Перевод на русский:
Cheb
e-mail можно узнать на этой странице

Марк Мак-Киннон

В ясный день можно разглядеть вечность

Глава третья,
Предупреждения и предзнаменования

Она проигнорировала внезапно затихший гул разговоров. Дверь только что открылась, а здешняя публика не могла упустить возможности оценить каждого, кто входил — даже если это оказывался всего лишь очередной мучимый жаждой охотник за головами.

Взвешивая стопку в руке, она на мгновение уставилась в мерцающие янтарные глубины, борясь с разновидностью грустной меланхолии. Состязание продолжалось уже не первый раунд, и, она прикинула, что проигрывает с небольшим отрывом. Ну, нигде не написано, что она обязана быть грустной и трезвой в одно и то же время.

Она резким движением опрокинула стопку, длинный хвост её причёски шлёпнул по спине. Поставив опустевшую стопку на покрытую шрамами стойку бара, она тихо вздохнула пока жидкий огонь пробивал себе путь в её желудок.

Однако, поднимая со стойки своё пиво, она поймала мимолётный отблеск кого-то, кто приближался к ней. Отражение было искажено выпуклостью стекла, но его оказалось достаточно чтобы вычислить, кто её посетил.

Она могла бы просто глянуть в протянувшееся за стойкой зеркало, но это не выглядело бы так остроумно.

Холодное пиво загасило огонь виски, и она поставила кружку как раз в тот момент, как кто-то скользнул на табурет рядом.

— Ну, — промурлыкал тихий голос, — Ты, всё-таки, это сделала. Я говорил тебе не делать, но ты пошла и всё равно сделала. — Она взвесила идею не отрывать взгляда от поднимающихся в пиве пузырьков, но решила, что это было бы ошибкой: он, скорее всего, примет такое поведение за признак слабости.

Поэтому она смерила его безразличным взглядом.

Удерживать фасад безразличия было непросто, учитывая броский облик мужчины. Он был выше неё на пол-головы, один из немногих мужчин, кому приходилось смотреть вниз, чтобы встретиться с ней взглядом.

Он как раз этим и занимался, уставившись на неё зелёными глазами, горящими живым внутренним огнём.

— А, Рин, — непринуждённо заметила она. — Вот так встреча. Может, угостить тебя? Я ведь только что получила большую награду. — В его глазах что-то полыхнуло, и Юпитер какое-то мгновение гадала, не нажала ли слишком сильно.

— Эй! — окликнула она бармена, показывая на свою пустую стопку, затем, большим пальцем — на мужчину рядом с ней. У стойки сегодня работал старший из двух братьев, вполне соответственно звавшийся Старшим. Он кивнул, и двинулся вдоль стойки, потирая пальцем шрам на своей челюсти. Юпитер, однако, не была обманута его внешней безмятежностью: он стоял возле того места, где хранил дробовик.

Он бы не продержался так долго, если бы не умел распознавать неприятности.

— Ты — это действительно что-то, — выдохнул Рин, восхищённо качая головой. Очевидно, он решил не поддаваться на подначку.

Ему же лучше.

— Ах, готова поручиться, ты говоришь это всем девушкам, — с кривой ухмылкой ответила Юпитер. Она наблюдала игру мускулов под его туго натянутой майкой когда он облокотился о стойку, пронзив её первобытным взглядом.

Он знал, какой эффект оказывает на женщин, мерзавец. Его блестящие волосы оттенка где-то между медовым блондином и рыжим, висели прямым, глянцевым занавесом до пояса, обрамляя резкие углы его лица. Они были густыми и объёмными, почти как у женщины, но несмотря на это, и на его почти хорошенькое лицо, в Рине не было и капли женственности.

— Скажи мне, Юпитер, — спросил Рин, его голос тих и интимен. — Почему ты это сделала?

— Он был плохим мальчиком, — ответила она, отхлёбывая пиво. — Настолько плохим, что за его голову назначили награду. А я, как ты знаешь, охотник за головами.

Он сухо рассмеялся, звук исходил откуда-то из его горла. Этот звук окатил её, вибрируя в самих её костях, и она подавила позыв содрогнуться.

— Я говорил тебе, что мы сами разберёмся, — сказал Рин, склоняя голову набок. Густые локоны его желтовато-рыжей гривы скользнули, закрыв один глаз, и Юпитер подавила внезапный позыв потянуться и откинуть его волосы, и увидеть, действительно ли они такие мягкие, какими выглядят.

— Нет, ты сказал мне не соваться, — напомнила Юпитер. — А это большая разница.

— Гарет хотел уладить это дело без участия чужаков.

— Ну, если бы вы, парни, поймали этого придурка раньше меня, то могли бы улаживать как вашей душе угодно, — заметила Юпитер. — Что может быть честнее? — Она взяла стопку, поднеся к губам. Рука Рина метнулась прежде, чем она успела завершить движение, перехватив её руку чуть выше того места, где кончалась перчатка. Прикосновение его плоти к её было почти электрическим, и вряд ли неприятным. Он, однако, не давил, лишь задержал её руку на мгновение.

— Мне нравится твой стиль, девочка. Но ты огорчила Гарета, — интимно промурлыкал он, наклоняясь ближе. Она могла обонять его, запах горячий и мускусный, гораздо приятнее чем застоявшийся дым и пивной аромат бара. — Надо было быть осмотрительнее.

— Я в этом не сильна, — проинформировала она его с мрачной улыбкой, аккуратно извлекая свою руку из его хватки. — И скажи мне, Рин, как бы я выглядела если бы отказывалась от прибыльной работы каждый раз когда мне угрожают?

— Наверно так же, как мы выглядели бы если бы позволили людям думать, что они могут заступать нам дорогу, — ответил он с оттенком сожаления в голосе. Падающий свет погружал впадины его горла и ключиц в глубокие тени, подчёркивая выделяющиеся скулы и бросая отблеск на волосы. Юпитер решила, что эта его чертовская красота оскорбляет её, раз уж он делает ей угрожающие намёки, подводя к неминуемому примерному наказанию.

Поэтому она выплеснула виски ему в лицо и по подлому врезала кулаком.

Макото была очень сильной девушкой, Юпитер — во много раз сильнее. Но она не позволяла себе иллюзий. Она знала, кем был Рин — и одного удара кулаком, неважно с какой силой, было недостаточно чтобы надолго успокоить его.

Но это и не было её целью. Она лишь хотела убрать его с дороги пока будет разбираться с теми, кого он привёл с собой — двоими, замеченными ей в зеркало, которые незаметно приближались к ней сзади.

Один мужчина, одна женщина. Мужчина бросился пока она ещё поворачивалась, и она ухмыльнулась со свирепой радостью, вызывая свою силу, выбрасывая вперёд руку, и выпуская компактную шаровую молнию. Он был быстр, но недостаточно: переливчатый шар ударил его точно по центру, отбросив назад через весь бар, и с треском вышвырнув сквозь заколоченное окно.

Юпитер, однако, не стала любоваться красотой его траектории, скользнув вокруг угла стойки чтобы держать свой фланг прикрытым и следя за женщиной. У той были светлые волосы, заплетённые в косу, и серые глаза, её рваные шорты и короткая маечка оставляли воображению очень мало.

Бар затих, все следили за разворачивающимися событиями. Те, кто пользовался оружием, можно было не сомневаться, держали его под рукой — но она знала, что вмешиваться они не станут. Она была тут новенькой, и всем хотелось посмотреть, сможет ли она за себя постоять.

Она знала правила. На улицах, где она росла, они были такими же, и ты выучивал их быстро, или на собственной шкуре, но в любом случае выучивал. Если она хочет, чтобы с ней считались, надо упереться и надавить в ответ.

И вот она давила. Жёстко.

Блондинка задержалась, рыча и скалясь, и Юпитер развернулась так, чтобы видеть одновременно её и Рина. Последний уже поднялся с пола, и качал головой почти что с сочувствием.

— Ах, люблю женщин которые дерутся грязно, — сказал он, стоя в совершенно расслабленной позе у другого конца стойки. Но она знала, что поза эта обманчива: он мог в любой момент взорваться движением.

— Ты привёл подмогу чтобы разобраться со мной? — с презрением ответила Юпитер. — Не знала, что внушаю такой страх.

— Гарет настоял, — Рин пожал плечами, но у Юпитер осталось чувство, что шпилька попала в цель.

Блондинка уставилась на неё, скалясь, и Юпитер увидела, как кожа женщины начинает странно дёргаться и колебаться. Ну, началось, подумала она.

Противница, не обернулась полностью. Её ногти удлинились, став когтями, лицо приобрело звероподобные черты, и по всему телу проклюнулась шерсть, пока её стойка менялась под аккомпанемент болезненных щелчков.

Юпитер, однако, уже видала превращение оборотней, и впечатления это на неё не оказало. Вместо того, чтобы стоять, парализованная зрелищем, как сделал бы новичок, она воспользовалась возможностью развить нападение.

Она прыгнула, одновременно выпустив из одной руки молнию, едва заметив, как посетители бросились на пол. Девушка-кошка, как и надеялась Юпитер, уклонилась от этого финта, и бросилась на неё с пугающей быстротой.

Но оборотень явно ожидала, что Юпитер повторит атаку молнией, и оказалась не готова когда высокая сэнси ринулась врукопашную.

Всё, что угодно, могло пойти не так: оборотень могла оказаться чуть быстрее, Юпитер чуть медленнее, или Рин мог выбрать этот момент для нападения со спины. Но кошка-оборотень не успела увернуться во второй раз. Зверский удар Юпитер впечатался ей точно под дых, сосредоточив в точке контакта не только силу Юпитер но и её момент. Девушка-кошка согнулась пополам, и Юпитер крутанулась всем телом, швырнув её через плечо туда, где мгновением ранее стоял Рин.

Он был всё ещё там, и лишь слегка — в самый раз — отклонился в сторону от обмякшего тела девушки. Оборотень с силой впечаталась в стену, стряхнув с гвоздей несколько картин, и сползла на пол, где сделала доблестную попытку подняться на ноги. Рин выпрямился, едва заметно улыбнувшись Юпитер.

— Вот и верь оценке Гарета, — с лёгким смешком сказал он. — Теперь, когда развлечение закончилось, мы можем вернуться к нашему делу.

— Почему бы вам не вернуться к нему снаружи? — вежливо осведомился Старший, стоя в расслабленной позе, которую особо подчёркивал небрежно закинутый на плечо здоровенный дробовик. — Пока вы тут всё не разнесли.

Не с пуская с Юпитер глаз, Рин сунул руку в карман плаща потом выметнул её в направлении бармена. Какое-то мгновение казалось, что Старший перебросит дробовик в позицию для стрельбы, но он остановил движение когда на стойку перед ним приземлилось что-то, издав глухой стук и проехав немного. Юпитер краем глаза следила, как слегка дрогнувший от резкого движения бармен подобрал объект.

Деньги. Здоровенная пачка денег, если точнее.

— Мне кажется, этого более чем хватит возместить ущерб, — тихо сказал Рин, его зелёные глаза просто светились сдерживаемой энергией, впиваясь в Юпитер.

— Не любишь драться под дождём, красавчик? — ехидно заметила Юпитер, следя как позади Рина девушка-кошка старается подняться на ноги. Не страшно, теперь они, хотя бы, оба спереди от неё.

— Милая Юпитер, — проурчал он кошачьим, горловым голосом. — Мне просто нужно больше свидетелей... преподанного тебе урока.

— И что же это за урок? — спросила она, слегка изменяя стойку.

Его улыбка стала шире, выдавая почти плотский голод, медленно наполнявший его пылающие глаза. Он встал в такую же стойку, широкие плоские мускулы на его груди перекатились под чёрной майкой.

— Сперва я подарю тебе полное и окончательное поражение, — пророкотал он, его тихий голос каким-то образом был чётко слышен через разделявшее их расстояние. — А затем положу тебя через своё колено, и отшлёпаю ... как и положено делать c плохими девочками.

— Что? — вырвалось у неё, её лицо охватил жар когда его слова попали в цель. — Ах ты мерзавец! Ты пожалеешь, что не принимаешь меня всерьёз! — Она напряглась, подаваясь вперёд, и вокруг её кулаков вспыхнули крошечные разряды. Проклятье, она не позволит так с собой играть. Да кем он себя вообще возомнил?

— О, я совершенно серьёзен, — мягко ответил он, энергия его ауры окатила её волной щекочущего жара. — Ты никогда не забудешь этот урок, девочка ...

Она заметила уголком глаза какое-то движение, в тоже время Рин слегка нахмурился, сжав губы и сузив глаза, его взгляд переместился на дверь.

Ещё один оборотень, тот, которого она отбросила через окно, уже пришёл в себя и стремительно-плавным движением надвигался на неё. Девушка тоже встала на ноги, давая ей третью угрозу о которой нужно было беспокоиться. Она замерла лишь на мгновение, решая, кого атаковать первым.

Мгновение спустя всё решили за неё. От входа метнулся росчерк золотого света, обернувшись вокруг горла атакующего оборотня и оказавшись цепью крошечных светящихся сердечек. Оборотень, пойманный посреди превращения, резко остановился, крякнув от боли, и был рывком брошен на пол.

Судя по выражению на лице Рина, трудно было судить, кто из них оказался больше удивлён новоприбывшим, что стояли в дверном проёме.

Хлыст тянулся к руке видения в чёрной коже, стоявшей, широко расставив свои длинные, обтянутые высокими сапогами ноги и крепко удерживая рычащего оборотня.

— Плохой котёночек, — промурлыкала она.

— Это приватная вечеринка, или можно присоединиться? — спросила стоявшая слева от неё красавица с волосами цвета воронова крыла, делая шаг вперёд. Её фиолетовые глаза были нацелены на Рина и пошатывающуюся девушку-оборотня позади него.

— Ну-ка, ну-ка, — выдохнул Рин. — И что мы тут имеем? Двух сэйлор-девчонок и их хозяйку?

— Мы имеем, — сурово сказала Сэйлор Мун, — преимущество на нашей стороне.

— Может, тебе с твоими друзьями стоит пойти прогуляться, — с чувственной улыбкой добавила Марс, — пока Мистрес Ви не решила оставить себе новую зверушку.

Парень-кот извернулся на полу, пытаясь броситься на Ви, но та резко махнула кистью руки, ловко обмотав его петлями своей цепи — он и шага сделать не успел. Неспособный больше пошевелиться, он с мявом тяжело рухнул на пол.

Потрясение, охватившее Юпитер при виде троих бывших товарищей, начало проходить. И она не была уверена, радует её этот внезапный поворот событий или раздражает: в конце концов, это была её схватка. С другой стороны, Рина-то не смутил перевес трое на одного, будет даже справедливо отплатить ему той же монетой.

— Этого не хватит чтобы возместить снесённый до основания бар, — подал голос Старший, помахивая в воздухе пачкой банкнот. Он бросил её обратно Рину, который поймал не глядя. — Веселье закончилось, ребята. Все, кто ещё хочет драться — давайте наружу.

— Ну, — сказал Рин, одаряя Юпитер одной из своих высоковольтных улыбок. — Похоже, нам ничего не остаётся, как закончить в другой раз.

— Что, если я хочу закончить прямо сейчас? — спросила Юпитер, сузив глаза. Её темперамет ещё не угас, и она, хоть изначально и не хотела драться, теперь не желала оставлять дело незавершённым.

— Юпитер, — сказала Сэйлор Мун, делая шаг в её направлении. — Нам очень нужно с тобой поговорить. Срочно.

Юпитер, разрываясь, перевела взгляд на Сэйлор Мун и обратно на Рина. Но если проблема была настолько важной, что остальные собрались вместе и выследили её, то ей, вероятно стоит по крайней мере выслушать их.

Что же насчёт Рина — они смогут закончить их дело позже, в этот раз уже на её условиях.

Один на один.

— Ладно, — бросила она.

Рин слегка склонил голову, и развернулся.

— Рин! — воспротивилась блондинка. Она вернулась в человеческую форму и, нахмурившись, сделала шаг в его направлении. — Гарет хотел чтобы с этим было закончено сегодня!

— Здесь командую я, Юи, — негромко ответил Рин, остановившись, но не позаботившись обернуться к ней. — И решать — мне.

— Гарет будет недоволен ... — не спешила сдаваться она, но сразу умолкла когда Рин, наконец, обернулся к ней.

— Возможно. Но если ты ослушаешься меня, Юи, — сказал он обманчиво мягким тоном, — то недоволен буду я. Не говоря уже ... зол. — Взгляд его зелёных глаз сцепился со взглядом её серых, и Юпитер ощутила как между двумя, вовлечёнными в поединок воли, в воздухе напрягается некая фантомная сила.

Противоборство было недолгим. Юи первой отвела глаза, Рин с улыбкой развернулся, и Юи послушно потянулась вслед за ним. Марс наблюдала за ними с одной стороны, Сэйлор Мун — с другой, Юпитер — с тыла. Рин демонстрировал не больше напряжённости чем если бы прогуливался в парке на солнышке. Поравнявшись с Ви, он остановился, вежливо улыбнувшись ей.

— Он мне ещё нужен, — сказал он.

Ви глянула из под козырька своей фуражки, синие глаза бесстыже прошлись по всей длине подтянутого мужчины прежде чем она сказала своё слово.

— И на что ты готов чтобы вернуть его? — спросила она с намёком в голосе.

— Ви! — рявкнула Марс, и блондинка вздохнула.

— Ладно, ладно, — пробурчала она. — Но если он отобьётся от рук когда будет спущен с поводка — администрация не несёт ответственности за его кондицию.

— Если он отобьётся от рук, — ответил Рин, пришпиливая взглядом беспомощного оборотня, — то будет отвечать передо мной. — Угроза, очевидно, была веской: когда хлыст исчез, оборотень суматошно вскочил на ноги и вернулся в человеческую форму, встав позади своих. Он одарил Ви угрюмым взглядом, она ответила воздушным поцелуем. Рин, не обращая на всё это внимания, двинулся к выходу, но на пороге задержался.

— До встречи, Юпитер, — бросил он через плечо, и во взгляде его таилось тёмное обещание.

— Буду ждать с нетерпением, — ответила она.

И он удалился.

* * *

Если где-то во множестве миров и есть рай, то в нём точно имеется круглосуточная баня.

Выглядела она, может, и не особо: кафель местами облуплен, деревянные скамьи истёрты временем, и пара светильников над главным бассейном не горела. Но она была чистой, и воды было в изобилии. После пары дней, проведённых в холоде и сырости, горячая ванна отодвинула все недавние проблемы в тёмный угол моего разума.

Бассейна, в котором я лежал, с лёгкостью хватило бы на десять или пятнадцать человек, но он был весь в моём распоряжении. Да что там — насколько я мог сказать, вся баня была в моём распоряжении. В этот час ночи любой, ищущий баню, скорее всего нежился в одном из тех заведений, где женщины, одетые лишь в мыльную пену, трут вам спину собственным телом.

Ну, и отлично: заплатив скучающему служителю кучей монет, мне не пришлось иметь дело с обычными трудностями когда я вошёл на мужскую половину. А вскорости я снова был парнем, в первый раз за многие дни. Забавно, всё-таки, что меня больше не волнует, когда я на неделю застреваю девушкой. Может потому, что я нагляделся на истинно ужасные вещи, и слегка расширил свой кругозор.

Я откинулся назад, вода ласкала моё избитое тело, ослабля боль в синяках и растянутых мышцах. День был насыщенным, размышлял я, слушая глухой плеск воды о прохладный кафель, эхом отдававший откуда-то слева. Я всё не мог оторваться мыслями от встреченных сегодня девушек, Рей и Усаги. То, как они на меня среагировали, заставляло думать, что она наверняка должна меня знать, и единственным объяснением этому было, что в этом мире живёт какая-то разновидность меня.

Я не был уверен, как к этому относиться. В конце концов, если я был здесь — то что насчёт остальных? Может быть, они все были здесь, жили так, как мы всё когда-то. Или, может, они были совсем иными, и отношения между ними сложились совсем по другому.

Или, может быть, они все существовали здесь, но не были знакомы с друг другом.

Думая обо всём этом можно сойти с ума, уж поверьте. Я знаю, о чём говорю. Так что я вдохнул, и погрузился, оставаясь под водой долго как только мог. Вынырнув, я стёр рукой с лица благодатно горячую воду, и снова прислонился к краю бассейна.

Ощущение было странным.

В смысле, не вода — та была отличной. Нет, это было что-то ещё, что-то, подползшее ко мне незаметно, во время безумного дня. Я сидел, пот покалывал мне кожу на границе волос, а я позволил себе уплыть и попытался нащупать это ощущение.

Конечно, странные вещи происходили весь день — но это не должно было меня беспокоить. Странные вещи были, в конце концов, составной частью моей жизни. Но что-то было не так. Я чувствовал себя по иному, словно чётче. Это было словно ... словно я какое-то время провёл в оцепенении. И как только у меня возникла эта мысль, я понял, что это и было частью странности. Я уже многие месяцы бродил без цели, лишь реагируя на происходящее вокруг меня, но сегодня я в первый раз за долгое время проявил немалую инициативу.

И это было хорошо.

Но ещё была Сэйкиана. Она меня там, в клубе, пыталась снять, и у неё неплохо получалось. Это заставило меня думать. Когда я последний раз реагировал на женщину подобным образом? Она меня зацепила, в конце концов, оставила краснеющим и запутавшимся. Когда-то давным давно это было историей моей жизни, женщины вешались на меня со всех сторон ежедневно.

Хе. В словах этих, пожалуй, немалая доля тщеславия. И может быть, я начал в какой то мере принимать это как должное: такое изобилие внимания никогда не повредит самолюбию парня, в конце-то концов.

Но с тех пор, как я оставил ту, параллельную Нэриму, и отправился в странствие, та часть меня лежала в спячке, а я так и не осознал этого. Когда-то трудные отношения с женщинами были центром моей жизни, теперь же они вообще перестали быть проблемой. Я никогда не задерживался в одном месте надолго, по крайней мере, не настолько, чтобы сблизиться к кем либо. Временами, в зависимости от местных обычаев и нравов, меня одаряли вниманием члены обоих полов, когда я был в том теле, которое они предпочитали, но я всегда рефлекторно отмахивался от них.

Но эта женщина разбудила что-то глубоко внутри меня, что-то, долго спавшее. Я и правда отреагировал на неё как на красивую, привлекательную женщину.

Я не был уверен, что должен чувствовать.

От одних лишь мыслей об этом мне вдруг стало страшно неловко, так что я снова окунулся и вынырнул, отряхивая с волос воду. Здесь было слишком тихо, вот в чём проблема: слишком много тишины и слишком много времени для раздумий. Мрачных раздумий.

Я машинально провёл пальцами по груди, вдоль едва выпуклых шрамов, потом пальцы наткнулись на ключ, висевший у меня на шее. Я обхватил этот кусочек голубого кристалла, поднял из воды и задумчиво уставился на него.

Как обычно, он не выдал ни одного из своих секретов — лишь поблескивал отражённым светом, крутясь на конце цепочки, на которой я его носил. Выглядел он так же, как когда я впервые увидел его.

Ну, на самом деле, когда я впервые увидел его, он был гораздо больше и плевался чёрными молниями в когтях здоровенного демона. Но с тех пор он всегда выглядел как сейчас: отполированный кусочек голубого кристалла, формой смутно напоминающий ключ.

Его внешний вид не давал ни малейшего намёка на то, почему он вдруг перестал работать.

Держа цепочку так, что он свободно покачивался на конце, я сосредоточился, концентрируя свою Ци пока воздух вокруг меня не начал слегка светиться. Я сосредоточился на ключе, и он начал светиться в гармонии с моей Ци, сияя мягким голубым светом, распространявшимся во все стороны.

Пока что всё как надо.

Подобное лозоходство было первым трюком, что я научился выполнять с этим загадочным артефактом. Теперь ключ, по идее, должен начать вращаться всё расширяющимися кругами, и в конце концов остановиться, указывая направление на ближайшие врата. Но в это раз, как и во все предыдущие с тех пор, как я прибыл сюда, он висел совершенно неподвижно.

Я знал, что иду на риск, когда в первый раз пересёк с его помощью границу между мирами. Но мне тогда было почти нечего терять. И в начале всё шло отлично. Но потом, в тот единственный раз, я открыл врата и пересёк границу между мирами, и была вспышка света позади моих глаз. Следующее, что помню — я очнулся, и ощутил дождь, падающий на моё лицо.

Это было два года назад.

В начале я искал утешения в постоянных путешествиях между мирами. С тех пор, как застрял здесь, я удовольствовался блужданиями из города в город. Говорят, акула сдохнет если перестанет двигаться. Может быть, для меня это было похоже.

Но теперь даже этого не было достаточно. Я начинал чувствовать беспокойство, жаждать чего-то ... большего.

Но чего именно — я не мог сказать.

Вздохнув, я позволил своей ауре угаснуть, и ключ тоже угас. Я выпустил его, позволив с глухим плеском упасть мне на грудь, и откинулся на спину, уставившись в покрытый плиткой потолок. Я устроил свою постель, выходило, и мне в ней лежать. Никаких сожалений, правда ведь? Но как начать? Как строят жизнь заново когда всё в ней непоправимо порушено?

Да и откуда начинать, будь оно неладно?

Я моргнул, потряс головой. Наверно, вода в ушах ... но нет. Вот он опять, этот голос, тихий, мелодичный, как у ребёнка. Но откуда здесь в этот час ночи взяться ребёнку? Ведь уже за полночь.

Нахмурившись, я вслушался в ритмичный напев, пытаясь разобрать слова, эхом отражавшиеся от кафеля и беспорядочно плывшие по пустой бане.

Ну в самом деле, малыш, подумал я — слова плыли за самой границей разборчивости. Смени уже мелодию! Я закрыл глаза и поплыл в дрёме, и к моему удивлению, следующий припев, пропетый тонким, декламирующим нараспев голоском, вдруг дошёл до моего сознания.

Око не видит,

Око не знает,

Оно ослеплено давным-давно,

Странно. Словно колыбельная, или что-нибудь, что можно услышать на школьном дворе ...

Но Хранители всё ещё знают,

И Хранители всё ещё видят,

И теперь есть один, кто нашёл Ключ

Я открыл глаза.

Ключ?

Но Тьма отняла его любовь,

Оставив горевать одного,

Потерянного вдали от дома,

— Эй, — сказал я, слова деревянно упали в пугающую пустоту бани. — Эй, девочка. — Это не про тебя, говорила мне рациональная часть моего разума. Это не может быть про тебя. Но мою кожу щекотал потусторонний холодок, невзирая на горячую воду в которой я лежал.

Что-то было не так.

Он пошёл по Путям,

А Пути те ведут, как молва говорит,

Туда, где Правда сокрыта,

— Эй! — рявкнул я. Я поднялся из воды, босые ноги мокро зашлёпали по кафелю когда я направился сам не знаю куда. — Эй, девочка, выходи!

Но у Правды есть зубы,

Её смертелен укус,

Она служит Тьме и Свету едино,

— Девочка! — Этот милый, тонкий голосок словно проникал прямо внутрь меня, и ощущение было больше, чем тревожащим. Кто-то, не такой крепкий как я, мог бы даже испугаться.

Я пытался выследить дразнящий голосок, метнувшись вокруг ряда шкафчиков, но его источник оставался за самой границей поля зрения, словно дразнил меня.

Но если сердце разбито

И решимости нет,

То не хватит в нём силы Путь охранять,

Я бросился за угол, и разглядел ускользающее движение. Сделав рывок, я добежал до конца ряда ящичков, уловив мотнувшуюся ткань, исчезающую в конце следующего ряда, в том направлении, откуда я появился.

Двое — замок,

И один держит Ключ,

Отпирающий силы Судьбы,

Крепок душой

Должен биться Хранитель,

Или Тьма будет править в бесконечной ночи.

Я юзом вылетел из-за угла, увидев её лишь на краткий миг. Она была маленькой, не старше пяти, узорчатый балахон свободно развевался вокруг неё когда она прыгнула в воздух, с неземной грацией приземлившись в центре недавно освобождённого мной бассейна.

Я встал, потрясённый. Она стояла, выпрямив одну босую ногу, касаясь воды большим пальцем, посылавшим идеальные кольца ряби. Она долгое мгновение балансировала на воде, повернув голову лишь настолько, что один сверкающий голубой глаз уставился на меня из-за покрывала золотых волос.

Затем она, не сделав видимого движения, прыгнула из своей невозможной стойки на поверхности воды, исчезая из вида пока неслась к стене. Я глядел, ощущая холодок, не имевший никакого отношения к воде, высыхающей на моём голом теле. У меня было чувство, что я прикоснулся к чему-то ... древнему, могущественному, почти неподвластному пониманию. Это ощущение трудно объяснить, но я долгие мгновения стоял, уставившись в точку, где исчезла бесплотная девочка. Наконец, моё внимание привлекла ещё одна вещь, и я опустил взгляд.

Ключ светился, пульсируя в такт моему сердцу.

С ним никогда раньше такого не было.

А милый голосок тихо пропел ещё один раз, звуча сразу со всех сторон:

Крепок душой

Должен биться Хранитель,

Или Тьма будет править в бесконечной ночи.

Затем что-то отпустило у меня в груди, и из воздуха вокруг меня ушла тяжесть, и всё кончилось. Я глядел, как свет угасает, и ключ снова становится инертным. На время.

Думал ли я хоть раз, что понимаю силы, стоящие за этой вещицей? Имел ли хоть малейшее понятие, с чем связался? Я поднял взгляд, но от девочки не осталось следа, не было даже ощущения её присутствия. Она бы могла с тем же успехом оказаться галлюцинацией, если бы не идеальные круги, медленно исчезавшие на поверхности воды.

Либо я наконец тронулся рассудком, либо только что прикоснулся к сверхъестественному.

И это прикосновение, невзирая на всё, пережитое мной в жизни, потрясло меня до глубины души.

* * *

Вот это место нравилось ей гораздо больше.

Клуб был маленький, уединённый — из тех мест, что обслуживали лишь по нескольку клиентов за раз. Ну, сегодня клиентов было совсем уж мало. Если точнее — всего одна женщина.

Винет Веспа де Моргана: вампирша, чародейка, а в скором будущем — богиня.

Как и подобало её статусу, персонал был очень внимателен. Она обвела их ленивым взглядом. Две женщины сидели на коленях у её ног, вцепившись в её ниспадающий плащ и глядя на неё снизу вверх с восхищённым обожанием. Ещё двое лежали, облокотившись на спинку низкого дивана, притулившись к ней с боков: рука одной — вокруг её талии, рука другой — вокруг её шеи. Бармен висел неподалёку, в напряжённом ожидании когда же новая хозяйка пожелает чего-нибудь.

На данный момент, однако, все её желания были удовлетворены. Она повернулась к девушке слева, той, чьи руки оплетали её шею. Девушка, вся светлые волосы и кремовая кожа, покорно опустила взгляд, вызвав улыбку на губах Винет. О да, здесь было несравнимо лучше, чем в Старом Городе. В дни до Долгой Тьмы это место было одним из многих, тайно обслуживавших её род. Таких мест больше не осталось, но небольшое усилие с её стороны — и этот уютный уголок снова стал приветлив как когда-то.

Винет наклонилась к девушке, та мило покраснела и приподняла подбородок, добровольно обнажая горло. Крошечные, идеальные отметины клыков резко выделялись на туго натянутой, светлой коже. В первый раз девушка не была так покорна, но всё изменилось. Теперь Винет всё держала в руках.

Она прижала свои губы к горлу девушки, чувствуя зависть остальных, и укусила, вызвав у жертвы стон удовольствия. Горячая кровь хлынула ей в рот, и ей пришлось заставлять себя замедлиться, смакуя. Она пока что пила лишь столько, сколько было нужно для полного подчинения себе всех, оставленных в живых. Теперь она утолит жажду — неспешно. У неё, в конце концов, была целая ночь впереди, и она намеревалась наслаждаться.

Девушка, лежавшая с другой стороны, прижалась теснее, тихо скуля чтобы привлечь внимание, и Винет лениво отправила толстый локон своих длинных, полночно-чёрных волос, поползший вверх по руке девушки, дразня плоть, не прикрытую её короткой униформой хостессы. Наградой ей стал вздох слева и новое поскуливание в ногах.

Вот так всё и должно быть. Надлежащее место смертных было, в конце концов, у её ног, в мольбах о её тёмном поцелуе. После её вознесения весь мир станет её игрушкой, его народы будут служить своей новой богине, поклоняясь ей.

Скоро.

Медленно поглощая кровь податливой красавицы, она ощущала, как в её груди нарастает удовольствие. Однако, странно. Оно словно двоилось, рождая в её разуме смутное эхо. Она на мгновение остановилась, игнорируя разочарованно ахнувшую жертву, и попыталась разобраться в этом странном ощущении.

Ах, вот оно что. Так близок к тому, другому, голод дрожал, резонируя через тёмные узы, соединявшие их. Она снова прижала к себе блондинку, поглощая энергично, но на этот раз сознательно послав удовольствие от этого действия вместе со своим голодом, заставляя чужой нарастать, провоцируя его как были способны лишь самые умелые из её рода. Это тоже послужит её целям.

Когда придёт время.

Лишь ещё одно доказательство, что даже сама судьба склонялась перед её волей. Всё шло в точности как она желала, ничто не могло помешать. Город будет принадлежать ей, а потом мир, небеса, и то, что за ними. Она будет пить кровь богов, бессильных перед её владычеством, она бросит свою тень на все свои владения, накрывая и охватывая ...

Свет вспыхнул в её разуме, ярче чем когда либо прежде, и она ахнула, инстинктивно отпрянув от девушки. Прежде чем она успела оправиться, он вспыхнул снова — ответный зов, ещё более яркий, ещё более жгучий. Крик пресёкся в её горле когда два света запульсировали в унисон, и голос в глубине её разума громко закричал со смешанными болью и яростью.

Слепы! визжал он. Слепы как слепо Око! Мы не видим! И он жжёт нас этот свет, он жжёт! Жжёт!

— Он ЖЖЁТ! — провизжала она, отпихивая девушку прочь одним нечеловеческим взмахом руки. Винет нетвёрдо поднялась на ноги и слепо побрела по комнате, обхватив руками голову. Этот проклятый свет пылал внутри её разума словно звёздное пламя, словно солнце, властвовавшее днём и нёсшее вампирам огненную смерть. Запрокинув голову, она беспомощно заверещала от боли и бессильной ярости, больше не уверенная, был вой в её голове её собственным, или голоса, или и тем и другим сразу.

Наконец свет начал угасать, превращаясь из единой раскалённой точки в два раздельных тлеющих угля. Она зарычала, отнимая от лица руки, и тут до неё донёсся голос — далёкий но чёткий, тоненький и звонкий как у ребёнка. Он словно бы пел какую-то песенку, и она, покачиваясь на месте, разобрала:

Но Хранители всё ещё знают,

И Хранители всё ещё видят,

И теперь есть один, кто нашёл Ключ

Голос умолк, сквозь её разум проплыл смех, лёгкий и беззаботный — но каким-то образом знающий.

Он издевался над ней. Издевался. Над ней.

— Кто посмел? — прошептала она. — Кто посмел насмехаться надо мной? Кто посмел бросить тёмной богине вызов детскими сказками и хрупким пророчеством? Кто ... ПОСМЕЛ?

Ей пришлось прислониться к стойке бара. Одной рукой она вырвала из стойки целый сегмент, зашвырнув об дальнюю стену, где тот взорвался обломками. Она крутанулась, её длинные, до пят, волосы мотнулись шёлковой дугой. Лицо исказила гримаса ярости, она искала источник своих страданий, но не находила. Большинство её игрушек, в страхе пресмыкались, напуганные её внезапным гневом. Блондинка, однако, ползла к ней на карачках, во взоре — лишь пустота и страшная нужда.

Плечи Винет вздымались от напряжения, она смотрела, как девушка подползла к её ногам и стала тереться щекой о бедро вампирши.

— Пожалуйста, Хозяйка, — мычала девушка, — Позволь мне служить тебе. Позволь мне ...

Винет наклонилась, запустила свои пальцы в волосы девушки и подняла, так что они оказались лицом к лицу. Ей должно было быть больно, но блондинка лишь улыбнулась распутно когда её одурманенные синие глаза встретили взгляд Винет.

— Хозяйка, — прошептала она. — Моя хозяйка ...

Винет отшвырнула девушку с такой же лёгкостью, как ребёнок отшвыривает тряпичную куклу. Блондинка полетела через весь зал, тяжело врезавшись в диван, который они лишь недавно делили, и опрокинув его. Когда она рухнула на пол, раздался сухой треск — знакомый звук ломающихся костей, Но Винет это не заботило.

Эти игрушки ей были больше не нужны.

Воздев бледную руку, она полоснула ногтем, затем сделала два резких взмаха рукой. Капельки крови разлетелись в стороны, замерев в воздухе когда она собрала свою силу, послав во все стороны небрежными волнами. Тени, поражённые силой ярости хозяйки, мгновенно пали перед ней ниц.

Мудро.

— Свет Ключа появился в двух местах, — сказала Винет, гнев придал её шёлковому голосу бритвенную остроту. — Мы будем искать оба. Убивайте всех, кто встанет у вас на пути, но носитель Ключа мне нужен живым. Троньте его — и ваши муки будут вечными. Теперь идите! — Она резко простёрла вперёд руки, и тени, числом более пятидесяти, развернулись как одна, и хлынули через двери потоком алебастровой кожи и эбеновых волос.

Она зашагала им вслед, ярость пульсировала в ней. Непростительно. Кем он себя возомнил, этот носитель ключа? Легендарным героем, способным помешать её грядущему вознесению? Он скоро увидит истину.

Она зашла так далеко — планируя, строя козни, манипулируя — и очень скоро все её усилия принесут плоды, все тонкие нити сплетутся в сеть, из которой не выпутаться ни одному из её врагов. И никто теперь не сможет остановить наступление тьмы.

Никто.

Последним, что она заметила, стремительно покидая зал, была блондинка, ползущая на животе, волоча изломанную руку и провожая её умоляющими глазами.

— Хозяйка ... не уходи ...

* * *

Комната простиралась в туманную даль. Хотару, крохотная в этом пространстве, припала к полу, слушая как снаружи бушует шторм. Ей было так хорошо — и в то же время она знала, что совершила что-то ужасное, что-то непростительное.

Может быть из за этого был и странный привкус у неё во рту?

Она подняла свои маленькие, детские руки и нерешительно коснулась губ. Когда она опустила руки, кончики пальцев оказались красными, к ним прилипло несколько чёрных волосков.

Нет. Не волосков. Шерстинок.

Котёнок. Папочка подарил ей котёнка, чтобы ей было не так одиноко. Он был у неё на руках когда, играя, поцарапал ей запястье. Она помнила, как, заворожённая тоненькой полоской крови, медленно подняла руку чтобы слизнуть её.

И та жгла — словно огонь, но жжение это было приятным, лучше всего, что она когда-либо пробовала. Ей захотелось ещё. А котёнок ...

Он извивался потому что она сжала его слишком сильно. Но она хотела всего лишь понюхать его. Он пах так тепло, приятно, и... и...

Она подняла взгляд от своих пальцев. Перед ней, на полу, лежала скомканная тёмная фигурка, лежала недвижимо.

— Мурлыка? — прошептала она, и голос её дрогнул. Это не мог быть Мурлыка — только не эта неподвижная кучка слипшейся шерсти. Но по мере того, как приятная пелена спадала с её разума, она всё чётче осознавала, что совершила нечто ужасное, нечто, о чём не хотела вспоминать, нечто ...

— Хотару?

Папочка. Папочка шёл к ней — она уже слышала его шаги, тяжёлые, предвещающие беду. Они звучали всё ближе.

Папочка не должен увидеть ... не должен увидеть ... что? Что он не должен увидеть?

И почему Мурлыка лежит так неподвижно?

Хотару потянулась чтобы

(отодвинуть)

разбудить Мурлыку прежде, чем увидит Папочка, но когда она увидела свою руку — та стала больше, это была рука взрослого, не ребёнка.

— Хотару?

Голос Папочки, наполненный трепетом, но ещё не полностью осознавший. Она знала, что нельзя дать ему увидеть, нельзя дать ему ...

— Хотару. — Вот она, та бритвенная острота безумия, которую она впоследствии привыкнет ассоциировать с голосом своего отца. — Что ты наделала?

— Я не нарочно, — прошептала она, её голос больше не был голосом ребёнка. Тёмная фигура отца заполнила её поле зрения, на мгновение подсвеченная вспышкой молнии когда он опустился на колени возле жалкой фигурки. Трясущаяся рука протянулась к безжизненному котёнку и Хотару поняла, что должна была сказать ему, дать ему понять, что это был несчастный случай. В этот раз, если она сможет объяснить ему, всё может пойти по другому ...

— Я не нарочно, — жалобно повторила она. — Это... это был несчастный случай, Папочка.

Он игнорировал её, обратив к ней свою широкую спину, сгорбившись над проклятой уликой, и она почувствовала, как слова толкутся внутри неё, в давке спеша наружу пока не стало слишком поздно.

— Почему? — прошептал он хриплым и тусклым голосом.

— Я не знаю, — вырвалось у нё, в глазах набухли слёзы. — Просто так случилось, Папочка, я же не нарочно, я не хотела чтобы так случилось, я не хотела, не хотела, пожалуйста Папочка пожалуйстаааа ...

Он встал, схватив её за руку, и грубо поволок по полу. Она сейчас не была ребёнком, но всё происходило как если бы была: он с лёгкостью волок её, а она могла лишь плакать.

— Папочка прости я не нарочно я буду хорошей я буду обещаю!

Что-то угрожающе высящееся проступило из тумана. Дверь подвала.

— Осквернённое дитя, — простонал он, нетвёрдым шагом приближаясь к цели. — В точности как ОНА! Но никто не должен знать, никто ...

— Папочка! Пожалуйста, Папочка! Прости, я не нарочно, пожалуйста!

Он опустил на неё взгляд, и она в первый раз смогла разглядеть его лицо. Оно было ужасающе раздутым, тёмно-синюшного цвета — как в тот страшный день когда она нашла его висящим в кабинете. Те же выпученные глаза уставились на неё ужасающим взглядом.

— Грязная девчонка, — прохрипел он, разя гнилью и разложением, — отправляйся во тьму, где твоё место! — он открыл дверь, и, не слушая её криков, швырнул её в ожидающую тьму.

— ПАПОЧКА! ПАПОЧКА! НЕТ! Я НЕ НАРОЧНО ПАПОЧКА ПРОСТИ МЕНЯ ПАПОЧКА! ПАПОЧКА!

Горло саднило от крика, она барахталась, запутавшись в чём-то мягком. Она поняла, что сидит, выдираясь из простыней, и хрипло вдохнула, пытаясь наполнить лёгкие воздухом, но тот обжёг ей горло.

Опять сон, отупело сказала она себе, всего лишь сон, всего лишь ...

Нет. Что-то было не так. Она на мгновение перестала выпутываться, и попыталась разобраться в спутанных ощущениях, попыталась отделить реальность от фантомов сна.

Нет. Невозможно.

Голод. Она ощущала как он вздувается внутри неё, сильный как никогда. Она почти что чувствовала кровь у себя во рту, обоняла духи женщины, и ощущения становились всё сильнее, извиваясь и накапливаясь внутри неё требующим выхода удовольствием, маня забытьём в своих тёмных объятиях.

Клыки у неё во рту вытянулись на полную длину, болезненно ноя от желания вонзиться в крепкую плоть. Но этого не могло быть, просто не могло. Она кормилась лишь несколько часов назад, голод не мог вернуться так скоро.

Он не мог.

Но вернулся.

Издав горестно-безумный вой, Хотару рывком метнулась с постели, рухнув на пол и запутавшись в собственных волосах в попытке подняться на ноги. Она не имела ни малейшего понятия, куда собиралась бежать: в конце концов, от себя самой не убежишь. И всё равно нужда бежать была очень сильной, нужда бежать, двигаться, нужда...

Питаться.

А в доме с ней было трое женщин. Спящих. Уязвимых.

— Нет,  — хриплым, еле слышны шёпотом выдавила она, поднимаясь на ноги. Её плечи ходили ходуном от напряжённого дыхания. Она потеряла направление в темноте, наткнулась на стену и тяжело оперлась об неё. Голод всё вздымался, а с ним — ощущение кормления, горячей живой крови, струящейся по её языку. Оно было реальным.

Её клыки заныли, и она жалобно всхлипнула, вцепившись в стену. Нужда билась в ней, обостряя чувства и заставляя сверхчуствительную кожу звенеть. Её хрупкий самоконтроль начал подаваться под гром пульса в ушах.

Потом была беззвучная вспышка позади её глаз, и голод пропал. Просто взял, и исчез как будто его и не было, оставив Хотару вымотанной, пропитанной потом, содрогающейся. Её ноги подкосились, и она беспорядочной кучей сползла на пол.

Она уронила голову на грудь, спутанные волосы заслонили от неё мир словно покрывало. Снаружи, дождь начал ослабевать, но в душе Хотару продолжал бушевать шторм.

(Грязная девчонка, отправляйся во тьму, ТАМ твоё место!)

Хотару обернула колени руками и склонила голову, а затем сделала то, чего не позволяла себе уже многие годы.

Она разразилась бессильными рыданиями.

* * *

— Ну почему, — ворчливо заметила Минако, — некоторые загребают себе всё везение?

— Везение? — неверяще переспросила Макото. — И это ты называешь везением?

— Он просто отпадный мужик, крошка, — осклабилась Минако. Она протиснула свою машину сквозь почти несуществующий разрыв в транспортном потоке и резко газанула, игнорируя возмущённый сигнал за спиной. Владение спортивной машиной давало определённые преимущества — особенно учитывая её манеру вождения.

Конечно были у него и недостатки вроде почти условного заднего сиденья. Макото села спереди, оставив Усаги и Рей втиснуться позади. Минако подозревала, что обычно они не были бы особо против, но сейчас они вообще не разговаривали, и даже не переругивались.

Что-то тут было не так.

Всё упиралось в ту женщину, высокомерную богиню в Ференгети. Что там было такое — Минако не знала, но собиралась выяснить. Как только улучит момент с Усаги наедине.

А тем временем ...

— Он, может, и хорош собой, — проинформировала её Макото, — но он — неприятность с большой буквы.

— Оборотень как и остальные?

— Ага, — подтвердила Макото. — Пантера. В прибрежном районе орудует большой клан кошек-оборотней, и он — правая рука их лидера.

— Что именно ты сделала что они так разозлились, Макото? — спросила Рей с заднего сиденья.

— Засадила одного из их числа, — небрежно ответила высокая девушка.

— И чем он заработал награду за свою голову? — спросила Минако, резко подрезая медленно плетущийся грузовик.

— Этот парень, оборотень, грызся с другим парнем из-за девушки. Дело обычное, верно? Ну, он идёт туда, где тот работает, в таверну неподалёку от Мемориальной площади, и происходит обмен словами. Такое случается сплошь и рядом, верно? Мальчишки всегда будут мальчишками.

— Но, — с кривой улыбкой продолжила Минако, зная, к чему та подводит.

— Но, — Макото вздохнула. — Потом они от слов перешли к кулакам. Этот идиот, по имени Фарнер, начал вытирать своим соперником пол — оборотни весьма сильны даже в человеческой форме. Не знаю, имел ли тот бедняга хоть малейшее представление, против чего стоит, но согласно свидетельским показаниям он в конце концов достал нож, и Фарнер сорвался. Обернулся прямо в таверне полной людей, и почти прикончил того парня прежде чем сбежать.

— Ой, мама, — вымолвила Минако.

— Круги разошлись неслабые, — Макото кивнула, откидываясь на фигурную спинку и вытягивая свои длинные ноги сколько хватало места. — Таверной владеет Дом Синуичи, и они сами объявили награду за его голову.

— Конечно, — сказала Минако. — Оборотни, устраивающие погром в самый оживлённый обеденный час могут плохо сказаться на бизнесе. Готова поспорить, они и вокруг поимки немалый шум развели. Но теперь его собратья злятся, поскольку не хотели чтобы он был пойман.

— Они злятся, — объяснила ей Макото, — потому что хотели сами поймать его. Именно поэтому они предупреждали чтобы я не совалась.

— Они хотели получить награду? — в недоумении спросила Усаги.

— Нет, Усаги, — мягко объяснила Макото. — Они хотели убить его.

— Что? — потрясённо воскликнула Усаги.

— Кланы оборотней ещё не стали той силой, какой были когда-то в этом городе, — включилась в разговор Рей. — Они не могут позволить себе ту степень внимания, какую привлечёт к ним столь неприкрытое нападение. Тот парень, на которого напали, почти наверняка сам станет оборотнем.

— Если выживет — то да, — согласилась Макото. — Никто не знает почему, но пережившим почти смертельное нападение обычно передаётся Перемена.

— Ага, он не только громит таверну, но и превращает невинного парня в оборотня. Неудивительно, что свои же так на него разозлились, — печально сказала Минако. — Полагаю, поэтому ты его и смогла поймать — он лишился защиты своих. Но было ли разумно делать его клан своими врагами, Макото?

— Разумно? Наверно, нет, — Макото вздохнула, бросив на неё косой взгляд. — Но я не могу позволить давить на меня, иначе с тем же успехом можно просто паковаться и уезжать из города. А лучшее место для этого парня — в тюрьме, уж поверь мне. Они из него сделают такой пример, что другие оборотни нескоро забудут.

— А что они сделают с тобой? — спросила Рей.

— Рин хотел выпороть меня прямо в баре, — мрачно ответила Макото, — но он просто такой извращенец. Уверена, его личное предпочтение для "урока" мне было бы чем-то вроде этого — унизительным но не смертельным. Не то чтобы ему светило попробовать, естественно.

— А, плохой мальчик, — промурлыкала Минако, ощутив щекотание в животе. Публичная порка, значит? Какой интересный товарищ этот ваш Рин.

— С тобой всё будет в порядке, Мако-чан? — спросила Усаги.

— Не боись, — заверила её Макото, оборачиваясь, чтобы встретиться с ней взглядом. — Иметь две личины оказывается очень сподручно в такие времена как сейчас. Большую часть времени он просто не сможет найти меня. В остальное же время ...

— Но если бы мы сегодня не показались, ты могла быть в беде, — заметила Рей, и Минако поморщилась когда лицо Макото потемнело. Эта девушка была упорной, и любой намёк что она могла не справиться воспринимала в штыки.

— Ничего, справилась бы, — фыркнув отмахнулась она. — Просто не хотелось обрушить весь бар нам на головы. В следующий раз красавчик не уйдёт таким самодовольным.

— Это здесь? — спросила Минако прежде, чем Рей успела оспорить эту точку зрения.

— Ага, сверни вот тут, — подтвердила Макото. Минако последовала её указаниям, нахмурившись, когда улица начала петлять между массивных, погружённых во тьму зданий. В этом граничащем с каналом районе, похоже, преобладали старые промзоны, заброшенные после Долгой Тьмы.

Но кое-какие признаки жизни, всё же, имелись: несколько магазинчиков и ресторанчиков, таверна, круглосуточная баня.

— Ты тут живёшь, Мако-чан? — неверяще спросила Усаги.

— Конечно, — ответила Макото. — Жильё дешёвое, и места очень уединённые.

— Но выглядит, однако, не особо, — пробормотала Минако.

— Я жила и в местах где соседство было куда хуже этого, — сказала Макото, глядя в окно. Когда она произнесла эти слова, в её голосе почувствовались одновременно печаль, горечь и тоска. Будь они наедине, Минако могла бы попытаться развить тему, но сейчас настроение было не то.

— Ладно, вот оно, — наконец сказала Макото, указывая. Минако съехала на полосу изрытого, растрескавшегося асфальта, тянувшуюся вдоль внушительного, напоминающего бетонную коробку здания. Девушки в потрясённом ужасе уставились на цель их путешествия.

Когда-то это очевидно был завод или склад. Голые стены нарушались лишь ржавой дверью на ближайшем к улице углу и рядом из трёх поднимающихся ворот в дальнем конце. Минако, следуя указаниям Макото, подъехала к ним, остановившись перед одними из ворот, в то время как высокая девушка выбралась из машины и отперла их, с лёгкостью подняв вверх. Минако осторожно заехала внутрь, и Макото опустила за ними ворота.

Внутри было просторное, неожиданно чистое пространство, освещённое рядами люминесцентных светильников высоко под потолком. Минако подумала, что когда-то это наверно был погрузочный терминал: впереди имелось возвышение для парковки грузовиков под разгрузку. Единственным путём на тот уровень была лестница, ведущая к тяжёлой стальной двери.

Помимо её Джи-Икс 2100 в гараже присутствовали ещё две машины: красный гоночный мотоцикл и накачанный Грифон. Грифон был не новой модели, но выглядел превосходно. Свет светильников, сверкая, отражался от прозрачного лака, положенного поверх полночно-чёрной краски и вырисовывал резкие лезвия белого из хромированных колёс. Если её машина была чистокровка, то эта — мустанг, весь из себя неприкрытая мощь и норов.

И, хоть это и отдавало сексизмом, всё в этой машине кричало ей "парень". Она против воли начала гадать, каков владелец Грифона.

— Норовистая тачка, — восхищённо заметила она, выбираясь из машины. Макото подошла и ухмыльнулась.

— Никогда бы не подумала, что ты в восторге от прокачанных машин, Минако, — сказала она. — Да, это Йосина детка. И она даже быстрее, чем выглядит. Йоси — он очень рукастый с механизмами.

— О, — промурлыкала Минако пока Усаги и Рей выдирали себя с заднего сиденья. — Хорошо работает руками, значит?

— Тебе дай, ты и в этом сексуальный подтекст найдёшь, — проворчала Рей, потягиваясь и разминая затёкшие мускулы. Минако улучила момент чтобы тайком проверить её задницу когда та нагнулась.

Нда. Всё такая же сказочная.

— Люблю оставаться в форме, — сказала она Рей, обходя машину и открывая багажник. Достав свою большую вещевую сумку, она последовала вверх по лестнице, туда, где остальные ждали пока Макото отопрёт внушительную дверь. Короткий взгляд направо выявил, что погрузочный терминал тянулся вглубь здания лишь на пару метров, обрываясь стеной из шлакоблоков. Краска на ней была свежей, это привело Минако к заключению что стена — недавнее добавление.

Когда они проходили внутрь, она во все глаза уставилась на толщину двери, прислушавшись затем к гулкому хлопку когда та снова захлопнулась за ними.

— Серьёзная дверь, — заметила она. — Похоже, незваных гостей у тебя бывает немного.

— Ни одного, — подтвердила Макото. — Тут у нас есть домофон, соединён с единственной внешней дверью — всё спасибо Йоси — но мне, если честно, не приходится беспокоиться о безопасности.

Они шли длинным коридором. Пол был из голого цемента, но без единого пятнышка. Стены здесь тоже были явно новыми, прерываясь время от времени непримечательной дверью серой стали. Они миновали три или четыре таких двери прежде чем оказаться на открытом месте, своего рода холле. Налево уходил ещё один широкий коридор, и они свернули в него. Прямо перед ними справа была дверь, и ещё одна, дальше по левой стене. Из той двери кто-то вышел, повернувшись к ним.

Минако хватило одного взгляда чтобы подумать, что это и есть владелец Грифона. Он идеально вписывался в образ: облегающие джинсы, чёрные башмаки на низком каблуке и майка, словно приклеенная к плавным переливам его мускулов. Его непокорная грива светлых волос была перевязана сзади кожаным шнурком, оставляя длинную чёлку заманчиво свисать, прикрывая лицо, но именно его глаза захватили всё её внимание. Они были бледно-серыми, экзотическими да и просто красивыми.

Она не была уверена — но она, кажется, пискнула когда он сверкнул улыбкой.

— Эй, Макото, — поприветствовал он, направляясь к ним широким, лёгким шагом.

— Йоси, — поприветствовала она его. — Отправляешься прошвырнуться?

— Получил наводку на кой-какие детали, — ответил он. Его голос был гулким, слегка хриплым, и Минако стала гадать, как звучало бы её имя, произнесённое этим голосом — шёпотом, в темноте.

— В этот час ночи? — пожурила Макото. Он пожал плечами, снова сверкнув своей улыбкой из жидкого жара.

— Тот мужик работает в странное время, — сказал он. — Что я могу поделать?

— А-га, — сказала Макото. — А вот это — мои подруги: Усаги, Рей и Минако. — Она по очереди указала на каждую.

— Очарован, — сказал он им, судя по тону — искренне. — Ну, леди, приятно было познакомиться, но мне пора катиться. Пока.

С этими словами он пошёл своей дорогой, оставив за собой лишь легчайший чистый мужской, слегка мускусный аромат. Минако проводила его взглядом.

Вид сзади был таким же великолепным как и спереди.

Усаги прижалась к ней, пытаясь рассмотреть получше, и они хором вздохнули когда Йоси исчез за поворотом.

— Пойдёмте, девушки, — со смешком поманила Макото. — Шоу окончено. — Она отперла дверь, и Минако неохотно последовала за Усаги внутрь.

— Ты должна его потом пригласить, Макото, — сказала она. — Ну там, знаешь, на чай, или кофе, или дикий животный секс. — Перейдя порог, она встала как вкопанная, присоединившись к двум другим девушкам в потрясённом созерцании.

— Мако-чан, — еле слышно сказала Усаги, — Это ...

— Невероятно, — закончила за неё Минако.

— Снаружи ни за что не догадаешься, как оно тут внутри, — пробормотала Рей, скидывая туфли.

Для начала, помещение было огромным. Потолок был на высоте двух этажей, если не больше. Там, в вышине, виднелись голые стальные балки и воздуховоды, идущие от стенки до стенки.

Большая часть этого пространства была совершенно открытой, с большой, отлично экипированной кухней в одном конце. Здесь был угол, посвящённый физическим упражнениям, включавший тяжёлый мешок для отработки ударов, грушу для отработки скорости, и тренировочное чучело. В углу напротив располагались два комфортабельных дивана и три кресла, перемежающихся небрежно-элегантными торшерами. Присутствовала и хорошо экипированная развлекательная стойка, а на ближайшей к уголку уюта стене доминировал кирпичный камин.

И это была лишь часть картины. В задней половине пространства была сооружена большая галерея, на которую вела лестница. Над галереей была видна застеклённая крыша, по которой сейчас стекал дождь. Место под галереей было огорожено, с единственной дверью, дающей доступ к внутреннему пространству. Минако сделала вывод, что там располагается ванная — поскольку ничего похожего нигде больше не наблюдалось.

Бетонный пол был закрыт блестящим паркетом, в тон покрывавшим стены панелям светлого дерева, придавашим помещению ещё более открытый облик. Минако в потрясении покачала головой.

— Макото, как ты смогла себе позволить такое великолепие? — спросила она.

— Ты бы удивилась, какая скромная здесь плата за наём, — ответила Макото. — Жилище такого размера в дворцовом квартале влетело бы в копеечку, но этот район — совсем другая история.

— Да, но всё же ... — сказала Усаги, пялясь по сторонам без смущения. — Твоё жильё прекрасно. И такое большое!

— Йоcи — твой единственный сосед? — спросила Рей.

— Пока что, — ответила Макото. — Начались работы над третьим блоком, но он пока не готов, так что пока мы делим всё здание на двоих.

— Только ты и Йоси? Везучая ты, — с завистью вздохнула Минако.

— Макото, — сказала Рей, взгляд её тёмно-фиолетовых глаз тяжёл и серьёзен. — Обычно я не стала бы влезать, но учитывая твою теперешнюю ситуацию, я думаю, что должна.

— О чём это ты? — Макото нахмурилась.

— Знаешь ли ты, — спросила Рей, — что Йоси — оборотень?

— А, это, — Макото расслабилась. — Ну да, но он же не кот. Он волк, и не связан ни с одной стаей. Так что всё в порядке, я ему доверяю.

— Ух ты, — сказала Минако. — Тогда он, получается, волк-одиночка? — Она обернулась к Усаги. — Волк-одиночка, дошло? Волк ... ну в самом деле, хороший каламбур ведь!

— Но Рей, — спросила Макото, — как ты узнала, что Йоси — оборотень?

— Его аура, — ответила Рей. — У оборотней очень характерная аура, заметная для всех, кто, подобно мне, прошёл спиритуальную тренировку.

— Но скажи мне, о пристесса, — лукаво вклинилась Минако, задетая тоном превосходства в голосе Рей, — если ты такая чувствительная, то как ты столько времени прожила под одной крышей с вампиром и ничего не заметила?

Выпад попал в цель. Минако ощутила тёплую волну удовлетворения когда глаза Рей сузились, самоуверенное выражение мигом слетело с лица той.

— Довольно! — резко выкрикнула Макото прежде чем Рей успела собраться и контратаковать. — Мы больше не возвращаемся к этой теме, девушки, не сейчас. Я хочу сначала услышать об этой загадочной угрозе.

— Может, нам стоит сначала попытаться найти Ами, — сказала Усаги. Минако с кривой ухмылкой заметила, что Усаги вклинилась между ней и Рей.

— Ты имеешь представление где она живёт? — спросила Минако.

— Не совсем, — ответила Макото. — Я могу отправить ей сообщение, но не знаю, как скоро она сможет приехать.

— Попытайся, а, Мако-чан? Я за неё волнуюсь, — взмолилась Усаги, с надеждой уставившись на высокую девушку. Минако знала, что Макото не сможет противиться взгляду этих широко распахнутых глаз.

— Пойду, отправлю сообщение, — Макото вздохнула. — Но ты правда думаешь, что Ами может грозить опасность? В смысле, та девушка, о которой ты рассказывала, здесь не объявлялась, и с тенями проблем тоже не было.

— Не знаю, но мне будет лучше если я буду знать, что с ней всё в порядке, — ответила Усаги. Макото кивнула и предложила им осмотреться, сама исчезнув на втором этаже. Рей отошла к камину, демонстративно игнорируя остальных двоих, а Усаги обернулась к Минако с убитым выражением.

— Минако, — тихо сказала она.

— Ой, да ладно тебе, — ответила Минако, чувствуя укол вины за страдание в больших голубых глазах Усаги. — Её надо периодически ставить на место, вот и всё.

Усаги в ответ лишь покусывала нижнюю губу, стиснув руки перед грудью, и Минако в конце концов вскинула руки в поражении.

— Ладно, — пообещала она своей принцессе. — Не буду больше её дёргать, обещаю.

— Спасибо, минако, — просияв, с благодарностью выдохнула Усаги. Минако подступила ближе, и обняла одной рукой тонкую талию Усаги.

— Пойдём, красавица, — тихо сказала она. — Давай осмотрим тут всё. — они направились в противоположную от Рей сторону, Минако решила, что той нужно какое-то время чтобы остыть и вновь стать вежливой. Кстати говоря ...

— Ну, принцесса, что проскочило между вами с Рей? — спросила она. — Вы стали такими напряжёнными когда объявилась та женщина. В чём дело-то?

— Ээ, можно мы об этом позже поговорим? — спросила Усаги, тайком бросая взгляд на спину Рей. Минако подумала, не надавить ли, но похоже Усаги не собиралась говорить об этом пока Рей поблизости. Ну, и ладно. Рано или поздно, а Минако вытянет из неё в чём тут дело.

Она могла быть очень убедительной если уж решала чего-то добиться.

* * *

Ландшафт плыл и преображался пока, наконец, не успокоился на стабильной среде с травой и деревьями. Петляя, уходил вдаль Путь — и ей было видно, что он вонзается в пятно извивающейся Тени, исчезая из глаз.

Ей нужно поглядывать: тень не особо близко, но она может быть непредсказуемой. Эта мысль заставила её улыбнуться.

Похоже, это был своего рода знак: она начала думать о некоторых сторонах этого места как о предсказуемых.

Однако, в настоящий момент её окружение было безопасным. Она сосредоточилась, и послала зов, сфокусировав его так, чтобы не привлёк нежелательное внимание. Ответа не пришлось долго ждать.

— При-веееет! — объявил тоненький, запыхавшийся голосок. Она улыбнулась, когда сквозь кроны деревьев прочертила линию крошечная фигурка, окружённая еле заметным золотым свечением.

— Привет, Ива, — негромко сказала она, протягивая руку. Фея театрально приземлилась на протянутую ладонь, и её ажурно-эфемерные крылышки остановили своё трепетание.

— Ами сегодня хорошенькая! — объявила Ива. Девушка бросила взгляд вниз, и обнаружила, что одета в свободное, ниспадающее платье небесно-голубого цвета с соответствующими туфлями на плоской подошве.

— Спасибо, Ива. Ты тоже, — ответила Ами. Ива в ответ на комплимент застенчиво прихорошилась, оправив свои нечёсаные, блестящие словно металлическое золото волосы. На ней сегодня был самый наикороткий наряд, сделанный из какого-то тончайшего материала, спорившего зеленью с яркими глазами маленькой феи.

— Я тебе кое-что принесла, — сказала Ами, разжимая вторую руку. В ладони покоился небольшой кусочек фольги, и Ива взвизгнула от восторга, тут же перепрыгивая на ту руку и разворачивая фольгу.

— Шоколад! — воскликнула она. — Спасибо, Ами! — Ива один раз лизнула шоколад, потом завернула фольгу обратно и прижала к груди.

— Всегда с радостью, — Ами улыбнулась. — Ну, как дела сегодня, Ива? Нашла для меня ещё что-нибудь?

Ива нахмурилась, бросив косой взгляд на перекатывающуюся тень.

— Появились ещё тени, — чопорно заявила она с неодобрением в голосе. — Плохие штуки все прям-беспокойные. Ива не знает почему.

— Понятно, — Ами кивнула. По окрестности явно чувствовались признаки беспокойства, но признаков опасности не было. Ами не особо волновалась: у неё в таких делах был немалый опыт. — Но ничего полезного?

— Ива кое-что видела, — медленно произнесла фея. — Плавало по воздуху. Ива думает, это было заклинание, но оно заплыло в Тень. Ива не могла последовать туда. Может — выплывет обратно, может — нет.

— Я не хочу чтобы ты следовала в Тень за чем бы то ни было, Ива, — строго сказала Ами. — Помнишь?

— Ива помнит, — прощебетала фея. Ами не думала, что Ива на практике способна на такую глупость, залететь в Тень, но напоминание лишним не бывает.

— Ну, мне пора, — сказала она Иве. — Дела, видишь ли.

— Так скоооро? — Ива надулась, в её голосе явно чувствовалось разочарование. — Ива хотела показать Ами кое-что, кое-что новое. Даже Королева не знает, что это такое.

— Похоже, что-то интересное, — Ами улыбнулась. — В следующий раз, ладно?

— Оки, — согласилась Ива. — Пока-пока, Ами.

— Будь хорошей, Ива.

Ива поднялась в воздух и стала кружить вокруг неё когда Ами закрыла глаза, отыскивая дорогу назад. Она нашла свой якорь и потянулась к нему разумом, чувствуя, как окружающее ускользает по мере того как он становится чётче и чётче.

Потом она снова открыла глаза.

Платье исчезло, сменившись шортами и простой голубой майкой. Она вздохнула и потянулась, медленно поднимаясь из своей позы в которой сидела со скрещенными ногами. Смахнув залезшие в глаза пряди волос, она шагнула прочь из магической фигуры, и вышла из комнаты.

Боги, какой уже поздний час. Она краем глаза заметила, сколько показывают часы у кровати, и застонала. Уже почти три утра? Опять она потеряла счёт времени.

Снаружи тяжело падал дождь, хотя почти непрерывное сверкание молний прошлой ночи уступило месту редкому, сердитому посверкиванию. Ну, дождь её не беспокоил — было почти уютно засыпать под его шум.

А заснуть она однозначно планировала.

Однако, когда она проходила мимо стола, её внимание привлёк вспыхивающий сигнал. Одного взгляда хватило, чтобы понять: в один из её секретных ящиков пришло сообщение, помеченное как приоритетное. Вздохнув, она завернула к столу, усаживаясь и открывая сообщение.

Флажок приоритета объяснился когда она увидела, кто отправитель. В животе у неё ёкнуло при воспоминании о последней информации, добытой ей для Макото. Она надеялась, что дерзкая девушка не влипла во что-то выше головы.

Тревоги, однако, были моментально забыты когда она прочитала сообщение. Остальные были вместе? В душе у неё забурлило пьянящее волнение, но она спешно взяла его в узду. Поворот событий был, однозначно, неожиданным, но новость не обязательно была хорошей. Всё, что говорилось в сообщении — что Усаги, Минако и Рей были у Макото, и что она должна связаться с ними как можно скорее.

Ами покосилась на часы. Звонить уже поздно. Придётся ждать до утра.

Откинувшись от стола, она какое-то время сидела, просто глядя в пространство. Она старалась не думать об остальных с тех пор, как они оставили дом Хотару, но новость о скорой встрече разожгла в её душе неоспоримое чувство предвкушения.

Она встала и погасила свет, потом скользнула под одеяло и свернулась в клубок, думая, что будет утром, как ей добраться до дома Макото, что надеть, стоит ли приносить с собой что-нибудь.

Ей вдруг совсем не хотелось спать.

* * *

Они сидели какое-то время, рассказывая друг другу всякие незначащие новости и попивая неплохое вино, нашедшееся у Макото в холодильнике. Час, однако, был уже поздний, и скоро даже Усаги пришлось согласиться, что Ами не свяжется с ними до утра.

Макото предложила им остаться, предложение было с благодарностью принято. Рей в конце концов легла на запасном футоне возле кровати Макото, а Минако с Усаги разделили раскладной диван.

Минако сбросила свой наряд девушки-кошки, выбрав для сна трусики-тонг и коротенькую маечку с кроваво-красным логотипом клуба Кисс. Она нашла для Усаги просторную футболку, достигавшую той до бёдер, и просто не могла не заметить, как очаровательно смотрится в ней принцесса.

Один торшер продолжал гореть, окружая золотым сиянием Усаги, сидевшую на краю их дивана расплетая волосы. Минако шаловливо подползла к ней сзади, зарывшись лицом в каскад светлых волос, легонько потёрлась носом о шею Усаги и глубоко вдохнула.

— Эй, — Усаги захихикала. — Ты что делаешь?

— Просто нюхаю тебя, — лениво ответила Минако. — Нюхать красивых девушек — у меня хобби такое.

— Кокетка, — полушёпотом пожурила Усаги.

— Виновна, — ответила Минако, с неохотой отстраняясь. — Ладно, давай в постель. — Она схватила свою сумку и передвинулась так, что могла опустить её на пол. Усаги скользнула под одеяло, и Минако, развернувшись, передвинулась на коленях к голове Усаги, откуда могла выключить торшер. Но сначала она зевнула, выгнувшись в одном из своих лучших кошачьих изгибов, лениво проведя руками вверх по своему телу, погрузив их в волосы, и приподняв их вверх с горловым вздохом. Это движение заставило её маечку задраться, наградив Усаги видом подтянутого живота и полных грудей.

Чувственно-обнимчивая и эксгибиционистка, подумала Минако. Ну я и крута!

— Минако, — выдохнула Усаги.

— Мммм? — ответила Минако, переводя взгляд вниз, но не меняя позы.

— Только не пугайся, — сказала Усаги с озорным блеском в глазах, — но я думаю, существует весьма вероятная возможность, что ты — бесстыжая распутница.

— Да, — признала Минако. — Но по крайней мере не я собираюсь спать с такой.

Эти слова заставили Усаги рассыпаться девичьим хихиканьем, а Минако с преувеличенной медлительностью вытянула руку чтобы выключить торшер. Раскладной диван был достаточно широк, и Минако могла лечь где была, но она вместо этого медленно перебралась через Усаги, не поленившись в процессе старательно облапать её. Хихиканье Усаги стало громче, перемежаясь попискиваниями и повизгиваниями когда конечности Минако находили очередное щекотное место. Наконец, Минако просто плюхнулась на неё, и поползла на животе как змея, отправив Усаги в беспомощные конвульсии.

— Да что увас там творится-то? — наконец вопросила с галереи Рей.

— Это прелюдия! — жизнерадостно отозвалась Минако, от чего Усаги хватил очередной приступ хихиканья. — Спускайся, давай на троих!

— Спи давай, нимфоманка, — донёсся сверху голос Макото. Минако, наконец, скатилась с Усаги, и скользнула под тёплое, тяжёлое одеяло. Вздохнув, она уткнулась в Усаги, беззаботно закинув одну руку той поперёк живота и притулившись так, что её подбородок лежал у Усаги на плече, а откинутая рука Усаги отказалась под её головой. Учитывая, что Усаги лежала на спине а Минако — на животе, притёрлись они замечательно.

Минако довольно вдохнула аромат девушки. Артемис всегда говорил, что она — словно кошка: ей нужно тёплое тело, к которому можно притулиться во сне. Тепло Усаги пропитывало её, а дыхание принцессы щекотало ей щёку пока стихали последние хихиканья.

— Мне тебя правда не хватало, Минако, — прошептала Усаги. Глядя в эти кристально чистые голубые глаза, Минако ощутила укол вины.

— Мне тоже тебя не хватало, — выдохнула Минако. — Прости, что не связалась после ... ну, знаешь, чего. Я не была уверена, что ты чувствуешь, да и сама была немного выбита из колеи.

— Мы все, наверно, были, — тихо сказала Усаги. — Но ведь Хотару была не права. Мы не её инструменты и не пешки, которыми можно пользоваться когда вздумается. Мы — больше, чем оружие выкованное ей для собственных нужд.

— Оружие не ставит под сомнение мотивы руки, держащей его, — сказала Минако, вспоминая ту ночь. — Но это — всё, чем мы для неё были, ведь так?

— Я не верю в это, — сказала Усаги, её глаза стали угрюмыми. — Не знаю, почему она сказала всё, что сказала, но последнее время, оглядываясь назад, я не могу поверить, что она именно это имела в виду.

— Я не могу поверить, что она была вампиром, — Минако фыркнула.

— Я видела её на солнце, и ты тоже, — указала Усаги. — Она ела с нами еду, ходила в храмы ... Она не может быть вампиром, Минако, ну никак не может.

— Правда? — полушёпотом спросила Минако, протягивая свободную руку и легко проводя пальцами по гладкой коже в основании шеи Усаги. — Как, следы от клыков исчезли полностью?

— Она пыталась отослать меня прочь прежде чем это случилось, — упрямо сказала Усаги. — Может быть, она не хотела причинять мне вреда. Может быть, она правда пыталась защитить меня.

— Вот это — моя принцесса, — с любящей улыбкой сказала Минако. — Всегда готова поверить в лучшее в ком угодно.

— Тебе не нужно было так дразнить Рей, — добавила Усаги, на её взор упала тень неодобрения, — , Ты же знаешь, она чувствует себя виновной в том что не раскрыла истину.

— Конечно чувствует, — сказала совершенно нераскаявшаяся Минако. — Как и должна. В любом случае, я считаю, Рей надо время от времени напоминать, чтобы натягивала чулки на одну ногу за раз, как и все мы.

— Ты же знаешь её темперамент. Она может очень разозлиться.

— О, надеюсь, что это так, — с распутной ухмылкой сказала Минако. — Она может даже разозлиться настолько, что накажет меня. — Понизив голос до хриплого урчания, она добавила: — Готова поспорить, Рей — отличная доминаторша.

На щёки Усаги очаровательно вполз горячий румянец, еле видимый в проникающем через стеклянную крышу свете.

— Минако! — прошипела она в восхищённом возмущении. — В самом деле, ты такое скажешь!

— Ой, да ладно тебе, — поддразнила Минако. — Неужели сама об этом никогда не думала?

— Ээ, — замялась Усаги, ёрзая под её смущающе прямым взглядом. — Да, слушай, ты разве не говорила, что мечтаешь, как Рей облизывает тебе сапоги?

— О, для хорошего партнёра я лягу и вниз, — промурлыкала Минако, позволив Усаги уклониться от вопроса.

— Ты меня дразнишь, — сказала Усаги, но в глазах у неё отражалась неуверенность. — Ты не позволила бы Рей просто так вот связать себя.

— Позволить ей? Конечно же, нет, — прошептала Минако, приближая свои губы к уху Усаги. — Ей сначала пришлось бы пересилить меня. Доминирование — тонкое искусство, принцесса. Не всем оно даётся. — Минако начала описывать рукой медленные, ленивые круги, так, что её пальцы гладили по плоскому животику Усаги сквозь тонкую майку.

— И, кстати, о Рей, — продолжила Минако, — что между вами случилось? И причём здесь та женщина? Не хочешь рассказать?

Усаги лежала тихо, но Минако чувствовала напряжение в теле той, где оно было прижато к её.

— Да так, ничего, — наконец буркнула Усаги. — Само скоро рассосётся. Ты же знаешь какое у Рей бывает настроение.

Минако знала настроения Рей достаточно чтобы понять, что тут нечто иное. Но если Усаги не готова говорить об этом — она оставит этот вопрос. Пока оставит.

— Да, ты, наверно, права, — Минако вздохнула. Усаги некоторое время лежала тихо, потом повернула голову так, чтобы глядеть ей в глаза.

— Минако?

— Мммм?

— Что ты знаешь о богах?

Минако моргнула. Можно было без всякого преувеличения сказать, что этот вопрос был на последнем месте в списке того, что она ожидала услышать.

— Богах? — тупо повторила она. — В каком смысле?

— Ну, — начала Усаги, с явной осторожностью подбирая слова, — например, у большинства людей есть бог-покровитель, так?

— Конечно, — согласилась Минако, всё ещё не понимая, куда та клонит. — По крайней мере один, хотя есть ещё и младшие, которым тоже можно время от времени делать пожертвования.

— Точно, — сказала Усаги. — Потому что то, какого бога ты выберешь своим покровителем, может повлиять на твою жизнь множеством самых разных способов. Например, если ты поклоняешься Марбис, то у тебя может быть не больше одного партнёра одновременно, а если Диеннас — то не сможешь служить под командой мужчины ...

— Это касается вас с Мамору? — с подозрением сказала Минако. — У вас что, какой-то конфликт из-за покровителей? Но у последователей Алиевы и Травоса не должно быть проблем.

— Нет, нет, — спешно возразила Усаги. — Ну, в смысле ... Мамо-чан ведь использует красные розы, так? Как Таксидо Камен, я имею в виду.

— Конечно, — сказала Минако, пожимая плечами насколько позволяла поза. — Похоже, ему благоволит Травос, поскольку зачарованная красная роза — один из Его символов. Травос, сколько я помню, в основном связан с честью, храбростью, такого рода хорошими вещами.

— А Сёстры рассказывали нам истории об Эпохе Перемен, когда избранные воины богов сражались с Королями Тени, — тихо сказала Усаги. — Иногда те, кому благоволила Белая Леди, сражали своих врагов зачарованной белой розой.

— А поскольку Травос представлен Землёй а Алиева — Луной, они в старых сказаниях почти всегда связаны друг с другом, — указала Минако. — Признай уж, намёки судьбы не слишком тонкие.

— Но что насчёт чёрной розы? — не сдавалась Усаги. — Не знаешь, кто мог бы использовать такую?

— Конечно, знаю, — ответила Минако, слегка хмурясь. — Те, кому благоволит Дасма, Тёмная Леди.

— Сёстры Теней, — выдохнула Усаги, её глаза невидимы в тени.

— Точно, — сказала Минако. — Усаги ...

— Что ты о них знаешь? — спросила Усаги, снова удивив Минако.

— Я-то думала, ты о них много наслушалась, раз уж тебя Белые Сёстры растили, — медленно произнесла Минако.

— Да, — замялась Усаги, — но когда дело касалось противостоящей стороны ... ну, сама знаешь, какими строгими и непримиримыми Сёстры Света становятся когда дело заходит о подобных вещах. Истории о них были иногда просто дикими.

— Ну, с тех пор как Дасма была побеждена и запечатана Алиевой, поклонение Ей было почти повсеместно запрещено, невзирая на петиции в Совет Церквей, — сказала Минако. — Но некоторых это, наоборот, привлекает.

— Но Она была злой, да? — напряжённо спросила Усаги.

— Злой? Вряд ли, — с кривой улыбкой возразила Минако. — Тёмной — да. Её доменом были тени — не просто тени мира, но тени человеческой души. Если Олидия представляет романтическую любовь, то Дасма — тёмную сторону уравнения: похоть, соблазнение, влечение, тонкое равновесие доминирования и подчинения. Белая Леди развеивает тени, а Дасма приветствует их.

— Но, — Усаги нахмурилась, — это же ведь очень плохие вещи?

— Ну, не знаю, — лениво ответила Минако, постепенно расширяя круги, описываемые её пальцами по животу Усаги. — В каждом должно быть равновесие света и тьмы, разве нет?

— Наверно, да, — пробормотала Усаги. — Но Сёстры Теней — они же, вроде как, могут ... подчинять людей, да?

— Ну, если верить историям, они способны использовать тёмное искусство, дарованное самой Тёмной Леди, чтобы соблазнять людей и подчинять своим целям, — признала Минако, которая ощутила тёплое щекотание в животе, вспомнив некоторые из этих историй. — А что, надо кого-то соблазнить? Только укажи мне, дорогуша!

— Но если бы кто-то был под таким ... влиянием, сейчас или в прошлом, — продолжала Усаги со странным выражением в глазах, — то не мог бы кто-то, обладающий силой Белой Луны способен освободить их?

— Предположительно, — сказала Минако, заметив, как Усаги сквозь майку теребит свой кулон, тот, с символом Алиевы. — Тебе лучше о таком с Рей поговорить. Она у нас изучала спиритуализм, она, наверно, куда больше знает про конфликты земных сил богов и всё такое.

— Хорошая идея, — выдохнула Усаги. — Мне придётся это сделать, и скоро.

— Принцесса, — сказала Минако, в основном просто озадаченная их разговором. — К чему это всё? Откуда такая забота о Сёстрах Дасмы? Думаешь, они связаны с происходящим — я имею в виду, видение Рей и всё такое?

— О, нет, — ответила Усаги. — Просто мысль такая возникла, вот и всё. Правда.

Минако усомнилась в этом: В глазах Усаги был особенный блеск — судя по всему, та снова что-то задумала.

Это выражение её глаз всегда предрекало неприятности. Минако утвердилась в решимости не спускать с неё глаз следующую пару дней. Усаги широко зевнула, и повернулась на бок когда пальцы Минако начали забредать на интимную территорию. Подавив улыбку, Минако умостилась, прижавшись к её спине.

— Устала, принцесса?

— Умгу, — ответила Усаги. — День был длинный.

— Но хороший, — ответила Минако. В конце концов, невзирая на смутную угрозу о которой с пеной у рта твердила Рей, они снова были вместе, и это было приятно. Очень приятно. Когда Ами присоединится к ним, они окажутся вместе впервые с той ночи, когда они обнаружили истинную причину почему Хотару отыскала и собрала их.

Минако очень сомневалась что существует нечто, с чем они впятером не могли бы справиться.

Согретая этой мыслью и близостью Усаги, она медленно погрузилась в сон.

* * *

Предрассветный час был холоден и промозгл, но хотя бы дождь наконец перестал. Мамору поднялся с корточек, разминая затёкшие плечи, и устало огляделся по сторонам.

Он уже привык к виду мёртвых тел: его не шокировали даже те увечья, что были здесь представлены. Но вот запах — к этому никогда не привыкнешь. Запах находил лазейку сквозь заслоны профессиональной отстранённости и чёрного юмора, достигая животной части его мозга.

— Мамору! — он обернулся и кивнул, ожидая пока Юсаку проберётся к нему через заваленную обломками комнату. Полисмены в форме выдвинулись за дверь, охраняя подступы к месту преступления. Не то, чтобы там собралась какая-то особая толпа, учитывая заброшенный район и время ночи: в основном, обычные тёмные личности.

— Эй, партнёр, — сказал Юсаку, — Ничего себе месиво, а? Кстати, что это вообще за заведение?

— Церковь Стража, согласно записям, — кратко ответил Мамору. — И не подходящий ли сейчас момент спросить, где ты был?

— В Королевской Больнице Сэйни, — ответил Юсаку. — Адская выдалась ночка. Короче, мне позвонил шеф, попросил лично проверить кое-что пока ты тут разбираешься. Яворовы яйца, да кто же натворил такое?

— Тени, веришь ли или нет, — Мамору вздохнул. — Тут ещё оставалась парочка когда мы приехали, но большая их часть ушла. Но всё это совершенно бессмысленно.

— Ох, я боюсь, смысл-то как раз есть, — тихо сказал Юсаку, доставая свои очки и задумчиво теребя их.

— К чему это ты? — потребовал Мамору. Между беспокойством за Усаги, и пейджером, сработавшим в безбожный час, поспать ему почти не удалось, и он сейчас был малость раздражителен.

— Этой ночью был инцидент в баре на окраине, — тихим голосом объяснил Юсаку, оглядевшись, чтобы никто случайно не услышал. — Нападение вампира.

— Что? — Усталость Мамору мгновенно смыло волной адреналина. — Наш вамп?

— Возможно, — с мрачной серьёзностью продолжил Юсаку. — Убила всех троих посетителей прямо с порога, подчинила весь персонал прежде чем они успели позвать на помощь. Очевидно, что она играла с ними когда дела пошли кисло.

— Она убила их всех? — спросил Мамору, страшась ответа. Старший партнёр, однако, удивил его:

— Не-а, — ответил он. — Выжившие сейчас проходят пурификацию в старом отделении безопасности КБС, но пара девушек уже смогла говорить. По их словам, наша вампирша внезапно сбесилась, начала визжать про свет ключа или что-то в этом роде. Отшвырнула ту, которой кормилась, как тряпку, сломала ей руку в трёх местах и пару рёбер в придачу. Потом, и вот тут становится интересно, она выполняет какую-то разновидность вызывания на крови. И угадай, что она призывает?

— Теней, — выдохнул Мамору. — У нас с ними были проблемы с тех пор, как ...

— Разбился небесный корабль, — закончил за него Юсаку. — А теперь — это. Совпадение? Думаю, нет.

— Но почему? Никто даже не слышал о Церкви Стража. Это место построено словно крепость, Ю, но они сокрушили стены толщиной с голову, и перебили всех. Мы всё ещё не получили точного числа тел, но ...

— Детектив! — они обернулись, и увидели во внутреннем проёме женщину из рядов ЧОГ, забрало её шлема было поднято, открывая лицо в потоках пота. — Вам лучше пойти взглянуть!

Они последовали за ней внутрь, по широкому, усыпанному обломками коридору, повернув в другой зияющий проём чтобы спуститься по истёртым каменным ступеням. Они теперь были ниже уровня земли, но Мамору заметил, что их провожатая продолжает потеть, невзирая на холод.

— Нашли ещё теней? — спросил Юсаку. Она помотала головой:

— Нет, сэр. — Но мы проводили тщательное прочёсывание подвала и нашли этого парня. Сержант хочет, чтобы вы взглянули.

Лестница открылась в большую палату, достаточно глубоко под главным зданием чтобы позволить высокий сводчатый потолок. Энергии не было, но мощные лампы заливали помещение своим резким, беспощадным светом. Вокруг валялись перевёрнутые книжные шкафы, куски белого камня, которые могли когда-то быть статуями, и в передней части палаты — алтарь.

Алтарь был достаточно велик для оставленного на нём тела.

Вся Чрезвычайная опергруппа стояла вокруг — в их позах, и в том, как они держали оружие, чувствовалось напряжение. Мамору распознал сержанта, обладавшую смуглой кожей и тёмными, почти пурпурными волосами, как уроженку Веммы. Но имени её вспомнить не смог.

— Пиакести, — обратился к ней Юсаку. — Что тут у вас?

— Сами посмотрите, — кисло ответила женщина. Они осторожно подошли к алтарю.

Мужчина был старым, но здоровым. Его белое одеяние было сходно с тем, что нашли на остальных телах — точнее на наиболее целых.

— Боги, — Юсаку поморщился. Мамору мог лишь смотреть. Конечности мужчины были разбросаны по сторонам, согнутые в местах, где они гнуться не должны. Кости были явно раздроблены: одеяние вспучивалось в тех местах, где их осколки выпирали из кожи. В этих местах имелись кровавые пятна, но совсем маленькие, и Мамору очень боялся, что знает, почему.

— Юсаку, — сказал он, указывая. Юсаку тут же заметил их: две аккуратных колотых ранки на шее мужчины.

— Но его лицо, — тихо произнесла сзади Пиакести. — Видите его лицо?

Мамору пришлось согласиться, что выражение лица было самой страшной частью картины. Несмотря на то, что было с ним сделано, этот человек умер в экстазе, и Мамору гадал — если наклониться и заглянуть в эти остекленевшие глаза, не увидит ли он застывший в них образ устрашающей красоты?

— Так, никто не дотрагивается до трупа пока сюда не прибудет Васа, — твёрдо сказал Мамору. — Есть ещё такие как этот, сержант?

— Больше мы не нашли, а прочесали мы на этот момент всё, — ответила та. — Остальных могли прикончить тени, судя по следам от зубов и когтей. Этот — единственный, кто был убит подобным образом.

Юсаку отошёл к стене, и стоял, разглядывая выгравированное на ней изображение. Мамору присоединился к нему.

— Церковь Стража, — пробормотал Юсаку. — Да кто, ады возьми, этот их Страж? Никогда не слышал о боге с таким именем.

— Может, иностранный бог? — Мамору пожал плечами.

— Ну да, но Совет Церквей не гонит иностранные храмы из своего района, — Юсаку нахмурился. — Зачем строить церковь здесь, в почти заброшенном промышленном районе? И, что, во имя Явора, это за штука?

Мамору пожал плечами. Что-то в картине, вырезанной в стене над алтарём, заставило волоски на его шее встать дыбом. Она будила почти первобытный страх, и будь он проклят, если понимал почему.

— Похоже на башню, — безразличным тоном заметил он. — С огромным глазом наверху.

— Поклонение здоровенному глазу, — Юсаку хрюкнул. — Теперь я точно повидал всё.

— Если тут работала наша вампирша, Ю, то это может быть прорыв, — тихо сказал Мамору. — В этих нападениях может оказаться зацепка, которая позволит нам понять, что ей нужно.

— Ну, я не знаю насчёт этих глазных любителей, — с сомнением сказал Юсаку, — но немного информации есть. Клуб, на который она налетела сегодня, в старые времена был секретным местом отдыха вампиров.

— Интересно, — выдохнул Мамору. — Возможно, она прекратила действовать в Сэйни ещё до Долгой Тьмы. Это может быть зацепкой. Что-нибудь ещё?

— Ну, — сказал Юсаку, вытаскивая записную книжку с чёрной обложкой и открывая на странице, прижатой резинкой. — Мы знаем, что она не просто вамп, раз она выполнила это вызывание. И мы имеем общее описание облика. Очень броское, как я помню. Давай посмотрим ... бледная кожа, тёмные глаза и прямые тёмные волосы до пола ... и очень выдающаяся особенность. Наша леди-вамп способна связывать свои жертвы волосами. Такое не каждый день увидишь.

— Да, — сказал Мамору, уставившись в стену. — Точно не каждый.

К несчастью, он знал вампиршу, подпадающую под это описание, и способную на этот самый трюк. В животе у него замутило когда он оценил, куда вела эта новая информация.

Дела обрели потенциал обернуться невероятно мерзко.

Конец третьей главы

Автор:
Марк Мак-Киннон (Mark MacKinnon)
emmack@sympatico.ca
http://shadowchronicles.net/ — этот фанфик на английском