猫 女 の 心

(нэко-онна-но кокоро — сердце девушки-кошки)

История третья:
НОВЫЕ ВРЕМЕНА В НЭРИМЕ

Тот сентябрьский день начинался просто замечательно. Я и моя жена с утра отправились на Дорогомиловский рынок, накупили разных вкусностей, и моя благоверная уже предвкушала, каким шикарным обедом она накормит меня сегодня. Я тоже был полон энтузиазма по этому поводу. Подходя к нашему подъезду, мы увидели во дворе жёлтую машину такси. Водитель выгружал из багажника здоровенную сумку пассажирки — молодой женщины с длинными каштановыми волосами. Пассажирка стояла к нам спиной. И, совершенно неожиданно, мы услышали японскую речь:

— Доомо аригатоо годзаимас, такусисуто-сан!

— Укиё... — ахнула моя супруга. — Укияша!!

— Шампусенька! — кинулась к ней в объятия Укиё. Посыпались чмоки, ахи и охи. Я наблюдал эту сцену и думал о том, что, глядя на двух любящих подруг, вряд ли кто сможет предположить, что совсем недавно они в клочья готовы были друг дружку порвать. И что мне постоянно приходилось их разнимать. Когда успевал, конечно.

В общем, наверх, в квартиру, дамы шли рука об руку, оживлённо чирикая, а я пёр сумку, в которой, не иначе, была походная жаровня и прочие кулинарные инструменты, без которых Укиё в путешествие не отправлялась.

— У Ранмы Саотомэ опять неприятности, — сообщила Укиё, устало плюхаясь на диван в гостиной.

— Удивила! — фыркнула Сянпу. — Это его обычное состояние!

— Сейчас всё гораздо хуже дэс. Дело в том... не знаю, как и сказать... В общем, Ранма... беременна!

Part .1 Гинекологические страдания

Ранним утром следующего дня мы все трое выехали в аэропорт, чтобы сесть на токийский рейс "Аэрофлота". Время в полёте тянулось медленно и скучно. Над Китаем под нами пошла полоса сплошной облачности, и разглядеть что-нибудь внизу не было никакой возможности. Но вот, наконец, в разрывах облаков под крылом Ил-62 блеснуло море и вдали показались неясные контуры Японских островов. Когда самолёт заходил на посадку, я обратил внимание на странное, будто обугленное пятно, обезобразившее панораму города. Находилось оно чуть ли не в центре Нэримы. Приглядевшись, я понял, что это гигантская воронка, больше похожая на лунный кратер.

— О, Сиванму! — ахнула Сянпу (она сидела прямо у иллюминатора и увидела этот кошмар одновременно со мной). — Уттян, что здесь у вас произошло?!

— А, это... Два робота корпорации "Мисима" подрались.

— Айя-а!. Есть жертвы?

— Совсем мёртвых нет. Люди на работе были, дети в школе. Раненые есть, но немного. Человек семьдесят, я думаю.

— Да что они, в этой корпорации, совсем очумели? — возмутился я. — Устраивать такое посреди города!

— А им никто не указ. Что хотят, творят.

Сентябрь в Москве — уже осень. Желтеют и начинают опадать листья, заметно холодает. А в Токио в это время ещё конец лета. Куртки мы сняли в электричке, пристегнув их к сумкам, и по улицам Нэримы шли налегке. Здесь будто ничего и не изменилось. Те же стерильно чистые улицы, идеально покрашенные заборы, ровный асфальт и зелень вокруг. Ветер доносил запахи цветов, к которым время от времени примешивался липкий аромат айвового самогона. На достопамятном пустыре, где всё так же лежали толстенные трубы для ремонта канализации, Рёга Хибики и маленький ниндзя Саскэ Сарогакурэ немузыкально горланили какой-то марш, отбивая такт по трубе палками и поминутно прерывая себя же воплями "Банзай!". Рядом на расстеленной скатерти валялась пустая бутыль и недоеденная закусь.

— Не иначе, Куно ему опять какое-то старьё подарил, — прокомментировала Укиё, кивая на Саскэ. — Вот и обмывают.

— Акари Унрю даст им "обмывку", если увидит, — заметила Сянпу. — У них с Рёгой как, порядок?

— Хай дэсё. Похоже на то. Но, ты же знаешь, он ещё и Аканэ забыть не может.

— Прямо как Куно, — вставил я.

— А отчего, ты полагаешь, его Саскэ так любит? Хозяина напоминает. Но не такой высокомерный.

— Укиё, — притормозила Сянпу, глядя в открывшийся просвет боковой улицы, — а что вон там такое? Я этого заведения не помню.

— А это, дорогуша, наша головная боль дэс. Кафе быстрого обслуживания "Аки". Собственность всё той же корпорации "Мисима". Всех клиентов у нас поотбивали, якорь им в задницу! Что характерно: тут недавно у них какая-то драка со стрельбой случилась, и это кафе дотла сгорело. Так уже через сутки всё заново отстроено было!

— Шустро работают, — покачала головой Сянпу. — Я уже волнуюсь, как там бабушка одна справляется.

— А она не... нет, не скажу, сама увидишь, — перебила сама себя Укиё и загадочно улыбнулась. — Ну, я к себе, вы к себе. Потом у Тэндо встретимся.

Шагая по улице рядом с женой, я встревоженно думал о том, что здесь, в Нэриме, кажется, настают новые времена. И скоро милым маленьким ресторанчикам и кафе может прийти конец. С крупной корпорацией ведь не пободаешься. Они могут позволить себе торговать в убыток, чтобы разорить частников и стать монополистами. Тогда уж эти траты окупятся с лихвой. А что делать Укиё? Или бабушке Кулун, которая после нашей свадьбы и женитьбы Мусу на Лике Ганшиной осталась в "кафе кошки" одна за всех? Беда!

Но дела "Нэкохантэн" оказались не так уж плохи, как я думал. Посетителей было много — почти все столики заняты — а в зале сноровисто управлялись две симпатичные китайские девчушки лет по тринадцать-четырнадцать. Волосы одной из них были покрашены красной краской прямо по естественному чёрному цвету, отчего оттенок получился гранатовым. Причёска второй напоминала то, как укладывала волосы моя жена, даже на висках имелись точно такие же хвостики, падающие на плечи. И цвет был похожим, но не голубоватым, а, скорее, в зелень. Глаза у обеих были синие, но у зеленоволосой — яркие, словно лазурь, а у её сестры — темнее, почти фиолетовые. Чуть не сшибив меня с ног, девчушки кинулись к моей жене.

— Нихао, Сянпу-цзецзе!! — хором воскликнули они. — Здравствуй, старшая сестра!!

— Сестрички мои! — Сянпу обняла обеих сразу. — Айя, как вы выросли! Знакомьтесь, вот это и есть он, Саша, — она повернулась, ставя их передо мной.

— Нидэ чжанфу? — спросила Лин-Лин. — Твой муж?

— Шидэ, — подтвердила Сянпу. — Именно. И давайте по-русски, мужу китайский трудно воспринимать.

— Лин-Лин, — представилась красноволосая.

— Лан-Лан, — назвала себя её сестра.

— Лин-Лин и Лан-Лан? — улыбнулся я. — По-китайски "линьлинь ланлан", кажется, означает "хрустальный звон"?

— Именно, — кивнула Сянпу. — Удачно подобрано, правда? Мы любим, чтобы имена имели красивый смысл. А если они ещё и сочетаются, совсем замечательно.

— Ты каким владеешь единоборством? — с ходу спросила Лин-Лин.

— Вообще-то, никаким, — развёл руками я.

— Как?? — ужаснулись обе. — Но, цзецзе... — две пары глаз вперились в мою супругу.

— Какие вы ещё глупые! — поморщилась Сянпу. — Разве это самое главное? Зато он может починить всё, что угодно.

— И радио? — спросила Лин-Лин. — А то мы...

— ... приёмник расколотили. Нечаянно, — закончила фразу Лан-Лан.

— Показывайте ваш приёмник, — небрежно сказал я. — Если не совсем вдребезги — отремонтируем.

Приёмник оказался вовсе не приёмником, а старой, времён Штирлица и радистки Кэт, радиостанцией "Север-2". Хорошо, у нас на кафедрах подобного антиквариата было много, и я знал, что с ней делать! В древнем сундучке на полке рядом нашлись и радиолампы на замену. Когда через двадцать минут радио подало признаки жизни, я понял, что лёд недоверия тает. Девчонки уже весело щебетали со мной, как со своим, и больше не вспоминали о моём неумении драться. По-русски они чирикали весьма бойко, пусть не все слова произнося правильно, но, в отличие от бабушки Кулун и Мусу, падежей не путали. Заболтавшись с нами, они позабыли про клиентуру, и старой китаянке пришлось прикрикнуть на них. А мы с женой, сложив сумки в её прежней комнате на втором этаже, отправились к Тэндо.

В этом старом доме тоже чувствовались ветры перемен. Войдя в ворота, мы буквально уткнулись в ярко-красный автомобиль "Тоёта", попиравший новенькой резиной колёс древние камни дорожки к дому. "Карина" 88-го модельного года, машинально отметил я. Набикин, наверное.

— May we come in? — крикнул я. — Можем мы войти?

— Yeah, — услышали мы знакомый голос, и на крылечко вышла младшая дочь Тэндо, Аканэ. — Ооу! Кого я вижу! Добрый день! О-хаири кудасай. Проходите! Ты совсем не изменилась, Шампу. И не скажешь, что замужняя дама.

— А это? — Сянпу продемонстрировала Аканэ правую руку с блеснувшим кольцом. По-английски она, как и прежде, говорила не очень, обходясь короткими, обгрызенными предложениями.

— Ну, только это.

— Выглядишь хорошо, — заметила Сянпу, изучающе оглядывая Аканэ. — Но глаза грустные. Почему?

— Вы, должно быть, уже знаете.

— Знаем. А где Ранма? — спросил я.

— Канодзё in kitchen дэс, — зло ответила Аканэ. — Она на кухне. Идите, пообщайтесь.

— А ты?

— Видеть её не могу!! — Аканэ спрыгнула с крыльца, рванула калитку заборчика, отделяющего парадную часть двора от задней, так что плетёная изгородь заходила ходуном. — Извините, ребята...

И скрылась.

— В своём репертуаре, — молвила Сянпу. — Ну, пойдём, поглядим нашу беременную.

Недоумевая, чем может заниматься Ранма на кухне, я пошёл следом за женой. В дверях Сянпу остановилась, как вкопанная. Я налетел на неё плечом и тоже застыл, разинув рот. Ранма в белом фартучке с оборками стояла у стола и... готовила! В её изящной руке невесомо порхал тяжеленный кухонный тесак, которым она резала овощи. Это занятие поглотило Ранму настолько, что она не обратила внимания на наше появление. По-моему, ей нравилось готовить, потому что она не только улыбалась каким-то своим мыслям, но и тихонько мурлыкала себе под нос.

— Это песенка с рождественского вечера, — прошептала Сянпу. — Ты бы слышал, как мы пели её вместе. Три сестры Тэндо, Ранма и я. Вся тусовка вопила и рыдала.

Говорила она одними губами, но рыжая Ранма всё равно услышала и оглянулась.

— Wow! — воскликнула она. — Какие люди! Давно не виделись! А я ужин готовлю.

— Не замечала раньше страсти к кулинарии, — удивлённо сказала Ранме Сянпу.

— Какая там страсть, — отмахнулась та. — Просто способ держаться подальше от этой бешеной. Она терпеть не может смотреть, как я готовлю. Потому что сама не умеет.

— What?! Что ты сказала?! — Аканэ, злая, как чёрт, влетела в кухню и с разгону съездила рыжую сковородкой по затылку.

— Больно, дура!! — завопила Ранма.

— Дай! — Сянпу вырвала у неё сковороду. — Как можно? Бить беременную! Ей и так плохо!

— Не надо было спать с кем попало! Двуполая потаскушка!!

На сей раз в ход пошла скалка. Даже моя жена при всей молниеносности реакции не смогла её перехватить. Ранма взвыла от боли.

— Я тебе сто раз говорила, меня изнасиловали!!! — кричала она.

— Потому что ты нажралась в дым!

— Сянж, их надо развести, — сказал я по-русски.

— Именно. Я займусь этой! — Сянпу ухватила Аканэ за оба запястья (та и вякнуть не успела) и выволокла прочь.

— Чёрт, ну, почему всегда виновата только я, и никто другой! — простонала Ранма, вытирая слёзы. — Говоришь ей правду, а она не верит. Гомэн. Извини. Я с этой беременностью стала такая плакса... Хочется ругаться на все корки, а вместо этого слёзы текут. А-а-х... — она закрыла лицо руками.

— Ран, Ран, успокойся! — вид плачущего прелестного создания тронул моё сердце, и я, забыв, что Ранма на самом деле парень, сочувственно погладил её по рыжим волосам.

— Аригато, — хлюпая носом, сказала она. — Спасибо. Ты меня понимаешь. А чёртова Аканэ счас начала бы зудеть, что я веду себя, как баба.

— Она за тебя переживает. Просто не умеет правильно это выразить.

— Кто? Эта бесчувственная... — начала Ранма, но под моим взглядом сникла и вздохнула: — Знаю, знаю. Ты совершенно прав. Мамоно shit! Почему Аканэ не может быть такой же милой, как Укиё или твоя Шампу!

— А ты-то с ней всегда бываешь милой?

— Я стараюсь!! Но она постоянно выводит меня из себя!

— Ты её тоже. Так друг друга и... — на этом месте я замешкался, поскольку забыл нужное английское слово.

— Накручиваем? Хай. Я это понимаю, и всё равно каждый раз... — она не закончила, безнадёжно махнув рукой. — Дзя, оставим это. Ты, наверное, хочешь знать, как всё произошло?

— Извини, — ответил я, — честно говоря, очень.

— Ну, слушай.

История оказалась простой до безобразия. Празднуя очередную победу над очередными супостатами, в доме Тэндо закатили банкет. Все приглашённые, естественно, укушались дармовым бухлом в дугаря. А утром Ранма проснулась во дворе в виде барышни. И, придя в ванную, обнаружила, что горячая вода на неё не действует.

— Чего мы только не предполагали, — рассказывала она. — И акупунктурное воздействие, и сглаз, и что подсунули магический амулет. А потом Набики посоветовала самое простое.

— Тест, — закончила за Ранму вошедшая Сянпу.

— Хай, тест. Что было!!

— Представляю, — сказал я. — Как там Аканэ, Сянж?

— Я её усыпила, — отозвалась моя супруга. — Пусть подремлет полчасика, глядишь, перестанет на людей кидаться.

— Speak English, хай? — попросила Ранма. — Говори по-английски, ладно?

— She sleeps. Half hour, — объяснила ей Сянпу. — Она спит. Полчаса.

— Это хорошо, — облегчённо вздохнула Ранма.

— Но вы хоть определили, кто оставил тебя в этом интересном положении? — продолжил я прерванную тему.

Ранма помотала головой:

— Ийе, не смогли. Я же не помню ничего. Даже как меня... — она покраснела.

— Может, это Куно? — предположила Сянпу.

— Куно, конечно, на меня всерьёз глаз положил, но он слишком воспитан, чтобы насиловать бесчувственную девушку. И он был не настолько пьян. Так сказала Касуми, а ей верить можно.

— А кто был ещё?

— Ну, Рёга, несколько ребят из класса, потом старый извра... Э, э, — замахала она руками, — не думаете же вы, что... Ему в обед сто лет!

— Мало ли, — пожал плечами я. — Может, его мужская сила ещё не иссякла.

— Только не это!

— Надеюсь, — лаконично заметила Сянпу. — Любопытно, — она поглядела на часы, — где же Укиё?

— Она куда-то пропала. Несколько дней уже не видно, — отозвалась Ранма.

— К сведению, она летала в Москву, чтобы вытащить нас сюда, — сообщил я. — А сейчас сказала, что зайдёт домой и встретит нас здесь... Ага, кажется, идёт!

— Тадаима! Вот и я! — сказала Укиё. Голос, да и глаза у неё были сердитые: — Три тысячи морских чертей! Проклятая "Мисима"!

— Что ещё? — хором спросили мы с женой.

— Эти сухопутные крысы новое помещение купили. Почти напротив меня! И завтра у них открытие!

Вот незадача, подумал я. Похоже, нам придётся решать не одну проблему, а целый клубок!

— Можешь проиграть эту гонку, — хмыкнула Сянпу.

— Ну, нет! Я этого не допущу! — хлопнула ладонями по столу Ранма. — Ненавижу мыть и убирать, но корпорацию не люблю ещё больше. Сейчас ужинаем, и я помогу тебе готовить кафе к открытию.

Сянпу вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул.

— Мы идём тоже! — объявила моя жена.

Удивительная, всё-таки, компания эти Саотомэ, Тэндо и иже с ними! Могут сколько угодно цапаться, выясняя отношения, драться даже, но стоит у кого-то случиться беде, как все тотчас же забывают распри и принимаются друг другу помогать. Вот и сейчас три красотки — Ранма, Укиё и моя благоверная — в два счёта закончили приготоволение ужина и созвали остальных жителей дома Тэндо за стол. А потом, оставив отцов семейств, тётю Нодоку Саотомэ и Касуми с Набики наслаждаться трапезой дальше, отчалили.

— Ранма! Куда же вы? — всплеснула руками тётя Нодока. — Сами приготовили и почти ничего не съели!

— Нам некогда, мам. У Уттян проблемы, — ответила Ранма.

В кафе Укиё быстро распределила обязанности. Она, Сянпу и Аканэ, (после незапланированного сеанса лечения сном она ещё пребывала в слегка заторможенном состоянии, но всё равно пошла с нами) взялись прибираться внутри. А нам с Ранмой досталось мытьё стёкол витрины и вывеска. За работой мы опять говорили всё о том же.

— А ещё меня таскали к гинекологу, — жаловалась рыжая. — Не представляешь, до чего это унизительно. Лежать, задрав ноги, и чувствовать, как в тебе копаются... — в глазах её опять показались слёзы, и Ранма смахнула их рукой.

— А почему тобой не занимается доктор Тофу? — удивился я.

— Доктор Тофу уехал в Тибет изучать древние методики лечения. Вернётся только через месяц. Что самое поганое, мать не хочет доверять никому, кроме него.

— В смысле? — не сразу сообразил я.

— Аборт. Или, ты думаешь, я стану рожать?

— Это решать тебе.

— Я — парень!! — выкрикнула Ранма так, что на неё обернулись все прохожие на улице. — По крайней мере, от рождения, — добавила она уже тише, — и не собираюсь становиться матерью.

— Сицурэй дэс га, — сказал я. — Извини за неучтивость.

Некоторое время Ранма молчала и сосредоточенно тёрла очередное стёклышко в раме. Потом сказала:

— Знаешь, я очень рада, что вы приехали. С тобой, по крайней мере, можно всё обсуждать честно и прямо. Да и Шампу... Когда она не забивает себе голову идиотскими предрассудками, с ней приятно иметь дело. Ты отхватил себе самую милую девчонку из всех в нашем районе.

— Что имеем — не храним, потерявши — плачем! — пропела изнутри дома Сянпу. Когда она говорила на одном из двух родных языков, то могла быть не менее язвительной, чем сама Набики Тэндо.

— Что она сказала? — поинтересовалась Ранма, которая по-русски, как известно, не понимала.

— Так, ничего.

— Я, конечно, знаю, что я совершенно не милая, — выглянула из двери Аканэ, — но не могла бы будущая мама немного мне помочь?

— Иду, — закивала Ранма.

— Не заводись, — тихо напомнил я.

— Постараюсь.

До самого вечера наши голуби общались тихо и мирно. Аканэ, конечно, ворчала на Ранму, если та делала что-то не по ней, но та отмалчивалась, и до потасовки не доходило. Работа продвигалась быстрее, чем ожидала Укиё. К десяти вечера, когда Набики Тэндо заглянула нас проведать, всё было практически готово к открытию. Поражённая Набики только и смогла, что подкинуть пару советов, как завтра привлечь побольше клиентов.

Утром забегаловка "у Аки" ещё только готовилась к церемонии открытия, а "Уттян" работала вовсю. И клиентов, кроме хозяйки, встречали две очаровательные девушки в коротких платьицах. Конечно, то были Ранма и Аканэ. Сянпу тоже предлагала свои услуги на денёк, но Укиё поблагодарила и отказалась. Могли неправильно понять. Ведь мою жену здесь ещё помнили как одну из хозяек уважаемого заведения под вывеской "Нэкохантэн". Пришлось нам с Сянпу довольствоваться ролью наблюдателей. А клиент валил валом. Покупаясь на красивых девушек и объявления о снижении цен, посетители пробовали творения Укиё... и уже не спешили уходить.

— Как я только ввязалась в эту авантюру? — бурчала себе под нос младшая Тэндо, когда выдавалась минутка передохнуть. — Ходить тут в таком виде. А этой извращенке, похоже, нравится! Глядите на неё!

— Ну, нравится! — фыркнула Ранма, услыхав это. — Пусть все видят, какая я красивая. Кстати, ты от "такого вида" тоже только в выигрыше. Может, грудь у тебя и не очень... Да убери молоток, сумасшедшая! На твою грудь никто и не смотрит, потому что у тебя шикарные ноги.

— У меня? — разинула рот Аканэ, роняя кувалду. Комплиментов от Ранмы она ожидала меньше всего.

— Хай. И хватит хлопать глазами, пойдём работать.

— Она сама на себя не похожа, — удивлялась Сянпу, слушая такие разговоры.

— По-моему, это результат беременности, — скромно ответил я. — Гормоны дэс, как сказала бы Набики.

У заведения "Аки" народу было побольше, чем в "Уттян". Девушки там оказались не хуже наших красавиц, к тому же, их было целых пять. Особенной грацией выделялась одна, с волосами малинового цвета и забавным хохолком на макушке. Она двигалась с какой-то кошачьей пластикой — у Сянпу бывало что-то похожее, когда она ластилась или кокетничала.

— Эффектная девочка. Не знаешь, случайно, кто она? — спросил я Укиё.

— Посмотри туда, — девушка кивнула на прогал между домами, где мелькала строительная техника. Там до сих пор заравнивали гигантскую воронку.

— И что?

— Она одна из виновниц этого бедлама.

— Ты же говорила, что это ро... Не может быть!! Андроид?

— Хай. Её тело создал Кюсакэ Нацумэ, муж мадам Акико. А вместо компьютера у неё мозг обыкновенной кошки.

— Но она ведёт себя вполне разумно, — сказала Сянпу.

— Ещё как. Однажды я с ней полчаса разговаривала. Немного странная, но очень приятная. Её имя Ацко, но все зовут её просто Нуку-Нуку.

Во второй половине дня посмотреть новое кафе приехала сама хозяйка, Акико Нацумэ, урождённая Мисима. Внешностью она живо напомнила мне Набики Тэндо — манеры, осанка, даже причёска очень похожа. Только Акико была не девчонка девятнадцати лет, а взрослая дама, ненамного моложе Нодоки Саотомэ. Мадам Нацумэ сопровождали две девицы в деловых костюмах. Мне очень не понравилась одна из них, та, что вышла из-за руля лимузина. Конкретно, не понравился её взгляд. Взгляд снайпера — такое впечатление он вызывал. Акико поговорила о чём-то со своими служащими и осталась не слишком довольна. Внимательно оглядела она и наше кафе. Было отчего. Давние клиенты Укиё, которые, соблазнившись яркой рекламой и обилием красоток, заходили к "Аки", очень часто прямиком оттуда направлялись к нам. "А-а-а, — разочарованно говорили они, — там обыкновенный "МакДональдс"!" Акико явно сообщили об этом, и ей это не могло понравиться.

— Не выкинули бы они какой-нибудь грязный фокус, — встревоженно сказала Сянпу.

— Я им выкину! Отделаю так, что полиция не опознает, — пообещала Укиё, погрозив кулаком в сторону нового кафе. Девушка-андроид Нуку-Нуку, увидев этот жест, приняла его за приветствие и с радостной улыбкой помахала рукой.

— Простота, — вздохнула наша хозяйка. — Во всей этой компании она одна у меня симпатию вызывает.

Вечером за столом семьи Тэндо присутствовал старый хентайщик Хаппосай. Да-да, тот самый, кого мы подозревали в совершении изнасилования.

— Ранма, девочка моя, — проскрипел он, отставляя пиалу с остатками риса, — что это тебя целый день не было видно?

— Она ходила смотреть новое кафе "Мисима Хэви Индастриз", — ответила за Ранму Набики. — Говорят, там работают самые хорошенькие девушки в Токио. Да, Ранма-онээ-тян?

— Ты ходила любоваться на девушек? — обрадовалась тётя Нодока. — Ранма, ты даже в женском теле остаёшься настоящим мужчиной!

— Возмутительно! — не разделил её восторга Соон Тэндо. — А как же моя Аканэ?!

— Да всё совсем не так было! — попыталась объяснить Ранма. — Мы с ней вместе были!

— А красотки там, и правда, шикарные, — направила разговор в прежнее русло Укиё. — Гораздо красивее и меня, и Шампу, и даже Ранмы.

— Ни фига! — возмутилась рыжая.

— Да, да! — я незаметно сжал ей руку. — Убийственной красоты девушки.

Я, как и Укиё, разгадал хитроумный замысел Набики. Услышав о красотках, Хаппосай не упустит случая заглянуть им под юбки, и тогда им станет не до работы. Не очень порядочно, конечно, но вполне в духе Тэндо-средней.

Следующий день принёс немного ясности. Ажиотаж вокруг нового заведения продолжался, люди приезжали из соседних с Нэримой районов, чтобы взглянуть на широко разрекламированную точку общественного питания. Некоторые, привлечённые божественными ароматами традиционной японской кухни, заворачивали к Укиё. Так что, число посетителей у неё не только не уменьшилось, а даже возросло. Сыграло свою роль и то, что девушек у "Аки" осталось всего три, и среди них не было очаровашки Нуку-Нуку. Видать, её и напарницу хозяйка переводила сюда только на день презентации. Но самое веселье началось после полудня, когда в "Аки" заявился Хаппосай. Было всё: и задранные подолы, и громкий визг, и град ударов — в основном, мимо. Слишком уж шустрым был маленький старикашка. Посетители "Уттян", а с ними и мы, высыпали на улицу поглазеть на кутерьму.

— Ранма! — возмущённо сказала Аканэ. — Ты так и будешь смотреть, как этот извращенец позорит девушек? Видишь же, бедняжки не могут за себя постоять!

— Подожди ещё капельку, хи-хи-хи-хи! — давясь от смеха, упрашивала подругу рыжая. — Смотри, хи-хи-хи, какая умора!

— Не надрывайся так, выкидыш будет! — Аканэ вырвала руку и решительно направилась через улицу.

— Shit! Всё веселье обломала! — проворчала Ранма, но поспешила за ней.

— Так нечестно! Милашки! Милашки! — вопил Хаппосай, когда Аканэ сграбастала его за шиворот. Но Ранма уже отобрала его у подруги и отвесила такого пинка, что старый хентайщик и чирикнуть не успел, как приобрёл скорость пушечного ядра.

— Скатертью до... — начала Сянпу и инстинктивно присела, потому что над нашими головами, чуть не цепляя за крыши домов, с режущим уши свистом пронёсся странный аппарат. Фюзеляж его подозрительно напоминал наш родимый Су-25, даже турбины стояли так же. Но вместо обычных крыльев у него имелись два горизонтальных пропеллера в кольцевых ограждениях. Сейчас они были наклонены вперёд под сорок пять градусов, чтобы тянуть не только вверх, но и вперёд. Конвертоплан! У нас эти разработки находились ещё на этапе моделей — мне, как специалисту, это было хорошо известно. А тут — лётный экземпляр, да ещё военного назначения, если мне не по... Чёрт подери!! Не показалось! С коротких крылышек, торчащих из ограждений винтов, сорвались две ракеты. Вдали взметнулись клубы дыма, и через несколько секунд до нас долетел грохот взрывов.

— Да что они, совсем очертенели!! — вскричала Сянпу.

— Хорошо, Нуку-Нуку здесь нет! — сказала Укиё. — Иначе эти ракеты сюда могли прийтись. Не исключено, именно за ней гоняются.

— Конкуренты?

— Нет. Это машина корпорации, название "Пойзон". Яд, то есть.

— Но ведь Нуку-Нуку тоже работает в "Мисиме", — удивился я.

— Да. Всё равно помощницы мадам её терпеть не могут. А, возможно, — продолжала Укиё, — сама Акико там на борту. И не за Нуку-Нуку, а за Кюсакэ охотится.

— За своим мужем? — вытаращила глаза Сянпу. — Весёлая семейка.

— Весело было бы, если бы они город не разрушали. — не уловила иронии Укиё. — Главное, всё в основном здесь, в Нэриме. Наши ремонтники-нинздя уже не справляются, из муниципалитета технику вызывают.

— Да, — сказала моя жена, — по сравнению с этими терминаторами Ранма, Рёга и мы с тобой — просто птенчики.

— Не то слово. Каждый раз сижу и молюсь, чтобы не в мой дом.

Утром нас ждали две новости: не очень плохая и не очень хорошая. Первая состояла в том, что Хаппосай заявил о своём намерении опять наведаться в кафе "Аки". А вторая — что бедная Ранма проснулась в ужасном самочувствии. Будучи истинным бойцом, она попыталась перебороть себя, но едва смогла спуститься по лестнице со второго этажа.

— Не могу, — едва слышно простонала она. — Гомэн, мина. Простите, ребята. Голова кружится и... тошнит. Иди одна, Аканэ.

— Очень надо! Что мне там делать одной?

— О-нэгай! Пожалуйста! Укиё нужна помощь!

И Аканэ пошла одна. На этот раз я счёл за благо не торчать целый день у Укиё, чтобы не отвлекать подруг от работы. Сянпу со мной согласилась. Поэтому мы остались дома — я имею в виду "Нэкохантэн", его ведь с полным основанием можно считать домом моей жены. Постоянные посетители приветствовали Сянпу радостными улыбками.

— Забавно, — сказала она мне. — Первый раз я здесь могу ничего не делать. Странное чувство.

Всё же, она не удержалась и принялась помогать бабушке Кулун на кухне. А в середине дня мы опять отправились к Укиё — проведать, как она там.

— Справляетесь? — спросила Сянпу, входя в кафе "Уттян".

— Худо-бедно, — отозвалась из-за стойки Укиё.

— Опять приходил Хаппосай, — сообщила нам Аканэ. — Устроил у "Аки" такое...

— Я слышала, тут требуются помощницы? — в дверях стояла девушка со светло-каштановыми волосами, одетая в нарядное платье. Стоп, да это же не девушка, а гениальный трансвестит Цубаса!

— Проваливай! — заорала на него Укиё. — Тебя только тут не хватало!

— Атаси-га... Я... Я помочь хотела. Почему? — глаза Цубасы наполнились слезами.

— Да я топиться буду, не попрошу камень на шею привязать, — отрезала Укиё, не желая пускаться в объяснения. — Разговор кончен! Попутного ветра!

— Почему ты так с ней... то есть, тьфу! с ним обращаешься? — поинтересовалась Сянпу. — Он же помочь пришёл!

— Если бы он всё время из засады не кидался, я бы, наверно, иначе относилась. А так меня от одного его вида в дрожь бросает.

Ближе к закрытию к Укиё приплелась несчастная Ранма.

— Сколько же это терпеть?!! — скулила она, сидя за столиком между мной и Сянпу. — Нет, я узнаю, кто меня, и тогда... Порву!! Слушай, Шампу, а у твоей бабушки нет ли какой-нибудь травы, чтобы, ну...

— Травы? Айя-а! — ахнула моя жена. — Рануся, трава!

— Нанда? What? — недоумённо переспросила Ранма. — Саш, выясни у неё сам, по-английски она полчаса объяснять будет.

— Давай на русском, — предложил я жене. — А я переведу.

— Да, так будет проще. Понимаешь, я совсем забыла! Есть такая комбинация трав, которая вызывает ложную беременность! Может, Рануську и не насиловали, а просто подпоили. Надо составить рецептуру, которая нейтрализует этот эффект, и проверить.

— Ну, ну, что она? — дёрнула меня за рукав Ранма.

Я, как умел — английский и я знаю не идеально — пересказал ей слова жены.

— Шампу, так что же ты до сих пор об этом не вспомнила! Идём скорее к тебе!

Побросав все дела и закрыв заведение, мы всей компанией поспешили в "кафе кошки". Там Сянпу и старушка выгнали девчонок к нам в зал, а сами заперлись на кухне и стали колдовать над отваром. Ранма ходила из угла в угол и нетерпеливо поглядывала на запертую дверь.

— Не спеши, — сказала Лин-Лин.

— Это долго, — добавила Лан-Лан.

Девчата подсели ко мне с обеих сторон, обвив руками под локти, так что гранатовая пушистая головёнка оказалась у меня на левом плече, а изумрудная — на правом.

— Юные амазонки, а что ваша сестра скажет, когда увидит? — поинтересовалась Укиё.

— Это муж нашей сестры,...

— ...значит, наш брат, — заявили хитрющие малышки. И наградили меня одновременным "чмок" в обе щеки, у меня аж в ушах зазвенело. — Хао, — хором добавили они, чтобы поцелуй не стал меткой смерти. Так полагалось по их законам.

Наконец, дверь отворилась, и в зал вышла моя супруга с чашкой дымящегося отвара.

— Пей горячим, — велела она Ранме. — Терпи! Горько.

Ранма залпом осушила чашку.

— Жжётся! — проскулила она, подышав через рот, чтобы охладить нёбо. И вдруг пошатнулась: — Голова!

— Вань суй! — воскликнула Сянпу, придерживая её за локоть. — Ура! Действует! Значит, попали! Лан-Лан, дай-ка чайник...

Теперь горячая вода возымела своё обычное действие. (Ёлки точёные, я уже считаю всё это обычным!)

— Банзай!!! — заорал Ранма, ощупывая себя. — Атаси... тьфу, shit! Орэ-ва отоко да! Я — парень!!!

В порыве чувств он обнял Сянпу, Укиё, девчонок, старушку, потом долго тряс руку мне.

— Доомо аригатоо годзаимас! Громадное спасибо! — говорил он. — Что бы я без вас делал! Аканэ!! Теперь-то ты поняла, что я не виноват?

— М-м. Первый раз в жизни вынуждена это признать.

— Ну, теперь осталось только одно дельце: узнать, кому я обязан всеми неприятностями! Наверное, всё-таки, старый козёл Хаппосай. Он наверняка знает травы.

— У него не могло быть нужных, — покачала головой бабушка Кулун. — Они редкие.

— Обойти торговцев на рынке и спросить, кто покупал. Чего проще, — предложила Сянпу.

Идея показалась всем наиболее здравой, но сегодня было уже поздно, поэтому поход на рынок отложили на завтра. А вот праздничный ужин по поводу возвращения отоко-такэ-Ранмы, то есть, Ранмы-парня, состоялся немедленно после нашего возвращения у Тэндо. Виновника торжества поздравляли, поднимали за него пиалы с сакэ. Сам Ранма не пил ни капли: было похоже, что он впервые в жизни извлёк из своих злоключений какой-то урок. Аканэ была так поражена его непривычным поведением, что весь вечер общалась с ним вполне нормально. Небольшой инцидент возник только тогда, когда обрадованные мирной обстановкой родители взялись обговаривать конкретные сроки свадьбы обручённых. Но и тут, к нашему тихому изумлению, до драки не дошло.

— При одном условии, — сказал Ранма. — Пусть пообещает, что никогда не будет мне готовить.

Аканэ уже отрыла рот, чтобы рявкнуть, но её опередила тётя Нодока:

— Готовить буду я.

Больше Ранме возразить было нечего.

— Ладно, — проворчал он. — В конце концов, после свадьбы на меня перестанут вешаться всякие девицы, которые мне сто лет не нужны. А на неё — разные малосимпатичные парни. Да, Аканэ? — и панибратски похлопал невесту по спине. Аканэ открыла рот... и закрыла, не найдя, что возразить.

В результате свадьба была решена окончательно и назначена на будущее Рождество.

— Слава богу, — облегчённо сказал я жене по дороге домой. — Я думал, они никогда не поладят.

— Не кажи "гоп", — покачала головой Сянпу. — До зимы ещё всё сто раз перерешится. В прошлом году у них уже доходило до свадебной церемонии. И сорвалось прямо в тот день. Правда... там и я, и Укиё с Кодати руку приложили. А сейчас Кодати в Штатах, да и Укиё, похоже, смирилась.

— Да, настроение у неё было похоронное, — согласился я. — Не думаю, чтобы она стала чинить препятствия.

На рынок Ранма пошёл без особой охоты: он был уверен, что всё с ним происшедшее — вина Хаппосая, и только Аканэ (не без помощи молотка) убедила его, что нужны доказательства. На всякий пожарный, мы с женой отправились с ними. Ранма со свойственной ему вежливостью хватал каждого торговца экзотическими травами за грудки и грубо спрашивал, не покупал ли у него то-то и то-то маленький лысый старикашка. Но никто ему этого не подтвердил. Зато один из травников припомнил, что подобный набор трав месяца два назад купил худой измождённый юноша.

— Госункуги?! — изумилась Аканэ.

— Я убью этого любителя суеверий!!! — прорычал Ранма. — Колдун недоделанный!!

— Поздно, Ран-тян, — сказала, подходя, Укиё. — Я уже с ним разобралась.

И бросила под ноги Ранме чрезвычайно помятого и запылённого молодого человека, которого приволокла за собой, как мешок с навозом. Он и в самом деле выглядел ужасно худым и измождённым. На обтянутом кожей, как у Кощея Бессмертного, лице горели нездоровым огнём круглые чёрные глаза. Сейчас один заплыл здрорвенным фингалом, да и в других местах были заметны следы знакомства с Укияшиной лопатой.

— Ма! — ахнула Аканэ. — Укиё, ты, всё-таки, чересчур жестока!

— Дорогуша, я бы не была жестока, но этот мочёный угорь сегодня стал хвалиться своими проделками официанткам "Аки"! И говорил, что теперь-то уж ты точно отвергнешь Саотомэ Ранму!

— Гад! — Аканэ приподняла Госункуги за шиворот и хлестнула его по той щеке, что пострадала меньше. — Какой же ты подлец, Госункуги! Я тебя презираю. Идём, Ранма!

— Да, идём, — согласился тот. — В таком состоянии его и бить-то противно.

Они пошли прочь. Я хотел последовать за ними, но Сянпу и Укиё почти одновренменно придержали меня.

— Гляди, — сказала мне жена. И только теперь я увидел, что наши вечнопомолвленные держат друг друга за руки.

— Не будем им мешать, — предложила бесцветным голосом Укиё. — Идём ко мне. Посидим.

У "Уттян" было забито до отказа, но нашу хозяйку это не радовало. И мы отлично понимали, в чём дело. Укиё поняла окончательность выбора Ранмы и то, что она сама всегда останется для него кем-то вроде старого школьного приятеля-мальчишки. Поэтому мы старались подбодрить её напоследок и отвлечь от печальных мыслей.

— Я сейчас вернусь, — сказала в какой-то момент Сянпу. Поднялась с табурета и вышла в заднюю часть дома.

— Жалко, что вам нужно уезжать, — вздохнула Укиё.

— Ничего не поделаешь, — развёл я руками. — Сянж учиться нужно. Да и у меня диплом на носу.

— Да, знаешь... — начала Укиё. Но договорить она не успела.

Part .2 Страна забвения

Договорить Укиё не успела. Что-то случилось вокруг. Непонятно, что это было. Свет, который слышен? Звук, который виден? Контуры предметов расплылись, задрожали. У меня закружилась голова. Я прикрыл глаза, пытаясь избавиться от тошнотворного ощущения дезориентации. Где я? Что это за место? Кто эта девушка напротив?

— Укиё! — услышал я свой голос. Да, конечно! Укиё Куондзи. Это — её закусочная "Уттян". Нэрима. Токио. Япония.

— Что это было? — скривилась, как от зубной боли, Укиё.

— Не знаю.

— У тебя тоже голова?

— Да. Видимо, какой-то инфразвук. Он может давать такой эффект.

— Опять эта проклятая корпорация, что ли? Чтоб им провалиться! Да, о чём я? А, так вот, ты представляешь, эта поганка Цубаса в кафе "Аки" работать устроилась!

— Да ты что?

— Хай. Не в этом только — здесь им людей хватает — а в большом, где Нуку-Нуку работает.

— Это она... то есть, он, тебе назло. За что, всё-таки, ты его так не любишь?

— Ты же видел, как он всё время на меня кидается. Я от него заикой стану!

— Проявила бы к нему хоть немного благосклонности, может, он и не стал бы караулить тебя в засаде.

— Да, как же! Думаешь, я не пробовала? С ним нормально, как с другом, общалась. Так он совсем обнаглел. Подарками меня заваливал, на свидания напрашивался. Нет, миленький, нормально с ним нельзя, поверь мне.

— Что-то долго она, — забеспокоился я, посмотрев на часы.

— Сянпу? Хай, — согласилась Укиё. — Она не в обморок ли упала? Надо посмотреть.

И мы пошли посмотреть. Но ни в туалете, ни вообще в доме Сянпу не обнаружили.

— Ёлки точёные, да куда ж она подевалась? — растерянно сказал я.

— Может, ориентир потеряла? И испугалась?

— Тогда надо скорее её найти.

— Хай. Конечно. Немедленно. Ты в какую сторону?

— Сюда.

— А я в противоположную. Здесь же через час встречаемся.

Примерно полчаса я обследовал прилегающие улицы в надежде, что Сянпу бродит где-то поблизости и не может сообразить, где находится. Но тщетно. В конце концов, я зашёл в "Нэкохантэн" и поинтересовался у близняшек, не видели ли они сестрицу Сянж.

— Она повезла заказы, — невозмутимо ответила Лин-Лин.

— Вы и её впрягли?

— Что значит "впрягли"? — удивилась Лин-Лин. — Она всегда...

— ... возит заказы. А мы — здесь, — закончила Лан-Лан.

Я понял, что чего-то не понял. И открыл было уже рот, чтобы выразить удивление, но сзади скрипнули тормоза, и знакомый бархатный голос окликнул меня:

— Саша-сан!

Это была Набики на своей "Тоёте".

— Привет, Набики-сан! — сказал я. — Ты не видела Сянпу?

— Видела. И хотела знать, почему твоя жена опять к Ранме Саотомэ пристаёт и свидания с ним требует.

— Что-о??

— Своими глазами только что наблюдала.

— А ну, вези меня туда!

Набики дёрнула селектор на "драйв", отпустила тормоз и газанула так, что меня вдавило в спинку сиденья.

— На полдня нельзя уехать, — ворчала она. — Уже всё наперекосяк дэс!

— Собственно говоря, где ты их видела? — спросил я.

— У поворота к нашему дому. Но там проезд не в ту сторону. Пришлось объезжать.

У ворот дома Тэндо Набики затормозила в той же манере — я едва сквозь ветровое стекло не вылетел. И сразу увидел обоих — Ранму Саотомэ и мою Сянпу.

— Да отстанешь ты наконец!!! — рявкнул парень, вырывая руку из её пальцев, и бросился наутёк. А Сянпу — за ним.

— Сянж! — позвал я.

— Мы знакомы? — холодно покосилась на меня моя жена. И, не задерживаясь более ни на секунду, рванула вдогонку за Ранмой.

Я стоял, не зная, что и думать. Моя любящая супруга меня... не узнала! Да что же тут творится-то, так его разэтак?!

Набики, ошарашенная не меньше меня, задумчиво потёрла подбородок.

— Что-то странное, — сказала она. — Надо разобраться. В дом зайди.

— Нет, я лучше за ними...

— А догонишь? — ехидно осведомилась Набики.

— Не догоню.

— Ну, и добро пожаловать к нам.

В гостиной, перед телевизором, мы обнаружили Аканэ Тэндо. А рядом с ней на полу устроился Рёга Хибики. Голова его покоилась на коленях Аканэ, и девушка задумчиво чесала Рёгу за ухом. А парень похрюкивал от удовольствия.

— Ма, Аканэ! — ахнула Набики. — Тебе не кажется, что не совсем прилично позволять постороннему парню класть голову тебе на колени?

— О каком парне ты говоришь? — искренне удивилась Аканэ. — Это же Пи-тян, мой поросёнок. Разве не видишь?

— Уи-уи! — согласно закивал Рёга. Э, а парень-то, похоже, всерьёз считает себя свиньёй, подумал я. Он, видимо, забыл, что ещё весной влюбился в Акари Унрю и, таким образом, избавился от проклятья Дзюсэнкё. Забыл? Забыла... Забыли!

— Набики, кажется, я знаю, в чём дело! — сказал я. И поведал ей о том, что мы с Укиё почувствовали полчаса назад, сидя в её кафе. И что услышал от Лин-Лин и Лан-Лан в "Нэкохантэн".

— Похоже на то, что все здесь разом позабыли все последние события, — подытожил я. — И виной тому этот странный звук... или свет, уж не знаю, как точнее описать.

— А почему же на вас с Укиё это не подействовало?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Может, потому, что мы в момент катаклизма были друг у друга перед глазами и не успели ничего забыть?

— Возможно.

В комнату заглянула Касуми.

— Онээ-тян! — улыбнулась она. А потом просто ушла. На меня — ноль внимания. Это было настолько непохоже на всегда вежливую и обаятельную Тэндо-старшую, что я удивлённо поднял брови. Хорошо, она могла забыть, что знакома со мной, но тогда почему не спросила, кто я? И Аканэ тоже не проявляла к "новому" человеку ни малейшего интереса...

— Саша-тян, а они все, похоже, тебя вообще не замечают, — сказала Набики, озвучив тем самым мою догадку. И перешла опять на английский: — Аканэ-онээ-тян, скажи, пожалуйста, нет ли в этой комнате посторонних?

— Ты шутишь, сестра? — Аканэ обвела глазами комнату, посмотрела сквозь меня, и снова обратила глаза на Набики. — Тут только ты, я и Пи-тян.

— Как я и предполагала, — кивнула Набики.

— Аканэ, — сказал я.

— Что? — как ни в чём не бывало, откликнулась та и посмотрела мне в глаза.

— У тебя очень красивые волосы.

— Аригатоо годзаимас, — поблагодарила Аканэ и сообщила: — Я недавно их укоротила. Мне хорошо так?

— Очень.

— Интересно, — хмыкнула Набики. — Эту причёску она уже два года носит. Аканэ, — обратилась она к сестре тем ласковым тоном, каким обычно беседуют с ненормальными, — так мы с тобой здесь одни?

— Хай. Если не считать поросёнка, — Аканэ указала глазами на Рёгу. — Почему ты снова спрашиваешь об этом?

— О-дурдом дэс! — простонала Набики на русско-японском. И, не говоря больше ни единого слова, взяла меня за локоть и подтолкнула к двери в коридор.

— Что делать будем? — спросила она, когда мы оказались на втором этаже, в её комнате.

— Не знаю, — растерянно сказал я. — Сейчас пойду в "Нэкохантэн". Может быть, если поговорить с ней подольше, она всё-таки начнёт меня вспоминать?

— Сомневаюсь, чтобы это так просто было. Заметил, Аканэ с тобой говорила, а через секунду забыла, что ты вообще есть.

— Значит, буду приходить каждый день. Неделю, месяц, год, если понадобится. Я не брошу её!

— Никто этого и не думает. А денег у тебя хватит? Они теперь задаром тебя кормить не станут.

Прагматичная Набики, как обычно, попала в точку. Все наши деньги остались в комнате моей жены, а с собой у меня была какая-то мелочь, которой на нормальный обед и то не хватит.

— Я так и думала, — сказала Набики, расстёгивая портмоне. Достала несколько десятитысячных купюр (тысяча иен — примерно десять-двенадцать долларов, смотря по курсу) и протянула мне: — Возьми.

— Набики, — подозрительно поглядел на неё я, — ты не заболела?

— Я знаю, что я жадная и бесчувственная особа. Но здесь у меня свой расчёт. Всё стоит денег, правильно? Так вот, когда способ возвращать память найдёшь, первой мне расскажешь. А это аванс.

— А если я не найду такой способ?

— Не может быть, — твёрдо сказала Набики. — Если уж проклятье Дзюсэнкё можно одолеть, то это и подавно.

— Мне бы твою уверенность, — вздохнул я.

В "кафе кошки" меня встретили, как самого заурядного посетителя. Хотел сказать "как незнакомого человека", но это было бы не совсем верно. Лин-Лин и Лан-Лан отлично запомнили, как я заходил и спрашивал о сестрице Сянпу. И, что говорил я по-русски, запомнили тоже. Поэтому, не успел я порог переступить, как они наперебой сообщили сестре:

— Сянпу, пришёл тот парень, что тобой интересовался!!

— Вы спрашивали обо мне? — чуть склонив набок голову, как бывало всегда при сильной заинтересованности, молвила она. Нет, понял я, по-прежнему не узнаёт.

— Д-да, спрашивал, — запинаясь, подтвердил я. — Я... мне говорили, что младшая хозяйка этого кафе наполовину русская. Вот я и... и зашёл.

— Правильно сделали, — она улыбнулась той самой улыбкой, что я помнил со дня нашего знакомства. — Проходите, прошу Вас.

Приём мне был оказан самый что ни на есть тёплый. Меня усадили за лучший столик в переднем углу у раздачи, и Сянпу, предупредительная, вежливая и радушная, старалась порадовать гостя лучшими блюдами. Японцы за соседними столиками только косились завистливо. Она не возразила против "ты" на третьей фразе, с улыбкой откликнулась на моё обычное "Сянж", и всякий раз, как подходила к раздаче передать бабушке очередной заказ или забрать приготовленное блюдо, задерживалась сказать пару фраз. Я чувствовал — Сянпу хочется уделить мне как можно больше внимания, но она не помнит, почему, сама себе удивляется и сама себя удерживает, считая, что влюблена в Ранму Саотомэ. Мучительно было смотреть в родные глаза и видеть в них только интерес к малознакомому человеку. Но я, сжав волю в кулак, продолжал непринуждённо общаться, надеясь, что какой-нибудь пустяк сможет прорвать стену и потянуть за собой цепь ассоциаций. Пока это не очень-то получалось. Неожиданной помехой оказались и маленькие кузины Сянпу. Их ни с кем не связывали законы племени, и обе девчонки так и льнули ко мне, по-моему, даже сильнее, чем раньше. Как бы ещё не подрались, подумал я. А Сянпу в какой-то момент вдруг сердито шуганула обеих и сама же растерянно застыла на мгновение. "Зачем я это сделала?" — отразилось на её лице. Я вспомнил её давний рассказ, как однажды, не без содействия самой Сянпу, памяти лишилась Аканэ. Полная аналогия! Значит, я прав. Нужно искать что-то, на что моя жена прореагирует! Что ж, наберёмся терпения.

Вечером, когда закрылось кафе, я, пыхтя и отдуваясь от несметного количества поглощённых яств, приплёлся к Укиё.

— Где же ты ходишь?! — напустилась на меня девушка. — Я уже самое плохое думать начала. Хорошо, Набики звонила. Что, у неё был? — уже совсем другим, сочувственным тоном спросила она.

— Да.

— Ничего?

— Нет. Уттян, мне ночевать негде. Не прогонишь?

— За кого ты меня принимаешь! У меня и комната свободная есть. Поужинаешь? Вижу, вижу, глупость сказала. Отдохни.

Свободная комната помещалась наверху, как раз рядом со спальней Укиё.

— Не спишь? — спросила из-за стены девушка.

— Нет. — Картонная перегородка почти не ослабляла звук, и мы говорили, не повышая голоса.

— Завтра снова туда пойдёшь?

— Конечно. Мне без неё не жить. И я верну ей память, сколько бы это ни заняло. А нет — завоюю снова. Надо будет — и третий, и четвёртый раз!

— Ты сильный дэс, — уважительно сказала Укиё.

— Сильный, — передразнил я. — Это, друг мой, от отчаяния.

— Мне это чувство знакомо.

— Извини за возможную бестактность, — сказал я, — но тебе не хотелось бы, чтобы все так и остались в прошлом?

— У меня снова шанс появляется, ты про это? — Укиё выдавила невесёлый смешок. — На какой-то момент я так подумала. Но чужой беспомощностью пользоваться... Ёку най. Нехорошо.

— Раньше здесь это никого не останавливало, — заметил я.

— С тобой пообщаещься, ещё не тому научишься. Обратил внимание, даже Тэндо Набики и та на человека стала похожа.

— Именно, как выражается моя благоверная, — улыбнулся я. И тут же опять сник, потому что снова вспомнил жену.

— Не грусти, — услышав мой вздох, сказала Укиё. — Завтра новый день, возможно, он что-то принесёт. О-ясуми, Саша-сан. Спокойной ночи.

Но ни завтра, ни послезавтра ничего нового не принесли. Я оба дня просидел в "Нэкохантэн" — без толку. Сянпу всё время отвлекалась на других клиентов, и поговорить с ней подольше не было никакой возможности. К тому же, в первой половине дня она уезжала развозить заказы. Тогда за мою скромную персону принимались девчонки, которые меня только что не облизывали. Это было чертовски приятно, что и говорить, но ни на шаг не приближало меня к желанной цели. А деньги, одолженные у Набики, подходили к концу. Даже несмотря на весьма своеобразный способ подсчётов, которым Лин-Лин и Лан-Лан демонстрировали мне своё расположение. Восемь плюс шесть у них, например, равнялось двенадцати, а три плюс пять — семи. Но всё равно. Токио — шибко дорогой город, однако. Вот почему я решил не прохлаждаться больше в кафе, если Сянпу нет, а побродить по окрестностям. Авось встречу её, и погуляем немного.

По принципу наибольшей вероятности сначала я зашёл к Тэндо. Увы. Известно, что предсказывать женщину в соответствии с логикой и теорией вероятности — дело дохлое. Сянпу у Тэндо не было. Хозяин дома сидел на берегу пруда и кормил карпов, рядом хрустел бамбуком большой панда, он же — Гэнма Саотомэ. Касуми хозяйничала по дому. На меня никто из них внимания не обращал, словно я вовсе не существовал. Но... Когда Соон Тэндо обратился к дочери, он заговорил на английском, как всегда в моём присутствии! И та отвечала тоже по-английски! Было похоже, что подсознательно они прекрасно всё помнят, закрыт лишь выход этих воспоминаний на сознательный уровень. Наблюдай, наблюдай, сказал я себе. И мотай на ус. Может, придумается, как с этим бороться.

Явились Ранма и Аканэ, побросали портфели и сразу уселись у стола, продолжая начатую ранее ссору. Ранма откровенно насмехался над подругой, все его реплики источали издёвку, а девушка, вполне естественнно, бесилась. Мне ужасно хотелось их разнять, но меня же здесь не было! И быть не могло, раз на дворе стояла позапрошлая осень.

Я собирался уже было идти восвояси, но тут пришла Набики. Она обрадовалась мне, как родному.

— Ты себе не представляешь, — пожаловалась она, усаживаясь рядом со мной на крылечке, — какое мучение сюда возвращаться. Они всё думают, что я в школе должна учиться. Спрашивают, как там идёт. Выдумывать приходится. И Нодока-сама пропала. Думаю, опять сына ищет. Ранма!! — рявкнула Набики на слишком расшумевшегося будущего шурина. — Урусай!! Достал!!

Ранма ошарашенно замолчал. Притихла и Аканэ, странно глядя на сестру. Видать, в позапрошлом году та на Ранму так не шикала.

— То-то, — победно подняла палец Набики. — А то поговорить спокойно не дадут. Онии-сан, так как успехи у тебя?

— Хвалиться нечем, — вздохнул я. — В "Нэкохантэн" я уже почти что друг семьи. И ни Кулун, ни Сянж меня не вспомнили. Сейчас вот подожду, пока моя приедет с доставки, и опять пойду к ним.

— Сначала у нас пообедай, — предложила практичная Набики. — Расходы меньше будут.

Не давая мне возразить, она ловким движением взяла из-под носа у родного отца тарелку, которую только что наполнила Касуми, и сунула мне в руки.

— Сестра! — сказала она, — одного прибора не хватает!

— Ма, — ахнула Тэндо-старшая, — отоо-сан, я забыла принести тебе прибор? Да что это я? Сейчас!

— Неловко как-то, — смущённо заметил я.

— Не обращай внимания! Видишь, никто ничего не заметил! — Набики сказала это весело, но глаза у неё были вовсе не весёлыми.

Отобедав, я опять пошёл слоняться по улицам. На сей раз мне почти повезло — спустя всего каких-то сорок минут я встретил Сянпу. Почему повезло "почти"? А потому что моя жена была не одна и изволила ссориться со своей заклятой подругой Укиё.

— Да отстань, дура! — кричала ей та. — Не хочу я с тобой драться!

— Ты меня просто боишься! — отвечала Сянпу. — Трусливая кухарка!

— Что?! Ах, ты, хентайка дешёвая!! — взорвалась Укиё. — Да я тя счас на GIFы разберу!!! — (Не иначе, в школе она прилежно изучала компьютер.)

— Стоять!!! — заревел я, выскакивая из-за угла. — А ну, шаг назад! Что вы, в самом деле, как Аека с Риокой?!

— Кто?? — синхронно уставились на меня девицы. Да, это меня занесло. Принцессы Джурайской тогда и на Земле-то не было.

— Хватит драться, говорю! Сянж, ты ведь обещала сегодня блинов напечь, а вместо этого...

— Разве?

— Определённо. Неужели не помнишь?

— Не-а, — сказала опешившая Сянпу. — Но, раз ты говоришь... Я поеду.

— Да-да, поезжай, а я приду. Только вот этой счас нотацию прочту, чтоб на тебя больше не кидалась.

— Правильно-правильно. А то совсем обнаглела, дама с лопатой!

Сянпу вздёрнула нос под сорок пять кверху, презрительно хмыкнула на Укиё, подобрала велосипед и укатила.

— Кому это ты собираешься нотацию читать? — грозно спросила Укиё.

— Надо же было выдумать способ с тобой переговорить. Из-за чего сегодня?

— С Ранмой пообщалась. Тут Аканэ с бейсбольной битой, он от неё через забор, а эта подъехала и на меня, — на одном дыхании изложила Укиё.

Пояснять дальше не было нужды. Картинку я представлял достаточно чётко. Скорее всего, Укиё взяла Ранму за руку, тут появилась Аканэ, а Сянпу проезжала мимо на велосипеде и застала всю эту сцену. Опоздай я на секунду, и была бы драка.

— Ты, всё-таки, несдержанная, Уттян, — попенял я.

— Она меня кухаркой обозвала! Так только Куно обычно хамят!

— Но ты же понимаешь, что это не она, в смысле, не она теперешняя.

— Хай, хай.

Нас чуть не сбили с ног трое подростков — мальчишка и две девчонки, выскочившие из-за угла. Все трое были на ходулях, а на каждом плече у каждого болталось по устрашающего вида игрушечному бластеру. Упёршись спиной в ствол дерева, чтобы не упасть, мальчишка снял руки с ходуль, зажав палки подмышками, и принялся шумно палить из бластеров по воображаемому неприятелю. Одна из девчонок выбрала позицию на детской площадке среди конструкций для лазания и тоже сосредоточенно лупила куда-то в белый свет. У второй отказал бластер, и она торопливо загоняла на место батарейку, оглашая окрестности жуткими проклятиями на чистейшем немецком языке.

— Это кто? — спросил я.

— Вон тот — дурачок Синдзи, беленькая — его заторможенная сестра Рэй, а рыжая — бешеная Аска из Германии. Воображают, что пилотируют гигантских боевых роботов. Уже года полтора только в это и играют. Целую философию себе выдумали. С какими-то чёрными ангелами Апокалипсиса воюют. Это ведь из Библии?

— Не совсем, но близко, — задумчиво сказал я, глядя на резвящуюся молодёжь. Аска уже присоединила к бластеру питание и теперь поддерживала товарищей огнём, кляня чёрных ангелов такими словами, что позавидовал бы любой фельдфебель в учебке бундесвера.

— Может, построить такого робота? — продолжал я. — Тогда бы мы эту корпорацию живо к ногтю взяли.

— А ты и робота можешь? — в благоговейном ужасе уставилась на меня Укиё. Похоже, она всерьёз готова была в это поверить.

— Так ить, помощников надоть, — прошамкал я голосом кузнеца из "Формулы любви". — Шучу, успокойся. Ты уж думаешь, я какой-то злой гений.

Впрочем, в каждой шутке есть доля правды. С корпорацией "Мисима" надо было что-то делать. Они там совсем наглость потеряли. Что ни день, над домами носились боевые конвертопланы, гремели взрывы, горели автомобили, рушились дома. Я скрипел зубами от бессилия. А что я мог с голыми руками? Дедовские приёмчики и старинное оружие в данном случае помочь не могли. Требовалось что-то посущественней. Когда через два дня после того разговора ракета разорвалась во дворе соседнего с "Нэкохантэн" дома, моё терпение лопнуло. С токийского почтамта я позвонил в Москву одному моему родичу и обрисовал ситуацию. В ограниченных, конечно, пределах. Расскажи я ему о проклятии заколдованных источников, максимум, кого он бы мне прислал — бригаду санитаров и смирительную рубашку. А вот насчёт психотроники родственник не усомнился не на миг.

— Дело серъёзное, — сказал он. — Вот что: есть у меня двое. Спецы классные. Только, это... Насчёт мозгов у них не ахти.

— Годится, — согласился я. После двух поездок сюда, в Нэриму, иметь дело с придурками мне было не привыкать.

— Тогда жди завтра, в полночь по токийскому, на второй спортивной площадке школы Фуринкан.

Не успел я удивиться, откуда мой родич узнал о школе и её спортивных площадках, но в трубке уже пиликал сигнал отбоя.

Глухой ночью в сопровождении Укиё я прибыл на место, гадая, почему выбрано такое странное место рандеву, где, кроме одинокого дерева, и укрыться-то негде. Всё стало понятно, когда вдали послышался знакомый звук идущего на бреющем вертолёта. Вскоре Ми-8 с ходу приземлился посередине площадки. И сам вертолёт, и усатый пилот были нам уже знакомы: именно эта машина забрала побитых нами хваранов после памятной схватки в усадьбе Куно.

— Помогай выгружаться!! — проорал сквозь клёкот винтов лётчик. — Нам здесь долго нельзя!!

Борттехник уже вытолкнул на траву здоровенный ящик, я подхватил у него второй, а следом из вертушки выпрыгнули двое. Один из них был примерно моего роста, но пошире меня. Не толще, а именно шире. Особенно в плечах. Второй едва доставал ему до подбородка, но зато был шустрым и подвижным, как ртуть. В каждой руке у большого было по мешку, маленький нёс два длинных чемодана. И ещё у каждого за спиной горбились приличных размеров рюкзаки. Только они сделали шаг в сторону от вертолёта, а пилот уже шуранул рукояткой "шаг-газ", и Ми-8, подпрыгнув, ушёл в темноту.

— Хорошо, что мы тележку захватили, — заметила Укиё.

— Да, удачная была идея, — согласился я.

Быстренько погрузив ящики, мешки и чемоданы на тележку, мы тоже покинули площадку школы Фуринкан. Уже на улице, при свете фонарей, я смог рассмотреть новых помощников. Большой оказался добродушным на вид круглолицым парнем. Нос и щёки его были густо усыпаны веснушками. Внешность маленького оказалась, скорее, южного типа — то ли украинского, то ли астраханского. Чернявый, почти как цыган, он отличался длинным носом и очень тёмным цветом глаз. Впрочем, несмотря на все различия, этих двоих объединяла одна черта — взгляд. У обоих были шальные, горящие внутренним огнём глаза увлечённых фанатиков, готовых позабыть обо всём на свете ради любимого дела. Не приходилось долго гадать, какого именно, поскольку веснущатый парень был буквально с ног до головы увешан патронташами, а из карманов чернявого торчали плоскогубцы, провода и концы бикфордова шнура. В ящиках, судя по маркировке, тоже были не товары народного потребления. Да, с ними надо держать ухо востро. Иначе битву роботов здесь, в Нэриме, будут вспоминать, как невинную детскую забаву.

— Это Константин, — представил веснущатого чернявый. — А я Гриша. Ты, как я понимаю, Александр.

— Точно. А вот это Укиё Куондзи, у которой мы пока будем ночевать. Кстати, Укиё знает русский, поэтому следите за своим фольклором.

— Можно подумать, я чего-то ещё не слыхала! — фыркнула Укиё. — Я русский язык у ваших моряков учила. А потом с твоей Сянпу общалась.

— Сянж матом не ругается! — возмутился я.

— Да ну? Неужели?

Обоих орлов разместили в гостиной — больше у нашей хозяйки комнат не было. Оборудование сложили у стены в коридоре.

— Значит, так, — сказал я. — По поводу того, что Восток — дело тонкое, вы, я думаю, в курсе. Поэтому правило номер раз: ничему здесь не удивляйтесь. Тут, бывает, происходят очень странные вещи. И если начать думать, может такое быть или нет, можно и с катушек съехать. Ясно?

— Ясно, — кивнул Гриша.

— Правило номер два, — продолжал я. — Никакой самодеятельности. Всегда действуем только так, как договорились заранее. Лучше не сделать вообще, чем сделать неправильно. Теперь вопрос. Единоборствами владеете?

— Владеем, — первый раз за всё время подал голос Константин.

— Тогда тем более. Никогда и ни с кем не ввязывайтесь в рукопашную. Размажут. Я здешних мастеров в деле видел. А если кулаки чесаться будут, потренируйтесь, вот, с Укиё. Она, по крайней мере, пока никого не покалечила.

Гриша с сомнением смерил взглядом худенькую фигурку девушки.

— Не суди по внешнему виду, — напомнил я мудрость Учителя Йоды из "Звёздных войн". — Ладно. Теперь хвалитесь, что у вас в багаже.

Парни без лишних слов раскрыли рюкзаки, ящики и продемонстрировали свой арсенал. Он произвёл впечатление не только на меня, но и на неискушённую в области современных средств ведения войны Укиё.

— Да-а, — протянул я. — А ядерного заряда у вас, случайно, нет?

— Я просил, не дали, — вздохнул Гриша. С юмором у него тоже было не ахти.

— А что вот это? — я указал на аккуратный чемоданчик размерами где-то сорок на тридцать.

— "Мандолина", — с нежностью сказал Константин, открывая чемодан. Внутри я увидел оружие, очень похожее на бесшумный спецназовский автомат "Вал", только у этого глушитель был вдвое короче, а вторая секция такой же длины лежала в отдельном гнезде. Очевидно, её можно было ставить и снимать, смотря по тому, насколько тихо нужно стрелять. Известный приёмчик. Точно так устроен и "глухой" вариант всем известного "макара".

— Красота! — восхитился я. — А патроны?

— Обычные бронебойки, разрывные или резинки, — Константин подбросил на ладони чёрную странного вида штуковину. — Во! Быка на скаку остановит, а в тело совсем не войдёт, — процитировал он строчку какого-то армейского поэта-плагиатора.

Я взял "резинку" в руки. Она выглядела, как крохотная морская звезда с шаровидным утолщением в центре. В стволе она, видимо, находилась свёрнутой в конус, а в полёте раскрывалась. Да уж, проникающее ранение такая не причинит, а с ног свалит.

— Отличная штучка, — улыбнулся я. — Есть тут парочка типажей, кого бы я с удовольствием такими угостил.

— Дальность маловата, — вздохнул Константин. — Двадцать метров с насадкой и тридцать без.

— Ну, так, — подытожил я. — Третью мировую войну начинать пока не будем. Разрушать город — тоже. Всё-таки, столица Японии.

Лица парней сразу поскучнели.

— Не горюйте, возможность пошуровать у нас ещё будет, — успокоил их я. — А сейчас — отбой.

Разбудили меня звуки рукопашной схватки под окном. Выглянув во двор, я застал уже развязку. Оба "боевых слона" валялись на земле в живописных позах, а Укиё стояла над ними с лопатой на плече.

— Твои хэйси очень недоверчивы дэс, — засмеялась она. Я обратил внимание, что она безошибочно назвала этих двоих солдатами. Неужели это так заметно даже для иностранца?

— А Гришаня у нас хохол, — хмыкнул Константин, потирая ушибленное плечо. — Вин пока нэ помацае, нэ повирэ.

— А сам-то! — Гришаня, морщась, поднялся на ноги.

— Так я чо, я за компанию.

— Спасибо за науку, — церемонно поклонился Гриша.

— Мэсиагарэ кудасай, — засмеялась Укиё. — Кушайте на здоровье.

Нарастающий свист и рёв над нашими головами возвестил, что у корпорации "Мисима" тоже начинается новый день. Стрекоча винтами, над улицей пронёсся "Пойзон". Его автоматическая пушка выплюнула длинную очередь. И, видно, попала, потому что вдали что-то зачадило коптящим пламенем. Я не успел убрать голову, и одна из гильз — случается же — прошуршала в миллиметре от моего уха. Вот сволочи! Ну, ничего, здесь вам не тогда, и я вам не хухры-мухры! Это непростительно — разрушать дома мирных жителей и уничтожать красоту этого дивного милого уголка! Я не позво... Ой! Кажется, я уже заболеваю вступительными монологами! Отставить! Не мешкая более ни секунды, я схватил "мандолину", магазин с боевыми патронами и бросился на крышу. "Пойзон" как раз разворачивался на второй заход, чтобы, как обычно бывало, поддать цели жару. Наверное, в дело пойдут уже ракеты. Ну, это мы ещё посмотрим! Быстрым движением я откинул приклад "мандолины", утвердил локти на коньке и повёл стволом, ловя в прицел летающую машину. Силуэт "Пойзона" стремительно рос в прицеле. Ага, вот он, "глаз" системы наведения! Уж без него-то они точно не смогут больше стрелять! Я совместил прицельную марку с блестящим овалом объектива и потянул спуск. Но тут над ухом шепеляво грохнуло, и огненная стрела вонзилась прямёхонько в левую турбину "Пойзона". Взрывом оторвало и винт, и всю конструкцию крыла с подвесками ракет. "Пойзон", кувыркаясь, рухнул вниз, прямо на высокие деревья сквера. Секунду спустя в воздухе распустились огненными цветками отстрелившиеся топливные баки, а конвертоплан, ломая деревья, грохнулся о землю грудой обломков. Я в бешенстве повернулся. Рядом стоял Константин с ручным гранатомётом РПГ-7 на плече.

— Писец, — счастливо ухмыльнулся он. — А вот из этого, — он указал свободной рукой на мою винтовку, — вертолёт не собьёшь.

— Идиот! — прорычал я. — Я ж их только пугнуть хотел! Бежим! Надо вытащить экипаж, пока не изжарились!

Расколотив прикладом фонарь кабины, я выдернул наружу бесчувственного пилота в комбинезоне и шлеме с затемнёнными очками-дисплеем. Это оказалась молодая женщина, которую я уже видел в обществе мадам Нацумэ. Та самая, с неприятным взглядом. Гриша и Укиё выволокли на свет божий её напарницу.

— Наконец-то по заслугам получили! — у входа в сквер стояла Набики и любовалась останками боевой машины.

— Прошу любить и жаловать, — продолжала она, сдёргивая шлем с лётчицы. — Ариса, ближайшая помощница Акико Нацумэ и фанатка всего, что грохочет и стреляет. А вон та — Киёко, компьютерщица.

Чтобы привести девиц в чувство, Константин, недолго думая, окатил обеих водой из ближайшей лужи, где уже плавала копоть и остатки топлива. Это подействовало. А заодно придало холёным намазанным физиономиям лётчицы и штурманши вид, подобающий для жертв авиакатастрофы.

— Допрашивать лучше вот эту, — указывая на Киёко, посоветовала Набики. — Она послабее, пыток не выдержит.

Говорила она по-английски, специально, чтобы поняли злодейки. И те при упоминании пыток заметно побледнели.

— Они блефуют, — неуверенно сказала Ариса. — У них, как и у нас, настоящий мужчина не станет пытать женщину. А они настоящие. Правда?

— Ты забыла об одном, дорогуша, — сладким голосом заметила Укиё. — Я-то не мужчина. И первое, что я сейчас сделаю — изувечу на хрен чью-то смазливую мордашку!

— Не надо!! — заверещала Киёко, пытаясь отползти (это у неё не получилось, потому что она уткнулась плечами в мощные ноги Константина). — Что вы хотите знать? Я всё расскажу!!

— Почему все потеряли память? — грозно спросил я. — Ваших рук дело?

— Ийе! Нет! Это тайму боуму, бомба времени. Её изобрёл профессор Эверман, он работает на Акико-сама.

— Принцип действия?

— Электромагнитный. Излучение, которое подавляет кратковременную память на заданную глубину.

— Как долго оно действует?

— Сиримасэн, — помотала головой Киёко. — Не знаю.

— На какую глубину была поставлена бомба?

— Сиримасэн. Вот она знает, она отвозила бомбу и профессора на место испытания.

— А почему выбрали именно Нэриму?

— Это тоже спросите у неё. Я не присутствовала.

— Так, красотка! — я повернулся к Арисе. — Твоя очередь.

— Я пыток не боюсь! — заносчиво ответила та.

— А я об тебя и руки марать не стану! — промурлыкала Набики. — Просто посажу в подвал, привяжу к стулу и заставлю смотреть "Роботек". Нет, лучше "Дораэмона". Всего!

— Набики, ты чудовище! — в ужасе сказала Укиё. А Ариса, которая и от слова "Роботек" невольно вздрогнула, при упроминании Дораэмона совсем сбледнула с лица и обречённо сказала:

— Спрашивайте.

Через пять минут мы знали практически всё, что нас интересовало. Ариса (то есть, скорее, Алиса, если учитывать, что японцы "р" и "л" не различают) рассказала, что излучатель бомбы был настроен на стирание двух лет жизни. И эта амнезия, судя по опытам в лаборатории, имела перманентный характер, то есть, память сама не возвращалась. А способа её вернуть пока не знал даже изобретатель. Нэриму в качестве полигона выбрали оттого, что в этом райском уголке ничего не менялось годами, и больших потрясений в результате всеобщей амнезии ожидать не приходилось. Заодно я выяснил, кто такой Эверман. Мерзавца разыскивали в Англии за разработки психотронного оружия, а Акико укрыла его, получив дармовую учёную голову.

— Какая коммерческая хватка! — восхищённо сказала Набики.

На прощанье я посоветовал злодейкам никогда больше не совать носа в Нэриму, предупредив, что приём будет столь же горячим. И больше спасать их из-под обломков никто не собирается. После чего мы оставили их у разбитого летающего корыта.

— Неужели ты сделала бы? — спросила Укиё у Набики по дороге к дому. — Я имею в виду "Дораэмона".

— Я, конечно, девушка жестокая. Но не до такой же степени! Саша-онии-сан, как твои дела с Шампу?

— Пока без особых успехов, — сказал я. — Сейчас опять к ней пойду. Да, Наби-онээ-тян, спасибо за помощь. — От пачки иен, что привёз мне Гриша, я отделил нужную сумму и отдал ей.

— Оя-оя! Ты, я вижу, разбогател?

— Помощь далёкой Родины, — улыбнулся я.

Наивно с нашей стороны было думать, что один урок приведёт "Мисиму Хэви Индастриз" в чувство, и корпорация перестанет безобразничать в Нэриме. К сожалению, я посчитал именно так, и той же ночью одно лишь сказочное везение спасло нас от крупных неприятностей.

Разбудила меня смутная тревога, предчувствие чего-то нехорошего. Я открыл глаза и некоторое время полежал, прислушиваясь. Дом спал. За стеной скорее угадывалось, чем слышалось ровное дыхание Укиё, внизу громогласно храпел кто-то из парней. Так, а это что? Кажется, с улицы? Я крадучись спустился по лестнице, на ощупь взял с ящиков футляр с "мандолиной". Зарядил оружие магазином, на котором отчётливо выделялись две светлые полосы — обозначение для резиновых пуль. И рывком распахнул заднюю дверь.

От угла, где стояли мусорные баки, метнулись две быстрые человеческие тени. Они не нападали, а спешили скрыться. Хренушки! Выглянув в переулок, я увидел, как злоумышленники бегут к перекрёстку. Я прицелился одному между лопаток, затем перевёл угольник ниже — там было гораздо шире, а значит, легче попасть. Получай! "Мандолина" тихонько хлопнула, щёлкнули подвижные части, звякнула на асфальте стреляная гильза. И одновременно до меня донёсся женский взвизг. Неужто старые знакомые?! Не иначе! Я выстрелил ещё раз, но не попал: сообщницы юркнули за угол.

У стены дома я обнаружил три стальные канистры, наполненные вязкой, пахнущей бензином жидкостью. Напалм! Так значит, хотели поджечь дом? Вот гадюки! Сами мы бы, скорее всего, спаслись, но заведению пришёл бы конец. Придётся выставлять охрану.

До утра мы с парнями посменно несли караул. Я, конечно, взял себе "собачью вахту" на рассвете, а потому проснулся поздно. И в "Нэкохантэн" пришёл тогда, когда Сянпу уже грузила на велосипед сегодняшнюю доставку.

— Ты опять на полдня? — разочарованно спросил я.

— Надо же мне заказы развезти!

— А ты лучше девчонок отправь.

— Ну, да, и остаться здесь одной! Тут столько работы, что я просто повешусь.

— Ты не поняла. Лин-Лин и Лан-Лан вдвоём управятся быстрее. Значит, быстрее и вернутся. И вы будете уже втроём. А пока их нет, могу помочь я.

— Ты? Правда?

— Да. Мне всё равно нечем заняться.

— Но я не могу использовать тебя просто так. И платить нам тоже нечем.

— Согласен на бесплатную кормёжку, — улыбнулся я. — И возможность общаться с тобой.

— Ты странный. Хорошо, по рукам.

Наконец-то я добился того, чего хотел! Ну, то есть, не всего, а только первой победы. Да какая разница, как назвать! Главное, я был с ней вместе. На целый день. Конечно, просто посидеть и поворковать нам не давали клиенты. Присесть вообще было некогда. Мне пришлось вспоминать свой прошлогодний опыт, когда я помогал здесь Сянпу — тогда ещё не жене и даже не невесте, а просто знакомой девушке. Сейчас она этого не помнила, и удивлялась, что у меня получается принимать тарелки с очередными заказами, которые запускала по подоконнику раздачи бабушка Кулун, не давая им соскочить и разбиться. Понятно, старушка, как и тогда, щадила меня и не придавала тарелкам большого ускорения. Внучке она их бросала гораздо быстрее и прямо в воздух, а Сянпу ловила с лёта. На то они обе и мастера. Когда же заказы переставали сыпаться, подобно гороху, Сянпу и я позволяли себе разговаривать. Всё равно посетители нашего языка не знали. Моя супруга рассказала, что у них уже был помощник "не из семьи", по имени Мусу (будто это не меня он прошлой зимой чуть не прирезал!), да вот подевался куда-то с неделю назад.

— А я не жалею, — заметила между прочим она. — Этот полузрячий тормоз одной посуды перебил целую гору. Ты, вон, опыта не имеешь, и то куда лучше справляешься.

— Спасибо, — засмеялся я.

Лин-Лин и Лан-Лан возвратились так быстро, словно и не уезжали никуда. Ещё бы, маршрут-то у каждой сократился вдвое, если не больше! С их подмогой нам стало и вовсе вольготно. Правда, они немножко отвлекали меня от Сянпу, но я, к своему собственному удивлению, успевал общаться и с ними тоже. А во второй половине дня обратил внимание на лёгкую задумчивость Сянпу. Она по-прежнему всё успевала, но временами хмурила брови, тёрла то лоб, то виски, словно старалась что-то припомнить. Я очень надеялся, что так оно и есть, и что в итоге у неё это получится.

— Знаешь, — призналась Сянпу в одну из коротких передышек, — у меня странное чувство, что всё это уже было. Я и ты, вот именно здесь и так же... Странно, да?

— У меня такое же чувство, — осторожно сказал я.

Она улыбнулась:

— А день сегодня хороший. Давно мне не было так легко. Хотя народу не так уж мало.

Незаметно пролетело время. Клиенты начали расходиться. Следовало уходить и мне.

Выходя из кафе, я аккуратно задвинул за собой дверь. Оглянулся. Сянпу смотрела на меня сквозь стекло печальными карими глазами. Нерешительно подняла руку на уровень плеча, пошевелила пальцами: пока!

То, что осенило меня в этот миг, обычно называют озарением. Дохнув на дверное стекло, я быстро нарисовал на нём иероглиф "аи" — "люблю", точно, как тогда, прошлой зимой, на автобусном окне. Сянпу широко распахнула глаза, и я увидел, как её губы прошептали те самые слова:

— Во аи ни... Я люблю тебя...

В следующую секунду ноги её подкосились, и Сянпу упала бы, если бы не кинувшиеся к ней близняшки.

— Цзецзе! Старшая сестра! — испуганно кричали они. — Что такое?

Рванув в сторону дверь, я подбежал, подхватил на руки безвольное тело Сянпу:

— Надо отнести её в комнату! Ну, что встали? Двери откройте!

В гостиной я уложил свою драгоценную на футон, погладил по щеке. Сянпу, глубоко вздохнув, повернулась на бок и открыла ещё слегка затуманенные обмороком глаза.

— Привет, — сказал я.

— Привет, — улыбнулась она. — Мне сейчас приснился ужасный сон. Будто не было ни встречи с мамой, ни Москвы, ни нашей с тобой свадьбы...

— О какой свадьбе...

— ...ты говоришь? — изумлённо уставились на мою жену Лин-Лин и Лан-Лан. — Твой жених...

— ...Ранма Саотомэ!

— Не смешно! И довольно жестоко к тому же, — рассердилась Сянпу. — Меня и так всю трясёт, а тут вы ещё со своими шуточками!

— Успокойся, Сянж, — я взял её за руку. И добавил тише: — Подыграй им. Потом объясню.

Я нарочно говорил, едва разжимая губы, чтобы не поняли Лин-Лин и Лан-Лан. Для их ушей, привыкших к громкой тонированной речи, моя фраза показалась белым шумом. А Сянпу расслышала. В глазах её промелькнуло непонимание, но вопросов моя умница задавать не стала. А сказала девушкам:

— Не переживайте, это я вас разыграла.

Лин-Лин и Лан-Лан опешили, потом облегчённо заулыбались.

— Тебе...

— ...лучше? — спросили они.

— Да, да. Сейчас встану.

Девушки заботливо подхватили её с двух сторон, помогая подняться. Я отодвинулся, чтобы не мешать.

— Всё, всё, — отстранила их моя жена. — Я держусь на ногах. Пойду провожу нашего гостя.

Мы вышли на улицу.

— Умница моя! — я крепко обнял жену. — Любимая!

Сянпу нежно ответила на поцелуй, но тут же отстранилась:

— Подожди-подожди. Сначала объясни, что здесь происходит!

— Если коротко, то известная тебе корпорация "Мисима" испытала психотронное оружие, которое подавляет память. И теперь вся Нэрима живёт в уверенности, что сейчас — позапрошлое лето.

— Айя-а! Так это был не сон... И я... О, Сиванму!! — она в ужасе схватилась за голову.

— Да успокойся, Сянж! — я снова обнял её, прижал к себе.

— А сейчас я всё вспомнила или нет? — жалобно спросила Сянпу, снизу вверх заглядывая мне в лицо.

— Ну, конечно, всё!

— А другие? Неужели, кроме нас с тобой, никто-никто ничего не помнит?

— Почти никто, — поправил я. — Кроме Укиё и Набики.

— Айя!! Укиё! Я же позавчера её чуть не убила...

— Ты была не в себе. Знаешь, что? Идём-ка к ней. Я временно у неё обосновался...

— Под одной крышей с этой милашкой? — подозрительно покосилась на меня жена.

— А что мне оставалось делать, пока ты вешалась на шею Ранме? — проворчал я.

У Сянпу даже уши покраснели от стыда.

— Я ведь была не в себе, — тихо сказала она.

По пути до кафе "Уттян" я рассказал Сянпу обо всех событиях, случившихся со мной в её отсутствие. Упомянул я и о странностях, к которым привела всеобщая амнезия. Моя жена слушала очень внимательно, выражая эмоции только мимикой, чтобы не перебивать. А потом мы увидели Ранму. На меня он, как и раньше, внимания не обратил, а при виде моей жены остановился и принял оборонительную позу.

— М-м, — сказала Сянпу, и глаза её блеснули. — Так, ты говоришь, если я прикоснусь к холодной воде, он будет считать, что я кошка?

Она присела и демонстративно поплескала рукой в луже. Глаза Ранмы расширились от ужаса.

— Мяу!! — выкрикнула моя жена, топнув ножкой. И захихикала, как полоумная, наблюдая результат.

— Ну, не идиот ли? — отсмеявшись, сказала она. — Кто же спасается от кошки на дереве!

Видно, ей показалась мало, и она, подойдя к сухому тополю, на который, обдирая кору, вскарабкался неустрашимый мастер единоборств, поскребла по стволу острыми ноготками. Ранма пришёл в неописуемый ужас, попытался отодвинуться от ствола, но ветка под ним обломилась, и он угодил прямиком в ещё одну лужу. Сянпу просто заливалась смехом, наблюдая, как улепётывает от нас Ранма, вмиг ставший хорошенькой рыжей девочкой.

— Это жестоко, знаешь ли, — заметил я.

— Больше не буду, — пообещала мне жена. — Мне нужна была разрядка.

Но буквально через пять минут она уже позабыла про своё обещание, потому что мы подошли к заведению Укиё.

— Подожди на улице, — попросила Сянпу. — Я сначала сама с ней поговорю.

— Чего припёрлась? — подозрительно спросила Укиё, увидев мою жену.

— Хочу извиниться за тогда.

У Укиё глаза на лоб полезли. Такое поведение абсолютно не соответствовало характеру той, двухлетней давности, Сянпу. А моя жена с превосходно разыгранной неуверенностью продолжала:

— Я подумала: а что мы всё время цапаемся? Мы же с тобой, вроде, как-то уже мирились?

— Ты это помнишь? — подпрыгнула за стойкой Укиё.

— Смутно, — продолжала ломать комедию моя благоверная.

— А ещё? Ещё ты больше ничего не вспомнила?

— Всё она вспомнила, — проворчал я, входя. — Хорош, дорогая, не пудри лучшей подруге мозги.

Укиё перемахнула через стойку и заключила подругу в объятия. А потом я знакомил жену с Гришей и Константином, Укиё приготовила праздничный стол, и мы все пятеро торжественно ужинали, поздравляя Сянпу (и себя) с возвращением её памяти.

Естественно, обратно домой моя жена в тот вечер не пошла. А ночь мы оба почти не спали — что нам, заняться больше нечем было?

Наутро Укиё обнаружила, что у неё подходят к концу овощи и кое-какие приправы. Нужно было сходить на рынок.

— Занимайся хозяйством, — осадила базарные намерения подруги моя жена. — Мы с Сашей сходим. Мне, кстати, тоже кое-что нужно. Тележку дашь?

— Бери-кудасай.

Тележка резво погромыхивала по мостовой. Я толкал её за ручку, а Сянпу, сидя на краю вполоборота ко мне, беззаботно болтала ногами. Мы разговаривали, не в силах наговориться, смеялись в полный голос, и нам было хорошо. Так, как не было, пожалуй, с самой свадьбы. Вот что значит вместе! А уж проблемы теперь любые решим, дайте только время.

На рынке моя жена с ходу продемонстрировала, что ни на йоту не утратила былой сноровки. Даже то, что рядом не было талантливой партнёрши, не помешало ей показать класс и уверенно сбивать цены с заоблачных высот на приемлемый уровень. Мы уже закупили почти всё и для Укиё, и для своих, и тут...

— Мина-сан! Ребята! — услышали мы. Мой бог, неужели это Киёко? Прикрывая лицо платком, как чадрой, она поманила нас к себе в полутёмный проход.

— Чего тебе? — не особенно вежливо спросил я.

— Я узнала про способ вернуть память!

— Ну! — вцепился в неё я.

— Его пока не разработали. Но! Над этим работает Кюсакэ Нацумэ, муж госпожи Акико. И, по нашим сведениям, у него почти готов генератор.

— Где он живёт? В доме Мисимы?

— Нет. Они с госпожой опять не в ладах, он с сыном где-то скрывается. И, если Ариса узнает, где именно, с землёй сравняет. Так что лучше бы вам успеть раньше. Всё, я бегу! А то она заметит, что я отлучалась! Она и так злится, что её подстрелили.

Киёко юркнула за торговый ряд и исчезла.

— Час от часу не легче! — сказал я. — И где нам теперь искать этого Кюсакэ?

— Пхе, молодой человек! Мене бы ваши проблемы! — проскрипел кто-то совсем рядом. И сказано это было по-русски!

Мы, опешив, разом обернулись. За соседним прилавком сидел торговец внешности явно европейской. А если приглядеться, можно было понять, что слог "оп" в этом определении лишний. Этот старикан словно сошёл со страниц Исаака Бабеля или Шолом-Алейхема. Его седую голову венчала ермолка, на носу сидели круглые очки, жиденькая бородёнка торчала вперёд клинышком. Довершали композицию рубашка со стоячим воротником и чёрная жилетка, поверх которой был надет фартук. Господи, подумал я, в Токио-то откуда?

— Вот вам бамажка, — продолжал этот колоритный персонаж, — издеся адрес этих Нацумэ.

— О...откуда он у вас? — изумился я.

— А! Его чиканутая дочка-андроид заказивает у меня фаршированную рибу. Кстати, если вам таки захочется блюд русской кухни, их есть у меня тоже.

— Это потом. Сейчас нам надо спешить. Спасибо.

— Таки пожалуйста. А будете в Одессе на Привозе, передавайте всем нашим привет от Бориса Арнольдовича из Токио.

— Обязательно, — пообещал я. — Саё... то есть, всего доброго, Борис Арнольдович.

Обратно мы толкали тележку почти бегом.

— Что это вы такие взмыленные? — обеспокоенно спросила Укиё.

— Мы нашли человека, который может вернуть всем память. Кюсакэ Нацумэ. Вот его адрес.

— Так бегите скорее к нему!

— Естественно. Константин! Вот эти продукты отвезёшь в "Нэкохантэн"...

— Не надо, — остановила меня Укиё. — Пусть с вами идёт. Продукты я сама отвезу.

Адрес, указанный на листке бумаги, мы искали довольно долго. В смысле, дом нашёлся в два счёта, но ни в одной из квартир, судя по списку в подъезде, никого похожего не проживало. Не сразу догадались мы постучаться в дверь маленькой полуподвальной каморки вроде дворницкой. Дверь открыла зеленоглазая красавица Нуку-Нуку.

— Здравствуйте, — сказала она на совершенно чистом и очень правильном русском языке. — Нуку-Нуку слышала, как вы разговариваете. Мне знаком этот язык.

И крикнула в комнату уже по-английски:

— Папа-сан, к тебе пришли высокий европеец и девушка из Китая, которая пахнет, как кошка.

— Что? — задохнулась от возмущения моя жена.

— Остынь, — я взял её за локоть. — Наверное, остаточные явления. Парни! Покараульте, мало ли что.

Кюсакэ Нацумэ — худощавый подтянутый японец — сидел на корточках перед компьютером. Выключив монитор, повернулся к нам. Плотная чёлка закрывала ему глаза, и разглядеть их было невозможно.

— Очень интересно, — сказал он. — Девушка с полным восстановлением памяти. Поздравляю.

— Откуда Вы... — удивился я.

— Чисто случайно. Что Вы применили, друг мой? Ассоциативное воздействие на сильное чувство?

— В общем, да. Повторил памятную нам обоим сцену.

— Это я и имел в виду, — Нацумэ-сан перекатил дымящуюся сигарету в другой угол рта.

— Кюсакэ-доно, мы слышали, что у Вас есть генератор...

— Генератор — это ерунда. Вон он стоит. В накопителях полный заряд для импульса, — учёный обвёл рукой тройную шеренгу чёрных цилиндров. — Нужен правильный подбор частот. Именно этим я сейчас и занимаюсь. Компьютер слабенький, но, думаю, минут через шесть-семь будем иметь полный набор настроек.

— Каков будет радиус охвата?

— Несколько больше, чем у бомбы. Эпицентры не совпадают, так что, лучше перестраховаться.

— А это не вредно? — спросила Сянпу. — Ну, для тех, кто не попал под бомбу?

— Абсолютно. Если в мозгу нет блокированных областей, импульс не окажет влияния.

Неожиданно раздалось тихое жужжание. От неожиданности я попятился: из малиновых волос Нуку-Нуку выдвинулись и раскрылись два металлических датчика, удивительно похожих на кошачьи уши. Они повернулись в сторону входной двери.

— Папа-сан! — встревоженно сказала она. — "Гаруда"!

И тотчас зашипела рация у меня в кармане. Гришин голос сообщил:

— Командир! Танки с севера!

— Принято! — ответил я и обратился к учёному: — Кюсакэ-доно, прошу Вас, заканчивайте быстрее и запускайте Ваш генератор. Мы их задержим!

— Вакаримасьта, — сказал Кюсакэ. — Понял. Нуку-Нуку, иди с ними. Поможешь там, что нужно.

Выскочив из подвала, мы увидили его. Танк. Да-да, он был всего один, но какой! Его почти трёхметровой ширины корпус гладко зализанных форм опирался на четыре гусеничные тележки. Длинные качающиеся рычаги тележек, несомненно, позволяли ему двигаться и "ползком", почти волоча брюхо по грунту, и подниматься на такую высоту, что под ним свободно мог бы проехать "Жигуль". Громадная, заметно шире корпуса, башня несла в середине "морды" спаренную автоматическую пушку (25 миллиметров, проще говоря, "четвертак"), а по бокам имелись два ствола калибром покрупнее. Похоже, реактивные, чтобы отдачи не было. И это ещё не всё. По обеим сторонам "четвертаков", пониже их, виднелись кассеты для мелких ракет, а сверху на башне стоял приплюснутый колпак малой башенки с тремя пулемётами — один явно крупнокалиберный вроде "Браунинга" или ДШК.

Мы эту бандуру разглядеть-то толком не успели, а Нуку-Нуку уже рванула прямо навстречу танку. Загремели автоматические пушки, взрывая асфальт фонтанчиками обломков, но механическая девушка двигалась так стремительно, делала такие немыслимые зигзаги, что ухитрялась миновать свинцовые струи. Запрыгнув на броню, она легко, как былинку, сломала пулемётный ствол и стала бить им по торчащим из башни головкам прицелов и других наблюдательных приборов.

— Молодчина, — сказал я. — Знает, что надо ломать.

— Да уйди ты, глупый андроид! Я ж тя подстрелю! — заорал Константин. В его руках тяжеленная труба одноразового гранатомёта "Аглень" казалась маленькой и лёгкой, словно чертёжный тубус. А Нуку-Нуку повисла на танке, как клещ. Она уже согнула ствол одного из двух "четвертаков" и трудилась над вторым. Танкисты пытались всеми способами стряхнуть её и добились больших успехов, снеся во время этих эволюций несколько заборов и разворотив фасады двух домов. На мгновение роботесса всё же не удержалась на броне и отпрыгнула в сторону, чтобы изготовиться к новой атаке. Константин тут же нажал спусковую лапку. Но кумулятивная струя, казалось, не причинила "Гаруде" никакого вреда, только сорвала боковыми языками прожектор и перекосила ракетную кассету.

— Не берёт... — растерянно выдохнул Константин.

— Липучкой! — закричал Гриша и сунул ему РПГ с гранатой, головная часть которой была похожа не на привычное веретено, а, скорее, на дыньку или мяч для регби. Я слышал о таких. Внутри у неё заряд пластиковой взрывчатки, и при ударе о преграду этот "гремучий пластилин" плотно прилипает к поверхности, расползаясь в форме круга. Такой заряд в тонкой стенке проламывает огромную дыру, а от толстой изнутри откалываются здоровенные куски и крошат всё, что за ней есть. Но танк таким образом не возьмёшь! У него изнутри к броне приклеен подбой, и осколки, даже если будут, никуда не полетят. А, может... Да, точно! Взрыв ослабит броню, и тогда её можно будет пробить! Я схватил из ранца вторую "трубу", положил на плечо. И, едва "липучка" блеснула на корпусе танка огненным сполохом, выстрелил в хорошо заметную оплавленную кляксу. Есть!!! "Гаруда" вздрогнула, изо всех щелей её корпуса повалил чёрный дым, и танк застыл грудой мёртвого железа. Секунду спустя ахнул мощный взрыв, начисто оторвавший и отбросивший в сторону башню. А потом в полусотне метров над нами неожиданно раскрылись два парашюта. Ничего себе, сервис! Танк с катапультой!

— Пленных брать будем? — осведомился Константин, поигрывая автоматом. — Или расстрелять их к едрене фене прямо влёт?

— Ладно, возьмём.

Арису нам пришлось буквально отнимать у Ранмы Саотомэ. Эта везунья из всех возможных мест приземления умудрилась выбрать именно тот клочок улицы, по которой проходили Ранма и Аканэ. Причём, грохнулась она аккурат на голову последней. Ранма тут же озверел. Ариса попыталась завести уже знакомую нам песню: мол, не станет же сильный мужчина бить слабую женщину. Лучше бы она этого не говорила! Ранма опустил её на землю, подошёл к фонтанирующей водопроводной колонке (её разворотило каким-то обломком "Гаруды") и ополоснулся в холодной воде.

— Теперь, надеюсь, всё в порядке? — ласково спросила уже девушка-Ранма. У бедной Арисы язык отнялся прежде, чем её начали бить. И нам бы нипочём не вырвать её у рыжей, но моя жена сообразила воспользоваться всё той же амнезией.

— Онна-Ранма! — выкрикнула Сянпу. — Голову оторву!

— Шампу!! — Ранма бросила жертву и приготовилась задать стрекача, но в этот миг задрожало само мироздание. Всё расплылось, зазвенело. И я неожиданно ясно и отчётливо вспомнил мельчайшие подробности давно забытых событий. Вспомнил даже, где именно пятнадцать лет назад оставил игрушечный танк, о котором горевал тогда целую неделю.

— Айя! — сказала моя жена. — Саш, я знаю, где моя серёжка, которую искала в прошлом году!

Ранма поглядела на нас, на Аканэ, и лицо её приобрело умильно-восторженное выражение, какое бывает у человека, только что силившегося вспомнить что-то, и, наконец, вспомнившего. Такое же лицо было и у Аканэ.

— Ура!! Вань суй!! Банзай!! — вразнобой орали мы. А две злодейки жались друг к другу возле телеграфного столба, заторможенно глядя на рыжую красавицу с косичкой, которая только что была парнем.

Константин приподнял за шиворот Арису, спросил угрожающе:

— Что у вас за броня?

— Мы её заказывали в Низдуни Тагиру, — Ариса произнесла это таким тоном, будто все были обязаны знать это название.

Но ни мне, ни парням оно ничего не говорило. Такой японской фирмы мы не знали. Тогда Ариса добавила с немалым трудом:

— Урарумасю.

Тут только мы просекли, что имеется в виду... Уралмаш! Нижний Тагил!

— Надо будет сообщить куда следует, — покачал головой Гриша. — Чтобы не продавали нормальную сталь кому попало.

— Ну, теперь настало время посетить офис "Мисимы" и покалякать с мадам Акико, — сказал я, когда весь коллектив собрался на лужайке у дома Тэндо.

— Ох, я ей задам!! — тряхнул кулаком Ранма.

— Именно поэтому ты и не пойдёшь, — осадила его Набики.

— А кто тогда? — спросила Укиё.

— Саша-онии-сан, я и... — она оценивающе оглядела моих орлов.

— Константин, — решил за неё я. — Может потребоваться грубая физическая сила.

— Я тоже с вами, — твёрдо сказала Сянпу.

— Сян-тян, моя машина не резиновая, — напомнила Набики.

— Но должен же кто-то приглядывать за этими, — Сянпу кивнула на связанных злодеек. — И это должна быть женщина. А ты за рулём.

— Она права, — поддержал я жену.

— Ёй, — махнула рукой Набики. — Хорошо. А эти за задним сиденьем поедут.

Part .3 Конец крысиного гнезда

Охранники штаб-квартиры "Мисима хэви индастриз", стоявшие на посту в тот день, могли с изумлением наблюдать следующую картину: к подъезду компании подошли высокий не слишком худой брюнет европейского вида, девушка в ярком китайском платье и изящная коротко стриженная японка в деловом костюме. А сзади топал настоящий великан, белобрысый и круглолицый. С одного его плеча свисала помощница хозяйки компании Ариса, а подмышкой болталась вторая подручная, Киёко. Поэтому, когда брюнет, то есть я, сказал им, что мы пришли к мадам Нацумэ по поводу мирных переговоров, секьюрити в страхе расступились, а их старший проводил нас к лифту, а потом, наверху — к кабинету директрисы.

Вблизи Акико Нацумэ ещё больше напоминала нашу подругу Набики: осанка, овал лица, причёска. В то же время, настолько же разительно они друг от друга и отличались. То, что у Набики было глубоко скрыто под образом утончённой, мягкой, ироничной и чуточку капризной девушки, в Акико проявлялось ярко и недвусмысленно. Холодный взгляд её серых глаз ясно говорил, что это скупая, расчётливая, жестокая и лицемерная женщина. На наши возмущённые претензии она ответила надменно:

— Эти сотрудницы действовали исключительно по собственной инициативе. Фирма не может нести ответственность за их действия. А ущерб, причинённый фирме, будет удержан из их зарплаты.

При этих словах Ариса простонала что-то вроде "о-о, опять...", Киёко ткнулась лбом в ковровое покрытие пола.

— А ущерб других лиц? — спросила Набики.

— Взыскивайте в судебном порядке. С них. Извините, мне нужно уезжать. До свидания.

— Ну, Наби-онээ-тян, — сказал я на улице, — хотя эта Акико внешне тебя и напоминает, но ты по сравнению с ней — чистый ангел!

— Аригатоо. Гляди, — кивнула она на вход в здание. — Отъезд её превосходительства.

Действительно, к парадному входу подкатил знакомый лимузин. Голова у шофёра была в чём-то белом. Неужели Ариса? Из подъезда вышла Киёко, здоровой рукой открыла дверцу, и мадам президент села на заднее сиденье. Отъезжая, лимузин едва не задавил парня с рюкзаком.

— Смотри, куда прёшь!! — заорал тот.

— Рёга? — воскликнул я.

— О! Ребята! — обрадовался Рёга. — Вы, случайно, не знаете, где-то здесь должна быть французская кондитерская? Я для Акари торт хотел купить.

— Это на другом конце города, — негромко пояснила по-русски Набики и сказала Рёге: — Мы тебя подвезём. У меня здесь машина.

— Благодарю.

— Думаю, наши уговоры действия не возымеют, — продолжала прерванный разговор Набики. — По большому счёту, корпорации на всех остальных плевать. Ещё больше, чем мне.

— Командир, — задумчиво сказал Константин, — а давай им подпортим малину?

— Каким образом? — спросил я.

— А у нас с собой было! — ухмыльнулся парень, поднимая заднюю дверь "Тоёты" и доставая свой ранец. Из него он извлёк необычного вида гранату — серого цвета, всю в зигзагообразных поперечных канавках: — Очень пользительная штука против японской электроники!

— Электромагнитный снаряд? — полувопросительно сказал я.

— Так точно. Он им все компутеры выжжет на хрен. Вместе с изобретениями против человечества.

Привернуть к гранате маршевый двигатель и зарядить её в трубу РПГ было делом нескольких секунд. Мы хорошо видели, как она ударилась о наружную стену и почти беззвучно лопнула, не оставив после себя ни пламени, ни осколков. Но сразу же вслед за этим в здании начался переполох. В помещениях заметались багровые отсветы аварийных сигналов, забегали люди в холле. А потом из окна на одном из верхних этажей вдруг выпала человеческая фигурка в белом халате. Из соседнего прыгнула вторая, потом ещё и ещё. Невесть откуда взявшиеся спасатели деловито ловили их на расянутые полотнища-батуты. И каждый раз успевали вовремя: видать, такое им было не в новинку. Врачи кололи спасённых пневматическими инъекторами, а подъезжающие машины экстренной помощи увозили куда-то. Одного из несостоявшихся самоубийц упустили и теперь никак не могли схватить. Он бегал между машин, рвал на себе халат, волосы и истошно вопил:

— Ватаси-но research!!! Мои исследования!!! Всё кончено!!! О, дайте мне себя убить!!!

— Наконец-то этих сумасшедших учёных поместят в подобающее им место, — сказал я. — В психушку, я имею в виду.

— Долбануть бы этот рассадник под корень! — в сердцах проворчала Сянпу. — Чтобы никогда больше не повадно было.

— У-у, у нас столько взрывчатки нету, — развёл руками Константин.

— С такой громадиной даже Сисихокоданом долго возиться придётся, — задумчиво сказал Рёга.

— Ничего, — успокоила нас Набики. — Есть более мощное средство.

— Э, э, ты что, серьёзно? — испугался я.

— Я похожа на девушку, которая шутит? Вашими полумерами тут не отделаться. Подождём, пока все повыбрасываются, и снесём эту Башню Тьмы.

— Так это мы зря гранаточку истратили? — искренне огорчился Константин.

— Не зря, не зря, — успокоил его я. — Ты же не хочешь, чтобы пострадали люди?

Наконец, белые фигурки перестали выпадать из окон, спасатели затолкали в машины последних буйных пациентов и уехали. И тогда Набики начертила на ближайшем заборе круг, вписала в него семь странного вида символов и проговорила нараспев:

— О ты, от которой бегут разбойники! О ты, которой страшатся маги! И даже дракон не наступит, а с отвращением перешагнёт! Вспомни о своём долге! Явись!

В заборе разверзлась мерцающая дыра, и оттуда на асфальт улицы шагнула... девчонка. Ещё более рыжая, чем Ранма (хотя, казалось бы, куда же больше?!). И гораздо тоньше — на бюст, например, у неё вообще имелся лишь слабый намёк. Она была одета в странного вида тёмный плащ с рубиновыми застёжками на плечах, красный камзол и малиновые лосины. На поясе у неё болталась то ли шпага, то ли лёгкий меч.

— Тэндо! Ты меня уже задолбала! — набросилась она на Набики. — Только сядешь пожрать, так нет, зовёт! Из-за паршивых ста иен!

— Так верни мне их, и дело с концом, — невозмутимо ответила Набики.

— Нетушки! Я тоже жадная! Ну, показывай, кого тут надо стереть в порошок?

Набики указала пальцем на здание "Мисимы". Странная девица прищурилась, что-то прикидывая, а потом ритмично забормотала себе под нос, как заправская ведьма на шабаше.

— DRAGON SLAVE !!! — выкрикнула она в конце.

По сравнению с тем, что произошло дальше, "Сисихокодан" показался бы безобидным фейерверком. Когда гигантский огненный шар разлетелся во все стороны горячим ветром ударной волны, на месте всего комплекса зданий корпорации осталась воронка, захватившая собой всю площадь, на которой он раньше стоял. Туда со скрипом и шорохом оползали стены ближайших домов.

— Ну, всё? — отряхивая руки от невидимой пыли, сказала странная девчонка. — Тогда саёонара. Если что — зови.

И шагнула в мерцающий провал, который закрылся за ней, будто и не был вовсе. А мы остались приходить в себя. Первым обрел дар речи Константин.

— Японский городовой! — воскликнул он.

— Не поминай, — предупредил я. — Накличешь.

— Мне бы такую технику... — мечтательно сказал Рёга. — Я бы тогда этого Ранму...

— А в глаз? — немедленно прореагировала Набики.

— Уж и помечтать нельзя! — обиделся великий скиталец.

— Давайте в машину, — распорядилась Набики. — Сейчас мусора приедут.

— Где ты познакомилась с этой особой? — спросила у Набики моя жена, когда вой полицейских сирен затих вдали.

— На рынке, — пожала плечами та. — Она какую-то колдовскую траву покупала, и ей ста иен не хватило. Я дала. Неплохое вложение капитала, да?

Дома, то есть, в "Нэкохантэн", нас ждали Гриша и Укиё. Я вкратце пересказал им переговоры с Акико и всё, что за этим последовало.

— Теперь корпорации можно некоторое время не опасаться, — подытожил я.

— А мы уезжаем, — добавила Сянпу. — Пока ещё что-нибудь не приключилось. Надо взять билеты на завтрашний рейс до Москвы.

— Интересно, в какой самолёт вас пустят с этим? — ехидно поинтересовалась Набики, кивая на сложенный в углу гостиной арсенал.

— Взрывчаточку можно где-нибудь здесь прикопать, — задумчиво сказал Гриша. — Боеприпасы тоже. Чует моё сердце, пригодятся ещё. А стволы надо забрать. Отчётность.

— Тогда единственный путь — морем, — заключил я.

Иокогамский порт встретил нас гулом множества моторов, корабельными гудками, лязгом товарняков и извечной суетой большого индустриального муравейника. Но Укиё — она настояла, чтобы её взяли с собой — уверенно ориентировалась в хитросплетении проходов и проездов и вела нас всё дальше вглубь порта, где виднелись ажурные шеи гигантских кранов, мачты и трубы судов. Внезапно она остановилась, как вкопанная:

— Оя! Это же "Матрос Железняк"!!

У трапа, как и положено, стоял японский пограничник — не поймёшь, то ли солдат, то ли полицейский. А наверху, на судне, усатый моряк в шитой золотом фуражке "строил" двух матросов за то, что плохо законтрили ручки на каком-то люке. По его лексикону у меня немедленно сложилось впечатление, что именно этот моряк сыграл решающую роль в обучении русскому языку нашей Укиё.

— Дядя Вася!! — закричала девушка, размахивая руками.

Моряк перегнулся через борт, удивлённо оглядел нашу компанию.

— Дядя Вася, это я, Куондзи Укиё, помните?

— Хм. Знавал я одного пацана с таким именем, — недоверчиво качнул головой дядя Вася, изучая взглядом высокую девушку с пышными каштановыми волосами.

— Я не парень и никогда им не была, — засмеялась Укиё. — Я только одевалась так. Чтобы не догадались, кто я на самом деле.

— Неужели?

— Век моря не видать!

— Ну и ну! Похоже, это, и правда, наш... хм, наша Укиё. А это кто с тобой?

— Свои, — вступил в разговор я. — Хотим взойти на борт до ближайшего нашего порта. Не откажите, если есть возможность.

— Возможность? Счас сойду, поговорим.

Старпом Василий Васильевич оказался человеком дотошным. Но сговорчивым. Внимательно изучив наши паспорта, он согласился взять нас до Южно-Курильска, откуда военным самолётом можно добраться в любую точку страны. С пониманием он отнёсся и к проблеме трёх единиц оружия, которое посоветовал закатать в резиновый мешок и сбросить с пирса, а линь от мешка привязать к якорю. Только ночью и тихо. Эту работу Гриша взял на себя. А завтра утром "Матрос Железняк" уходил в море.

Уже стало традицией, что провожать нас собиралась чуть ли не целая толпа, но на этот раз явились не только представители молодого поколения, но и чета Саотомэ (наши моряки с изумлением глядели на красивую женщину с длинным холщовым свёртком подмышкой и толстым пандой на верёвочке), и Соон Тэндо, и бабушка Кулун, и даже старый хентайщик Хаппосай. Желая нам счастливого пути, Аканэ старалась улыбаться, но это не очень получалось. Накануне нам большого труда стоило убедить её, что ей просто померещилось, будто вернулся домой её давно пропавший поросёнок Пи-тян. Особенно старался, понятное дело, Рёга. Сейчас он долго тряс мне руку, а под конец пообещал, что, когда его снова занесёт в Москву, обязательно к нам заглянет. В том, что занесёт, я не усомнился ни на миг. Попрощаться с нами подошла и не очень знакомая с нами Акари Унрю. Ранма, пришедшая на причал девушкой (в доме Тэндо опять сломался водонагреватель), поцеловала в щёку сперва мою жену, а потом меня. Аканэ и тётя Нодока синхронно скрестили на ней неодобрительные взгляды, причём по лицу первой я понял, что по окончании церемонии моему другу-подруге придётся иметь дело с молотком. Хорошо, если резиновым.

— Надолго не прощаюсь, — улыбнулась Набики. — В Москве где-то через месяц буду.

— Милости просим, — сказала моя жена.

— Саёнара, Наби-онээ-тян, — попрощался я. Причина, по которой мы с ней "внезапно" перешли на онээ-тян — онии-сан так и осталась загадкой для всех остальных.

Под конец Лин-Лин и Лан-Лан тоже кинулись лизаться и перемазали меня и жену помадой по самые уши. Но больше всего удивила Укиё. Она преспокойно поднялась на борт вместе с нами.

— Ты далеко? — спросила Сянпу.

— С вами. Может, у вас там этот... коопэратифу открою. Подальше от "Мисима Хэви".

— Ты серьёзно?

— Хай. Всё равно в конце концов сожрут. Как у вас говорят, против лома нет приёма.

Мы переглянулись. Было понятно, что это не основная причина. Укиё хотела быть подальше вовсе не от "Мисимы", а от кое-кого другого. В надежде, что вдалеке страдания будут не так сильны.

— Ну, и правильно! — поддержала подругу моя жена. — А в Москве сейчас мода на восточную кухню.

— Может, и Цубаса там меня не найдёт, — добавила Укиё.

— Отдать концы!! — прогремел с мостика через мегафон капитан. — Малый назад!!

— Саёнара, Ниппон, — еле слышно молвила Укиё.

— Бе ляо! Прощай с концами, — сказала Сянпу. А я ответил:

— Не зарекайся.

Третьи сутки резал воду форштевень "Матроса Железняка". Остался позади остров Хонсю, мимо нас медленно проплывали туманные берега Хоккайдо. Экипаж на "Железняке" был дружный, жизнерадостный и где-то даже романтичный. Можно было наблюдать, как на восходе или закате моряки выходили к борту полюбоваться и громогласно выражали восхищение в такой примерно форме: — Во, б#&, красотища-то, @$ить твою мать!! Сянпу, которая не вращалась ещё в таком простонародном обществе, слушала эти излияния, открыв рот. Она и не подозревала, что подобные эпитеты используют и в этом контексте. Укиё только снисходительно усмехалась — она-то с моряками общалась давно. Но, всё-таки, большую часть времени наша подруга была печальна и подолгу простаивала на корме, глядя назад, в направлении берегов Токийского залива. Я тоже не слишком веселился. Было у меня какое-то неясное предчувствие — почти как тогда, в ночь с напалмом. Ну, не оставит Акико нас в покое! Только когда японский берег стал понемногу уходить за корму, на душе у меня полегчало.

Да только рановато я обрадовался.

— Прямо по корме катер! — доложил вахтенный.

Я бросился на мостик, попросил у старпома разрешения стать к визиру и развернул спаренные объективы на корму. Море было спокойным, и я без труда поймал в поле зрения прибора быстроходный океанский глиссер, похожий на пограничный. На носу его возвышалась тумба со скорострельной пушкой, у которой изогнулась женская фигурка. Чёртова Ариса! А на мостике у штурвала — Киёко.

— У них "четвертак", — сказал я. Старпом коротко кивнул: это прозвище "скорострелки" он явно знал.

— У нас тоже есть оружие! — фыркнула Сянпу.

— К сожалению, дальность гранатомёта — всего четыреста, а у "четвертака" — две тысячи, — развёл руками Константин.

— С двух не попадут, — сказал дядя Вася, — Стабилизатора у них не наблюдается, а качка какая-никакая есть. Но метров с восьмисот...

— Так что же, когда они нас догонят, то просто расстреляют?

— Не успеют, — меланхолично пробасил капитан, вынимая трубку изо рта. — Сергей Сергеич, сколько до линии?

— Меньше мили, — откликнулся штурман.

— Ага. Ну, тогда счас...

Пенный столб воды вздыбился вверх точно посередине дистанции между нами и катером. От грохота взрыва загремела неплотно прикрытая дверь рубки. В бинокуляры мне было отлично видно, как Ариса, обернувшись, кричит что-то напарнице, и Киёко торопливо перебирает руками штурвальное колесо. А старпом комментировал:

— Продувка... Открыт затвор... Пошёл снаряд... картузы... закрыт затвор. Поправка прицела...

К этому моменту катер с двумя злодейками уже описал дугу и уходил, как ошпаренный, из наших территориальных вод. Но они не успевали. И, поняв это, одновременно бросились в воду с противоположных бортов. Очень вовремя. Спустя ещё две секунды второй снаряд превратил глиссер в груду пылающих обломков.

— Накрытие, — прогудел капитан. — Полный назад!! Стоп машина!! Шлюпку на воду! Поднять этих мокрых куриц. А будут рыпаться — глуши веслом!

— Что это было? — спросила Сянпу. — Корабельная артиллерия?

— Сикотан-но батэри, — дрожащим голосом ответила Укиё. — Батарея острова Шикотан. Она целый флот ко дну пустить может.

— И весь остров Хоккайдо в придачу, — гордо добавил старпом. — Там у меня друг служит.

Час спустя мы подошли к острову. Не сразу разглядел я среди скал серые контуры трёх исполинских башен и грозно глядящие в океан стволы орудий толщиной с вековой дуб. На вершине скалы, широко расставив ноги, возвышалась человеческая фигура. Ветер разнёс усиленный рупором громовой хохот.

— Безумный канонир! — трясясь то ли от холодного купания, то ли от ужаса, пролепетала Киёко.

— Топай давай, — прикрикнул на неё матрос. — Погранцы на подходе.

— Он, наверное, аниме насмотрелся, — предположила Сянпу, провожая взглядом фигуру на острове. Я согласно кивнул.

Когда пограничники принимали нарушительниц на борт сторожевика, Киёко понуро молчала, а Ариса вопила, что она ни при чём, и что "вот та с лопатой" тоже незаконно пересекла границу.

— У меня виза действительна до полуночи, — помахала паспортом Укиё.

Спустя всего лишь три недели после этих событий Сянпу и я поздравляли Укиё с открытием "восточной пиццерии Уттян" в помещении бывшего винного магазина (слава антиалкогольной кампании!!). Заведение сразу приобрело бешеную популярность. Помешанный на восточной кухне народ валил валом. Однажды по дороге с занятий мы с женой, как обычно, зашли посидеть к Укиё. Ели окономияки и не только, пили чай и обсуждали перспективы на будущее.

— Как успехи? — расспрашивала Укиё мою супругу. — Что изучаешь?

— Сейчас пока общие предметы, — отвечала Сянпу. — Оказывается, для лингвиста нужно знать очень много математики. Ну, и остальное — история там и всё такое. И ещё долбаный английский. До чего же варварский язык! Ладно, со следующего года будет уже специальность. Ты-то сама не собираешься поступать в институт?

— Хай дэсё, — неопределённо качнула головой Укиё. — Да, наверное. Я на экономику хотела. На вечерний, конечно. Это же всё не бросишь. Но теперь уже на следующий год придё...

— Коннити-ва, Уттян! — раздалось от двери. — Surprise!

Укиё поперхнулась последним словом, обычно раскосые глаза её стали круглыми, как чайные блюдца.

— Цу... Цубаса... — пролепетала она и грохнулась бы в обморок прямо на горячую плиту, не подхвати её моя жена.

Как, и досюда дочитали? Аригатоо. Для тех, кому понравилось, есть ещё одна, заключительная часть повествования под заглавием "Ранма на тропе хентая".

Автор:
Big Al
Neirosoft@pochtamt.ru