе нравится? — мурлыкающий тон так и не ушел из голоса Мичиру, пока она совершала ленивый пируэт вокруг своей оси, прямо перед Харукой, не могущей оторвать от нее глаз. Встав на полпути, Мичиру лукаво глянула на Харуку через плечо, и вытянув руку, медленным движением расстегнула молнию сзади. Завершив оборот, она вновь встала лицом к Харуке.

До сих пор так и не пришедшая в себя Харука рассеяно отметила, что шелк платья на теле Мичиру удерживался лишь парой тоненьких бретелек и ничем больше. Она смотрела, как ее зеленовласая возлюбленная подняла одну из своих столь изящных рук, спуская полоску ткани со своего левого плеча, и затем повторила те же действия другой рукой, но уже на правом, спустив бретель так, чтобы она свободно обвисла сбоку. Все еще недвижимая, со взбесившимся пульсом, барабанной дробью отдававшимся в ушах, Харука могла лишь наблюдать за тем, как Мичиру медленно повела плечами, позволяя зелено-синему шелку соскользнуть к ее лодыжкам, образуя мерцающую лужицу материи у ее ног.

Блондинка непроизвольно сглотнула, заметив, что поддразнивания Мичиру, направленные на нее этим вечером, не разошлись с делом. Мичиру была в изысканном ансамбле из шелка и кружев, возбуждая Харуку несказанно сильнее, чем просто нагота. Бюстгальтер в основном состоял из кружев и не скрывал ничего от горевшего страстью взора Харуки. Двинув взгляд ниже, наслаждаясь каждым сантиметром открывавшегося ей вида, она увидала, что Мичиру не шутила насчет того, чего именно не надела, поскольку единственным элементом одежды на ее бедрах оказался кружевной пояс с подвязками, по скудному размеру своему и дизайну едва-едва достаточных для того, чтобы удержать чулки на ее восхитительных ногах.

— Да, да, очень... очень нравится, — наконец-то смогла вымолвить Харука. Открыв, наконец, рот, она внезапно обнаружила, что голос ее стал тихим и вкрадчивым, искаженным страстью, желанием... и, в наибольшей мере, любовью. — Но нам нужно поговорить.

— Харука... любовь моя, — дрожь в голосе Мичиру показывала, насколько сильно она нуждалась в ней, — Обещаю, мы поговорим обо всем завтра... это не может подождать до утра? Мне так сильно хочется показать тебе, насколько сильно я тебя люблю, показать тебе, насколько ты важна для меня... Я... я так сильно тебя люблю...

Харука содрогнулась, увидав отчаяние и страстную нужду в глазах Мичиру. Это было одной из тех вещей в ее возлюбленной, что изумляли и озадачивали ее все время. Большую часть времени Мичиру пряталась ото всех под маской, держа себя под стальным контролем, но для нее, для своей "бака-томбойки", как Мичиру звала ее временами, эти стены опускались, открывая скрытую ее, ту, что защищалась столь яростно, обнажая саму ее душу, беззащитную и уязвимую. Харука осознавала, что это и есть величайший из всех даров, что она может получить от Мичиру. Временами она чувствовала себя недостойной подобного дара, но он был ее, данный по доброй воле, ее, и только ее.

— Поговорим завтра, — уступила Харука. Да, она хотела этого, хотела узнать правду, но не особенно в этом нуждалась. С Мичиру же было совсем другое дело, она отчаянно нуждалась в свидетельстве, в подтверждении того, что ее любят... и не словами, а делом.

Засиявшие глаза ее возлюбленной подтвердили ей правильность ее решения. Если этой ночью и не будет ничего кроме этой любви, ничего, кроме пламени страсти, что горело в этих восхитительно синих глазах, то, решила Харука, она это переживет. Раскрывая свои руки Мичиру, она уже знала, что разговора не будет, а тем временем Мичиру уже ринулась к ней. Харука ощутила, как желание захлестнуло ее, стоило Мичиру расстегнуть ее смокинг и, прильнув к груди, обвить ее руками. Она чувствовала жар, исходящий от ее возлюбленной даже сквозь шелк рубашки, и упивалась им, но это было мелочью по сравнению с тем, что она испытала, когда Мичиру приподнялась на цыпочки и одарила ее пламенным, страстным, но в то же время и нежным поцелуем.

Как только это поцелуй прервался и Харука наконец пришла в себя, она молчаливо поклялась — что бы ни произошло, она будет любить Мичиру вечно. Все эти мысли были сметены и позабыты, когда Мичиру утащила ее к кровати... и так и должно было быть. Все вопросы, все заботы подождут и до завтра. Это завтра она будет беспокоиться, а эта ночь — их ночь...

~~ Конец 7 главы~~

Автор:
Ranger5
ranger@accessus.net