Главная  |  Фанфики  |  Fanfics

Словарик  |  Связаться с нами  |  Форум

Криста Пэрри

Ледяные сердца

Глава 18: Противостояния

Гудение.

Непрекращающееся гудение в его голове, причиняющее боль, мешающее думать.

*Ранма, пожалуйста…*

Боль. Словно раскаленные до бела стрелы, боль прокалывала его грудь, не давала и двинуться.

*… ты меня слышишь?*

И этот голос. Женский голос, слабый, полный страха и кажется знакомый. Голос щекотал задворки сознания словно прохладный ветерок, безрезультатно стараясь прорваться сквозь плотный туман боли, и высокое гудение в его голове, которое хотело потопить этот голос окончательно.

*…пожалуйста, Ранма, приди в себя..!*

Как темно. Даже сквозь агонию он не чувствовал себя единым целым, словно его поймали в ловушку на границе его сознания. Ему надо проснуться. Но он не мог вспомнить, как заснул…

*Ранма…* Отчаянный всхлип. Голос зовет его так тихо… он хочет ответить, но…

— Ранма.

К его удивлению, голос прозвучал прямо над его ухом.

Нет. Это другой голос. Настоящий. Полный тепла и заботы, непохожий на холодный, еле различимый плач, трепещущий в уголке его разума.

— Ранма? Ты очнулся?

И Ранма понял, что знает этот настоящий голос. Несмотря на странную боль в груди и гудение в голове, его переполнила надежда. В порыве радости он рванул к новому голосу…

И когда он сделал это, он почувствовал слабый отчаянный, полный безнадеги шепот позади, тщетно зовущий его. А потом он исчез окончательно, словно последние обрывки забытого сна…

Холодная, вязкая тьма мало-помалу исчезала. Сквозь закрытые глаза пробился красный свет заходящего солнца, он почувствовал, как оно согрело его лицо и руки.

— Ранма?

Он медленно, неуверенно открыл глаза, и заморгал от яркого света. Но он заставил себя открыть их полностью, хотел увидеть ее лицо, убедиться, что она реальная и это не его воображение.

Солнечный свет потоком лился сквозь окно, освещая контур ее силуэта и образовывая нимб вокруг ее коротких темных волос. На ее затемненном лице он увидел ее сияющие большие карие глаза, правда ее брови сдвинулись в беспокойстве, когда она смотрела на него лежащего.

Слабая улыбка мелькнула на его лице, он медленно вдохнул — задачка оказалась сложноватой, так как странные стрелы все еще с болью пронзали его грудную клетку.

— Акане, — выдохнул он.

Ее сердцевидное лицо осветилось улыбкой облегчения. Но затем, к разочарованию Ранмы, улыбка уступила место раздражению.

— Бака, — тихо произнесла она, но голос ее звучал нежно, она протянула руку и потрогала его лоб. Его глаза следили за движением ее маленькой, но сильной руки, и он ожидал прикосновения к его коже со странным беспокойством, с почти болезненным предвкушением. Но вместо легкого прикосновения ее пальцев он почувствовал, как влажная холодная тряпка соскользнула с его лба.

Что происходит? Последнее, что он помнил - он был посреди… посреди…

Ранма нахмурился, брови в задумчивости сошлись вместе, его разум отказывался поднять воспоминания. Он… что? Делал что-то важное, что-то срочное…

Воспоминания были с ним, где-то на краешке сознания, но в раздражающей недоступности. Он знал, что ему нужно просто сосредоточиться как следует, не обращать внимания на боль и слабость, и он до них дотянется. И он поймет, как он сюда попал, в его комнату и лежит, уставившись в потолок, неспособный двинуться из-за боли…

И Акане была рядом, присматривала за ним, как она всегда делала, когда он был ранен. В такое время он сильно сомневался, что она рада видеть его лежащим и беспомощным. Но, хоть он и за миллион лет не признал бы этого, ему почти нравилось, когда она так заботилась о нем… если исключить, конечно, внезапные визиты Шампу, Уке или их обеих сразу, приводящие ее в ярость. В таком случае для его же собственного блага было лучше держаться подальше от «карающей длани» Акане как можно дальше…

Но как же он сюда попал? Он помнил, как утром шел в школу… Акане свалила его в канал только за то, что он полюбопытствовал, что, мол, что это Шампу уже неделю не видать… потом он стоял с ведрами в коридоре… пошел в Некохантен и обнаружил, что тот закрыт, а Шампу и старая ведьма куда-то уехали, бросив Мусса…

Вспышка… что-то такое… связанное с Шампу… промелькнуло в его воспоминаниях…

Но это бессмысленно. Словно воспоминания о каком-то долго исчезающем сне. Шампу склонилась над ним и плачет. Ее фартук испачкан в крови… и он что-то держит… кассету… держит в руках… и он таааак зол…

Что, черт возьми, это все значит?

Аааа! Это невыносимо! Почему он не может вспомнить, что с ним произошло?

Разозленный он попытался сесть. Но острая боль в груди накатилась волной даже от этого легкого движения, заставляя его задохнуться. Черт, ну и ощущение. Словно ему в грудь вколотили дюжину толстых гвоздей…

— Ранма! — в тревоге воскликнула Акане.

Ранма отчаянно попытался сфокусировать зрение, но от боли перед глазами поплыло, а в уголках глаз навернулись слезы. Он хотел спросить Акане, что с ним произошло, почему это он так изранен, и почему у него в голове так странно гудит? Но из-за боли в груди из его легких вырвалось только беззвучное шипение, и с тихим стоном он упал назад на свой футон.

Акане смотрела на него в испуге широко раскрытыми глазами. Она протянула вперед руку, но не дотрагивалась до него, словно боялась, что своим прикосновением может поранить его еще больше.

Ранма моргнул, стараясь сфокусировать зрение.

— Ты… — Акане сглотнула. — Ты в порядке?

Ему было ненавистно видеть ее такой взволнованной. Он кивнул, поскольку говорить было слишком больно, и выдал ей сильно ослабленную версию его самоуверенной улыбки.

Акане тяжело вздохнула, напряжение на ее лице немножко ослабло, она намочила тряпку из чаши, стоявшей рядом с футоном. — Идиот, — немножко раздраженно сказала она. — О чем ты думал, когда пытался сесть? — Она бросила взгляд на его лицо, ее карие глаза сверкнули, но затем она снова вернула взгляд на чашу с водой. — Тебе надо отдыхать. У тебя все еще жар и ты не в той форме, чтобы двигаться.

Ранма закрыл глаза и, стараясь не обращать внимания на боль в груди, постарался дышать глубже.

Все еще жар… Я болен? Я никогда не болел… Если не считать… Опять проделки Хаппосая?

Он слышал, как кубики льда стучат в чаше с водой, а затем шум льющейся воды — это Акане выжала тряпку и через мгновение холодная ткань легла ему на лоб.

Грудь болела, и он похоже никак не мог вытрясти гудение из головы. Но это было не важно. Он может не обращать внимания на боль. Он должен узнать, что происходит. Он понятия не имел, как он оказался в таком состоянии и он чувствовал злость и досаду из-за своей беспомощности.

Он открыл глаза и увидел, что Акане смотрит на него, раздражение на ее лице смешалось с очевидным огорчением. Ранма почувствовал, что его недовольство поутихло. По какой-то причине один взгляд на нее вызывал желание расслабиться и отложить эти вопросы на потом. Она рядом, она заботится о нем, и когда он почувствует себя лучше, она расскажет ему, что произошло…

Гудение в голове стало нарастать, становилось все интенсивнее.

Ранма скорчился. Нет. Несмотря на сильный соблазн просто расслабиться и упасть назад в бессознательность с присматривающей за ним Акане… он не мог избавиться от настойчивого чувства недовольства, которое говорило ему, что спать нельзя, что нужно быть начеку, что ему нужно очистить свое сознание и выяснить почему он чувствует себя словно…

…словно…

— Акане… — Как же больно говорить. Дышать то и то больно. Это невыносимо. Но он должен выяснить, что происходит. — Что…?

— Тихо. — Ее голос был резок, но затем выражение ее лица смягчилось, а с ним и ее тон. — Не надо… не разговаривай, хорошо? Ты только хуже себе делаешь.

Ранма не сильно то в это поверил, но боль не дала ему озвучить свои подозрения. — Сделаю хуже? — гадал он. — Да что же со мной случилось то?

Он резко закрыл глаза. Сосредоточиться. Раньше бывало и побольнее… не помню правда когда именно, да и не важно это…

Сосредоточиться…

Так. Уже лучше. Странные болевые ощущения в груди немного ослабели.

Теперь вздох. — Акане…

Акане выдала ему предупреждающий взгляд. — Ранма, если ты не будешь слушаться, я позову доктора Тофу.

— Но…

— Нет, — твердо ответила она. — Молчи. Или тебе не станет лучше.

— Черт возьми, Акане… — Да ни за что он не будет просто лежать в неведении. Особенно, учитывая, что его инстинкты просто били в набат. Осторожно, он приподнялся и оперся на локоть. Боль пронзила его, она была гораздо острее, чем до этого и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не заорать.

— Ранма, прекрати. — Голос Акане из твердого превратился в просто каменный, и взгляд стал соответствующий.

— Ни за что. — Голос Ранмы прозвучал с присвистом, боль была почти невыносимой, но он все еще пытался привести себя в сидячее положение. Он чувствовал, что дрожит, из глаз неконтролируемо лились слезы, но он не обращал на все это внимания. — До тех пор, пока ты мне не скажешь—

И в этот самый момент все изменилось.

Вспыхнув, исчезла Акане, а вместе с ней и залитая солнцем комната. Он погрузился во тьму. Холодный, плотный туман ощупывал его кожу своими влажными щупальцами. И он обнаружил, что смотрит в лицо…

…лицо…

Лицо исчезло. Или вернее от него почти ничего не осталось. Пара ошметков разлагающейся кожи и тонкие слипшиеся пряди длинных черных волос облегающих голый, гниющий череп. Единственный бесцветный глаз уставился на него из ввалившейся глазницы.

Ранма почувствовал что-то позади себя. Кто-то прижался к его спине и крепко обхватил руками за туловище, словно возлюбленная…

Опустив глаза в немом ужасе, Ранма увидел мертвые, серые руки, державшие его в крепких объятиях, увидел костлявые, словно у призрака пальцы, вцепившиеся в его красную китайскую рубашку… в его грудь…

…но до того как он успел заорать, оживший труп, стоявший перед ним, взмахнул своей гнилой рукой…

…и солнечный свет ударил ему в глаза.

— Ранма! — Лицо Акане было бледным, глаза полны страха, она схватила его за плечи, повалила на футон, хоть он и продолжал сопротивляться. — Что с тобой? Пожалуйста, лежи спокойно, ты поранишься!

Акане. Акане не должно быть здесь. Она исчезла из-за заклятья крови… А он пытается вернуть ее…

Он не должен быть здесь: дома, в своей комнате. Он должен быть в Китае. На горе Древнейшего. Должен бороться с демонами.

Он вспомнил.

И странное гудение в его голове замедлилось. Замедлилось и в конце концов он понял, что это и не гудение вовсе, а… голоса.

*Акане жива… Ты никогда не найдешь ее, ты потерпишь неудачу, уже потерпел…*

Колдовские голоса.

И несмотря на то, что руки Акане казались руками живого человека, он почувствовал омерзительный запах гнили и твердость голых костей на своих плечах. Он зарычал, превозмогая острия боли в своей груди. — Уб-бери свои лапы, мертвая тварь…

Она вцепилась в него крепче, хотя ее карие глаза и были полны слез, а губы дрожали. — Доктор Тофу, — закричала она. — Быстрее сюда, у Ранмы снова галлюцинации! Скорее!!!

Галлюцинации… У него галлюцинации? Не может быть. Он знал…

— Ранма, пожалуйста, послушай! Это яд. Кодачи подсыпала что-то тебе в еду, но она напутала что-то в своих порошках или что там у нее, потому что ты бредишь уже три дня, бормочешь что-то о драконах и каких-то кровавых заклятьях. Но это все нереально! — Акане заплакала. — Пожалуйста, очнись, Ранма!

И сильные руки Акане снова стали ощущаться как мягкие и теплые человеческие руки на его плечах.

Ранма моргнул, взгляд остекленел от боли и замешательства. Его отравили? У него галлюцинации?

Акане… не исчезала? Не застряла в Ками-мире?

Она правда здесь… с ним?

Ранма замер в замешательстве, волна неуверенности окатила его с ног до головы.

Акане почувствовала, что он прекратил сопротивление, но продолжала крепко держать его, вцепившись в его напряженные плечи. — Ранма, — прошептала она. — Пожалуйста, поверь.

Он хотел ей верить. Очень хотел.

Заклятье крови, демоны… Некокен… вся боль и страдания… не более чем вызванная отравлением галлюцинация?

Он посмотрел в исчерканное дорожками слез лицо Акане.

Какая она красивая. И что-то шептало ему, что если он только доверится ей, если он расслабится, яд покинет его, он восстановится, разум очистится, и все будет так, как раньше…

…как до заклятья крови…

Как только эта мысль промелькнула в его голове, он внезапно вспомнил другую Акане, выглядящую немного не так, как та, что преклонила колени с ним рядом в данный момент. Ее волосы почему-то были длиннее, ниспадали ей на плечи, и как он помнил, ему показалось тогда, что это просто побочный эффект заклятия крови. Он вспомнил ее, окруженную сияющими стенами льда, тянущуюся к нему, зовущую его…

Говорящую ему, что она любит его.

А он любит ее.

Ранма моргнул, пытаясь прочистить затуманенное болью сознание.

Все то, что он осознал, его душевные метания, его честность перед самим собой в отношении испытываемых им чувств… не более чем галлюцинации, порожденные ядом?

Нет…

Быть такого не может. Мысль о том, что это может быть правдой заставила его застыть от отчаяния. И тем не менее, вот он лежит и Акане с ним рядом, склонилась над ним в тревоге… разве он не должен быть счастлив?

Пока Ранма боролся с внутренним смятением, копья боли пронзили его грудь еще глубже и он закричал.

В комнату ворвался доктор Тофу, а следом за ним Набики, Касуми и Генма.

— Акане, что случилось? — потребовал ответа доктор Тофу.

— Я не знаю, — со слезами на глазах ответила она, не отпуская плеч Ранмы. — Он попытался встать, а потом просто как с ума сошел.

Ранма отчаянно старался сконцентрироваться. Не обращать внимания на боль, не обращать внимание на помешательство… Он должен понять, где правда!

Доктор Тофу приблизился к нему. Ранма наблюдал за ним, на глаза накатились слезы, он отчаянно пытался превозмочь боль и замешательство в то время как мужчина, которому он доверял, склонился над ним…

И когда ему удалось сконцентрироваться, солнечный свет мерцнул.

А вместе с ним и человеческий вид его друзей.

Тофу, Касуми, Набики, его отец… Акане… их тела мельком сменились на трупы, которые тянули к нему свои гниющие руки… Он был окружен мертвецами. И он чувствовал, как его все еще обхватывают мертвые конечности, чувствовал холодные пальцы на своей груди…

Руки Акане на его плечах — покрытая слизью кость.

Это не Акане!

Это яд, прошептало что-то у него в голове. Просто яд. Боже, Кодачи и в самом деле переборщила на этот раз…

— Держи его. — Доброе, взволнованное лицо доктора Тофу смотрело на него в то время как остальные прижали его к полу. — Я дотронусь до его спящей точки и покончу с этим.

Он потянулся к горлу Ранмы рукой, которая мерцая становилась то рукой живого человека, то серой гниющей конечностью мертвеца.

— Нет. — Голос Ранмы скрипел от боли. Он уперся в держащие его руки, беспомощно оглядываясь, видя озабоченные лица любящих его людей… Акане, Касуми, Наби—

Касуми. Он посмотрел на нее, встретился глазами с ее спокойным взглядом. Она нежно улыбнулась ему, ободряя, словно пытаясь сказать, что все будет в порядке.

Глаза Ранмы сузились, он уставился на доктора Тофу.

— Нет, — с яростью прошептал он. — Это я с этим покончу.

И боевая аура Ранмы полыхнула красным, окутывая его лежащее на спине тело.

Простертая вперед рука доктора Тофу остановилась. Акане и остальные внезапно отпустили его и отпрянули назад. — Ч-что ты задумал? — со страхом спросила она.

Сконцентрироваться над болью. — Х-хочу… вдарить ки-зарядом. — Он не мог смотреть на нее. Он не отваживался, от страха, что ее заплаканное лицо пошатнет его решимость. — Так что… лучше не подходи… если не хочешь… получить.

Тофу забеспокоился. — Ранма, не делай этого. Ты не в той форме, чтобы---

— Сорри, док. — Ранма сжал зубы. Концентрация. Сосредоточиться. — Если… если вы мои друзья… вы доверитесь мне… и отойдете. Если вы демоны… мне плевать, отпустите вы меня… или нет, я вмажу вам. В любом случае… я узнаю правду.

— Это бред. Ранма, пожалуйста… Здесь нет никаких демонов, это просто яд в твоем теле…

Ки Ранмы сверкнула ярче.

— Ты болен. Ты же не хочешь поранить своих друзей, ведь так? Ты же не хочешь навредить Акане?

— Ранма, пожалуйста! — голос Акане словно дернул его, но он даже не посмотрел на нее.

Вместо этого он посмотрел на доктора, и превозмогая боль, слегка улыбнулся. — Моко… — прошептал он.

Свет исчез, погружая его в холодный влажный туман. Доктор Тофу и остальные… Акане… замерцали и превратились в гниющие трупы. Они шипели и истерически повизгивали, отодвигаясь от него, уклоняясь от силы его ки, ретируясь в черный туман.

Он стоял. Опустив взгляд на свое яркое пылающее тело, Ранма увидел, что костистые пальцы поспешно отцепились от его груди. Руки мертвеца отпустили его и ускользнули куда-то прочь… а боль исчезла.

Ранма удивленно моргнул, его затуманенный взгляд прояснился, когда последние следы транса исчезли. А затем с криком ярости он выпрямился и резко развернулся лицом к умертвию, которое только что выпустило его и вытянул руки вперед.

— …Такабиша! — закончил он.

Ки взорвалась в его ладонях и ударила в мертвеца. Создание взвизгнуло и исчезло во вспышке света.

Ранма стоял, слегка дрожа, оглядываясь, его чувства были напряжены, он ждал следующей атаки и был готов к ней.

Кучка мертвецов наблюдала за ним с безопасного расстояния, укрывшись в тумане.

Струйка холодного пота побежала по его щеке. Черт. Чуть не попался. Они окружили его, прикидываясь людьми, которых он любил больше всего и больше всего доверял, сделали так, чтобы он с наслаждением оставался в этом призрачном трансе до полного изнеможения.

Если бы он не обратил внимания на столь нехарактерное спокойствие Тофу в присутствии Касуми…

— Очень умно, мальчик, — проскрежетал голос. Ранма обернулся, чтобы увидеть как один из мертвецов злобно зыркает на него из темноты. В его желтых, налитых кровью глазах, еще не начавших гнить, промелькнул интеллект. На помятом лице возникла ухмылка. — Но не слишком-то радуйся. Мы не демоны, мы всего лишь Куэй. Если ты попался в нашу ловушку, а мы — слабейшие из охранников, то у тебя нет ни единого шанса против тех, кто стоит впереди.

Волна сардонического смеха других ненормальных душ эхом пронеслась вокруг него. Ранма сжал зубы и сфокусировал свою ки, дождавшись, чтобы его руки заполыхали красным. Мертвецы инстинктивно отпрянули назад, настороженно относясь к силе, которая находилась в его руках, понимая, что еще раз он себя схватить не даст.

Ранма повернулся и принялся карабкаться в гору снова, следуя узкой тропинке, которая проделывала свой путь сквозь плотный туман.

Если ты попался в нашу ловушку, а мы — слабейшие…

Он так крепко стиснул зубы, что заболел подбородок. Черт. Как он мог быть столь беспечен?

И он знал как. С безжалостной ясностью перед его внутренним взором еще раз проигралась та сцена.

Вот он вошел в туман у подножия горы Древнейшего, и тут же обнаружил, что его окружили Куэй. Он знал о них, слышал истории о таких как они, еще в прошлое свое путешествие по Китаю. Это были мстительные духи, души тех, кто погибли каким-то ужасным образом и их единственной целью было причинять страдания живым так, как когда-то страдали они.

Они были отвратительны, зловоние их разлагающихся тел обрушилось на него, и победить их было очень легко. Ранма стремительно двигался сквозь них, давал им отпор, тело пылало тщательно контролируемой боевой аурой, адреналин стремительно бежал по его венам.

Он дрался, битва пьянила его, доставляла удовольствие, ощущение как его тело двигается с мощной, инстинктивной легкостью благодаря искусству, вплетённому в саму его душу… Ранма чувствовал огонь своей уверенности — угасший было из-за событий прошедших недель, тот снова зажегся обжигающим пламенем в его сердце, уничтожая тени его сомнений. Он обнаружил, что мрачно улыбался, когда Куэй падали под натиском его стремительной атаки.

Он - Ранма Саотоме, наследник школы беспредельных боевых искусств. Шампу не стоило волноваться. Он взберется на эту гору и куда угодно с легкостью!

А потом он услышал голос.

Голос, полный муки, ужаса и отчаяния… Звавший его по имени.

Ранма узнал голос, он бы узнал его где угодно. И этот голос заставил его сделать то, что не могло бы сделать ничто другое. В самом сердце битвы, окруженный куэй, он остановился. И повернулся на звук, а ее имя готово было соскользнуть с его губ…

Ее там не было, конечно. Только туман. Туман и куэй, тянущие к нему свои холодные мертвые руки. Его разум завопил «Идиот!!!», но когда он понял свою ошибку, было уже слишком поздно. Он расслабился всего лишь на долю секунды, но этой бреши хватило и он почувствовал, как его схватили сзади…

Черт.

Он не мог допустить, чтобы его снова обманули. Он не позволит им использовать ее для отвлечения внимания. Не важно, какие иллюзии они ему подсунут, он не может… не позволит себе поддастся. Он знал, что ее здесь нет. Ее не может быть здесь. Заклятье крови держало их порознь, разделяло их пространством и если он позволит одурачить себя снова…

Но он не позволит. Он должен добраться до Древнейшего.

Он должен вернуть Акане.

Хихикающие голоса злобных тварей преследовали его, эхом раздавались в черном тумане.

— Еще увидишь, мальчик, — выкрикивали они. — Сейчас ты в своем благородном поиске, но ты присоединишься к нам рано или поздно, так или иначе. Ты умрешь, медленно, болезненно, как все мы, и твоя душа застрянет здесь навечно, здесь — у подножия этой проклятой горы. Ты присоединишься к нам. И когда еще один бедный дурачок попытается взобраться на вершину, уже ты будешь тянуть свои костлявые пальцы к смертной плоти, уже ты будешь наслаждаться, как его жизнь утекает прочь…

Ранма потряс головой с трудом подавляя страх. Ему хотелось повернуться и вдарить по голосам своей ки, чтобы они заткнулись. Но энергию надо было беречь. Он чуял зло впереди, более сильное чем то, что он оставил позади.

Черт. Он чуть не попался…

* * *

Снежная Женщина тяжело вздохнула, иней медленно исчезал с ее зеркала. С инеем исчезала и картинка мира смертных, где Ранма, продолжал продвигаться по укрытой туманом горе Древнейшего.

Наконец-то. Она почти потеряла надежду, когда Ранма не отвечал на ее телепатический призыв, когда она отчаянно звала его, стараясь высвободить из транса Куэй…

Но теперь он свободен. И, к ее изумлению, он освободился сам, своими собственными силами. Какая сила духа — и это после того, что он пережил! Юки-онна отвернулась от зеркала, смахнула рукой с лица, на котором одновренно читалось и облегчение, и беспокойство, несколько искрящихся белых прядей. Ему понадобится эта сила, чтобы справится с тем, что ждет его впереди.

Конечно же она ничего не расскажет Акане. Акане не знала ничего о том, как продвигается Ранма по горе Древнейшего. Акане не знала и того, что последние три недели, когда бы Юки-онна не использовала свое зеркало, оно являло ей одну и ту же картину.

Ранма с остекленевшими глазами и прикрытыми тяжелыми веками смотрящий в одну точку, с бледным безвольным лицом, висит в мертвых объятиях Куэй и медленно слабеет, медленно умирает…

Нет. Акане не знала, что Ранма подошел так близко к порогу смерти. Она не знала ничего, что происходит в мире смертных после того, как туман горы Древнейшего поглотил Ранму целиком. И это к лучшему. Они обе согласились, что Акане лучше не знать, как продвигается Ранма.

Поначалу Акане пришла в ярость, когда услышала ее предложение о том, что ей не стоит знать о Ранме. — Почему ты не хочешь позволить мне видеть его? — орала она, излучая ярость и мольбу. — У меня есть право знать, что он делает, в безопасности он или нет…

— Не думаю, что это мудро, Акане, — мягко отвечала она, призывая ее к разумности. Хоть девушка и перенесла многое в Ками-мире, она была все еще молода и многих вещей просто не ожидала. Она просто не представляла, на какие муки обрекает себя, если будет следить за передвижениями Ранмы.

Ее морозно-синие глаза затуманились на мгновение, давно забытые воспоминания всплыли в ее памяти, и ее ледяное зеркало продемонстрировало нежелательные болезненные видения…

Ее муж, Шин, его лицо искажено горем, слезы текут по щекам, когда он безрезультатно пытается успокоить двух дочерей. Он держит девочек, мягко гладит по головам, а они цепляются за него, громко плачут, умоляют рассказать, где их мама, почему она покинула их, почему она больше их не любит…

Эта картина зависла в ее зеркале на месяцы...

— Время в мире смертных течет медленнее, — хрипло прошептала Юки-онна. — Мгновение тянется часы, дни, иногда недели. Что если с Ранмой что-то случится? Что если, воюя с демонами, он будет ранен? Сможешь ты смотреть на него, страдающего от боли, день за днем, неспособная ничего предпринять? Сможешь просто смотреть?

И злость Акане испарилась, когда она поняла почти с ужасом, что Снежная Женщина права. Наблюдать за страданиями Ранмы в реальном времени было достаточно трудно, а каково ей будет наблюдать единственный момент агонии, растянутый на недели? И видя все это, понимать, что в какой бы опасности ни был Ранма, она не способна ему помочь? И хоть она и была уверена, что в конечном итоге он добьется успеха, подозрение, что она почувствует во время этого бесконечно длящегося момента, грызло ее сердце — страх, что что-то может пойти не так…

— А ты… ты будешь смотреть за ним? — спросила Акане. Ее голос дрожал несмотря на все ее старания сделать так, чтобы он звучал, как обычно. — Тебе не обязательно говорить мне, что там происходит… но мне было бы легче, зная… что… — В горле встал комок и она склонила голову, замолчав.

— Я присмотрю за ним, Акане. И сделаю все, что в моих силах, чтобы он остался в целости.

Акане единожды кивнула, не поднимая головы и провела тыльной стороной ладони по глазам. Ее пальцы тут же намокли.

— Одна просьба, — наконец прошептала она. — Если он… если… — Акане остановилась и глубоко вздохнула. — Если… случится худшее… — Она подняла лицо и встретилась взглядом с Юки-онны, в карих глазах, мокрых от слез, горела решимость. — Я хочу знать это. Я не хочу, чтобы ты это скрывала от меня.

Юки-онна печально улыбнулась и положила руку на плечо Акане: «Договорились»

И вот поэтому, несмотря на дикое любопытство о продвижениях и состоянии Ранмы, Акане не подходила к зеркалу Юки-онны. Она старалась занять себя чем-то, чем именно Юки-онна даже не всегда знала. Она понимала, что часть времени Акане тратит на защиту ее владений от вторгающихся демонов. Но демоны приходили все реже и реже — казалось, они были напуганы тем, что Акане вернулась и что она еще сильнее, чем прежде. Видимо какие-то искорки самосохранения все же посещали их скудный интеллект.

Юки-онна не возражала против того, чем занимается Акане, и не важно что это было, если это удерживало ее от того, чтобы сходить с ума из-за Ранмы. Если это не даст ей сойти с ума до тех пор, пока заклятье крови не будет снято и она не вернется к нему...

— **Снежная Женщина.**

Юки-онна подпрыгнула, ее глаза распахнулись, когда она получила этот внезапный телепатический сигнал. Звучащий в голове голос был могучим, глубоким, грубым, наполнен злом… и казался знакомым. Она нахмурилась. — **Кто...**

— **Старый друг.** — В его голосе послышалась злая ухмылка. — **Только не говори, что ты забыла, как мы вместе проводили время. Я уязвлен.**

Снежная Женщина почувствовала, как сердце ее сжалось от ужаса. Нет… не может быть…

А потом она почувствовала это.

Разрыв на границе ее владений, и внезапно ощущение тьмы в ее груди…

* * *

— Что… это? — Казуо выгнул белую щетинистую бровь, нос слегка сморщился, в то время как Акане жизнерадостно поставила перед ним тарелку, на которой кучкой лежало… нечто.

Акане самодовольно улыбалась, игнорируя внезапную сероватую бледность, проступившую на лице синекожего эльфа: «Это рис, шарики с осьминогом и креветки темпура. Не переживай, оно не сырое. И не горелое»

Казуо пальчиком отодвинул тарелку подальше от себя. «Я волнуюсь не об этом»

Акане нахмурилась, но успешно подавила вспышки гнева, которые чуть не вспыхнули ярким костром от этой издевки в стиле Ранмы. Два с половиной года она заботилась о себе сама, и в течение этого времени она была вынуждена есть, что сама наготовила, и это притупило острое лезвие ее праведного негодования. В отсутствии строгого учителя во время своей длительной изоляции она все же научилась варить рис… более или менее.

Так вот, ее попытки создать… более экзотичную пищу… все еще терпели неудачу. Наконец-то до нее дошло, почему Ранма всегда так сопротивлялся ее настойчивым просьбам испробовать ее творения. И вот сейчас она получила доступ к кладовке Снежной Женщины и возможность попрактиковаться немного…

— Ты даже не попробовал, — удивительно спокойно заметила она.

Казуо даже не моргнул. — А ты сама это пробовала?

— Ну… нет, но…

— Акане-сан. — Казуо серьезно посмотрел на нее. — Я уже несколько раз информировал тебя, что я отказываюсь пробовать твои вызывающие сомнения кулинарные эксперименты до тех пор, пока ты сама первая не попробуешь их и только потом, подождав какое-то время во избежание проявления каких-то замедленных побочных эффектов, буду пробовать я.

Акане испустила вздох, похожий на пыхтение.

— Ну и ладно. — Она села напротив Казуо, перебросила свою толстую косу через плечо, и подтянула тарелку к себе. — Я докажу тебе, раз ты так настаиваешь. — Взяв свои палочки, она подцепила комочек риса и отправила его в рот.

Прожевала.

Проглотила.

Казуо внимательно следил за ее лицом.

Акане счастливо улыбнулась и толкнула тарелку назад к Казуо.

— Видишь? Это вкусно. А теперь попробуй.

— Хорошо, значит рис съедобен. Но ты не попробовала осьминога. Или креветку.

Улыбка Акане стала слегка натянутой, и она подтянула тарелку к себе назад с немного большей неохотой, чем ей хотелось бы. Несколько рисинок свалилось на стол.

— Ты еще пожалеешь, — ответила она, в ее голосе слышалось раздражение. Она снова взялась за палочки.

— Лучше уж я буду об этом жалеть, чем корчится от боли.

Натянутая улыбка Акане испарилась, и ее лицо стало хмурым. Она подцепила довольно странно выглядящий шарик с осьминогом. С вызовом посмотрев на Казуо, она целиком отправила его в рот.

На глаза немедленно, неконтролируемо навернулись слезы, все ее инстинкты закричали ей, что нужно немедленно выплюнуть этот чужеродный объект. Чувствуя взгляд Казуо она, однако, собрав все силы, задавила эти инстинкты и… начала жевать.

Казуо не мог оторвать взгляд от ее лица, и начал немного переживать, когда заметил, что на лбу у нее выступил пот. Ее кожа обрела красивый фисташковый оттенок.

— Акане-сан…

Она задрожала, и с гигантским усилием продолжила жевать, подбородок неистово ходил вверх-вниз. Наконец, вздрогнув всем телом, она его проглотила.

Болезненная улыбка мелькнула на ее лице, слезы струились из ее затуманенных глаз. — Видишь? — триумфально прокряхтела она. — Никаких -ык- проблем! — И трясущейся рукой она подвинула через стол тарелку.

Казуо уныло посмотрел на нее.

— Ты правда меня так сильно ненавидишь, Акане-сан?

Акане ответила не сразу, ей пришлось собраться, справится с бурлением в животе. Она с трудом подавила рвотный позыв… раз… второй… и яростно потрясла головой, говоря таким образом «нет». Открыть рот и заговорить она не решилась.

Казуо вздохнул.

— Желаешь что-нибудь для желудка?

Акане посмотрела на него, ее зеленое лицо внезапно стало таким несчастным, она продолжила судорожно подавлять рвотные позывы, ее руки вцепились в край стола так, что костяшки пальцев побелели и она кивнула.

Немного времени и несколько травяных настоек Казуо спустя, Акане сидела за столом и смотрела на тарелку с омерзением и отвращением.

— Я не понимаю. Оно должно было получиться нормальным! — Она вздохнула. — Похоже, надо пытаться дальше.

Казуо прикрыл глаза, его лицо слегка дернулось.

— Акане-сан, умоляю. Занимайся демонами. Это безопаснее.

Акане зыркнула на ледяного духа.

— Ох, спасибо большое за поддержку, — сухо отчеканила она, все еще испытывая тошноту и потому не способная полноценно злиться.

Казуо лишь кивнул в ответ, то ли не заметив, то ли просто проигнорировав ее сарказм, он встал и осторожно поднял тарелку, держа ее на расстоянии от себя.

— Я уберу это, если ты больше не хочешь.

Акане вздохнула и неопределенно махнула рукой. После того, как Казуо покинул гостиную, она, застонав и обхватив голову руками, уронила ее на стол.

Ничего не выходит. Она так старалась себя чем-то занять, чтобы не думать о Ранме и о том, что происходит с ним на горе Древнейшего. Но ничего не помогало. Ни борьба с демонами, ни тренировки… А во время ее попыток что-то приготовить все, о чем она могла думать, это то, что надо научится делать что-то съедобное, чтобы она могла приготовить что-нибудь вкусненькое для Ранмы, когда она наконец вернется в мир смертных…

Когда. Именно когда, а не если. Она знала, что Ранма снимет заклятье, и не важно какие трудности встанут у него на пути. И Юки-онна присматривает за ним. Снежная Женщина не сообщала ей, каковы его успехи, но в данном случае отсутствие новостей было хорошими новостями.

Не имело значения, что когда бы Юки-онна не выходила из своих покоев после наблюдения за ним через свое зеркало, ее морозно-синие глаза были темны и затуманены от молчаливого беспокойства. Акане и не нужно было видеть Ранму в зеркале, она видела глаза Юки-онны, видела страх за Ранму, который там был, и ее сердце болезненно сжималось, так как она понимала, что Ранма находится в смертельной опасности, что может он изранен или страдает как-то еще…

Но она знала. Что он жив. Снежная Женщина продолжала молчать и это немного успокаивало. А раз Ранма жив, она знала — он за ней придет...

Акане замерла. Медленно, она подняла голову, ее карие глаза были в тревоге распахнуты.

Слабые толчки инстинктивного ужаса проявились на краю ее сознания, волоски на шее встали дыбом, а по спине побежали мурашки.

Через мгновение она уже была на ногах и бежала с катаной наготове в главный зал.

Еще один демон только что прошел сквозь туман, отделяющей царство. И сильный, судя по тому, как он ощущался, не такой как эти безмозглые злобные похотливые создания, которые обычно сюда вторгались.

Акане кровожадно улыбалась пока бежала по коридорам к выходу. Отлично. С последней атаки уже несколько дней прошло, а ей очень нужен кто-то на ком она сможет выместить свою неудовлетворенность. Демон похоже может оказаться неплохим соперником.

С возрастающим энтузиазмом она повернула за угол к кристальной двери, которая вела на выход и от удивления резко затормозила, заскользив по полу.

Снежная Женщина стояла в дверном проеме, смотрела на белый пейзаж, залитый странным не солнечным, а сумеречным светом начинающегося вечера.

— Юки-сан, — Акане выдохнула с удивлением. Она полагала, что Снежная Женщина будет в своих покоях, там, где она обычно оставалась ради собственной безопасности в то время, когда демоны вторгались в ее владения.

Юки-онна медленно повернула к ней свое лицо и Акане удивленно заморгала. Лицо Снежной Женщины — гладкое и белое (правда местами все еще со следами ожогов) — было искажено от страха.

— Акане, — произнесла она. — Тебе не стоит встречаться с этим демоном. Мой барьер стоит, как стоял, это не даст ему ворваться сюда.

Акане в удивлении уставилась на нее, словно ожидая, что сейчас прозвучит конец этой «шутки». Но в непоколебимом и испуганном взгляде Снежной Женщины не было ни искорки смеха.

Прошло какое-то время, Акане медленно отступила и зачехлила свою катану.

— Что происходит? — голос ее был серьезен и спокоен, она успешно спрятала тот страх, которой рос внутри нее из-за того, что все шло не по обычному сценарию и из-за взволнованного лица Юки-онны. — Ты знаешь кто это там?

Юки-онна обернулась через плечо и посмотрела на свое царство.

— Я никогда не думала… — прошептала она. — Я… просто не представляла, что он такой могущественный. — Небо потемнело и в холодном небе стали загораться первые звездочки. — Он играет с нами.

Этот загадочный ответ был последней каплей.

— Какой такой «он»?! — в гневе воскликнула она. — Юки-сан, я намереваюсь защитить это место. Но как я это сделаю, если вы не говорите мне, что происходит? Что там такое, почему вы считаете, что мне не стоит вступать в бой?

Юки-онна посмотрела на нее. На ее лице отражалась неуверенность и страх, а на глазах блестели слезы.

— Акане, — прошептала она. — Я так виновата. Это все моя вина…

Акане моргнула. Ее вина? Да что ее может связывать с этим демоном, что?..

И в это мгновение, острой болезненной вспышкой, ее поразила догадка. Глаза Акане широко распахнулись, кровь отлила от лица, сделав его почти таким же бледным как у самой Снежной Женщины.

Она поняла.

И шрамы на ее плече и бедре запульсировали, вспомнив ту боль…

— Ох… — выдохнула она, — нет…

Голос, вторгшийся в ее разум в этот момент был полон тьмы, он фальшиво тянул слова, словно желая, чтобы она догадалась…

— **Акааааанеееееееее…**

Во рту мгновенно пересохло, разум оцепенел, не желая принимать этот призыв, из-за которого у нее мурашки бежали по всему телу.

— **Акааааанееее… ну где же ты? Прячешься за барьером? Съежилась в комочек за ледяными стенами? Ну какая же ты трусишка…**

Как давно это было? Два? Три месяца назад? Достаточно для того, чтобы обезглавленный демон собрал себя воедино…

— **Моя дорогая Акане, передать не могу, как же я был разочарован, когда вернулся к жизни и не обнаружил нигде твоего гниющего трупика, а только дорожку крови, оборвавшуюся без следа…**

При этих словах Юкки-онна почувствовала, как в ее груди вздымается холодная ярость, несмотря на охвативший ее страх. Она сжала свои белые кулаки, повернулась, всматриваясь в тьму, но не увидела ничего, кроме снежных просторов. Барьер был в нескольких километрах и даже если бы демон находился не за стеной, она бы не увидела его просто из-за расстояния.

— **Демонический Кот,** — отчеканила она мысленно, открывая свой разум, и зная, что создание тьмы услышит ее. — **Ты сейчас же покинешь мою территорию. Ты не пройдешь сквозь барьер и я не позволю тебе приблизится к Акане.**

Акане бросила удивленный взгляд на Юки-онну, когда ее ментальный голос прозвучал у нее в голове. Не знала я, что она так может…

Хихиканье Демонического Кота эхом раздалось в их головах.

— **Для старых друзей это очень грубо. Ну и ладно, ненавижу засиживаться в гостях. Я просто хотел заглянуть по дорожке, сказать, что не буду беспокоить вас в будущем.**

Широко распахнутые глаза бледной Акане подозрительно сузились. И он просто уйдет? Что он задумал? Она чувствовала, как темная ненависть струится в голосе Демонического Кота, она чувствовала его черную жажду мести, которая сочилась из каждого его слащавого слова…

— **Да,** — продолжил Демонический Кот, — **хоть я с удовольствием и повидался бы с дорогой Акане еще разочек… Но у меня тут есть одно важное дельце…**

Акане почувствовала, что все ее внутренности сжались, почувствовала, как бусинками проступил по всей поверхности ее кожи холодный пот. Есть только одна вещь, которую Демонический Кот жаждет больше, чем отомстить ей… но это невозможно. Демонический Кот не может вернуться в мир смертных… если его не призвать или если ему не поможет Снежная Женщина, так?

— **Видишь ли,** — продолжил демон, — **в Ками-мире есть одно местечко, где покров между измерениями очень тонок и его легко порвать. Сквозь это слабое место демоны могут приходить в мир смертных тогда, когда пожелают.

— Нет. — Акане произнесла это вслух, не зная или не заботясь о том, услышит ли ее голос кот-демон. — Это невозможно. Если бы ты мог приходить в мир смертных всякий раз, как пожелаешь, ты бы давно бы так сделал. — Да, точно. Демон просто блефует, старается выманить ее. Он посылает эти ужасные слова в ее голову, зная, что может и не слушать ее ответа, он просто дразнит ее…

Демон казалось знает о чем она думает, несмотря на то, что не слышал ее слов.

— **А, но ты наверно гадаешь, мол, если есть способ мне проникнуть в мир смертных без призыва или помощи, почему же я не сделал этого раньше? Ответ прост. У меня просто не было желания — использовать этот маленький портал. До этого момента… потому что это тупик.**

Акане моргнула. Тупик? Она в замешательстве посмотрела на Юки-онну, но та лишь в замешательстве покачала головой, а ее брови сошлись в беспокойстве.

— **Понимаешь ли, на другой стороне этого портала — гора. А на этой горе живет очень древнее, очень могущественное создание, которое пленяет демонов, убежавших из Ками-мира. Он пленяет их и они не могут покинуть гору и начать опустошать мир смертных. Увы, но эти демоны становятся отчаявшимися пленниками на этой горе. Ни к чему и говорить, что они убивают любого неудачливого смертного, который только посмеет ступить за границу их тюрьмы.**

Акане почувствовала, что колени задрожали, ей пришлось приложить усилие, чтобы не упасть. Ох, нет…

Не может быть. Но это объясняло, почему на горе Древнейшего так много демонов…

— **Если тебе от этого станет капельку лучше, дорогая моя Акане, я скажу тебе, что я полностью уверен в способности Ранмы выжить среди этих демонов. Большая их часть не более чем безмозглая толпа… ты с такими каждый день сталкиваешься… а Ранма так очаровательно силен в конце концов.** — Акане почти слышала, как Демонический Кот облизывается в предвкушении. — **И, ну только представь, как он будет силен, когда окунется в силу Некокена снова. Да ну! У этих демонов и шанса не будет.**

Перед глазами Акане все поплыло, в глазах защипало, но в тоже время в них сверкнула ярость.

— Ты..! — рявкнула она. Она не смогла придумать прозвище, которое отражало бы всю мерзость задуманного, да и Демонический Кот не услышал бы ее все равно.

Эту ситуацию исправить легко. С легкой грацией она вытащила свою катану, и решительно шагнула к открытой двери.

Юки-онна встретила ее лицом к лицу, не двигаясь, перегородив ей проход. Ее лицо исказилось в тревоге, когда она прочла намерения на лице Акане.

— Акане, подожди, ты не можешь…

— Какого черта я не могу—

— **Акане.**

Акане замолчала, голос демона внезапно перестал быть сахарным и теперь звучал тихо и убийственно серьезно.

— **Я был сильно огорчен, когда понял, что ты разорвала связь между мной и моим маленьким питомцем, Акане,** — прошептал он в ее голове. — **Но это всего лишь небольшая помеха. Потому что я знаю, где он.** — Демон тихонько засмеялся. — **Я знаю, куда он планировал отправиться в ту ночь, когда я добрался до него — знаешь, что он паковал свои вещички? И, конечно же, я все знал, когда был связан с его трансформированной душой, чувствовал его мучительную тягу к тебе, даже несмотря на то, что он сам не мог понять откуда эти чувства… Да, я точно знаю, куда он направляется, он никогда не станет свободным от Некокена.**

Акане душила ярость.

— Ну все. — Ее ки вспыхнула сине-зеленым ярким светом, также охватывая и острый сияющий клинок катаны. — Этот демон - труп!

Но Юки-онна не двигалась.

— Акане, послушай меня, — взмолилась она. — Демонический Кот лжет! Даже если он вернется в мир смертных, даже если он сможет контролировать Ранму на горе Древнейшего, он не сможет запереть его в Некокене снова!

Акане резко посмотрела на нее.

— Что ты хочешь сказать?

Юки-онна не ответила. Вместо этого она заговорила с демоном, позволив Акане услышать этот разговор.

— **Бесполезно, Демонический Кот. Я раскусила твой блеф. Даже если ты действительно снова поймаешь Ранму и восстановишь связь между вами, я то уже сняла свое заклятье с него. Как только его проклятье активируется, связь между вами снова разрушится.**

Акане слушала эти слова и надежда мелькнула в ее глазах.

Но Демонический Кот в ответ захохотал.

— **Посмотрим.** — Демон ужасающе спокойно воспринял эту информацию и продолжил говорить с непоколебимой уверенностью. — **В любом случае, это не ваша забота. Акане, конечно же, оставайся здесь, в безопасности за этим барьером - там, где мои когти не могут содрать плоть с твоих костей, там, где мои зубы не могут разорвать тебе горло, а мой язык не может лакать из лужи твоей крови. Оставайся. Состарься здесь. И как будет у тебя секундочка, погляди на своего молодого жениха через зеркало Юки-онны. Его человечность будет утеряна, разум исчезнет, но не беспокойся, он будет тосковать по тебе так же, как и тогда.**

Акане посмотрела в лицо Снежной Женщины, на ее лице читалась контролируемая ярость, несмотря на то, что лицо было мокрое от слез.

— Юки-сан. — Ее голос был глухим, — отойди в сторону. Пожалуйста.

Снежная Женщина покачала головой.

— Я не могу. Акане, прошу… Демонический Кот убьет тебя.

Глаза Акане сверкнули.

— Это лучше, чем если он снова украдет душу Ранмы!

— Ты не понимаешь, что говоришь.

— Я полностью понимаю, что говорю. Я собираюсь убить этого демона, раз и навсегда, и не важно чего это будет мне стоить.

— Нет! — Юки-онна расставила руки, когда Акане сделала вперед еще один шаг. — Ты чуть не погибла в прошлый раз! А ведь тогда у тебя была магия Сусаноо для подмоги!

— **Прощай, Акане.** — Голос Демонического Кота снова стал приторно-сладким. — **Наслаждайся остатком своей жизни, прячась за барьером, как последняя трусишка, коей ты и являешься.**

И присутствие Демонического Кота медленно исчезло из ее головы.

В глазах Акане отразилась паника.

— Он уходит. Дай мне пройти, Юки-сан! Я должна его остановить!

Юки-онна с несчастным видом смотрела на нее.

— Даже если я дам тебе пройти, ты не сможешь пройти сквозь барьер.

— Так убери его!

— Я не могу.

— Но ты должна! — Лицо Акане перекосило от ярости и злости. — Ты что не понимаешь?! Это все ТЫ ВИНОВАТА!

Снежная Женщина дернулась, словно получила пощечину. Она подняла дрожащую руку к своей щеке, и по ее лицу побежали ледяные слезы.

— Я знаю, — прошептала она. — Прости.

Акане моргнула, чувство вины пронизало ее, но уже через мгновение оно утонуло в ярости и горечи. Тысяча едких, язвительных ответов пришли в ее голову, типа «как просто» или «не слишком ли поздно, а?»

Демонический Кот уходил. Она чувствовала это. Он уходил и шел к Ранме, а тот был так близок к тому, чтобы снять заклятье крови. И этот демон воспользуется слабостью Ранмы, чтобы уничтожить его душу, его человечность, и она навсегда потеряет его и останется заключена в Ками-мире навечно без шанса на спасение, никогда не увидит снова свою семью, вырастет и состарится, и умрет здесь одна одинешенька, в то время как Ранма получит судьбу, гораздо худшую, чем смерть…

Акане сжала рукоять катаны, ее аура заполыхала сине-зеленым. С криком, полным муки, она с силой оттолкнула Юки-онну в сторону.

Снежная Женщина пошатнулась и прислонилась спиной к двери, провожая девушку полным отчаяния взглядом.

— Акане…

Но Акане уже исчезла в снежной пустыне, она бежала, не обращая внимания на голос Юки-онны, зовущий ее.

Длинные синие тени перечеркнули белоснежную равнину, небо потемнело, но Акане всего этого не замечала. В глазах расплылось от слез. Ее ноги стремительно несли ее по глубокому снегу на автомате, оставляя позади глубокие, тянущиеся следы. От холодного ветра ее мокрое от слез лицо онемело, волосы растрепались, но она продолжала бежать, спотыкалась, падала, поднималась снова и снова…

И вот перед ней поднялся барьер, сверкающая всеми цветами радуги, полупрозрачная стена. Разноцветие волнами гуляло по поверхности даже в сгущающейся темноте. А за барьером был виден туман Ками-мира, который крутился и вертелся в хаотическом танце.

Акане стояла перед барьером, она тяжело дышала, выдыхая белые облачка пара, легкие обжигало холодом. Ее одежда и волосы были покрыты мокрым снегом. Вдохнув полную грудь морозного воздуха, она со злостью вытерла слезы, щипавшие ее глаза одной рукой, а второй приподняла свою катану. Снег падал на сияющее металлическое лезвие и, плавясь, катился вниз.

Ее атака была беззвучной и стремительной… и абсолютно бесполезной. Сияющее лезвие катаны ударило в барьер с металлическим звоном, болезненно отдав в руку. Не причинив никакого вреда, оно скользнуло по поверхности.

— Нет, — прошептала она. Она уставилась сквозь барьер на черный туман, тело напряглось, карие глаза были полны слез и тупо смотрели перед собой. — Выпусти меня… — Она ударила снова. И снова. — Нет! Выпусти меня, черт возьми! Я должна спасти его! — Зарычав, она с безумной, слепой яростью принялась атаковать барьер, ее клинок полосовал стену, не причиняя той никакого вреда.

А затем, какая-то маленькая ее рациональная часть осознала, что этот барьер сдерживает Демонического Кота, с его острыми когтями и силой Некокена…

Катана выскользнула из ее пальцев. Секундой позже, Акане упала на колени, ее трясло, крик ярости растворился в рыданиях.

Ну почему все так? Она так старалась быть сильной, быть храброй… но она просто больше не могла. Почти пять лет в Ками-мире, постоянно цепляясь то за одну ниточку надежды, то за другую, и все лишь для того, чтобы потом эту ниточку в очередной раз болезненно оборвали…

Прошли минуты. Ее рыдания стихли и наступила мертвая тишина. Слезы текли по лицу и падали на ее колени словно капли тихого летнего дождя после грозы. Снег под ее ногами растаял и намочил штаны: она сидела на коленях, недвижимая.

— Акане…

Акане напряглась, услышав позади голос Снежной Женщины. Ей хотелось вскочить и убежать, но она знала, что бежать некуда. Ей хотелось развернуться и наорать на нее, посылая на нее проклятия за то, что она разрушила ее жизнь. Но она слишком устала. Она чувствовала себя такой опустошенной, растерявшей всю энергию и желание… Ей хотелось, чтобы холод проник сквозь ее кожу, кости и плоть, заморозил ее душу, заморозил ту ужасную боль, которая пульсировала там без всякой надежды на облегчение.

— Акане… — голос Юки-онны был тихим и слабым. — Я правда сожалею. Но… я не могу позволить тебе встретиться с Демоническим Котом.

Акане восприняла эту фразу в полной тишине. Даже не подняла головы. Она просто сидела, смотрела на барьер и на туман позади него.

— Он бы убил тебя.

Акане тихонько фыркнула.

Юки-онна вздохнула.

— Я знаю, что права, Акане. Ты очень натренирована, но этот демон очень могущественен. Ты мне сама однажды сказала, что Демонический Кот убил бы тебя в своем логове, если бы не его самонадеянность, которая позволила тебе пробить его защиту, я уж не говорю про то, что ты бы погибла все равно, если бы только Сусаноо не перенес тебя сюда. Ты же не думаешь, что Демонический Кот совершил бы ту же ошибку? Мы обе знаем, что он слишком умен для этого. Если бы я позволила тебе встретится с ним, он бы убил тебя, а затем отправился бы на гору Древнейшего и забрал Ранму и уже никто бы его не остановил.

— Он все равно заберет его. — Акане уставилась на свои колени. Ее охрипший от рыдания голос звучал безжизненно. — И ты постаралась, чтобы это произошло наверняка, да?

Снежная Женщина молчала. Но боль, которая горела между ними была практически ощутимой и оглушающей в холодном ночном небе.

Маленькая частица сердца Акане, которая еще не зачерствела и не онемела от боли, чувствовала сожаление за такие жестокие слова. И когда напряжение немножко спало, Акане начала гадать, ответит ли что-то Юки-онна на эти жесткие слова или просто уйдет, ни сказав ни слова.

Юки-онна судорожно вздохнула. Слова Акане пронзили ее сердце, потому что…

…потому что где-то в глубине души, за альтруистическим желанием защитить Акане, спасти ее жизнь… это обвинение было правдой. Может такое быть, что несмотря на все ее попытки спасти Акане от Демонического Кота и несмотря на все ее добрые намерения воссоединить ее с Ранмой… она просто нашла себе оправдание удержать Акане в своем царстве, там, где она будет в безопасности?

Где… в таком случае ей не придется быть одной?

Акане, пожалуйста, не оставляй меня здесь одну…

Ледяные слезы покатились по лицу Снежной Женщины, она посмотрела на Акане, съежившуюся в снегу, дрожавшую от холода и от беззвучного плача. Длинная растрепанная коса лежала на ее спине, по всей длине заляпанная мокрым снегом.

Нет. Она не может оставить это так. Даже если Акане возненавидит ее на всю оставшуюся жизнь, она должна исправить, что можно. Ее действия уже повлекли за собой смерть ее драгоценного древнего друга, чуть не стоили души невинному мальчику и чуть не свели с ума девушку, которую она практически считала своей дочерью.

Она виновата, она так виновата за все это.

Но просто чувствовать себя виноватой не достаточно.

Печальная улыбка медленно проявилась на ее белом точеном лице, а в груди снова поселилась знакомая пустота одиночества. Словно шепот, который говорил ей о том, что она знает, как ей уготовано провести грядущие дни, недели, годы бесконечно тянущейся вечности…

Снежная Женщина закрыла глаза и вздохнула.

Акане, оцепенело уставившаяся в свои колени, краем глаза заметила странное мерцание. И с удивлением увидела, что перед ней крутится туман Ками-мира, не скрытый радужным полупрозрачным барьером.

— Иди спасай его, Акане. — Голос Юки-онны был тихим и глухим. — Но прошу… не бросайся за Демоническим Котом сломя голову. Вспомни чему тебя учил Масакадзу. В конце концов, ты не сможешь помочь Ранме, если погибнешь.

Акане подняла голову и через плечо обернулась на Снежную Женщину, ее оцепенелое выражение сменилось на искренне замешательство, смешанное с циничным недоверием.

— Ты… позволишь мне уйти?

Юки-онна засмеялась. Но этот смех был полон боли.

— Ну конечно. Ты же не моя пленница в конце концов. Я просто хотела уберечь тебя от смерти прямо сейчас, чтобы ты могла сразится с ним в другой день. В тот день, когда ты возможно будешь более готовой к тому, чтобы встретится лицом к лицу с этим настойчивым демоном.

Акане моргнула. Слова Снежной Женщины прошли сквозь ее бьющееся от боли сердце, растворяя ужасную оцепенелость и смягчая боль…

Она может идти… Конечно, она не знала где именно сейчас Демонический Кот, так же как и не знала, где находится то тонкое, легко рвущееся место между мирами, но если она уйдет сейчас, есть шанс, что она найдет и остановит Демонического Кота до того, как тот достигнет Ранмы, до того, как он снова украдет его разум и человечность и окончательно разобьет ее жизнь...

Но при этом Акане поняла, что… напугана. До ужаса. Боялась ухватится за надежду, которую ей дала Юки-онна. «Зачем пытаться?, — шептала ей онемелая, полная горечи часть души. — Просто оставь все и увидишь, не важно, что ты предпринимаешь, результат один. Ты уже пять лет в Ками-мире и чего достигла, кроме знания, как четвертовать безмозглого демона за три секунды?»

Я спасла Ранму от Демонического Кота, — отчаянно прошептал внутри Акане еле тлеющий живой огонь.

Да, но Демонический Кот снова жив, ведь правда? И он снова идет за ним. Все впустую.

Нет. Не впустую. — Огонь вспыхнул, с яростной решимостью обжигая онемение. Акане задрожала от этой силы, в уголках глаз навернулись слезы. — Не впустую! Ранма снова стал собой! И он идет спасти меня!

Внезапно в ее голове всплыл голос Масакадзу, в бесчисленный раз дающей ей совет во время их спаррингов, когда все заканчивалось тем, что она обнаруживала себя опрокинутой на спину, уставшей, израненной и совершенно лишенной духа из-за своего крайне медленного прогресса. Ты проиграешь только тогда, когда не сможешь встать после падения.

Она это знала. Ну конечно она это знала. Ох… чтобы о ней подумал Масакадзу, если бы он узнал, что она так расклеилась?

Оправдания стремительным потоком возникли в ее голове. Напряжение нарастало. Она не знала, как Ранма продвигается в своем походе по горе Древнейшего, она просто ждала, и ждала, и ждала, постоянно подозревая… и это истрепало ее эмоции. А Демонический Кот просто вытащил все на поверхность. Демон и правда убедил ее, что все напрасно, что он непобедим, и она готова была рвануть в его только и ждущие того когти в тщетной, суицидальной попытке остановить его…

Но Юки-онна мудро остановила ее.

А Акане отплатила за это жестокими словами, высказанными в запале.

Разве я такой должна быть? — с сожалением думала она. — Я действительно веду себя словно ребенок, которому, чтобы заглушить несчастье надо причинить себе боль?

И это все после месяцев тренировок с Масакадзу, который учил ее как держать язык за зубами, держать в узде свой темперамент и оставаться спокойной перед лицом кризиса… а она не смогла контролировать себя, когда это было нужно больше всего…

Потеряла сосредоточенность — проиграла бой.

Глаза Акане снова защипало и все поплыло, но на этот раз это были слезы стыда.

— Юки-сан… — Акане медленно повернулась, чувствуя себя слишком опустошенной, чтобы встать лицом к лицу со Снежной Женщиной. Увидев, как она печальна, горло Акане сжало и она не сдержавшись всхлипнула. Слезы заслонили глаза, не давая видеть ничего вокруг. Трясущейся рукой она смахнула слезы, чтобы хоть что-то видеть. — Юки-сан, п-простите…

На какой-то момент эти слова просто повисли между ними.

А затем Акане почувствовала руки Снежной Женщины на своих плечах, с отчаянием обнявшую ее, чтобы успокоить.

— Все хорошо, — прошептала Юки-онна надломленным голосом. — Все хорошо, все будет хорошо…

Акане инстинктивно напряглась, когда Снежная Женщина ее обняла. В груди волной поднялась странная паника. Она не знала, как реагировать. Снежная Женщина никогда не обнимала ее ранее. А последний раз, когда кто-то дотрагивался до нее с такой добротой был…

…был…

Она не могла вспомнить. О, ее приобнимали много раз, но это не считается. Даже вспоминая время до заклятья крови, она не могла вспомнить последнее нормальное объятие. Даже от членов семьи. Касуми всегда была добра, много улыбалась, но она никогда не обнимала ее, вернее не обнимала так. Набики? Ну конечно нет… А ее отец много рыдал, но она не могла вспомнить, чтобы он обнимал ее, по крайней мере с тех пор…

…с тех пор, как она сказала ему этого не делать. Это ее смущает, сказала она, она больше не маленькая девочка и ей обнимашки не нужны, ей никто не нужен, и ей самой хорошо, спасибо большое, конечно, но она справится сама, и никто ей не нужен…

Снежная Женщина держала ее в объятиях.

И для Акане это было словно все те тоненькие трещинки, которые разрушали ее собственный внутренний барьер за последние пять лет или даже больше, наконец разрушили его благодаря вот этому прикосновению.

— Нет! — думала она, тщетно пытаясь вернуть свою стену на место, ее последний оплот.

Она ожидала, что ее охватит злость, но к ее удивлению она ощутила внезапное… спокойствие. Ей было настолько комфортно, что это ощущалось почти как боль.

Вздрогнув от облегчения, Акане обхватила талию Снежной Женщины руками и зарыдала.

Они держали друг друга в объятиях, смертная и бессмертная, мать и дочь, хотя никто не мог сказать, кто из них мать, а кто дочь. И в этот странный беззащитный момент Юки-онна и Акане понимали друг друга как никто. Глубокая пустота вины в их душах, сожаления о прошлых действиях и глупых словах, и казалось вечное одиночество… Все это было очевидно, когда они обнимали друг друга, обе четко понимали, с ясностью, которая есть только между родственными душами, что сейчас необходимо сделать то, что они должны сделать. Обе понимали, что это возможно последний раз, когда они видят друг друга.

Юки-онна знала, что Акане уйдет и оставит ее сейчас, чтобы спасти Ранму и остановить Демонического Кота. Но это правильно. И когда она прижимала Акане сильнее, чувство облегчения девушки и ее любви к ней, обменивались с ее собственными чувствами, идущими из ее сердца, а ледяные слезы, текущие по ее лицу казались до странного теплыми. И если бы ее в этот момент это волновало, она могла бы заметить, что последняя черная трещинка, портившая ее лицо исчезла, смылась этими теплыми слезами…

Они плакали вдвоем, ничего не говоря, просто обнимая друг друга крепко, сидя в чистом белом снегу под ясным сверкающим звездами ночным небом.

* * *

— Баксай Тенкец!

Уке и Набики слегка вздрогнули, когда скала взорвалась и на них посыпались пыль и мелкие осколки.

Уке вздохнула, отряхнула свои длинные волосы, помотав головой, и поднялась на ноги. Сидеть на месте она уже больше не могла. Она очень… ОЧЕНЬ сильно старалась сдержать страх и беспокойство, которые все росли в ней несмотря наподобие самоконтроля. И Регино проделывание туннелей совсем не помогало ей держать себя в руках.

Набики обернулась с того места, где она сидела, склонившись над рюкзаком, и с досадой нахмурилась, наблюдая как Шампу и Мусс склонились над краем неимоверно глубокого кратера.

Мусс поправил очки, тщетно пытаясь вглядеться в глубины ямы.

— Ну? — позвал он. — Получилось?

— Безуспешно! — выкрикнул снизу Рега с явным разочарованием в голосе. — Барьер просто уходит вниз. Не думаю, что Древнейший просто даст нам подкопаться под стену.

— А я говорила… — пробурчала Набики тихо, аккуратно заряжая свой револьвер калибра 9х32мм. — Ну серьезно, они лишь энергию свою тратят. Если дракон, живущий уже несколько тысячелетий, возвел вокруг себя магический барьер, чтобы мы не могли пробраться на гору - не думаю, что он настолько туп, чтобы оставить такую очевидную лазейку.

— Ну по крайней мере они хоть чем-то заняты, — угрюмо откомментировала Уке. — Ненавижу вот так вот просто ждать.

Набики снисходительно фыркнула.

— Ну, если тебе будет от этого лучше, иди, вмажь пару раз по барьеру своей лопатой, что уж там.

Уке, разозленная таким презрительным комментарием нахмурилась и повернулась к Набики, но обнаружила, что та даже не смотрит на нее. Тендо казалось полностью погрузилась в свое занятие — медленно и методично она вставляла патроны в барабан своего револьвера. Раздосадованная, Уке посмотрела туда, где Шампу и Мусс помогали Реге выкарабкаться из своего кратера, и почувствовала, что ее зубы непроизвольно сжались. Она бы набросилась на этот барьер, если бы считала, что это что-то даст. Но наблюдая как регин Шишихокодан рассеивается о невидимую поверхность, не выбивая из той даже искорки, она понимала, что это будет лишь тратой сил. Как и сказала Набики.

Уке потерла лицо рукой, стараясь успокоиться. Она знала, что Набики не хотела ее задеть, но иногда она не понимала свою подругу и ее методы.

И дело было не в том, что она не понимала, каково это носить маску, чтобы скрыть эмоции. В конце концов, она в течение десяти лет прикидывалась парнем, так что у нее была масса времени, чтобы попрактиковаться в сокрытии своих собственных чувств. Она по пальцам одной руки могла пересчитать разы, когда она плакала...

Если не считать последние две недели, конечно.

Глаза Уке заблестели и уже знакомое ощущение потери снова болезненно заныло внутри нее...

Она проглотила комок, заталкивая это чувство подальше внутрь.

Не время думать об этом. Барьер или нет, она должна придумать, как помочь Ранме. Это выводило ее из себя: после всего того, через что она прошла, она сидит здесь, беспомощно застряв у подножия горы в этой гнетущей тишине, и гадает, как там Ранма. Сражается ли с демонами? Может ранен? Жив ли вообще...

Уке яростно затрясла головой. Конечно жив. Он должен быть жив. Ранма среди них лучший боец. Ничто, даже орда демонов, не сможет остановить его, если он принял решение.

Она ухватилась за эту успокаивающую мысль, но воспоминания о предшествующих днях незваными гостями вставали перед ее глазами. Воспоминания о том, как она сидит на коленях рядом с Ранмой, а Демонический Кот высасывает его ки, а Ранма лежит бледный, слабый, на пороге смерти. Она плакала тогда от жалости и страха, сжимала его безвольную руку, чувствуя лишь слабое, нетвердое биение пульса своими пальцами...

— Эй, ты в порядке?

Уке моргнула и посмотрела на уставившуюся на нее Набики. Лицо Тендо было спокойным, словно гладкая поверхность пруда в безветренную погоду. Пронзительный чистый взгляд, направленный на Уке, был единственным индикатором того, что она вообще заговорила.

— Я в порядке, — на автомате ответила она, но при этом она ощущала, что на ее лице застыло беспокойство, а тело напряглось, изобличая ложь ее ответа.

Глаза Набики слегка сверкнули, про себя она быстро проанализировала состояние Уке. А затем, после пары мгновений, в течение которых Уке казалось, что Набики просвечивает ее своим взглядом насквозь, она слегка кивнула, и захлопнула барабан на место. Она аккуратно положила револьвер на смятое одеяло и завернула его в него, а затем принялась небрежно рыться в своем рюкзаке, вытаскивая из него разные вещи и готовясь остановится здесь.

И только тогда Уке поняла, что Набики полагала, что им придется ждать здесь у подножия этой проклятой горы довольно долго.

Уке наблюдала и в процессе наблюдения ощущала как живот все больше начинает противно крутить. То ли медленные и спокойные приготовления Набики, то ли абсолютная апатия, читающаяся на лице ее подруги... что ее беспокоило больше Уке не могла сказать. Конечно она знала, что Набики вовсе не бессердечная, какой она казалась ей не так давно. Неделю они заботились о Ранме вместе, и она заметила несколько раз заботу и ласку, которые прятались за холодной маской Набики. Она знала, что Тендо волнуется за Ранму, а ее преданность и любовь к семье казалось не знает границ.

Но также... казалось, что когда нависал кризис, когда ситуация становилась отчаянной и безнадежной... Набики становилась еще холоднее и тверже, ее железное спокойствие достигало такого уровня, что лишало присутствия духа.

И прямо сейчас лицо Набики от недостатка эмоций даже на лицо человека не совсем походило.

Уке тяжело вздохнула и потерла глаза. Она не единственная мучилась. Вон, гляньте на Регу, Шампу и Мусса. Даже они уже начали отчаиваться. Шампу опустилась на землю и сидела напротив невидимой стены, руками обхватив колени, взгляд остекленел, а глаза полны слез. Мусс и Рега снова, приглушив свои голоса в окружающей их тишине, спорят, должны ли они искать какой-то другой способ обойти стену или нужно и дальше действовать методом грубой силы.

Они все уже были на грани. Ран-чан там один на этой горе и кто знает с кем он там встретился. И несмотря на то, что он исчез в тумане за барьером всего лишь около часа назад, гора не подавала никаких признаков, что на ее склоне происходит какая-то битва. А это значило, что либо на самом деле ничего там не происходило, или то, что их маленькая компания просто не может увидеть или услышать любые проявления того, как Ранма сражается с демонами-охранниками.

По некоторым причинам она страстно желала, чтобы это был второй вариант. Мертвая тишина словно тяжелый саван накрыла окружающее пространство, странное отсутствие каких-либо фоновых звуков сильно нервировало ее.

— Ненавижу это, — пробурчала она, но в тишине ее голос прозвучал достаточно громко и Набики снова посмотрела на нее. Она скривилась. — Эта дурацкая тишина давит мне на нервы, — пояснила она.

— Ммммм..... — издал тихий стон Куно, валяющийся в нескольких метрах от них на земле. Через пару мгновений он поднял голову и огляделся вокруг мутным взглядом.

Набики выгнула бровь и посмотрела на Уке почти обвиняюще, словно осуждая ее за то, что это из-за нее их говорливый спутник очнулся.

— Ну вот, теперь, думаю, тебе о тишине беспокоится не придется, — сухо произнесла она. Она бросила взгляд на кендоиста. — Добро пожаловать в наш грешный мир снова, Куно-чан.

— Ну супер, — пробормотала Уке, тот час же пожалев о своих жалобах. Она была совсем не в настроении слушать болтовню Куно о его "богине с косичкой". Не тогда, когда жизнь Ранмы находилась в такой большой опасности. Не тогда, когда у нее не было никакой возможности выяснить, что с ним случилось, и был ли он все еще...

— Ммм... Почему... — Куно застонал, оборвав фразу и неуверенно моргая перевел себя в сидячее положение. Потянувшись рукой назад он осторожно ощупал свой затылок, вздрагивая, когда его пальцы касались очередной вздутой шишки, являющихся закономерным последствием того бессчетного количества ударов, которые он получил.

— Уй, — произнес он почти рассеянно. Он уже в общем-то привык к такому методу приходить в сознание, но приятным он все равно от этого не становился. Он снова поморгал и осмотрелся.

И посмотрел наверх.

Глаза Куно слегка расширились, когда он увидел окруженную туманом гору, которая возвышалась прямо перед ним.

— Что это? — потребовал он ответа, нетвердо поднимаясь на ноги. Его глаза распахнулись чуточку больше, когда его громкий голос пронзил тяжелую тишину.

— Это, Куно-чан, — ответила Набики не глядя на него, — гора Древнейшего.

Куно развернулся и одарил Набики высокомерным взглядом, который она с небрежностью проигнорировала. Он питал отвращение к той бесцеремонности, с которой Тендо постоянно обращалась к нему, и он понимал, что она делает так, чтобы его позлить. Он отказывался глотать эту наживку, давным-давно уже выучив, что ни угрозы, ни подкупы не заставят ее прекратить эти насмешки.

— Если это то самое логово, где злобный змей держит в плену мою возлюбленную, — произнес он все-таки понизив голос в этой нервной тишине, — как попал я сюда? Не помню я ночного путешествия сюда.

— Тебя нес Ранма, — коротко ответила Набики.

Куно нахмурился.

— Ранма..? — Потом он вспомнил, что его бедная, заколдованная богиня с косичкой называла себя этим именем, и хмурый взгляд сменился на понимающую улыбку. — Какая привязанность, — благоговейно прошептал он. — Она должно быть сильно меня любит.

Он отвернулся и принялся осматриваться кругом, выискивая свою огненно-волосую красавицу, чувствуя уколы разочарования из-за того, что не нашел сразу же ее светящееся личико среди хмурых лиц, встретивших его в этой китайской глухомани, а при виде этого злобного Хибики его лицо перекосило от ревности...

Мысли Куно резко оборвались, когда он почувствовал, что кто-то дергает его за одежду.

— Ну наконец-то. — Лицо Уке было злым и напряженным, она отпустила рубаху Куно и уставилась ему в лицо. — Сюда гляди, ты, напыщенный придурок, — ее голос был низким и многозначительным. — Я скажу тебе один раз и все. Твоей "богини с косичкой" не существует, понял? Ранма — парень. И всегда им был, просто он получил это дурацкое проклятие Дзюсеньке, которое превращает его в девушку всякий раз, как на него выливается холодная вода, но даже тогда он остается парнем. Ну почему ты не можешь догнать этого своей тупой башкой?

Куно смерил ее холодным взглядом, казалось, его совсем не встревожили ее слова. Он расправил свою одежду и произнес: «Будь мы в других обстоятельствах, я бы был вынужден отомстить за столь нечестивую клевету и поруганную честь моей богини. Но учитывая твою собственную двуполую натуру, а также то, что ты очевидно не в ладах со своей собственной женственностью, легко понять, почему ты так жестоко ошибаешься насчет истинного пола девушки с косичкой. Воистину, она вобрала в себя все самое яркое и красивое, что есть в женщ..»

хлясь

Сила пощечины Уке заставила его отшатнуться назад. Когда Куно выпрямился, и поднял свою руку, потирая место ушиба, он с удивлением заметил, что прищуренные глаза Уке блестели от слез.

— Ты поверхностный, самовлюбленный, слепой ублюдок. — Из ее голоса прямо-таки сочился яд. — Ты не заметишь настоящую женщину, даже если она встанет прямо перед тобой.

Куно моргнул. Сила ее слов встряхнула его сильнее, чем пощечина. В голове стало как-то пусто и он не нашелся, что ответить.

— Он не стоит этих усилий, Уке, — ровно произнесла Набики. — Мы пытались объяснить ему про Дзюсеньке миллион раз, но он слишком туп для такого.

— Тупица, — страстно согласилась Уке. Ей так хотелось вмазать как следует Куно своей лопатой, но в последний момент она передумала. Этому парню определенно потребуется каждая неповрежденная клеточка мозга. И вот потому, одарив Куно взглядом, который заставил его - потомка самураев благородных кровей - съёжиться на том самом месте, где он стоял, она резко развернулась, взмахнув своими каштановыми волосами, собранными в хвост, и двинулась прочь к остальным.

Куно какое-то время пялился на нее, испытывая какое-то странное ощущение неловкости, ощущение было похоже на холодок, пробежавший по телу, и его спокойствие слегка пошатнулось. Он потряс головой, пытаясь избавиться от этого ощущения, и повернулся к Набики, надеясь восстановить статус-кво. Его губы насмешливо изогнулись.

— И снова это Дзюсеньке, — произнес он презрительно. — Я был лучшего мнения о тебе, Тендо Набики. Я не идиот, за которого ты меня принимаешь, готовый проглотить все те нелепые сказки, которые ты состряпала, чтобы удержать меня подальше от моей богини. Твоя история, что этот Саотоме... — лицо Куно перекосилось от отвращения, — ...и моя возлюбленная богиня одно и тоже лицо очевидно является выдумкой, нелепицей из тех, которым нет места в реальности.

Набики моргнула, затем подняла голову и посмотрела ему в глаза, ее лицо не выражало никаких эмоций.

— И ты полагаешь, что твоя сказка более правдива?

Куно снова моргнул.

— Моя..?

— Ну да. Ну знаешь, та, в которой Ранма — злой волшебник, порабощает твою богиню с косичкой? Злое волшебство или проклятый источник. — Набики пожала плечами. — Ты можешь сам выбирать свою фантазию, Куно. Я сильно верю в индивидуальность. Но если бы я была тобой, я бы поволновалась на счет моего специфического видения мира, которое идет вразрез с тем, что все остальные называют правдой.

Набикины глаза слегка блеснули при воспоминании о Ранме и его «воображаемой девушке, навеянной заклятьем крови». Они были здесь и лишь Ранма помнил ту реальность. Они пришли сюда, положившись на его рассказ, на доказательство с кассеты и на несколько фотографий — и, в общем, все. И до сих пор ее собственная память говорила ей, что Акане не существует.

Они доверились воспоминаниям Ранмы, и в лучших обстоятельствах она бы сказала, что это рискованное предприятие. И сейчас вот Ранма исчез, ушел на гору к демонам, оставил их одних. Оставил её одну, со всеми ее маленькими неразборчивыми сомнениями и страхами...

Уголок ее рта изогнулся в некотором подобии улыбки.

— И, Куно-чан, наверняка ты не узнаешь. Может, ты единственный нормальный. Вот был бы номер.

Куно сердито посмотрел на Набики, стараясь скрыть все возрастающую неловкость возникшую от того, как повернулся разговор и отчаянно пытаясь придумать соответствующий снисходительный ответ.

Но шанса выговорится ему не дали.

Именно в этот момент юная амазонка, стоявшая позади воскликнула: «Прабабушка!»

Куно повернулся на крик и увидел стоявшую Шампу, огромными напуганными глазами смотревшую на старую амазонку, которая возникла, казалось, из ниоткуда. Остальные смотрели на нее с тем же потрясением и страхом, но тем не менее все немедленно встали в боевые стойки. Рега схватил зонт в руку, Уке ухватилась за свою лопату так, что пальцы побелели. Мусс немедленно оказался рядом с Шампу, а его руки исчезли в складках его длинных рукавов.

Старуха стояла в метре от Шампу и ее похоже не волновало, что она была безоружна. Она стояла и смотрела на свою правнучку.

Куно заметил, что ее китайское платье и длинные белые волосы тяжело обвисли и спутались, словно она попала в грозу или бурю совсем недавно....

— Где Ранма? — Колон смотрела прямо на Шампу, игнорируя остальных.

— Сдавайся уже, старая карга, — выкрикнула Уке, ее боевая аура уже полыхала вокруг ее тела в то время как она продолжала сжимать свою спатулу. — Не видишь? Ты проиграла. Ранма ни за каким чертом не пойдет с тобой, хоть вывернись наизнанку!

Рега бросил на Уке взгляд, но она этого не заметила. Что она пытается сделать? Разозлить Колон? Она вообще понимает насколько сильна эта старуха? Он вот знал. Он под ее руководством изучал Баксай Тенкец. Он видел ее силу. И если дело дойдет до драки, даже если они ринутся на нее все вместе, шансы все равно были не очень-то хороши...

Колон, не отрывая пристального взгляда от Шампу, рассмеялась.

— Неужели? — ответила она. — Ну посмотрим.

Шампу встретилась взглядом с прабабушкой и постаралась затолкать подальше тот растущий страх, который сдавливал ей горло.

Ей следовало бы знать, что Колон не сдастся, что ни снега ни льда не достаточно, чтобы надолго остановить ее. Насколько она понимала свою прабабку, та не собиралась признать поражение и дать возможность Ранме свободно уйти вместо того, чтобы прибавить его силу к племени. Нет, она не была готова пойти на такую уступку.

Не с тех пор, как Шампу наложила заклятье крови по крайней мере.

Колон предупреждала ее. Она говорила ей снова и снова, что это заклятье будет точкой невозврата, и что использование запретной магии обяжет их идти выбранным курсом.

И несмотря на все эти предупреждения Шампу настояла, чтобы они сделали этот шаг и наложили заклятье.

И с тех пор Колон не сидела с ней пассивно рядом и не позволяла Шампу управлять самой своей жизнью и делать свои ошибки. Если Совет Племени узнает, что они опустились до наложения заклятья крови в попытке заполучить Ранму в качестве мужа для Шампу, да при этом еще и потерпели неудачу, наказанием за этот ужасный позор станет смерть... или что похуже.

И сейчас Шампу могла ощутить решимость старой амазонки, излучаемую силой ее боевой ауры. И она знала, что несмотря ни на что, Колон намеревается забрать Ранму в деревню и удержать его там. Но вот как она намеревалась это сделать Шампу не понимала.

Какая-то часть ее жаждала начать умолять Колон, чтобы та забыла о заклятьи крови, чтобы забыла о Ранме и помогла ей все наладить. Они не должны говорить Совету о случившемся! И Совет никогда не узнает об этой ее кошмарной ошибке и они смогут просто жить дальше...

А вот другая ее часть... та, которая все еще стремилась к Ранме, желала быть рядом с ним — с красивым, сильным, ловким... эта часть желала Колон успеха.

Но ни одно из ее желаний не имело значения на самом деле. Потому что в данный момент Ранма находился вне пределов досягаемости.

— Шампу. — Колон стояла спокойно прямо перед ней, руки спрятаны в складках рукавов. — Где он?

— Ты опоздала, прабабушка. — Шампу выдавила улыбку несмотря на обуревавшие ее противоречивые эмоции. — Ранма уже поднимается на гору.

Глаза Колон распахнулись, а затем недоверчиво сузились.

Куно отреагировал похожим образом, он удивленно моргал, услышав слова Шампу. Он не мог поверить в это. Девушка с косичкой уже на проклятой горе, без него, и кто ее будет защищать? А остальные разрешили пойти ей одной? Его лицо потемнело, он выступил вперед, и уже открыл рот, чтобы высказать остальным свое недовольство, но тут, стоявшая позади него Набики внезапно схватила его за руку и резко дернула.

— Молчи, идиот! — яростно зашипела она ему в ухо. — Только посмей хоть слово сказать. Ситуация и так хуже некуда, и клянусь могилой своей матери, что если ты только распахнешь свой рот — ты пожалеешь.

Возможно, это была сила слов Набики. Возможно подействовала атмосфера горы Древнейшего, насыщенная магией и пропитанная ужасом. Возможно это была все еще зудящая от укиного удара щека. Возможно это был страх, который отразился на лицах его компаньонов при появлении этой таинственной старухи. А может это было беспокойство, которое росло в нем с тех самых пор, как он очнулся в тени этой проклятой горы, и которое наконец пробилось через его маску невозмутимости и пробрало до самых печенок.

Но каковой бы ни была причина... Куно свой рот закрыл.

Через мгновение он ощутил, что рука Набики выпустила его и соскользнула вниз, а он продолжил глазеть на странную сцену, разворачивающуюся перед ним.

Колон, казалось, не замечала Куно, как впрочем и остальных. Ее выпуклые глаза прищурились и она пристально смотрела на Шампу.

— Не лги мне, дитя, — процедила она. — Ранма не на горе. У вас нет защиты. И мы обе знаем, что идти на гору без защитных свитков равносильно смерти.

— Она не лжет, — спокойно произнес Мусс, но это спокойствие противоречило злости и плохим предчувствиям, которые отражались на его лице. — Ранма ушел где-то час назад. Мы хотели пойти вместе с ним, но гору окружает барьер и мы не смогли пройти.

Колон бросила на Мусса резкий взгляд, зная, что если он говорит неправду, она сможет понять это по его лицу. Несмотря на то, что в своих рукавах парень мог скрыть целый арсенал, но вот эмоции он прятать никогда не умел.

Увидев, что он не лжет, она сильно нахмурилась и повернувшись к Шампу воскликнула со злостью: «Как ты могла отпустить его на гору без защиты, девчонка? Мертвый Ранма для нас бесполезен!»

Глаза Шампу распахнулись, она не могла поверить в то, что услышала.

— Что ты говоришь?! Это ведь ты украла свитки, чтобы мы встретились с демонами без всякой защиты!

— Я взяла свитки, чтобы вы не пошли на гору, — резко ответила Колон. — Я и представить себе не могла, что вы будете настолько глупы, что пойдете туда без них! — Она тяжело вздохнула, практически издав стон. — Но, с другой стороны, я не должна была недооценивать безрассудство зятька. Что ж, сейчас ничего не поделаешь. Мы можем просто надеяться, что он вернется целым и невредимым.

Мусс прищурился.

— И что тогда?

— А то не твоя забота, парень, — смерила его взглядом Колон.

— Нет, моя, — спокойно ответил он, игнорируя безумный молчаливый взгляд Шампу. — К вашему сведению, Шампу отказалась от своих притязаний на Ранму и решила выйти замуж за меня.

Повисла долгая пауза. Выражение лица Колон не изменилось, но вокруг ее крошечного тела заполыхала боевая аура.

— Исключено, — произнесла она чрезвычайно серьезно. — Я запрещаю.

Мусс сжал кулаки.

— Вы не можете запретить. Я из деревни амазонок и мое право на руку Шампу стоит выше права Ранмы!

— Так, — на лице Колон медленно возникла жестокая ухмылка, — ты победил Шампу в битве, ты это хочешь сказать?

Ярость Мусса резко убавилась, и он быстро посмотрел на Шампу. Увидев ее страдающий взгляд, он понял, что совершил ошибку. Да, Шампу сказала, что он ее победил, но... на самом деле все, что он сделал, это перехватил ее руки, когда она замахнулась на него в ответ на его обвинения. И если быть совсем честным, он не знал, может ли он вообще победить Шампу в реальной битве. И он никогда не жаждал выяснить это. Мысль о том, чтобы биться с Шампу... сделать ей больно...

Колон легко прочитала все на его лице и удовлетворенно кивнула.

— Как я и думала, — спокойно произнесла она. — У тебя нет прав, Мусс. Шампу воин и она воссоединится с мужчиной, который достоин быть ее мужем, который сможет дать сильное потомство и укрепить племя. А ты никогда не был этим мужчиной. Ты слаб, слеп, ты - сентиментальный болван, и ты позоришь наше племя амазонок.

Шампу задохнулась, ее сердце сжалось в груди, когда она увидела как обмяк Мусс, услышав эти резкие и грубые слова. Колон частенько обращалась с ним довольно жестко в прошлом, но до нынешнего момента она всегда донимала его с некоторой долей заботы. Услышать от нее такое... что он позор племени...

Мусс посмотрел на Шампу, затем выпрямился, глаза сверкнули за стеклами очков, когда он посмотрел в глаза матриарху.

— Отлично, — произнес он. — Если для того, чтобы быть амазонкой надо предавать своих друзей, лгать им, использовать черную магию и все это ради того, чтобы отдать долг каким-то старомодным обычаям, что ж - вычеркивайте меня. Я не желаю иметь ничего общего ни с вами, ни с вашими тупыми законами.

Глаза Колон сузились, ее боевая аура заполыхала ярко-красным, но Мусс и не пошевелился.

— Неблагодарный щенок, — выкрикнула она и со злостью повернулась к Шампу. — А ты что скажешь? Ты же не ожидаешь, что я поверю в то, что ты и правда намереваешься вступить в этот нелепый брак с этим жалким трусом? Не тогда ведь, когда Ранма так близко к тебе?

Тишина разлилась кругом и все повернулись к Шампу. Она стояла, ее лицо было бледным, безэмоциональным, она просто смотрела на свою прабабушку.

Внезапно страх, никак не связанный с Колон, охватил Мусса.

— Он? — наконец прошептала Шампу. — Ранма на горе Древнейшего, окружен демонами, без свитков. Если он и вернется, он вернется с Акане. — Она задрожала. — Как ты можешь говорить, что он ко мне близок?

Она постаралась не обращать внимания на то, как услышав тоску в ее голосе помрачнело и опустилось лицо Мусса.

Колон улыбнулась, увидев желание на лице своей правнучки.

— Поверь мне, Шампу, — мягко произнесла она. — Ранма пойдет с нами в деревню и пойдет по своей собственной воле.

— Ни за что! — воскликнула Уке.

— Еще трюки? Снова черная магия, да?! — добавил Рега.

Шампу не слышала их. Она теперь знала точно, что у Колон есть способ заманить Ранму в ловушку раз и навсегда.

А она так хотела его... желала так сильно...

Практически против своего желания она повернулась и встретилась с затравленным взглядом Мусса. И когда он увидел ее глаза и увидел, что они говорят, его выражение лица сменилось на полное отчаяние.

— Шампу...

Бедный Мусс. Все-таки иногда он такой идиот. Чрезмерно эмоционален, практически всегда чрезмерно реагирующий на все, не сдержанный на слово... Прабабушка была права. Мусс действительно был слабым, слепым, сентиментальным дурачком.

Бедный, глупенький Мусс, любил ее несмотря на то, что она натворила, несмотря на это позорное пятно на ее душе.

Бедный, милый, дорогой, глупенький Мусс... с красивыми, умоляющими, жалобными глазами...

Она хотела Ранму, да. Она хотела быть величайшей амазонкой, самой лучшей, женщиной, которая может преодолеть любые препятствия между ней и ее законным мужем, и не важно чего это будет стоить...

Но она также хотела быть... счастливой...

Да. Счастливой. Была ли она счастливой до этого? По настоящему? Она только и делала что с ажиотажем преследовала Ранму, конкурировала со своими соперницами, была сильной, яростной, красивой, желанной... но возбуждение от этого всегда пропадало, оставляя ее... в пустоте.

Но она привыкла к ней. Она приняла эту пустоту как часть себя, и это тянулось так давно, что она не понимала, что это вообще такое.

И даже сейчас, она бы так и не распознала природу этой пустоты... если бы та не оказалась заполнена за прошедшую неделю.

Шампу заморгала, на глаза ей навернулись слезы.

Всю прошлую неделю рядом с ней был Мусс. Пустота исчезла, с удивлением поняла она, потому что он был рядом. Она чувствовала себя в тепле, безопасности и...

...и чувствовала себя счастливой?

Это... было невозможно. Неужели этот глупый, слабый, слепой Мусс... сделал ее счастливой?

Глаза Шампу распахнулись, когда она осознала это, она почувствовала, что кожу странно стало покалывать, она ощутила тепло, которое проникло до самой ее души, так далеко, как ничто до этого.

Мусс против своей воли уронил взгляд, он не хотел видеть то, что он чувствовал сейчас произойдет.

— Прабабушка. — Шампу заговорила, не отрывая своего взгляда от Мусса. Ее голос звучал тихо, но был твердым. — Я сильно сожалею, что наложила заклятье крови. Я... не выйду за Ранму. Мой муж — Мусс. И... — Она потянулась, взяла его за руку и ее лицо осветила улыбка. Он заморгал, и в замешательстве уставился на их сплетенные руки.

— И я люблю его.

Тишина. Казалось все прекратили даже дышать. Шампу практически слышала, как распахиваются их глаза, а ее собственное сердце глухо ухало в груди.

Рука Мусса задрожала в ее руке. Медленно, недоверчиво, он поднял голову. Он посмотрел на Шампу, увидел ее мокрые, сияющие фиолетовые глаза, и искреннюю обнадеживающую улыбку на ее лице. Она улыбалась ему.

Ему!

И образ Ранмы больше не скрывался в глубине ее глаз.

Никакими словами нельзя описать ту радость, которую чувствовал в данный момент Мусс. Его сердце, на котором всего пару мгновений назад лежал огромный камень, зажглось сияющим светом, который наполнил его тело и разум.

Он открыл свой рот, но был слишком ошеломлен, чтобы произнести хоть слово. Горло сдавило и на глаза навернулись слезы.

Улыбка Шампу стала шире, и слезы потекли уже по ее щекам. Она поднесла руку Мусса к своей груди, нежно обхватив его пальцы обоими своими руками, чувствуя тепло и силу в нем, которую она не замечала ранее. — Во ай ни, Мусс, — прошептала она ему, и его руки крепче сжали ее ладони.

Как странно, поняла она. Какими же легкими... более естественными, восхитительными были эти слова сейчас, в этот момент, чем во все те разы, когда она беспечно бросалась этими словами в отношении Ранмы.

— Шампу... — Сине-серые глаза Мусса блестели за стеклами очков, он протянул свободную руку и дотронулся до ее лица, вытер текущие по ее щекам слезы...

— Нет. — Прозвучал каменный голос Колон. — Я... не разрешаю это... эту комедию...

Шампу повернулась...

...и побледнела, увидев что в глазах прабабушки полыхает ярость. За всю свою жизнь она не видела, чтобы Колон была так зла.

Но, она не сдала назад, она отпустила руку Мусса и повернулась, инстинктивно принимая боевую стойку, ее взгляд горел решимостью.

— Прабабушка. Я приняла решение. И оно окончательно.

Лицо Колон потемнело.

— Я так не думаю, — тихо ответила она.

Шампу напряглась. В схватке один на один у нее не было и шанса против старой амазонки - она прекрасно это понимала. Но она была не одна, с ней были остальные. Она чувствовала, что рядом с ней Мусс, а позади Рега и Уке - оба стоят напряженные, готовые к битве. Все вместе возможно они смогут выиграть эту битву...

Вид Колон, впавшей в холодную ярость, стоявшей в метре или около того от него сбросил с Мусса его эйфорию. В тот же миг из его обманчиво мало вмещающих рукавов в его руки выскользнуло оружие, он внимательно наблюдал за старухой. Четверо против одной, пятеро — если идиота-Куно посетит озарение и он осознает всю серьезность ситуации. Они могут выиграть...

— *Шампу*, — Колон заговорила на китайском. Ее слова прозвучали внезапно и мягко, она решительно смотрела на свою непокорную правнучку. — Ты молода и легко совершаешь ошибки. Ты не способна осознать всю серьезность твоего выбора. Это моя вина. Я должна была бы учить тебя лучше. Так что я прощаю тебе твою глупость.

Шампу удивленно моргнула, услышав слова прабабки. Не это она ожидала услышать. Она готовилась к язвительным замечаниям, порицанию, угрозам, даже к отречению и изгнанию за свой этот открытый вызов. Но это? Прощение? Неужели...

Размытое движение, только мелькнула рука Колон, когда она резко вытащила ее из рукава и в следующий миг Шампу и Мусс почувствовали, как им на лицо плеснуло холодной водой.

Нет! Шампу попыталась крикнуть, но было слишком поздно, проклятие уже подействовало на ее тело и голос. Мокрая одежда рухнула на нее сверху, и она громко замяучила, отчаянно пытаясь выцарапаться из опутавшей ее материи. Она слышала, как зло крякает и бьет крыльями Мусс, и она снова бессловесно закричала, издавая лишь истошное мяуканье. Она хотела предупредить Мусса: беги, беги быстрей, а не то!..

Но слишком поздно, когда она выкарабкалась из-под своей одежды, кряканье прекратилось, и она увидела, что Колон держит Мусса за его хрупкую, тонкую шею. А он держался даже как-то спокойно, понимая, что смерть близко и старухе достаточно лишь сжать пальцы. Его глаза были широко распахнуты за стеклами очков, которые каким-то образом оставались на его лице, криво повиснув на клюве.

Шампу замерла, борясь с инстинктивным желанием отряхнуть воду со своей шкурки. Ее крошечное сердечко болезненно сжалось. Прабабушка не убьет Мусса, — испуганно думала она. — Она не сделает этого, нет, это просто блеф, она всего лишь берет контроль над ситуацией, вот и все, она всего лишь показывает нам, что нам с ней не справиться...

Уке стояла и тряслась от бессильной ярости. Они с Регой не могут атаковать ее пока она держит Мусса так. Вот старая ведьма!

Но Рега на селезня не смотрел, хотя ему и было очень больно осознавать в какой опасности сейчас Мусс. Вместо этого он нервно следил за другой рукой Колон, в которой был длинный, тонкий, самодельный сосуд, сделанный из стебля бамбука, диаметром с его запястье, и который всего пару мгновений назад скрывался в ее рукаве. А в сосуде плещется вода, в которой плавают льдинки.

Та часть Реги, которая не была в ярости и ужасе от возможного превращения в беззащитного поросенка, поразилась умению старухи пронести через горы сосуд с водой и не расплескать ни капли... и при этом она умудрилась облить Мусса и Шампу и оставить достаточно воды для него...

Колон ухмыльнулась ему, словно спрашивая, осмелится ли он подойти поближе.

Шампу увидела самодовольный взгляд Колон предназначавшийся Реге и, не колеблясь, подпрыгнула прямо с горки своей мокрой одежды и с кошачьей быстротой выпустила свои крошечные острые коготки прямо в руку, державшую сосуд с водой. Колон подпрыгнула и зашипела от боли, но ни Мусса, ни воду не отпустила. — А ну отцепись, глупая! — выкрикнула она.

Шампу запустила свои острые зубки в морщинистую руку Колон и ее рот заполнился старой водянистой кровью с привкусом меди.

Скривившись от боли, Колон шмякнула Мусса об землю. От удара он сдавленно крякнул, а затем лег ошеломленный и без движения. Затем свободной рукой она оторвала Шампу от себя и, взяв ее за шкирку, поднесла к своему лицу.

— Хватит уже, — прошипела она. — Мы обсудим это позже, Шампу.

И произнеся это она ткнула находящейся в беспомощном положении лавандовой кошке в голову пальцем и Шампу почувствовала, что сознание покидает ее.

Уке увидела, как Колон выронила безвольное кошачье тельце на землю и поняла, что пока старуха расстроена — это ее единственный шанс атаковать.

— Рега, сейчас, — прошептала она и кинулась вперед.

Колон спокойно развернулась, чтобы встретить ее атаку, уклоняясь от мощного удара боевой лопатой. Уке попыталась выровняться, но ее занесло вперед. А потом почувствовала как палец Колон словно дротик воткнулся ей в грудь, и она упала назад, ударяясь о невидимый барьер с невообразимой силой. Перед глазами сверкнули звезды, а потом все потемнело... и теряя сознание она лишь успела заметить, что Рега стоит на том месте, где она оставила его и что он смотрит на ее падение с ужасом.

— Рега, — прохрипела она от боли, — идиот... Почему не помог...?

Но даже если он ответил, она уже не слышала его, потому что тьма, раздающаяся в ее сознании, выбрала этот момент, чтобы окончательно захватить власть.

Колон повернулась к Реге и улыбнулась.

— Хочешь быть следующим, парень? Или слишком испугался водички?

А Рега смотрел на упавшую без сознания Уке и ее обвиняющие слова звенели в его голове... и его страх растворился в ярости. Ярости от всего того, что натворила эта старуха. Ярости из-за заклятья крови, и из-за всего того, что случилось по вине этого заклятья. Ярости за то, как она третировала его друзей, как вредила им.

Ярости из-за того, что она оказалась способна сдержать его на расстоянии, не дать помочь друзьям всего лишь при помощи небольшого сосуда с водой.

Его боевая аура вспыхнула яростным сине-зеленым пламенем так, что он пригнулся.

— Ты..! — выкрикнул он, его ки выросла настолько, что потрескивала вокруг его тела. — Да как ты посмела?! — Выбросив руки вперед и расставив ладони он воскликнул: — Шишихокодан!

С невероятной ловкостью Колон легко ушла с пути удара подпрыгнув вверх и... плеснула остатки ледяной воды прямо в Регу.

Крошечный черный поросенок, который показался из кучи мятых, мокрых тряпок бывших совсем недавно одеждой Реги был еще более зол, чем парень, которым он был до этого. С визгом ярости он атаковал Колон, сверкнули его острые клыки.

Амазонка поймала поросенка одной рукой и, сильно размахнувшись, швырнула его о каменистую землю.

Поросенок лежал, невидящие глаза его были полуприкрыты, он не двигался. Он даже не подергивался.

Колон удовлетворенно выпрямилась. Теперь, когда все помехи убраны с дороги...

И раздался звук, громкий и резкий, словно короткий удар грома, и Колон почувствовала как ее правое плечо резко обожгло огнем, и ее отбросило спиной на землю.

Боль затуманила голову. Она чувствовала, что в ее плече зияет дыра, окруженная кусками порванной плоти, чувствовала осколки кости, которые впились в ткань мышц, чувствовала, как кровь уже намочила ее платье.

Но все это не могло заставить ее лежать на спине, она немедленно вскочила и принялась озираться...

— Ни шагу, или в следующий раз я выстрелю в сердце, — выражение лица Набики было твердым, словно камень, и с громким щелчком она взвела курок своего магнума.

Куно стоял недалеко от нее, молча, он просто онемело смотрел на животных, лежащих без сознания на земле там, где совсем недавно стояли его компаньоны-люди.

Колон сконцентрировалась над болью, что было не так уж и трудно, так как плечо уже стало неметь от болевого шока, и бросила взгляд на девушку, которую к своей досаде она, как выяснилось, снова недооценила. Ну как она могла предположить, что эта девчонка, абсолютно не владеющая искусством, может представлять угрозу?

— Думаешь, сможешь подстрелить меня раньше чем я достигну тебя и сломаю тебе шею, девчонка? — тихо спросила она.

— Думаю, ты быстра, — не моргая ответила Набики. Жестокая улыбка появился в уголках ее рта. — Но ты ранена. И в независимости от того спуск это камеры или револьвера — я нажимаю его очень быстро.

Колон выпрямилась несмотря на кровящую дыру в плече. Вокруг ее маленького тела вспыхнула ярко-алая боевая аура.

И она ухмыльнулась.

* * *

~~Конец восемнадцатой главы~~

«« предыдущая глава	~~Ледяные сердца — главная~~	следующая глава »»
~~Ледяные сердца — мифология~~

Автор:
Krista Perry
krista.perry@attbi.com
http://www.akane.org/heartsofice/

Поэтому — присылайте ошибки! =^^=