Бриджит Энгман

の

Ranma Monogatari
или
Повесть о Ранме

перевод hitori sabi

Часть 4

Коремицу поспешал по коридору за своим господином. Дело было плохо, совсем плохо. Господин Ранма сегодня был просто сам не свой. О, с ним, конечно, и в нормальном состоянии было нелегко иметь дело. Аппетит у него был, несомненно, здоровый, и на Аои он сердился, бывало, каждый день. Говорил он немного странно, задавал несколько необычные вопросы, но даже это можно было понять после ночки заботами жены. (Коремицу содрогнулся и скороговоркой пробормотал благодарение Каннон, богине милосердия, за то, что его собственная любовная жизнь была относительно свободна от колотушек.) Но теперь господин Ранма сделал нечто действительно странное, почти невероятное.

Он вышел на публику неподобающе одетым.

Ну, по правде говоря, в доме его супруги "публики" было не так уж много. Было бы гораздо хуже, появись он в таком виде при дворе. Но каждый раз, когда они проходили мимо раздвижных дверей в сад или служанки на посылках, Коремицу бледнел от обиды. Полуголый господин Ранма не только сам позорился, но также плохо сказывался на репутации своего верного Коремицу. Как он мог?

Быть может, господин Ранма одержим духом лисицы. Да, должно быть, так. В конце концов, ни один настоящий мужчина не стал бы так выставляться. Коремицу раньше никогда не видел никого одержимого лисой, но двоюродная сестра тетушки его матери, которая прислуживала даме с улицы Сидзё, утверждала, что дух лисицы заставил ее госпожу взять в домашние любимы нескольких гусениц из сада. Гусениц! Можете себе представить? (1)

Должен быть способ изгнать духа. Спеша по коридору, Коремицу попытался пропыхтеть молитву Амида Будде. Хмм... похоже, не помогло. Ранма даже не сбавил шаг. Видимо придется пригласить знающего человека...

Теперь они подходили к половине госпожи Аои, и несколько ее дам, выбежали на шум, поприветствовать их. Или, по крайней мере, они, скорее всего, намеревались это сделать, пока своими глазами не увидели Ранму. Некоторые из них были так потрясены, что рухнули в обморок, другие побежали в противоположном направлении, но одна, сохранив присутствие духа, кинулась Ранме в ноги и схватила его за лодыжки, умоляя пощадить госпожу Аои.

Коремицу ожидал, что Ранма пойдет дальше, волоча даму за собой, но он почему-то остановился. Коремицу был не таков, чтоб упустить такую возможность, он выскочил перед Ранмой и стремительно запахнул его халат, так, по крайней мере, господин Ранма был прикрыт, если уж не одет как должно. Ранма, он заметил, оторопело глядел на даму у своих ног.

"Что, черт возьми, ты делаешь?" - сказал Ранма, и Коремицу содрогнулся от звука его голоса. Дама смотрела на него снизу вверх полными слез глазами.

"Пожалуйста, мой господин. Пожалуйста, не бейте госпожу Аои! Подумайте о ребенке."

Коремицу мог бы поклясться, что у Ранмы на лице отразилось изумление, хотя оно быстро уступило даже еще более сильному гневу.

"Знаешь, Я НЕ БЬЮ ДЕВЧОНОК!" - рявкнул Ранма на женщину на полу. "И ты не помешаешь мне увидеть Акане, так что ПУСТИ!" Дама выпустила его лодыжки, и Ранма двинулся дальше.

Акане? о чем он говорит? Коремицу пожал плечами и вернулся тем же путем, что и пришел. Не важно. Теперь его господин был одет и воссоединился с женой, ему не понадобится слуга этой ночью, а Коремицу нужно поспать. Хорошенько выспаться.

***

Ранма стоял посредине завешанной драпировками комнаты, не имея ни малейшего понятия, ни как он сюда попал, ни, где именно он находится. Он только знал, что собирается втолковать Акане кое-что из своих соображений. А ее не было там, где он откуда-то знал, она явно должна была быть. Комната была пуста, если не считать одинокой фигуры на другом конце комнаты, которая с помощью кисти и туши что-то писала. Женщина посмотрела на Ранму и прищурилась, мысленно забавляясь.

"Где она?" - рявкнул огорченный Ранма.

"В саду, снаружи", - спокойно ответила женщина и, отложив кисть, внимательно посмотрела на него. "Ей необходимо немного расслабиться."

"Спасибо, Набики", - пробормотал он, ступая на выложенную камнем дорожку. Когда он ушел, женщина нахмурилась своим мыслям, потом вернулась к письму, взявшись за новую страницу, время от времени, она поглядывала ему вслед.

Шагая по дорожке, с каждым шагом Ранма злился все сильнее. Где она?

Потом он услышал.

Шшшш. Бац! "Бака!"

Шшшш. Бац! "Бака!"

Следуя извилистой тропинке, он повернул налево, в направлении звуков. И, обогнув огромное дерево гингко, увидел цель. Маленькое металлическое кольцо нескольких дюймов в диаметре, висящее на ветке; молоденькая девчушка стояла в сторонке неподалеку, держа пучок стрел, ее широко распахнутые глаза были прикованы к сияющему кольцу. Пока Ранма смотрел, очередная стрела просвистела в воздухе, прошла сквозь кольцо, не сдвинув его ни на волос, и засела в стволе дерева. "Бака!" Девчушка вытащила из дерева последнюю стрелу и убежала из поля его зрения.

Ранма последовал за ней, сжимая кулаки. Несколько шагов по дорожке, и вот она, заходящее солнце ярко осветило ее. Она выпустила очередную стрелу, неуклюже наклонилась. Голубые шелковые рукава, расшитые белыми журавлями были подвязаны, чтобы не мешать, а роскошные подолы ее халатов эффектно ниспадали позади. Ее длинные, почти до лодыжек, волосы были собраны в свободный хвост полоской белой бумаги едва ли в половину ниже спины; солнечные лучи превращали сияющий черный в пламенно-алый. Пока Ранма смотрел, она, сосредотачиваясь, сдвинула брови и выпустила стрелу. "Бака!" - и потянулась, взять другую у прислужницы.

Тут она увидела Ранму. На мгновение он подумал, что она может пустить стрелу в него, однако, тряхнув головой, она передала лук прислужнице, та развернулась и удрала прочь. Аои повернулась обратно и неуклюже зашагала к Ранме.

Глядя на нее, он застыл на месте. Он позабыл про волосы. И одежду. И, что важнее, пор живот. Ярость пенилась внутри в замешательстве, не находя выхода. Потом он вспомнил: он играет. Он был здесь в роли супруга Аои, чтобы наказать ее. Ярость была частью роли. Вот и славно; теперь он достаточно накрутил себя, чтобы дать ей выход. Так с чего начать?

Пока он раздумывал над своим первым шагом, Аои опередила его, угостив пощечиной. Это значительно упростило решение.

"Как ты посмел явиться сюда после того, как так меня оскорбил?" - прошипела она, сверкая глазами.

"_Я_ тебя_оскорбил_? Я просто написал тебе стихи." Хороший выпад для начала, чтобы вернуть все обратно с головы на ноги.

"Не лги мне! Это не твой подчерк! Так и вижу, ты приказал Коремицу написать!" Аои миновала Ранму и зашагала по дорожке, он последовал за ней и схватил ее за руку.

"Что, хочешь, чтобы я написал тебе другие стихи прямо сейчас? Если увидишь, как я пишу, ты мне поверишь?"

Аои поглядела прямо на его ладонь на своей руке и сбросила ее. "Не беспокойся! Хватит с меня твоих фокусов! И потом я не хочу тебя утруждать. На одно единственное стихотворение у тебя ушел целый день." Ее голос сочился ядом.

"Что ж я делал?"

"Уверена, ты без проблем нашел себе компанию", - плотнее запахнув халат, она снова развернулась прочь.

"Эй! Коремицу все время был со мной. Он может подтвердить." Аои остановилась. Спина прямая, непреклонная.

"Коремицу для тебя соврет - недорого возьмет. К кому ты ходил сегодня. К девице со Двора Рейкейден?" - горько проговорила она слабым голосом.

"Послушай, я уже говорил тебе, я никуда не ходил!"

Аои фыркнула, чуть повернула голову, так что Ранма мог видеть только изгиб ее щеки за покрывалом волос. "Ты всегда так говоришь. Однако весь двор знает о твоих женщинах. Ты распутник."

"Кто бы говорил" - прокричал Ранма. Аои развернулась и подошла, чтобы заглянуть ему в лицо. "И что бы _это_значило?" - она прищурилась.

"Я говорю о твоем добром приятеле Сайсё", - с мрачным удовлетворением он смотрел, как она возмущенно вскинулась. "Что, больной вопрос? В последнее время он тебя подзабросил?"

Еще одна пощечина, на сей раз достаточно сильная, чтобы его развернуло по инерции. "Зачем ты снова начинаешь? Я сто раз тебе говорила, что между мной и Сайсё ничего нет! Почему ты мне не веришь?"

Ранма выпрямился и многозначительно поглядел в ее мокрое от слез лицо. "Почему ты не веришь мне?" Ответа у нее не было, с минуту царила тишина. Солнце начало исчезать за садовой стеной, его свет обращал слезы на лице Аои в золото. Тогда она еще выше подняла голову.

"Почему я должна верить словам лжеца?"

"Кто лжец?"

"Я на него сейчас смотрю", - снова выкрикнула она.

"Что? Так у тебя зеркало с собой?"

"Ах ты... ты дурак!" - вокруг Аои возникло голубое сияние. Ранма знал, что это означает. Он приготовился к удару молотком.

и был более чем удивлен, когда вместо этого она его поцеловала.

Ранма застыл. Она тесно прижималась к нему, ее руки обвились вокруг его шеи; бежать было некуда, даже если бы у него достало для этого сил. С помощью той крошечной частицы мозга, которая не была парализована, он сообразил, что Акане никогда раньше не целовала его - по крайней мере, так, чтобы считалось. Но тогда это тоже не считается. Потому что это, конечно, была не настоящая Акане.

Точно, Акане никогда не стала бы его целовать. Она бы скорее напинала ему за одну только мысль об этом. Прямо в живот...

Как по команде, он ощутил мягкий толчок под ребра.

Аои отступила назад, одной рукой поглаживая свой округлившийся живой, она застенчиво улыбнулась Ранме. "Твой сын тоже хочет драться..." - тихо сказала она, глядя на него снизу вверх, сквозь полуопущенные ресницы.

Ранма был оглушен. Это было просто неправильно. Он уже должен был быть размазан по мощеной дорожке. А вместо этого смотрел на девушку, которая так походила на Акане, и она говорила об их сыне. Сыне.

Пока он стоял там, потрясенный, Аои потянулась, взяла его за руку и приложила к своему животу.

"Вот", - прошептала она.

Рукой он почувствовал отголоски еще одного толчка. Незаметно для себя, он улыбнулся этому чуду. Дети - еще одна штука, в которой он совершенно не смыслил, но было кое-что насчет этого толчка...

"Эй, мелкий", - сказал он грубовато. "Разве ты не знаешь, что не должен бить девчонок?"

Аои рассмеялась. "Послушай своего отца! Неисправимый идеалист." Ощутив очередной толчок, она поморщилась.

Почему-то Ранма не ожидал услышать "идеалиста" в описании человека, чью жизнь он вел. Он нахмурился своим мыслям.

"Не надо так волноваться, господин мой", - успокаивала Аои. "Женщины слабее меня каждый день разрешаются от бремени." Ранма открыл было рот, чтобы сказать ей, что волновался не поэтому, и закрыл его. Пришлось бы слишком много объяснять.

Аои повернулась и пошла к своим комнатам. Сделав несколько шагов, она помедлила и снова развернулась к нему.

"Окутана печалью,

Я думала забыть мою любовь

Любой ценой.

И все же лишь намек блаженства

Вновь старые надежды оживил." (2)

Прочла она так тихо, что Ранма едва мог расслышать, и смущенно улыбнулась. "Ты хотел ответ на свои стихи. Ну вот, ты его получил."

Она сократила дистанцию между ними, взяла его за руки и повела по дорожке столь нежная, сколь неистова она была минуту назад. "Идем, мой господин. Мои дамы уже приготовили нам обед." она насмешливо улыбнулась. "Я полагаю, они видели, как ты пришел?"

Ранма рассеянно кивнул и последовал за ней обратно к ее комнатам. Еда. Да, на еду он мог положиться. Он будет думать о еде. Все остальное слишком сложно.

* * *

Ранма лежал в темноте, голова Аои покоилась у него на плече. Лунный свет проливался сквозь открытые ставни, эта сцена странным образом перекликалась с его впечатлением прошлой ночи; единственным другим источником света была маленькая курительница в углу, которую Аои зажгла перед сном. Она застенчиво улыбнулась и поблагодарила его за преподнесенные благовония. Он не мог сказать, что не помнит, чтобы их преподносил, потому что на самом деле он ей не муж. Так что Ранма кивнул в знак согласия и предложил ей их зажечь, не смотря на то, что терпеть, не мог благовоний. Курительница здорово чадила, распространяя вокруг аромат сандалового дерева и кедра и еще чего-то, чего он не мог распознать.

Ему не спалось. И не только из-за благовоний. События сегодняшнего дня витали в голове клочками бумаги, из которых ему нужно было склеить некое подобие объяснения.

Он знал примерно, где он, кто он и в какую ситуацию попал. По крайне мере, он знал достаточно, чтобы приспособиться. Он гордился своей способностью быстро приспосабливаться, куда бы не забросила его жизнь - побочный эффект бродяжничества с отцом, считал он. Его рефлексы должны быть молниеносны, инстинкты - остры, как бритва, если он рассчитывал получить свою порцию еды по справедливости. Нет, приспособиться - не проблема.

Однако его мучили вопросы, на которые он не мог ответить. Как его сюда занесло? Он совершенно точно не ел ничего, что могло бы оказаться волшебным. Никаких заклинаний и таинственных драгоценностей. Нет, он просто-напросто получил по голове и оказался здесь. И теперь он был уверен, что это не сон. Никогда ему не снилось таких снов.

Хуже всего изводило его, так, что было не заснуть, - вопрос почему. Зачем он здесь? Он не мог отделать от мысли, что для этого была какая-то причина. Быть может, это только кажется, потому что ситуация - из рук вон, но, все же, его инстинкты, по крайней мере, когда дело касалось опасности, никогда не подводили. А он чувствовал опасность. Казалось, она клубится вокруг подобно дыму, и его нервы были напряжены.

Он попытался припомнить свой сон, тот, с вишневыми лепестками. Акане в том сне тоже была неправильная. И снова волосы. В его сне волосы Акане рассыпались по плечам. Волосы Аои были невероятно длинными - наверное, она никогда их не стригла; у настоящей Акане была короткая мальчишеская стрижка. Почему ему приснились волосы до плеч? И что она сказала? "Как бы то ни было, для меня уже слишком поздно... Ты моя единственная надежда." Надежда на что?

О нем тоже было кое-что. Ранма нахмурился, вглядываясь в темный потолок. "...В каком-то смысле, ты и он одно. Но он не может помочь мне сейчас, быть может, ты сможешь." Он? Может ли это быть господин Ранма, человек, чьей жизнью он живет? Как могут они быть одним? И почему Аои могла понадобиться его помощь? Это должна быть Аои, решил он, иначе он не оказался бы в прошлом.

Он закрыл глаза и, должно быть, задремал, потому что следующее, что помнил - как смотрит вверх на Аои, которая стояла над ним. Волосы ее снова были длинной до плеч, и она слегка светилась; светящиеся белые цветочные лепестки, казалось, возникают, чтобы падать вокруг нее. Она смотрела на него, и взгляд ее был печален.

"Снова сон...", - лихорадочно соображал он. Посмотрел в сторону и увидел Аои, по-прежнему свернувшуюся там, одной рукой она прикрывала живот, оберегая. Видение склонилось и бесцеремонно встряхнуло его.

"Будь внимателен!" - скомандовала она, голос ее был пронизан страхом. "Она придет сегодня!"

"Кто придет?" - спросил Ранма. Видение открыло рот, чтобы ответить, но повернуло голову и поглядело в окно. Поток лепестков превратился в ливень, а потом видение исчезло. Ранма поднялся, побежал к ставням и выглянул наружу. Он ничего не увидел. Никакого движения, лишь деревья слегка покачивались на ветру.

"Просто сон", - заверил он себя. "Снится из-за стресса. Я думал о ней перед тем, как уснул, вот и приснилось. В этом есть смысл." Он отвернулся от окна, вздохнув с облегчением.

Кто-то преклонил колени рядом с Аои.

Он подбежал, потянулся к его плечу. "Эй, ты что делаешь? Отойди от нее!" Однако его рука прошла сквозь незнакомца, ощутив лишь легкий холодок. Пока он потрясенно глядел, некто схватил Аои за плечи и яростно встряхнул. Аои слабо застонала, ее лицо исказила гримаса боли.

Он снова попытался схватить незнакомца, чтобы оттащить от Аои, и снова его руки прошли сквозь. Если его нельзя коснуться, как его остановить? Ранма ударил кулаком, потом ногой. Никакого эффекта. Лихорадочно соображая, он стал собирать энергию. Если голыми руками не выходит, быть может, Моко Такабиша поможет. Сияющий шар энергии, который сформировался между его ладоней, слегка осветил неизвестного, обнаружив, что это... женщина?

Он помедлил, и в ту же секунду она встала и повернулась, посмотреть на него. Черные волосы женщины падали ей на лицо, ниспадая без конца во тьму вместе с ее черным халатом, так что ему не удавалось разглядеть ее лицо. Когда она исчезла, ему ничего не осталось, кроме двух воспоминаний.

первое - гребень, который белым светился во тьме. Шесть бабочек, чьи крылья смыкали круг с бриллиантом посередине.

Второе - выражение полускрытого лица.

Выражение ужасной муки.

Ранма опустился на пол рядом с Аои, глядя в пространство, где только что была женщина.

КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ