Ледяные сердца

Глава 11: План №2

В тусклом свете костра Колон внимательно изучала разложенный перед ней свиток. Маленький костер сдерживал холод весенней ночи пустынной местности Китая. Она читала свиток каждые несколько часов вот уже три дня подряд, подчиняясь своим же собственным инструкциям, написанным ее же собственной рукой. И только сейчас она по настоящему начала ценить их.

В свитке досконально описывались события прошедшей недели. Начиная с того, как Шампу наложила заклятье, используя кровь Древнего и высылая Акане Тендо туда, где Ранма не сможет и надеяться ее найти, и, закладывая в его голову колдовские голоса, чтобы внушить ему всю безнадежность любой попытки спасти ее.

Описывалось, как они вернулись в Некохантен и сразу же узнали, что Ранма понял, кто именно стоит за этим заклятьем, и что именно их он обвиняет в исчезновении Акане и появлении голосов, вторгшихся в его сознание.

Как они обманули его, сказав, что когда они были в Китае, Шампу похитил дракон, который хотел сделать ее своей невестой, и что заклятье это наложил он, в расчете на то, что Ранма возненавидит Шампу, рассудив, что именно юную амазонку Ранма обвинит в исчезновении Акане.

Как Набики Тендо пыталась шантажировать их кассетой с их признанием, записанной благодаря бессовестному использованию жучков в их кафе.

Как она накладывала на Ранму заклинание Истинной Любви и благодаря ему узнала, что Акане застряла в Ками-мире.

Колон уехала, пообещав, что она вернется с Глазом Ками, который позволит Ранме вытащить Акане из Ками-мира.

Ками-мир…

Старуха закрыла глаза, чувствуя как легкое тепло, исходящее от костра, греет ее иссохшее лицо. Она знала, какой эффект оказывает Ками-мир на смертных, оказавшихся в его ловушке. И то же самое происходит со знакомыми, друзьями и семьей пленника, оставшимися в этом мире. За три прожитых ею века она узнала многое, и это составляло лишь крохотный кусочек обширного знания, касающегося всего необычного.

И теперь она точно знала — по собственному опыту — что это правда.

Потому что она не могла вспомнить никого по имени Акане Тендо.

А девушка существовала. Она, несомненно, являлась главной помехой на пути Шампу в том, чтобы стать женой зятька, как того требуют их законы. И чтобы Колон не делала, как бы она не старалась сосредоточиться или наоборот расслабиться — она не могла вспомнить ее.

Ее память говорила ей, что у Ранмы было еще только две девушки: Уке Куондзи и Кодачи Куно, тоже претендующие на него и называющие себя его невестами, и что у него есть еще одна потенциальная невеста — одна из двух сестер Тендо, которая должна исполнить соглашение, которое заключили их идиоты-отцы. Ее память говорила, что Ранма не был влюблен ни в одну из девушек; что он более интересовался развитием своих способностей бойца и поиском возможности снять проклятие Дзюсеньке, чем решать какая же из претенденток станет его женой.

Ее память говорила ей, что заклинание крови, которое наложила Шампу, должно было вынудить его пройти через очень нелегкие испытания, а Шампу должна была быть рядом с ним все это время, утешать и поддерживать его, чтобы у него была великолепная возможность влюбиться в нее по его же собственному желанию. Ее память говорила ей, что это почти сработало, но вмешалась Набики Тендо, которая умудрилась записать их разговор и которая угрожала дать прослушать кассету Ранме, если они не избавят Ранму от колдовских голосов в его голове.

Ее память говорила, что первая попытка снять заклятье — провалилась. Но она выторговала себе немного времени на то, чтобы съездить в Китай и добыть Глаз Ками, который способен исцелить Ранму.

Колон удивленно покачала головой. Ее воспоминания шли как бы параллельно событиям, описанным в свитке, словно из них удалили все упоминания об Акане Тендо. Но в одном ее воспоминания и написанное сходились точно. Не было никакого Глаза Ками. Это был всего лишь предлог, который позволил ей уехать, чтобы…

*…собрать необходимые ингредиенты для снадобья, которое освободит разум Ранмы от голосов…*

Нет. Это ее память говорила ей такое, но если верить свитку, предлог нужен был, чтобы выиграть время. Время, чтобы Ками-мир успел дотянуться своей медленнодействующей магией и стереть все воспоминания об Акане Тендо из памяти ее семьи, друзей и знакомых.

И судя по ее собственным воспоминаниям — магия Ками-мира работала. К тому времени как она вернется, никто уже не будет помнить, что Акане когда-либо вообще существовала, ни говоря уже о необходимости спасать ее из Ками-мира.

Если не считать Ранмы.

Колон вздохнула, протягивая свои маленькие сухие руки над костром. Проблема была в колдовских голосах. Они постоянно нашептывали Ранме, что Акане жива, но что он не найдет ее. Была, конечно, возможность, что и его память сотрется, несмотря на голоса, и что тогда они оставят его в покое. Но была также и большая вероятность, опасная вероятность, что они наоборот будут поддерживать в нем воспоминания о ней.

Она обязана найти способ избавить его от этих голосов. Необходимо сделать так, чтобы Ранма забыл об Акане навсегда.

Способ был, но…

Колон нахмурилась, и поворошила своей клюкой догорающие угли. Сейчас не время поворачивать назад. Она уже слишком увязла во всем этом. С момента, как Шампу наложила заклятье крови, она совершенно ясно представляла себе последовательность действий. Но теперь игра стала слишком опасной, слишком запутанной.

Пришло время для нее и Шампу осознать временный проигрыш и изменить тактику.

Она не могла полностью избавить его от колдовских голосов. Единственным способом сделать это, было снять заклятье крови, а это находилось за пределом ее возможностей.

Но… она могла сделать снадобье, которое бы как-бы заморозило бы разум Ранмы, и он бы перестал слышать колдовские голоса в своей голове. Минус был в том, что, сохранив бойцовские навыки, снадобье практически лишит его возможности мыслить и отберет большую часть памяти. Фактически, оно оставит ему сознание малого ребенка.

Но в тоже время, если Ранма будет в таком состоянии, будет крайне легко просто взять его за руку и отвести его покорного в деревню амазонок, подальше от Набики Тендо и ее вымогательств, также как и от остальных девушек, желающих заполучить зятька себе. И когда они вернутся домой, он будет мужем Шампу, даст сильное потомство, которое укрепит племя. А состояние его разума тут имеет малое значение, ведь в любом случае Шампу будет главой семьи…

Колон вздохнула. Шампу может поначалу расстроиться из-за эффекта, которое снадобье окажет на зятька. Ведь основная причина, почему она ухватилась за это заклятье крови была в том, что благодаря нему Ранма мог влюбиться в нее сам, по своей собственной воле. Но шанса на то, что это все-таки произойдет, теперь практически не было. Шампу придется довольствоваться только телом Ранмы, а его разум, его душу ей уже не заполучить. Если, конечно, то, что написано в свитке правда, а она знала, что так оно и есть. Как-никак она писала его сама…

Улыбка медленно проявилась на лице Колон — она тщательно обдумывала дальнейший план действия. Из Ранмы с разумом ребенка, с жалкими остатками памяти легко вылепить идеального амазонца. *В конечном итоге,* — раздумывала она, — *получаем всего лишь несколько небольших недостатков.* И все, что ей теперь осталось сделать, это найти необходимые ингридиенты для снадобья.

* * *

Акане тяжело вздохнула, ее лицо и глаза были сухими, все слезы она уже выплакала за прошедшие несколько часов. Сейчас она просто сидела на своем футоне и ждала, зная, что он обязательно придет. Это было странно, и иногда немного нервировало, то каким образом он мог читать ее мысли…

— Акане-тян.

Акане повернулась лицом к тенгу. — Масакадзу… сенсей, — сказала она.

В глазах тенгу сверкнула радость, когда он услышал, что Акане желает и дальше быть его ученицей. А потом его взгляд стал серьезным. — Что ты собираешься предпринять? — поинтересовался он.

Акане обняла руками колени. — Я… я не знаю. Я… я так зла на нее, — тихо произнесла она. — Она меня предала. И еще я знаю, что на самом деле она не хотела причинить мне зла… — Она вспомнила те многочисленные ночи, когда просыпалась, слыша, как Снежная Женщина, безумно тоскуя, плачет по своим потерянным детям. Сердце Акане разрывалось от различных эмоций. Она посмотрела на тенгу, ее карие глаза блестели. — Она… она хотела навредить Ранме, да?

Тенгу закрыл глаза. — Не знаю. Может быть. С тех пор как ты стала ее телохранительницей, и она получила возможность убрать защитный барьер вокруг своих владений и уменьшить расход энергии, она тщательно следит, чтобы ее мысли остались только при ней. Я знаю, она ненавидит его, потому что считает, что именно из-за него ты все еще хочешь вернуться домой.

Акане затрясла головой и закрыла глаза руками. — Она хочет оставить меня здесь. То как же тогда заклятье крови? Как же так: она ведь два года каждый день работает над тем, чтобы снять его и при этом она хочет, чтобы я осталась здесь?

— На этот вопрос я не могу ответить, — просто ответил Масакадзу.

Акане отняла руки от глаз и пристально вгляделась в него. — Не можешь или не хочешь? — спросила она, зная, что все, что говорит тенгу, является правдой, но он частенько многого ей недоговаривал, по одному ему известным причинам. Безусловно, он знал о такой позиции Снежной Женщины задолго до того, как о ней узнала она. Акане уже просто устала все время оставаться в неведении.

Тенгу в ответ на ее вопрос моргнул и произнес: — Не могу. — Удивительно, но голос его стал печален. — Я бы очень хотел дать тебе ответ, но… мне запрещено. — Его бездонные черные глаза встретились с ее, и по ее телу пробежала дрожь, когда она увидела в его глазах нечто, что не видела прежде. Опасение. Нервозность. Акане удивленно моргнула.

— Я могу сказать тебе вот что, — произнес тенгу тихо. — Какая-то часть заклинания крови, удерживающая тебя здесь, в Ками-мире, защищает тебя от магии самого Ками-мира. Магии, действующей на всех смертных. В каком-то роде, Ками-мир это разумное существо, четко осознающее твое человеческое присутствие среди его бессмертных жителей. Оно также осознает, что ты не поддаешься его магии и это его… огорчает, приводит в смятение. И именно поэтому я очень строго… очень строго ограничен в размерах помощи, которую могу тебе оказать. Даже то, что случилось сегодня, когда я позволил тебе подслушать наш с Юки-онной разговор, было… как бы это сказать… игрой на удачу.

— Я… понимаю… — ответила Акане, прилагая все усилия, чтобы голос ее не задрожал. Она спокойно и мирно жила здесь уже два года — ну, если не считать почти ежедневные атаки демонов — и вот в один миг Ками-мир стал гораздо более пугающим.

— Ты можешь делать с этим знанием все, что пожелаешь, — продолжил тенгу. — Но не проси меня больше ни о чем. Просто знай, если это будет в моих силах — я обязательно помогу тебе.

Акане почувствовала, что на глаза ей навернулись слезы. Было так приятно осознавать, что она здесь не совсем одна… — Спасибо, сенсей, — ответила она и почувствовала, что решимость снова заполнила пустоту внутри нее. Она поднялась на ноги.

— Куда ты? — спросил Масакадзу.

— Я хочу поговорить с Юки-онной, — ответила Акане.

* * *

Юки-онна напряженно всматривалась в свое покрытое изморосью зеркало. В последнее время она проводила все больше и больше времени, наблюдая за этим ненавистным ей человеком в мире смертных, благодаря чему заметила, что течение времени между мирами меняет свой ход. Время в Ками-мире, текущее гораздо быстрее, чем время в мире смертных, замедлилось по отношению к своему миру-собрату. В мире смертных прошло три дня, а в Ками-мире прошел всего месяц, в то время как раньше месяцы казалось пролетали за всего несколько смертных часов.

А теперь, похоже, время в этих двух мирах текло минута в минуту, и ей стало труднее наблюдать за каждым моментом жизни Ранмы. И именно поэтому Снежная Женщина использовала любую возможность подглядеть в зеркало за ним, чтобы убедиться — Ранма никак не продвинулся в выполнении своего обещания найти Акане. Она вздохнула. Неудобно конечно, но без всяких сомнений когда-нибудь время в Ками-мире снова ускорится…

Вот перед ней развернулась интересная сцена. Похоже, Ками-мир наконец-то начал оказывать свое влияние на смертных. Воспоминания об Акане оказались полностью стерты из памяти ее семьи и друзей. За исключением Ранмы, конечно, и все из-за этой проклятой ниточки крови, связывающей его с Акане. В данный момент он как раз обнаружил, что он единственный верит, что она вообще существует.

— Слушай, Ранма, — голос Набики глухо доносился сквозь зеркало. — Я не знаю, откуда взялись все эти вещи. Может, ты принес их все сюда под воздействием заклятья. Может, само заклятье создало некое физическое доказательство, чтобы заставить тебя окончательно поверить в нее. Не важно. Это не меняет того факта, что ни один из нас не затронут заклятьем, а ты затронут. Ты должен это признать, или просто свихнешься, беспокоясь о пропавшей девушке, которой и не существует то на самом деле.

Холодная улыбка появилась на лице Снежной Женщины, когда она наблюдала за этой сценой. Она была бы не прочь посмотреть ее еще раз. Она почти видела, как разум этого мальчика начинает разрушаться, когда сестра Акане надавила на него своей логикой и пошатнула его уверенность в том, что они просто забыли Акане из-за заклятья. Он находился под воздействием заклинания, а следовательно, проблемы с памятью у него, а не у них.

Это было просто прекрасно. Если так будет продолжаться и дальше, она может даже и не вмешиваться.

Она не смогла удержаться и засмеялась, увидев раненый взгляд Ранмы, когда он медленно осознал, что Набики может быть права.

Она спокойно наблюдала, как отчаявшийся Ранма пошел в свою комнату. Как закрыл за собой дверь, подошел к комоду, опустился на колени и открыл нижний ящик. Одной рукой он отодвинул лежащую в нем одежду, а другой из дальнего угла вытянул небольшую картонную коробку. Он сел, скрестив ноги, и дрожащими руками открыл ее.

А потом аккуратно, почти благоговейно, вытащил из нее локон темных сине-черных волос, перевязанных белой лентой.

Лицо Ранмы было бледным, черные волосы падали на его глаза, которые блестели от слез — слез отчаяния. Он провел рукой по шелковым прядям.

— Акане… — прошептал он и начал тихо всхлипывать.

Снежная Женщина захохотала.

Еще один всхлип, полный боли.

— Прекрати…

Голова Юки-онны дернулась. Звук исходил не из зеркала.

Снежная Женщина резко развернулась, зеркало позади нее потемнело…

И она обнаружила себя стоящей лицом к лицу с Акане.

Акане стояла в ее комнате, уставившись в уже потемневшую поверхность зеркала. Слезы лились по ее щекам, в темно-карих глазах застыли недоверие и боль…

… и ярость.

Юки-онна в шоке отступила назад, прислонилась спиной к зеркалу, чтобы не упасть, потому что силы покинули ее. — Акане… — хрипло произнесла она. — Как… сколько ты здесь уже…

— Достаточно долго, — ответила девушка. Ее слова были еле слышны, словно говорил призрак, она не вкладывала в них никаких эмоций, но Юки-онна пошатнулась, словно от удара.

— Акане, — ее голос звучал умоляюще. — Я могу объяснить…

— Ты… — голос Акане звучал глухо. Вокруг дрожащей от ярости девушки запрыгали вспышки синей ауры. — Ты смеялась над ним. Я знала, что он тебе не нравится, но… Как же можно испытывать такое удовольствие от чьего-то страдания? Как ты могла смеяться, когда ему так… так плохо… — голос Акане надломился, она моргнула, стараясь унять непрошенные слезы, замотала головой и стиснула зубы, словно не веря своим глазам.

— Акане, пожалуйста, пойми…

— Понять? — Акане горько рассмеялась сквозь слезы. — Моя семья, — голос ее становился все громче и громче, — забыла обо мне. Они меня забыли! Ранма единственный меня помнит, и поэтому он думает, что сошел с ума, а ты смеешься над ним! — Ее аура горела вокруг нее ярким огнем.

— Акане… — тихий голос Снежной Женщины был полон отчаянья.

— Ты знала, что это случится! Ты наблюдала за Ранмой и за моей семьей через это свое зеркало целых два года! Ты знала и не сказала мне! Ты лгала мне! — Акане трясло от злости.

Юки-онна вздрогнула, ее гладкое белое лицо исказилось от боли.

Из Акане казалось внезапно выпустили воздух, ее аура словно резко увяла, а затем исчезла совсем. Она смотрела на Снежную Женщину, безуспешно пытаясь смахнуть слезы руками, но они продолжали литься у нее из глаз.

— Я доверяла тебе, — прошептала она. — Я считала тебя своим другом. Я даже думала о тебе как… как… — Она сглотнула и уставилась в пол.

Юки-онна хотела сказать что-то… что угодно… чтобы как-то восстановить то, что разбилось вдребезги, чтобы убрать эту резкость из глаз и слов Акане, чтобы вернуть назад любовь и доверие этого близкого ей человека, ее… дочери…

Но слов она не находила.

Когда Акане подняла голову, ее глаза все еще были мокрыми от слез, но в них сверкала решимость. — Я ухожу, — просто произнесла она. — Я найду кого-нибудь другого, кто сможет снять заклятье и вернуть меня… домой. А тебе придется найти себе другого смертного, который будет твоей домашней зверюшкой.

И произнеся эти слова, она развернулась и выбежала прочь.

Снежная Женщина, сначала застывшая от шока, потом протянула ей в след свои руки. *Нет…* — Акане…

*Акане, не оставляй меня, пожалуйста…*

Но девушка уже убежала.

В один день. В один день ушел и Масакадзу, а теперь и Акане. Она потеряла их обоих.

Снежная Женщина тихо села. Она смотрела в пустоту перед собой и ледяные слезы незаметно для нее текли по ее щекам.

* * *

— Р-Ранма! П-постоой!! П-подожди се-секунду!!!

Ранма остановился и быстро оглянулся назад. Набики стояла, тяжело дыша, прижав свой портфель к груди обоими руками и глотая воздух. Она наградила его тяжелым взглядом, выпрямилась, но потом снова согнулась от боли в боку.

— Ты… ты н-не мог бы… бежать… не так… быстро… — проговорила она, ее грудь тяжело вздымалась, она пыталась восстановить дыхание. — Мы все равно уже опоздали. Еще пара минут ничего не изменят.

Ранма молча смотрел на нее. С Акане ему никогда не нужно было замедлять бег…

Акане…

Он зажмурился и потряс головой. *Нет! Я не могу об этом думать.* Его мысли хаотически метались все утро, когда он пытался привести в соответствие свои воспоминания об Акане с окружающей его реальностью — реальностью, которая гласила, что Акане не существует вообще — и все, чего он добился — это головная боль и сильные сомнения в том, что он не сошел с ума.

Какая-то часть его хотела сдаться. Было намного проще просто поверить Набики. Было намного проще просто принять то, что Акане не более чем вымысел заклятья, фальшивка, сотворенная магией, чтобы манипулировать его памятью и эмоциями. Если он поступит так, ему придется научиться жить в этой незнакомой реальности, которая его теперь окружает, зная, что его воспоминания… чувства… что они просто заложены в него магическим путем.

Но другая его часть, где-то в глубине его сердца, кричала, что эти воспоминания — правда. Акане, его чувства к ней, были еще как реальны.

И это здорово сбивало его с толку. Значит ли это, что он прав, а остальные заблуждаются? Или наоборот, он уже не в состоянии отличить себя от себя же, охваченного заклятьем?

— Ранма? — Набики с беспокойством наблюдала за ним. Ранма выглядел каким-то застывшим. Уголки ее рта опустились, ей начало казаться, что предложение посетить занятия сегодня — не самая удачная идея.

Ранма моргнул и сфокусировал свой взгляд на ней. — Прости, — тихо произнес он. — Я наверно просто привык бежать так с… Я буду помедленнее.

Набики не упустила его поправки. *Чертово заклятье…* — Ты в порядке? — спросила она, ее голос звучал удивительно мягко. — Если ты чувствуешь, что тебе в школе будет хуже, ты можешь пойти домой.

Ранма решительно замотал головой. — Нет. Я не могу просто сидеть и ничего не делать. — На его лице появилась ироничная ухмылка. — Если я поступлю так, я действительно сойду с ума.

Набики пристально изучала его какое-то время, а затем ее взгляд потеплел. — Ну хорошо, — сдалась она. — Тогда пошли. Но давай не бегом, ладно?

Ранма, похоже, хотел уж было запротестовать, но потом, вздохнув, согласился: — Ладно.

Набики сразу же пожалела о своей просьбе. Несмотря на то, что ее раздражало, что он заставляет ее глотать пыль, когда бежит впереди нее, этот бег, казалось, его хоть немного да оживлял. Но что угодно было лучше, чем смотреть, как он засыхает дома, тоскуя по этой своей воображаемой девушке. И все же, попросить Ранму просто идти было словно… словно обрезать орлу крылья.

Она хотела что-то сказать, хотела предложить ему идти вперед без нее, но внезапно осознала, что его уже нет рядом. Она испуганно огляделась и обнаружила, что он стоит, балансируя, на заборе, ограждающем отводной канал. А затем, после изящного прыжка, он прогуливался по стене уже по другую сторону дороги. А потом он снова был рядом, но только для того, чтобы снова сразу же запрыгнуть на забор. Она поняла, что он действительно идет с ней «рядом», не бежит, но расстояние преодолевает гораздо большее, чем она.

Набики улыбнулась. Вот это другое дело. Ей следовало бы знать, Ранма не станет сдерживать себя, чтобы просто «идти».

Ранма снова прыгнул на тротуар перед ней, только чтобы оказаться прямо перед наполненным водой ковшиком.

— Аааахх! — бессвязно воскликнул он, когда его проклятие активировалось. Старуха же как обычно не обратила на него ни малейшего внимания, и продолжала поливать мостовую.

Ранма опустила голову и посмотрела на свое теперь женское тело, пару секунд она выглядела шокированной, а потом тяжело вздохнула. — А, черт, — простонала она, голосом на октаву выше своего обычного. — Вот почему бы Дзюсеньке не быть выдуманной частью моей памяти?

Набики покачала головой, стараясь скрыть улыбку, которая до всей этой неразберихи с заклятьем была бы просто усмешкой. — Да уж, Ранма... Я думала, что такой боец как ты, уж должен был бы научиться уворачиваться от этой бабули.

Ранма бросила на нее многозначительный взгляд, затягивая пояс потуже на своей тонкой талии и отряхивая воду с промокшей челки. — Ну, я вроде как отвлекся, — пробурчала она угрюмо.

Набики подавила смешок. — Ладно, пошли, — сказала она. — Найдем тебе горячей воды в школе.

Однако когда они появились на школьном дворе, Набики заметила молодого человека, по возрасту студента колледжа, стоящего в сторонке. Она повернулась к Ранме. — Иди без меня, — сказала она как можно беспечнее. — Мне тут надо уладить пару дел.

Ранма подозрительно посмотрела на него. — Что за дела? — спросила она, удивленно выгибая бровь.

— Ничего такого, что заслуживало бы беспокойства. — Но поскольку Ранма продолжала пилить ее взглядом, она, вздохнув, пояснила: — Слушай, Ранма, правда, все в порядке. Иди вперед, если ты не хочешь пропустить все утренние занятия, и чтобы Хинако-сенсей выкачала из тебя всю энергию, несмотря на твои оправдания.

Ранма согласилась… неохотно. — Ладно, все равно мне надо найти горячей воды, — сказала она.

— Ок. Увидимся в обеденный перерыв. — И сказав это, Набики направилась к странному молодому человеку.

Ранма смотрела, как они уходят. *Что ж ты на этот раз задумала, Набики?* — гадала она.

Ее мысли были грубо прерваны, потому что внезапно кто-то прыгнул на нее сзади и крепко обхватил руками.

— О прекраснейшая девушка-с-косичкой! Отчаялся я уже увидеть еще хоть раз твой неземной облик! Когда моих благородных ушей достигла новость, что злобного колдуна Саотоме постигло справедливое возмездие, и он сам околдован теперь, и, зная, что он связал жизнь твою и свою при помощи черной магии, боялся я, что, возможно, не смогу снова увидеть я те—!

Зарычав от ярости, Ранма отчаянно крутанулась в железных объятиях Куно и умудрилась высвободить одну руку. Закинув ее назад, она схватила Куно за его ворот и, резко дернув, перекинула кендоиста через голову и с гулким стуком бросила его на землю, выбивая из него воздух и эффектно прекращая его разглагольствования.

— Держись от меня подальше, Куно, — рявкнула Ранма, стоя над ним и сжимая от злости кулаки. — Я не в настроении цацкаться с тобой сегодня, так что просто отвянь, а иначе я тебя по стенке размажу!

— Но девушка-с-косичкой! — прохрипел Куно. — Я пришел не только для того, чтобы отпраздновать твое возращение, но и для того, чтобы вымолить прощение у ног твоих! И случай подходящий, раз уж я уже лежу у твоих ног…

Ранма моргнула, ошеломленная, и вытаращила на Куно глаза. Это было именно то самое выражение лица, которого она сознательно избегала, будучи девушкой, потому что знала, что в такой момент она выглядит очень милой. Куно был просто очарован.

— Че..? Прощения? О чем ты говоришь, идиот? — *И чего я вообще с ним тут стою и говорю?* — скептически размышляла Ранма. *Мне просто следовало бы вдарить ему по голове хорошенько и покончить со всем этим.* Но все же, хотя ей очень не хотелось этого признавать, было что-то такое комфортное, знакомое в этих гнусных домогательствах Куно. Это было что-то, что не изменилось под действием заклятья, и хотя это было не очень-то и приятно по сути, это было узнаваемой частью его прошлой жизни.

Как же хорошо было дубасить Куно как раньше.

Куно лежал на спине, скрестив руки на груди, и пялился на нее обожающим взглядом. — Увы, сомненья истинной любви! Знай, что мое сердце навечно отдано тебе, моя богиня-с-косичкой! Но все же этим утром, когда я пробудился ото сна, глаза мои узрели нечто просто поразительное! На стене моей спальни, рядом с самыми сокровенными фотографиями, я обнаружил изображения прекраснейшего создания! Утонченная и прекрасная, словно цветущая лилия, и с тем полная сил и бушующей энергии, как тигрица. Я не нахожу иного объяснения, как эти фотографии попали на стену моей спальни, кроме как, что эта девушка сама, желающая меня на расстоянии, отбросила свои страхи и сомнения и грациозно вошла ночью ко мне в спальню, да так тихо, что даже не пробудила меня ото сна. После чего она развесила свои фотографии рядом с твоими, не думая состязаться с твоей изысканностью, но надеясь пробудить огненную страсть в этом верном сердце.

Куно сжал кулаки, слезы водопадом текли из его глаз. — О! Чистая любовь и яростная красота этой таинственной незнакомки, которая еще только представиться мне! — Он обернулся к Ранме. — И при этом, как могу я бросить тебя, такую чистую, оставив в путах ужасных интриг злобного Саотоме? — Куно сел и воздел руки к небу. — О, проклятая судьба! Предоставляет такой сложный выбор этой чистой душе! О! Я буду встречаться с вами обеими!!!

Ранма уронила свою челюсть. К несчастью, Куно воспринял это как проявление ужасного горя с ее стороны. Правда, он бы воспринял это так, даже если бы Ранма стала танцевать от счастья.

— Не бойся, возлюбленная моя. Тебе нет необходимости ревновать меня к этой милой и невинной поклоннице. В моем большом благородном сердце хватит места для вас двоих!

Обычно, тут наступал черед Ранмы — запустить Куно в стратосферу. Но сейчас, Ранма была настолько оглушена, что пропустила свой «выход» уже несколько раз.

— Ты… у тебя все еще сохранились фотографии Акане… — прошептала она. *Набики сказала, что заклятье создало физическое представление, чтобы убедить меня, чтобы все соответствовало моим воспоминаниям, но… неужели оно создало и фотографии у Куно?*

Она не успела продолжить эту мысль — колдовские голоса выбрали этот момент и пробили ментальную защиту. Они болезненно выплеснулись из глубин ее разума. — Аааа… — простонала Ранма, обхватив голову руками, и падая на колени.

Куно немедленно схватил ее в объятия. — Девушка-с-косичкой! Эта твоя боль, моя лю— — Его лицо вступило в контакт с кулаком Ранмы, и он снова рухнул на землю.

Ранма крепко зажмурилась и попыталась сосредоточиться, довольная тем, что остановила выступление Куно хотя бы на данный момент. Сконцентрироваться и справиться с голосами, когда ее то и дело хватает в объятия Куно, она бы не смогла…

Куно лежал на земле и созерцал безоблачное небо. — Ооо, мои колебания причинили такую боль моей возлюбленной богине-с-косичкой! Таинственная незнакомка, я отрекаюсь от тебя! До тех пор, пока ты не представишься мне лично, я не могу дарить тебе свою любовь! Моя красавица с огненными волосами проявила такую сильную привязанность…

Ранма игнорировала бормотания Куно. Наконец-то сконцентрировавшись, она затолкала гулкие темные голоса подальше в сознание. Отступали они неохотно, болезненно цепляясь за любую мысль. Но они все-таки действительно отступали к огромному облегчению Ранмы.

Нетвердо стоя на ногах, она бросила взгляд на все еще лежащего на земле и что-то бормочущему самому себе Куно. Ранма хмыкнула. — Позже, Куно, — пробормотала она, и побежала по направлению к школьному зданию искать горячую воду, стараясь не обращать внимания на звон в ушах, оставшийся после колдовских голосов.

* * *

Набики остановилась за углом школьного здания, когда убедилась, что здесь их точно никто не увидит и не подслушает. Она повернулась к молодому человеку. — Хорошо, Шиотани. Что у тебя?

Мужчина, которого Набики назвала Шиотани, поклонился девушке и ответил: — Происходит что-то… что-то странное, Тендо-сан. Это мелочь, возможно, это даже не стоит упоминания, но поскольку Вы потребовали докладывать, если произойдет что-то необычное…

— Переходи сразу к делу, — поторопила она.

— Ну, — мужчина вытащил сложенный втрое лист бумаги. — Вот инструкции, которые Вы выдали каждому агенту… Мы заметили, что некоторые из них просто бессмысленны. Раньше этого никто не замечал, но теперь… Мы подумали, что Вы должны об этом узнать и еще мы хотим спросить: хотите ли Вы, чтобы мы отдали кассету?

Набики нахмурилась, глаза ее сузились, когда она взяла листок из рук мужчины и развернула его. Она быстро просмотрела содержимое.

Ее глаза широко распахнулись, и кровь отлила от лица.

— Тендо-сан? Вы в порядке?

Набики сглотнула и подняла голову. — Я…

— Вы желаете, чтобы мы пустили кассету в ход?

— Нет! — Набики закрыла глаза и попыталась успокоиться. — Нет, пока нет. Я должна подумать об этом, понять, как такое могло произойти. Нельзя все еще исключить возможность, что это всего лишь… нет, я должна быть уверена. — Она открыла глаза и вернула бумагу Шиотани. — Спасибо, что обратили мое внимание на это.

Молодой человек посмотрел на Набики и нерешительно спросил: — Вы… вы все-таки уверены на счет кассеты? Вы сказали, что…

— Да, уверена, — отрезала она. После чего она выпрямилась, ее хладнокровие снова было при ней. — Я свяжусь с вами в течение 24 часов, — сказала она. — До этого времени придержите кассету. Она… она может принести больше вреда, чем пользы, если воспользоваться ею прямо сейчас.

Молодой человек поклонился, но в глазах у него все еще отражалось сомнение. — Хорошо, Тендо-сан. Я проинформирую остальных.

* * *

Мокрый Ранма вошел в класс, не колеблясь, словно он и не опоздал. Хинако-сенсей остановила на полуслове свою лекцию и, бросив на него раздраженный взгляд, быстрым и легким движением руки выхватила монетку в пять йен, эффектно зажав ее между средним и указательным пальцами.

— Ранма Саотоме! Ты злостный нарушитель! — пропищала она своим детским голосом. — Ты не только прогулял четыре дня, но еще и опоздал сегодня на занятия! Тебя необходимо наказать! Хаппо Го-ен Сацу!

— Подожди! Подожди!! — заорал Ранма, когда она начала высасывать его энергию. Засунув руку в карман, он выудил оттуда записку от своего отца и доктора Тофу. — Я не прогуливал, я был… да, был болен. Видишь? У меня даже справка от доктора есть!

Хинако приостановила процесс выкачивания энергии, пока изучала записку. — Хммм… — пробурчала она в итоге. — Очень хорошо. Садись, Саотоме.

Ранма облегченно вздохнул и уселся на свое место, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды своих одноклассников. Меньше всего ему сейчас было нужно, чтобы у него забрали всю ки. Она и так почти вся уходила на то, чтобы сдерживать колдовские голоса. И это волновало его. Что будет, если они станут сильнее? Или он ослабнет?

— Эй, Ранма. — Ранма повернулся на шепот к Дайске, своему другу сидящему позади него через проход, и в данный момент перегнущегося через парту. — Ты правда болел? А мы слышали, что это Шампу наложила на тебя какое-то жуткое китайское заклятье.

— Да-да, — добавил Хироши, который сидел сзади него. — Мы слышали, что это заставило тебя влюбиться в нее без памяти, и что вы двое собирались бежать в Китай.

Ранма сверкнул глазами. — Не дурите, — ответил он. — Шампу ничего мне не делала. Это все китайский дракон. И я не влюблен в нее, — добавил он.

— Так что же это заклятье сделало тебе, а?

— Да-да, мы слышали, что ты был просто никакой.

Ранма сердито нахмурился. — Боже, ребята, вы б любопытство свое поуняли, а? Это мое личное дело.

— Да ладно тебе, Саотоме. Ты ж не можешь оставить нас в неведении. Че оно тебе сделало?!

— Не ваше де---

БАМ!

Ранма внезапно обнаружил себя задыхающимся от меловой пыли, вылетевшей из тряпки, которой он только что получил по голове.

— Саотоме-кун! За разговоры в классе идите стоять в коридоре, — детское личико Хинако-сенсей строго скривилось.

— Но… но я… — заикнулся было Ранма. Он осознал, что повысил голос, когда пытался урезонить своих друзей.

Хинако не дала ему продолжить его протесты, в ее пальцах сверкнула монетка. — Сейчас же, Саотоме!!!

Ранма вздохнул. — Хааай.

*О, боже, лучше б я остался дома…*

* * *

Стоя в коридоре с ведрами, Ранма облокотился спиной о стену. Это, как и его стычка с Куно, было так хорошо ему знакомо. Но, если верить его воспоминаниям, обычно в подобные проблемы он встревал за ссоры с Акане…

*Акане…* — глаза Ранмы подернулись дымкой. Реальна она или нет? Вымысел ли она заклятья или… или она его невеста, запертая в Ками-мире, ждущая его, ждущая, что он исполнит обещание, данное ей? Все эти вопросы, страхи, сомнения снова захватили его. А Куно и его таинственные фотографии? Проще было поверить в то, что Куно забыл Акане, чем в то, что заклятье создало эти снимки только ради Ранмы — чтобы его воспоминания соответствовали действительности…

Или он просто хотел так думать..?

Ранма еле слышно застонал. Все сводилось к тому, чтобы определить, что больше похоже на правду: что заклятье создало физическое представление, чтобы соответствовать его воспоминаниям или что заклятье стерло упоминания об Акане у всех, кто ее знал.

А если не заклятье повинно в том, что произошло и с ним, и с остальными, то что?

Все это было слишком запутанно. Так много вопросов, и ни одного намека на ответ. Ранма прикрыл глаза и попытался очистить свой разум. Колдовские голоса щекотали его сознание, стараясь пробиться сквозь мысли. Он игнорировал их.

Он думал об Акане. Не заботясь, реальны его воспоминания или нет.

Стоя вот так, с закрытыми глазами, он словно наяву видел, как она стоит рядом с ним в коридоре. На его лице появилась натянутая улыбка, когда он представил ее, негодующую от ярости и угрожающую выплеснуть воду из своего ведра на него, после того как он обозвал ее…

Улыбка исчезла. Он дразнил ее так часто, говорил не думая, а должен был бы придержать свой язык. А все потому, что он был слишком напуган, боялся признать, что… что она ему не безразлична. Что он готов умереть за нее. Мысль, что он, может быть, навечно потерял ее, сводила его с ума от горя…

Он знал, что обижал ее. Заходил слишком далеко, обзывая ее, насмехаясь над ее кулинарными способностями и ни во что не ставя ее как бойца…

Он бы съел целый стол ее еды, если бы это помогло увидеть ее снова.

Его мысли вернулись к тому короткому моменту, когда он увидел ее в Ками-мире. Как же… как же красива она была, даже, несмотря на то, что она плакала. Как блестели ее глубокие карие глаза, когда она сказала ему… что любит его.

Ранма чувствовал, как бьется в груди его сердце. Несмотря на все то, что он ей сделал, несмотря на всю причиненную ей боль, из-за боязни показать ей истинные чувства, она любила его.

А он теперь возможно никогда не сможет сказать ей правду. Потому что либо она заперта в Ками-мире, либо не существует вообще.

Ранма уставился в пол, из-за навернувшихся на глаза слез все перед ним плыло, он сжал кулаки еще крепче, ухватившись за ручки ведер. *Это нечестно. Почему подобное всегда происходит со мной? Сначала на меня свалилось это дурацкое проклятье, а теперь…*

Прозвенел звонок, и ученики старшей школы Фуринкан толпами повалили из классных комнат в коридоры.

— Эй, смотрите! Ранма вернулся.

— Неужели? Я слышал, он околдован или проклят.

— Да ты что? Опять? Быть не может. Сколько ж можно?

— Эй, Ранма, это правда?

— Что это с ним? Уставился в пол, не реагирует…

— Может, он вошел в транс?

— Неа, он придуривается. Он просто жаждет внимания.

— Можно подумать ему его мало…

— Не, не так. Я слышал, что его заколдовали и теперь он влюблен в какую-то придуманную девицу, которая существует только у него в воображении.

— О, боже. Меня щас стошнит.

— Заткнись, придурок! Хочешь, чтобы он услышал?

Ранма поставил ведра на землю, не поднимая головы, черные пряди скрывали его лицо. Если все увидят в его глазах слезы, они черт знают что подумают. Меньше всего сейчас ему нужно было что-то подобное.

Все-таки это было ошибкой — придти в…

— О, боже! Нет, вы видели это? Ранма выпрыгнул в окно!

— Это ж третий этаж!

— Подумаешь. Хвастун…

— Да тебе просто завидно…

Ранма, словно вспышка, бегом пересек школьный двор и исчез из виду. Он не знал, куда он бежит, да его это и не заботило вовсе.

* * *

Набики стояла на цыпочках и взглядом сканировала обедающую толпу. Не единого признака Ранмы. Что само по себе очень беспокоило, поскольку Ранма всегда умудрялся получить именно ту еду, которую хотел и частенько превращал это в спектакль. Тут она заметила одного из парней, с которыми он обычно общался, и схватила его за руку.

— Эй, Хироши.

Хироши обернулся, и, увидя ее, побледнел. Не было никаких сомнений: сейчас он думал о деньгах, которые был ей должен.

На лице Набики появилась хищная улыбочка. — Не дергайся, Роши. Я здесь не для того, чтобы потребовать с тебя твой долг. Я пытаюсь найти Ранму. Не видел его?

Хироши облегченно закинул руки за голову. — Уф, здорово, Набики, последний раз я видел его, когда он, опоздав, явился в класс, после чего Хинако отослала его с ведрами в коридор за болтовню.

— Ты что не слышал? — встрял Дайске из-за спины Хироши. — Ранма выпрыгнул в окно и умотал после утренних уроков. Те, кто его видели, сказали, что он вел себя как-то странно. — Он вопросительно посмотрел на Набики. — А ты в курсе, что это с ним? Ну, он же как-никак живет в твоей семье, так что ты должна знать, так? — И зная, что именно заставит Набики обнародовать информацию, он полез в карман за бумажником.

*Я расскажу тебе за 1000 йен.* Слова, невысказанные, повисли у нее на губах. Вместо этого, она ответила: — Ты не в состоянии заплатить. Поверь мне, цена слишком высока.

Парни уставились на нее в изумлении, а она развернулась и пошла прочь.

*Почему я так поступила? Они бы заплатили, оба. Им ведь до смерти охота узнать, что происходит…*

Она отодвинула эту мысль в сторону, незнакомое чувство наполнило ее грудь. Она покинула здание и теперь осматривала толпу во дворе. И снова, она не замечала его присутствия: ни мелькания его красной китайской рубашки, ни появления то тут, то там его темных волос, завязанных в косичку.

*Ранма, куда ж ты убежал...?*

*Пожалуйста, пусть с тобой все будет хорошо…*

Ей нужно было поговорить с ним, убедиться, что он в безопасности, что он… в здравом уме. Хотя она и не была, в общем-то, уверена, как разговор с ним может ему помочь. Она и сама-то чувствовала себя растерянной, сбитой с толку. Она не понимала, что происходит и это пугало ее.

Мысли ее вернулись к инструкциям, которые она выдала всем своим наемным «агентам» несколько дней назад.

Когда она сегодня снова прочитала эти указания, то обнаружила особый пункт, который гласил, что Ранма должен услышать кассету, если у него, или у кого другого, по каким-то непонятным причинам, изменятся воспоминания в отношении Акане Тендо, ее младшей сестры.

А эти инструкции она написала сама, своей собственной рукой…

Сестра. Сестра, о которой она ничего не знала, потому что она была не более чем выдумкой заклятья в голове у Ранмы.

Сестра, которую Ранма любил…

Если Акане существует, а Ранма был помолвлен с ней…

*Нет. Не может такого быть. Это все заклятье, оно создало все эти физические доказательства,* — рассуждала она. — *Как комнату. Вот и все. Если бы у меня была младшая сестра, я бы ее помнила, это уж точно.*

Но объяснение, которое казалось таким логичным ранее, теперь выглядело просто натянутым. Сомнения давили физическим грузом. Набики искала глазами Ранму в толпе, понимая, что он, скорее всего, тоже сейчас терзается сомнениями…

— Набики!

Набики обернулась, чтобы посмотреть, кто ее зовет, и увидела бегущую к ней Уке. Девушка с длинными каштановыми волосами была одета в обтягивающий свитер кремового цвета и облегающие черные штаны, а в руке держала плоскую квадратную коробку.

— Набики, — произнесла она, подбежав, — ты не видела Ранчана? Я слышала, он вернулся сегодня в школу, и я решила принести ему завтрак.

Набики оглядела милую и доброжелательную мастерицу окономияки и внезапно почувствовала слабое раздражение. — Я не видела его с самого утра, — ответила она быстро. *А если бы видела и знала где он, то не сказала бы.*

Уке нахмурилась. — Ладно тебе, Набики. Ты всегда в курсе того, что происходит вокруг. Ни за что не поверю, что ты его упустила. Ладно, сколько?

Набики почувствовала, что начинает терять терпение. — Мне НЕ НУЖНЫ твои деньги, — резко произнесла она. — Я не знаю, где он. Я ему не нянька.

Уке удивленно моргнула. — Извини… Я просто подумала—

— Ты подумала неправильно.

Уке уставилась на Набики. Холод ее взгляда, казалось, пронизывал до костей. *Черт, да что ж с ней такое вдруг?*

— Где Ранма? — разнесся внезапный вопль, объявивший о появлении Шампу. Ее велосипед приземлился рядышком с вздрогнувшими Уке и Набики. В одной руке фиолетововолосая амазонка держала за ручку специальную коробку на вынос.

Шампу спрыгнула с велосипеда и бросила мрачный взгляд на окономияки Уке. — Ты не хорошая девушка! Что ты делать с Ранмой? Шампу нести ему завтрак.

Уке встала в боевую стойку и, сузив глаза, прошипела: — Нет, не отнесешь. Я уже принесла ему окономияки.

— Дамы. — Голос прозвучал мягко, но твердо, эффективно затыкая обеих уже готовых к драке девушек. Они повернулись и посмотрели на Набики, стоящую с закрытыми глазами и скрестившую руки на груди. — Его здесь нет, так что вы обе просто тратите свое время. — Она открыла глаза и окинула Шампу злым взглядом. — Особенно ты, — продолжила она. — Тебе еще хватает наглости заявляться сюда после всего того, что произошло?

Шампу побледнела, зная, что Набики все еще держит у себя ту кассету с признанием, но быстро взяла себя в руки, вспомнив о сделке, которую Набики заключила с Колон — пока не отдавать кассету Ранме. У прабабушки все еще было полтора дня, чтобы вернуться из Китая с лекарством. — Что Шампу делать Ранме не твое дело! — поэтому ответила она.

— Нет, Шампу. Набики права, — встряла Уке, сверля амазонку взглядом. — Это по твоей вине Ранма страдает из-за заклятья крови. Даже если тебя и вправду похитил какой-то там дракон — в чем я серьезно сомневаюсь — Ранма бы не влип по самые уши, если бы ты не заявила, что он твой муж.

Набики выгнула бровь. Оказывается, Уке не так проста, как ей казалось раньше. И вот, кстати, еще одна хорошая причина не доверять Шампу…

Шампу стиснула зубы, на глаза ей навернулись слезы, она переводила взгляд с Набики на Уке и обратно. — Шампу не важно, что вы думать, — тихо ответила она, подавляя всерастущее внутри чувство вины. — Ранма верить Шампу. Вот что важно.

— Ранма верить Шампу, — передразнила ее Набики, но взгляд ее был каменным. — Но как долго?

Шампу побледнела. Набики ведь не нарушит слово, да? Если она это сделает, Шампу потеряет все. Но с другой стороны, тогда прабабушку уже ничто не будет связывать, она не оставит семью Тендо в покое…

Нет. Набики слишком заботит благополучие ее семьи, она не нарушит данное обещание. — Шампу не понимать, чего это так волнует хитрую девушку,  — ответила она. — Ты не любить Ранму. Ты его использовать. Ты продавать фотографии девушки-Ранмы и не сказать ему. Ты делать на этом деньги.

Набики даже не осознала, что руки ее сами собой сжались в кулаки. *Значит, я использовала Ранму, чтобы делать деньги,* — пронеслась в ее голове мысль. — *Но это всего лишь для того, чтобы хоть как-то оплатить еду, которую он и его отец-нахлебничек потребляли в додзе все это время. Это вовсе не значит, что я…*

— Что ж, раз так, — ее спокойный голос не вязался со сжатыми кулаками. — Тогда тебе интересно будет узнать, что с этого самого утра, наши родители объявили о помолвке между мной и Ранмой. Отныне он мой жених, а я — его официальная невеста, поскольку договоренность между нашими отцами была совершена до того, как Генма успел нараздавать все остальные обещания. Ну а твои дикие законы вообще в расчет не берутся, уж конечно.

Шампу и Уке в остолбенении смотрели на нее.

— Ты… ты же это не серьезно, да? — пролепетала Уке. — Ты же не хочешь в самом деле выйти за Ранчана, так? То есть, я хочу сказать… ты ведь никогда…

Набики одарила Уке холодным взглядом. — А это, касается только меня и Ранмы.

Выражение замешательства на лице Шампу медленно сменилось злостью. За последние несколько дней эта нахалка Тендо практически уничтожила все шансы на ее счастье с Ранмой, а теперь она еще имеет наглость объявить себя его невестой? Смеяться над их законами? Фиолетовые глаза Шампу сверкнули, она выпрямилась, чтобы смотреть своему врагу прямо в лицо. — Хе, — резко произнесла она. — Если хитрая девушка думать, что Ранма жениться на ней, она еще большая дура, чем Шампу думать. Ранма никогда не жениться на такой холодной и бессердечной.

Уке, широко распахнув глаза, нервно переводила взгляд с Шампу на Набики. Они уже стали привлекать внимание остальных на школьном дворе. Она глубоко вздохнула, гадая, должна ли она встать на защиту Набики (если дело дойдет до драки). А дело явно шло именно к этому — учитывая, что ауры девушек стали явно расти. Но ведь надо же принять во внимание, что Набики совсем не боец…

Набики какое-то время просто молча пилила Шампу взглядом. Выражение ее лица не изменилось, но глаза ее горели. — Поженимся ли мы в итоге, будем решать мы с Ранмой, — тихо проговорила она. — Но вот что я скажу тебе: на тебе Ранма не женится никогда, Шампу. Он думал о тебе всегда лишь как о своем друге — не более. А скоро он не будет думать и этого. Так что лучше начинай к этому готовиться, Шампу.

Шампу заорала от ярости, и, рыча, припала к земле, готовясь к броску. — Тендо Набики! Убью!!!

Уке напряглась, готовая перехватить Шампу…

— Помни про кассету, — жестко произнесла Набики, не сдвигаясь ни на миллиметр.

Шампу замерла. Она так и стояла в своей боевой стойке, дрожа от гнева, кулаки крепко сжаты, в глазах сверкает ярость и ненависть.

А затем, без всякой видимой причины, выражение лица Шампу резко изменилось, и она тихо всхлипнула. Развернувшись, она рывком подняла с земли свой велосипед и укатила, оставив позади себя в клубах пыли Набики, Уке и свой рамен.

Какое то время они просто молча стояли.

— Ээ… — произнесла Уке. *Что это было, черт возьми?!*

— Слушай, Уке. — Набики повернулась к ней. Она не упустила из виду, что та намеревалась вступиться за нее и теперь внимательно и спокойно смотрела на мастерицу окономияки, правда глаза ее странно блестели.

И Уке заморгала от удивления, когда поняла, что Набики вот-вот заплачет.

— Ранма женится на той, которую выберет, — твердо произнесла Набики. — Я не намерена давить на него и заставлять, чтобы он выполнил соглашение, которое наши отцы-идиоты сделали почти семнадцать лет назад. Кроме того, я никогда не была той, кому нравится быть связанной всякими там традициями и устаревшими обычаями типа браков по договоренности. Так что, если Ранма решит жениться на тебе, меня это устроит. И я поддержу его решение.

Нейтральное выражение лица Набики чуть подернулось, уголки рта растянулись в еле заметную улыбку. — Но если, по какой-то необъяснимой для меня причине, он решит выполнить соглашение, заключенное нашими отцами, я не буду громко жаловаться. И надеюсь, что ты меня в этом не упрекнешь.

Уке, не веря, смотрела на Набики, широко распахнув глаза. А затем обнаружила, что она уже улыбается, и, моргая, пытается прогнать навернувшиеся на глаза слезы, выражение ее лица смягчилось. — Я должна была бы понять, — проговорила она. — Он и тебя зацепил, да?

К ее изумлению, Набики покраснела и потупила взор. Уке с грустью хихикнула. — Узнаю моего Ранчана, — вздохнув, произнесла она. — Он просто какой-то магнит для невест. А теперь, помимо прочего, у него еще есть и воображаемая невеста, спасибо этому ужасному заклятью крови.

— Да, — согласилась Набики, отказываясь думать о… другой возможности. Ну, по крайней мере, сейчас. Она выпрямилась. — Мы сейчас об этом должны волноваться. Ранма не вернется в норму до тех пор, пока заклинание не будет снято. Он выглядел нормально, когда я видела его сегодня утром, но мне сказали, что он убежал после первого же урока…

Лицо Уке исказилось от беспокойства. — Ну, раз так, пойдем поищем его, а? — она махнула рукой в сторону ближайшего квартала.

Набики кивнула. — Согласна. — И они вдвоем покинули школьный двор.

— Я надеюсь…

Набики в нерешительности сделал паузу.

— Да, я тоже, — произнесла Уке.

Набики бросила в ее сторону быстрый взгляд, гадая, действительно ли Уке поняла то, о чем она хотела сказать.

И улыбнулась, когда осознала, что значения это не имеет.

* * *

Ранма сидел под мостом на берегу канала, тупо наблюдая за проплывающими мимо катерами, даже не слыша плеска воды.

Как же трудно ему думалось. Не было ни одной дельной мысли. Ранма чувствовал себя так, словно какой-то защитный механизм просто-напросто отключил его мозг, чтобы избежать атаки колдовских голосов и обрушившихся парадоксов реальности. Он даже не понимал, как долго он уже здесь сидит, не двигаясь, уставясь в одну точку и ничего не видя, все глубже погружаясь в себя, туда, где он был в безопасности.

Долго уже наверно. Потому что ноги начали понемногу затекать.

— Ранма Саотоме?

Ранма моргнул и медленно обернулся, чтобы увидеть подошедшего к нему молодого человека. Какая-то часть его разума (все еще активная) опознала в нем парня, с которым Набики ушла этим утром. Он снова моргнул, стараясь сфокусировать взгляд, но успеха в этом не добился.

Молодой человек опустился на колени рядом с ним. — Вот, — протянул он ему какой-то пакет. — Мне были даны инструкции вручить это тебе. Если Тендо-сан что-то скажет, объясни ей, что я просто следовал ее изначальным распоряжениям в письме, в котором говорилось, что я должен игнорировать все ее более поздние распоряжения, которые будут казаться подозрительными или противоречить изначальному плану.

Ранма тупо уставился на пакет, лежащий на его коленях.

— Эй, да ты в порядке?

— В порядке, — автоматически ответил Ранма. Безжизненным голосом.

Парень нахмурился. — Так ты собираешься открыть пакет или как? — Когда Ранма не сдвинулся с места, он вздохнул и произнес: — Ладно, не важно. Я должен убедиться, что ты это услышишь, так что дай-ка… — Он забрал пакет из безвольных рук Ранмы, открыл его и вытащил компактный аудиоплеер с наушниками. Одев наушники на Ранму, он нажал кнопку воспроизведения.

— Так, — сказал он. — Я свое выполнил. Так что пока, пацан. — И парень ушел прочь, зная по собственному опыту, что чем меньше он знает, что именно записано на кассете — тем лучше.

Ранма уселся, поначалу его блокированный разум еле-еле воспринимал слова, зазвучавшие у него в ушах.

К счастью, кассета была долгоиграющей, и Набики предусмотрительно заполнила ее всю, разговор повторялся снова и снова…

И малу помалу, взгляд Ранмы стал проясняться…

* * *

Снежная Женщина стояла на границе своих владений. Позади распростерлась белая сияющая пустошь, а над ней чистое холодное ночное небо, с высоты которого на нее без всякого сожаления взирали мерцающие звезды.

Прошло уже две недели, а Акане так и не вернулась. Юки-онна подняла свою тонкую белую руку и прислонила ее к энергетическому барьеру. За ним расстилался туман, разделяющий владения различных ками. Тот самый туман, в который ушла Акане, даже не оглянувшись на прощание на свою бывшую подругу и защитницу.

А все из-за этого парня…

Туман перед ней пришел в движение.

*А,* — подумала она. — *Наконец-то.*

Туман закрутился и распался на части. В темноте медленно проявилась пара суженых желтых глаз с вертикальными зрачками и вспышки черной энергии. Демонический Кот мягкой поступью подкрался к краю барьера и встал перед Юки-онной.

**Я здесь, Снежная Женщина.** Он не говорил, его слова проникали сразу в мозг. **Я так заинтригован, почему ты, так долго питающая неприязнь ко мне, послала мне такое любезное приглашение.**

Снежная Женщина улыбнулась демону, ее морозно-синие глаза сверкнули. — У меня есть предложение для тебя, — прошептала она.

~~Конец одиннадцатой главы~~

Автор:
Krista Perry
krista.perry@attbi.com
http://www.akane.org/heartsofice/