Перевод на русский —
Толокин Сергей aka Siberian Troll
Siberian-Troll@yandex.ru

Перевод закончен: 22.05.05
Исправления внесены: 24.05.05

Томбойка вовеки

Томбойка вовеки

Глава 12 — С-старые знакомые, блин...

Разговоры кончились...

— Когда он закончит исцеляться, Васю-чан? — тихо поинтересовалась Ранма у своей спутницы.

— Если бы вы, народ, исцелялись с обычной человеческой скоростью, то я бы сказала — не раньше завтрашнего дня, и то, скорее всего, не раньше вечера, — отозвалась Васю и, оторвавшись от голографического экрана, покосилась на рыжеволосую посетительницу ее лаборатории. — Однако если он исцеляется с такой же скоростью, как и ты, то я бы сказала — еще час-два максимум.

Васю помедлила, прежде чем продолжать, — Ты пострадала гораздо больше его. В твоем случае это несколько сломанных костей, а также куча синяков и ушибов, а у него всего лишь приличных размеров истощенность, вызванная отсосом жизненных сил.

— Ясно, — отозвалась Ранма, рассеяно касаясь кристаллической трубы, в которой плавал ее давний соперник и некогда друг. — Это хорошо, мы с ним как следует "поговорим", когда он выберется отсюда.

Невзирая на обширный опыт, порожденный тысячелетиями жизни, и уймой наблюдавшихся ею событий, Васю не могла не содрогнуться, слыша ледяной тон, которым была озвучена эта фраза.

— Понимаю... — отозвалась Васю, хотя чего-чего, а понимать смысла, крывшегося за ее словами, она вовсе не хотела. — Так мне держать для него наготове бак регенератора? — Васю изо всех сил старалась, чтобы голос ее звучал непринужденно и небрежно, что, впрочем, удалось лишь частично.

Васю отметила рассеянный кивок Мичиру, все еще изучавшей парня внутри бака. Несмотря на то, что взор молодой женщины безотрывно был устремлен внутрь, Васю отнюдь не была уверена, что та и вправду что-либо там видит. Может быть, она и смотрит на парня, с которым ей скоро биться, но мысли ее явно были где-то еще. Прелестное лицо Мичиру легонько хмурилось, делая ее неотразимой... если бы только не ледяной прищур двух небесно-голубых глаз.

Ранма определенно была поглощена раздумьями. ~ Почему сейчас? ~ тихо спросила она себя. ~ Почему этому баке приспичило заявиться именно сегодня? На один день, на один единственный день я стала "Ранмой", и надо же было ему тут же заявиться... ~

Тяжело вздохнув, она принялась обдумывать свои дальнейшие действия. Теряющийся парень представлял определенную проблему, проблему, требующую разрешения. Вне всяких сомнений, знание Рёгой того, что Ранма здесь, поблизости, представляло определенную угрозу ее новой жизни, и если и было что, усвоенное ею накрепко за эту новую жизнь, так это то, что проблемы, игнорируемые ею, отнюдь не становятся тут же проблемами решенными. Нет, обычно они с радостью хватаются за предложенную им отсрочку, становясь даже больше, растут и пускают корни, укореняясь все прочнее, вплоть до полной невозможности их решения. Временами она гадала, не нравится ли ками-сама специально превращать ее жизнь в ад. Если бы она знала, что Рёга заявится, она бы к этому хотя бы подготовилась...

Ранме было хорошо знакомо это ее нынешнее состояние, и она отлично знала, что такие моменты на грани отчаяния означают лишь одно — ее жизнь в итоге определенно должна будет измениться. Вопрос был лишь в том, насколько сильны будут эти изменения, будут ли они к добру или нет, или же на жизни, которой она ныне жила, и на ее любви можно будет смело ставить крест.

Но одно она знала точно, если уж с ее жизнью как Мичиру было покончено, она заставит того, кто в этом виновен, заплатить... и заплатить по максимуму.

Один за другим Ранма обдумывала варианты разборок с "Теряющимся парнем"... но несмотря на все достоинства, предлагаемые каждым из них, каждый имел и определенные недостатки. Недостатки, в основном сводящиеся к тому, как именно ее семья отреагирует на это, если или когда они узнают об этом. Если бы только Рёга не заявился, если бы он не увидел ее... или если бы не узнал...

Глаза Ранмы сузились, стоило ей начать обдумывать данный вариант. Она не была готова исполнить его прямо сейчас, но она вполне могла это. Все, что ей потребуется, это чуточку времени, а свободного времени у нее было... или могло быть, сколько угодно. Разумеется, план не был безупречным, имелся в нем и определенный риск, потенциально опасный, но конечный результат окупит его. Само присутствие Рёги требовало разобраться с ним прежде, чем она будет готова. Не сделать в этой ситуации ничего означало лишь то, что она просто так возьмет и дозволит чертову свину угробить все ее тщательно выношенные планы. Планы по разрешению проблем ее старой жизни, жизни как Ранмы. Планы, что могли позволить остальным избежать уз чести, некогда стискивавших ее до невозможности дышать... невозможности просто жить. Этому больше не бывать... никогда.

* * *

Васю следила за выражением лица ее спутницы, наблюдая, как та оценивала и отбрасывала прочь варианты, и сумела поймать то неуловимое изменение, когда определенное решение, наконец, кристаллизовалось в ней. Что это было за решение, Васю не знала, но, вне всякого сомнения, еще узнает, стоит ей выпустить парня.

Для большинства людей дружелюбная маска, скрывавшая эмоции Мичиру, была бы полностью непроницаемой. Лицо ее мало что отражало, очень, очень немногое из того, что в данный момент бушевало под нею. Васю, однако, нельзя было отнести к этому большинству. Нет уж, самовосхваляемый "Величайший ум Галактики" довольно далеко ушла от обычных наблюдателей. Она не прожила все эти тысячи лет зазря, не научившись "читать" людей. Это был ее дар, не то, чтобы ей так уж часто приходилось к нему прибегать, но обращалась она с ним умело. Прямо сейчас этот "дар" говорил ей, что Мичиру явно что-то задумала, что она пришла к определенному решению, и Васю могла лишь надеяться, что у девушки все получится.

— Васю, раз уж до его восстановления еще далеко, пойду-ка я спасать дочь из объятий ее бабушки, — заметила Ранма, и улыбка наконец-то осветила ее лицо.

— Да уж, это ей точно не помешает, — согласила Васю. — Никогда прежде не видала человека столь зацикленного на внучатах, как твоя мать. Стоило ей вцепиться в нее, я сразу поняла, что Нодока будет обнимать ее до тех пор, пока бедная девочка не посинеет.

Васю тихо хихикнула, сравнивая "обнимательные" стили Нодоки и Мисаки. Одно уж можно было сказать определенно... обе были настоящими экспертами по пересчитыванию ребер и стресс-испытаниям их на прочность.

Ранма также хихикнула, припоминая облегчение и радость появившееся на лице Нодоки, стоило ей увидать Хотару. Любые беспокойства ее исчезли без следа. Ранма знала, что ее мама полюбит Хотару, но знать и видеть своими собственными глазами — это совсем другое дело. Реакция Нодоки, увидавшей, наконец, Хотару, была такой, как она и предполагала, и даже больше того. Смешок Ранмы наконец перерос в полноценный смех, стоило ей припомнить с какой силой бедную Хотару поглотил ураган любви, налетевший и сбивший ее с ног. Похоже, что Нодока специально задалась целью восполнить свое двухлетнее отсутствие в жизни Хотару, причем за один день или, скорее, даже за час. Она буквально взяла бедную девочку в заложницы, объявив, что должна "получше узнать свою внучку"

Обе рыжеволосые особы, похихикав еще немного, покинули наконец полутемную лабораторию, направляясь в живой уют гостиной дома Масаки.

* * *

— Наконец-то... — выдохнула Ранма, более чем просто с облегчением.

Она была в восторге от каждой минуты, проводимой ей с Тэнчи и его новой "семьей"

Разумеется, она была рада увидеться с сенсеем Масаки вновь, но это... это было совсем другим делом. Все вместе они провели целый вечер, знакомясь заново, узнавая друг друга поближе, смеясь. Это было так здорово. Она с трудом подавила смешок, припомнив, сколь безжалостно она дразнила Тэнчи и "его девушек". Ранма не могла и вспомнить, когда в последний раз ей было так весело, когда вообще она была столь открытой с кем-либо, помимо ее "семьи". Да, с Касуми и Набики тоже бывало весело, но за последние два года они собирались вместе поразвлечься почти с той же регулярностью, с которой Набики делилась информацией, не требуя ничего взамен... Такое бывало, но не так уж часто. Просто это было чересчур рискованно, встречаться после того, как Ранма вернулся из Китая "в первый раз" и начался знакомый ей "Неримский бедлам".

Конечно, некоторых тем разговора они все же избегали. Масаки не были еще готовы поговорить с ними о Фунао, к примеру, но Ранма чувствовала, они не пытаются скрывать что-либо от них, а скорее пытаются придумать, как же именно и каким образом позволить Мичиру и Нодоке узнать их "секрет"

Обе бывшие Саотоме имели на этот счет некоторые подозрения, к примеру, они обе подозревали, в чем был этот "секрет", и какого рода; в конце концов, обе они довольно неплохо умели читать ауры. Впрочем, обе они были слишком вежливы, чтобы настаивать на чем-то, чего не желали хозяева... по крайней мере, пока. Ранма вновь едва сдержала смешок. "Вежливость". Надо же, вот уж чего не было в старом Ранме ни на грамм.

Она так и не сумела провести ни минутки сама по себе, вплоть до самого окончания ужина, хотя "ужином" это можно было назвать с большой натяжкой. Скорее уж пиршеством, приготовленным маленькой Сасами. Ранма покачала головой, припоминая сколько всего было поставлено на стол усилиями этой малышки. Да, Ранма была уверена в своих кухонных умениях, но маленькая девочка с синими волосами, увязанными в два хвостика, превзошла ее по всем показателям. Но все равно, обильный ужин предоставил ей долгожданную возможность побыть наедине. Она просто сообщила всем, что пойдет погулять перед сном, для того, чтобы как следует управиться со съеденным. Избавиться от Хотару, предложившей отправиться с нею, было не так-то легко, как, впрочем, и от мамы, но им она сказала, что хочет подумать над кое-чем, наедине сама с собою. К счастью, обе ее поняли (Нодока, пожалуй, даже лучше, чем Хотару), и не стали настаивать.

Было ясно, что дочь ее желает поговорить с нею побольше об этом ее откровении, о тех временах, когда ее Мичиру-мама была парнем, ничуть не менее ясно было и то, что приняла она эту информацию неохотно и явно обеспокоенно. Скорее всего, былая ее готовность принять отсрочку базировалась на вымогательстве Васю, вынудившем ее сознаться, а также той нерешительности, с которой она делала это. Ну, это, и еще то, что она уже была знакома со Старлайтами, так что общая концепция подобных изменений была не совсем для нее чуждой, хотя и обстоятельства, в ее случае, явно разнились.

Наконец оказавшись одна и вздохнув от облегчения, смешанного с определенной долей страха, Ранма запустила руку в суб-пространственный "карман", извлекая из него старое и довольно потрепанное зеркало. Несколько нервно улыбнувшись, Ранма отметила, что на нем не осталось ни малейших следов, могущих указать на то, что оно когда-либо было разбито. За те долгие годы, что она обладала им, зеркало Нанбан "исцелило" себя, и вновь было единым целым. Ранма полагала, что вина за это лежит на первоначальном наборе заклятий, наложенных на него. В конце концов, зеркала штуки хрупкие, и для того, чтобы наверняка пережить пару тысячелетий, заклятие самопочинки будет в их случае явно не лишним.

Ранма разглядывала зеркало со странной смесью сентиментальной привязанности и немалой толики мрачных предчувствий. Невзирая на долгий срок, прошедший со дня первого своего знакомства с Зеркалом, она все еще не "чувствовала" его своим, по крайней мере, не так, как с зеркалом Нептун.

Когда она использовала зеркало Нептун, то чувствовала его своего рода... продолжением себя, своей руки, чего определенно НЕ наблюдалось в случае зеркала Нанбан.

Каждый раз, пользуясь зеркалом Нанбан, она относилась к нему с опаской, одно прикосновение к нему вызывало в ней трепет, словно то было чем-то вроде ядовитой змеи... безопасной, при умелом с ней обращении, но несущей определенный элемент угрозы, ежеминутной опасности. Любая ошибка, даже случайная, могла испортить все, любая неосторожность.

Опаска эта стала еще сильнее, стоило ей узнать об "истинной" себе, узнать о том, что она, оказывается, была сенши. Сецуна... или, скорее, Сэйлор Плутон, неустанно вколачивала в их головы... ~ при малейшей возможности, ~ сухо отметила Мичиру, — что со временем шутить не стоит. Ранма была рада несказанно за свою осторожность, рада тому, что еще до впечатляющих по красочности уроков Плутон приняла правильное решение, ограничив использование Зеркала. Невзирая на страстное, ослепляющее желание, она не поддалась, будучи достаточно благоразумной, желая избежать вмешательств в прошлое "Ранмы", создав вместо этого лишь дополнительную линию событий, проходившую рядом, временами обвивавшуюся, но никоим не пересекающуюся со старой. Почти столь же тяжело было удержать себя и от дальнейшего использования Зеркала. Это было так соблазнительно, использовать его для встречи с легендарными мастерами. Невзирая на то, сколь сильно она любила и уважала сенсея Масаки, желание встретиться вживую с легендарным Баттосаем и даже, возможно, чему-либо научиться от него было практически непреодолимым, но она справилась.

Зеркало было его "смертью" и ее спасением, но игрушкой определенно не было, и уж точно не тем, чем можно пользоваться безоглядно. Даже сейчас она улучила момент, принявшись обдумывать возможные варианты, прежде чем его использовать. Прислонившись спиной к необъятному стволу Фуна-о, Ранма расслабилась, принявшись размышлять о своем плане, как же именно ей разобраться с

чан (Прим. пер: обрыв имеется и в оригинале )

Ранма расслаблено сидела под ветвями, раскинувшимися над нею. По какой-то причине она всегда чувствовала под Священным Древом Храма Масаки себя столь уютно... ощущая себя желанной гостьей, чувствуя себя своей под его кроной. Дерево было ее старым другом. Временами ей казалось, что она "чувствует" любовь, исходящую от дерева, и готова была поклясться, что оно и в самом деле "слушает" ее в ходе ее долгих монологов, а сны ее под деревом, когда ей случалось там прикорнуть, по красочности тянули на не самый слабый фантастический фильм...

Глаза Ранмы резко распахнулись, стоило куску одного такого сна всплыть в ее памяти... сон о Демоне Масаки... и демон этот, кстати, выглядел точь-в-точь как Рёко. Отметив этот факт... если полузабытому кусочку странного сна можно было доверять, Ранма задвинула его на задний план. В то время как бытие ее сенши приучило ее доверять своим снам, в данный момент у нее были вопросы и поважнее, о которых стоило подумать. Загадки Рёко и Фуна-о могли подождать.

Вздохнув, Ранма использовала выдавшийся ей момент тишины для того, чтобы вновь обдумать свой план. Несколькими секундами позже она испустила практически незаметный вздох. Точнее призрак этого вздоха. Идея, пришедшая ей в голову в лаборатории Васю, все еще казалась ей лучшим из вариантов. Но она все же надеялась, что ей не придется этого делать. Даже несмотря на то, что это, скорее всего, было лучшим способом удержания Рёги от обрушения всего, над чем она работала столь долго и чего пыталась достичь, план все равно ее беспокоил. Все это выглядело не совсем правильным, играться с людьми таким вот образом... но, ПОХОЖЕ, это было лучшим из того, что она смогла сделать, с учетом всех обстоятельств.

И думая о том, что она может потерять, если Рёга разболтает всем то, что он видел сегодня, она позволила одиночной слезе упасть на стекло зеркала и с этой слезой и последней мыслью исчезла.

* * *

— Что за ЧЕРТ?!! — вскрикнула вздрогнувшая Васю, когда рев тревожных сирен, разнесшийся по ее лаборатории, вырвал ее из раздумий.

Ученая обрабатывала данные, полученные ею с трех ее новых знакомых... и их двух пленников. Это было... впечатляюще, можно так сказать. Нодока и Мичиру излучали мощь, подобающую скорее плазменному разряду... или, скорее, в данном случае, лучше было их сравнить с плазменными реакторами. В вопросах голой мощи они, конечно, не могли бы и сравниться с энергией, идущей на генерацию "Крыльев Ястреба Света", но даже и без этого, по мощи Ранма была примерно равна Йошо, и, скорее всего, со временем превзойдет его ... не с таким уж и далеким, кстати... а уж контроль ее над своей мощью просто поражал...

Васю не была уверена, насколько большое усиление сил предоставляется трансформацией в сенши, но маленький гений надеялась, что ответ на это вопрос она еще получит. Мощь Нодоки, разумеется, была меньше, чем у Мичиру, но все равно, хрупкая женщина обладала мощью, какой могли похвастаться немногие жители Джурая, даже представители их знатных домов.

Что делало все еще более интересным, так это то, что энергия их была смесью чистой энергии Джурая и энергии какого-то неизвестного ей типа. Похоже, что Нодока и Миичру были практически "беспримесной" Джурайской крови, по крайней мере, сканеры ее с уверенностью утверждали это. Это было странно, с учетом сколь немногочисленно было число колонистов с Джурая, позднее растворившихся среди земных жителей, но так оно и было.

Васю подозревала, что выжившие Джурайцы после падения Лунного Королевства, скорее всего, достигли определенного межкланового соглашения, осуществляя браки между родами на регулярной основе. Вне всяких сомнений, причины, приведшие к этому, были давно забыты, но обычай, похоже, остался. В них было как раз достаточно земной крови, чтобы "подхлестнуть" их силы, примерно так же, как человеческая ДНК в Тэнчи усилила его джурайскую кровь.

Зарычав, Васю отвлеклась от голо-экрана с данными, гневно уставившись на ближайший ревун. Она расставила эти чертовы устройства практически повсюду, не зная в точности, где именно ее может носить внутри монструозной лаборатории в тот самый момент, когда поблизости случится что-либо, стоящее ее внимания, какая-либо неотложная проблема или интересный феномен. Прямо сейчас она жалела о своем решении, поскольку звук, издаваемый всеми устройствами оптом, был оглушающим. Васю моментально вырубила тревогу и вновь ринулась к своей клавиатуре.

Пальцы залетали над клавишами, и экран тут же расчистился. Исчезла прокручивающаяся запись боя Мичиру с Хаппосаем слева, пропали бесконечные ряды символов цифрового анализа боя справа. Вместо них появилось сообщение о том, что и привлекло внимание тревожных сенсоров. Пальцы ее заплясали по практически несуществующей клавиатуре вновь, когда она принялась вносить коррективы.

— Временной разлом прямо на озере Фуна-о? Это еще что за... — проворчала Васю. — Надеюсь, это не очередные неприятности...

Еще один набор команд, и компьютер вывел и прокрутил назад изображение событий, инициировавших тревогу. Зеленые глаза ученой буквально засверкали от любопытства, стоило ей увидать, как Мичиру вытащила зеркало из, судя по всему, суб-пространственного кармана (здорово похожего на используемые ею), помедлила несколько секунд, придирчиво изучая зеркало, и затем исчезла во вспышке синего света.

Прежде чем маленькая ученая успела сделать что-либо еще, тревога заревела вновь. Действуя на интуиции, подкреплявшейся немалой дозой опыта, Васю вновь включила камеры наблюдения. Она одобрительно кивнула, когда камеры подтвердили ее правоту... еще одна вспышка света, и Мичиру вновь оказалась стоящей под раскидистыми ветвями Фуна-о, и лицо девушки было удовлетворенным донельзя.

— Что ж, — мурлыкнула она, — Полагаю, это и есть ответ на пару моих вопросов.

Васю неожиданно ухмыльнулась, и выражение ее лица было знакомым и пугающим, как для ее семьи, так и друзей. У нее появилась проблема, требующая решения, загадка, еще не решенная... что может быть лучше?

* * *

— Когда, вы думаете, он очнется, Нодока-сан? — тихо спросила Хотару у своей старшей спутницы, и голос ее представлял собой странную смесь скуки и нервозности. Она стояла на освещенном солнечным светом лугу, хотя солнце давно прошло зенит, и ныне уже нависало над западными горами. В это раз она стояла открыто, не прячась за кустами, как прошлый раз. Луг, к тому же, в этот раз был гораздо безлюднее, лишь сенсей Масаки, Нодока, Мичиру-мама и Рёга были с ней.

— Ну-ну, Хотару-чан, как я говорила тебе меня называть? — осуждающе сказала бывшая Саотоме Нодока (и в скором будущем Масаки Нодока), хотя глаза ее, светящиеся весельем, выдавали ее. Глаза взрослой женщины были преисполнены тепла и приязни, всецело направленных на ее новообретенную внучку.

Хотару зарделась, и затем ее лицо пересекла улыбка от уха до уха. Лицо ее, обычно хмурое и печальное, просияло, словно солнышко, вынырнувшее из-за туч.

— Прости... бабушка, — несмотря на то, что подобное обращение было для нее ново и непривычно, Хотару с радостью ухватилась за него, буквально сгорая от нетерпения. Ей казалось, что она ощущает физически любовь, исходящую от Нодоки, и она грелась в ее лучах, чуть ли не мурлыча от удовольствия, словно котенок, пригревшийся в свете лампы. Невзирая на всю новизну этих чувств, она знала, что вскоре для нее станет совсем уж привычным относиться к полузнакомой взрослой женщине, как к своей "взаправдашней" бабушке. — Все еще не могу поверить, что вы Мичиру-мамы... то есть Ранмы мама... — неверие все еще слышно было в ее голосе.

— Дорогая, теперь она Мичиру, и уже давным-давно. Не думаю, что она когда-либо станет Ранмой вновь, если это вообще возможно.

— Что вы имеете в виду, бабушка?

Нодока вздохнула, — Когда она была Ранмой, жизнь ее была не из легких. Фактически, большая часть обычных людей сочла бы ее настоящим адом. Многое из того, через что Ранме пришлось пройти, можно классифицировать как насилие над ребенком, а кое-что вообще отнести к пыткам.

Хотару побледнела, услышав ее слова. Мама пообещала рассказать ей всю историю завтра, когда они вернутся домой. Мичиру-мама дала ей слово, что перестанет, наконец, скрывать все свои тайны и наконец раскроет целиком и полностью все, что касается ее прошлого. С учетом того, насколько бесстрашна ее мама была обычно, это неохотно, с изрядной долей страха, вымученное обещание заставляло Хотару чувствовать себя более чем просто напуганной перед чем, что ей, возможно, предстояло услышать.

Дурой Хотару назвать было нельзя, как ни крути, так что она уже догадывалась, что было что-то в старой жизни ее мамы, что-то такое, из-за чего она решила бесповоротно с нею расстаться. Ее мама была настоящим бойцом, она никогда не сдавалась, даже в худших из обстоятельств. Но в этот раз, сейчас, она видела самолично, что как минимум один такой раз все же был. Мало того, что Мичиру сбежала от своего прошлого, так она еще и рассталась с данным ей от рождения полом, в отчаянной попытке получить новую, более счастливую жизнь.

Ледяной холод пробежал по ее спине, стоило Хотару попробовать представить жизнь столь ужасную, настолько беспросветную, что такая вот отчаянная мера была не только задумана, но и осуществлена, в последней, отчаянной попытке найти счастье. Она помнила, насколько ужасна была ее собственная жизнь вплоть до "перерождения" и скольким проблемам ей приходилась противостоять даже теперь, но сама идея захотеть стать парнем ради того, чтобы избежать всего этого... Жуть. Девочка с фиолетовыми глазами уже не так уж была и сильно уверена, хочется ли ей знать истинную причину таких перемен, но также она знала, что ее маме действительно нужно выговориться. Никогда прежде, до этого дня, она не видала, как ее несокрушимая мама ломается, так, как это произошло с ней в лаборатории Васю. Мичиру всегда была сильной, была той, кто держала всех Внешних вместе своим тихим упорством, позволяя им пройти через все невзгоды, укрепляя их той любовью, что она испытывала ко всем ним. Харука была слишком эмоциональна, слишком быстра на гнев и зачастую действовала не раздумывая. Сецуна обдумывала все заранее, но зачастую не знала, что ей делать, захлестываемая эмоциями. Мичиру-мама же, с другой стороны, дополняла их, связывала их воедино, будучи сердцем и душой их команды. Хотару знала... знала всем сердцем, что Мичиру любила их, Харука была ее второй половинкой, дополняя ее, Сецуна была ее ближайшей подругой, а Хотару — любимой дочерью, дочерью во всем остальном, если уж не по крови.

Да, Мичиру была сдержана на людях, но наедине она дозволяла себе раскрываться, и тогда ее любовь затопляла все. Дома она не боялась дозволять своей семье видеть, насколько сильно она их любит. Все что ее мама делала, она проделывала с любовью, от приготовления пищи и уборки, и вплоть до руки помощи в трудные для них моменты, казалось, что она загадочным каким-то способом узнает, когда кто-либо из ее семьи расстроен или опечален... и, что самое главное, стоило ей увидать это, как она шла на все, чтобы разрешить их проблему. И увидать, что ее мама так... перепугана, это и вправду вселяло ужас в сердце девочки.

По правде говоря, новость о том, что ее мама прежде была парнем, определено шокировала ее. С тех самых пор Хотару все пыталась представить, каково это, быть парнем, но у нее как-то не получалось. Каким-то образом в голове не просто не укладывалась идея добровольного оставления самой своей сущности ради чего-то еще. Хотару подозревала, что и не уложится. Да, она слышала ее признание, могла поверить в возможность этого, умом, но сердце ее твердило иное, оно упорно отказывалось принимать ее Мичиру-маму как-то иначе, нет, никак, ни как парня... ни как Ранму.

Хотару обожала свою маму, и не желала ее терять, она не давала себе и думать о том, что подобное может произойти... но станет ли Харука-папа думать также? Лишь этот страх видела она в глазах ее мамы, когда та сознавалась ей, лишь он позволил ей поверить в правоту всего сказанного. Ну-у, это, и то безумие, которого хватало в ее собственной жизни. В конце концов, кто бы поверил, что кто-то может быть убит, а потом быть перерожден, уже младенцем, и снова "повзрослеть" до своего прежнего возраста и всех воспоминаний за пару лет. Это было невероятно... если только вы сами не прошли через все это.

Тряхнув головой, Хотару вновь обратила все свое внимание на взрослую женщину рядом с нею.

— О чем задумалась, мыслитель? — поддразнила ее Нодока.

Хотару буквально чувствовала удовольствие и радость в тоне, каким ее бабушка произнесла это.

Ей было ясно, что Нодока уверена стопроцентно, что Мичиру и есть ее "сын" Ранма и что она просто без ума от того, что только что стала бабушкой, хотя внучка ее уже в старшую школу пошла. Ребра Хотару все еще ныли от "Усаги-подобных" объятий Нодоки, набросившейся на нее в тот момент, когда Мичиру представила их друг другу. Хотару лишь покачала головой, она не желала и думать, кто из этих двоих обнимается энергичней, и заранее жалела ту жертву, которой придется все это испытать несколько раз по очереди, чтобы придти к решению.

Ей было ясно, что Нодока (и это невзирая на тот факт, что она лишь только что познакомилась с Хотару) уже чувствует себя рядом с нею, словно знает ее давным-давно. Мичиру определенно, более чем охотно рассказывала ей о своей семье, хотя и не рискуя их знакомить.

— Я не уверена, что хочу знать, что на самом деле происходило с мамой, — прошептала Хотару, — Это должно быть ужасно.

Девочка ощутила, как ее стиснули в теплых, утешающих объятьях. Вздохнув, она всецело отдалась тому чувству покоя и безопасности, буквально излучаемому руками Нодоки. Вплоть до этого дня она чувствовала себя так лишь в объятиях своей мамы. Да, она любила Харуку-папу, но папа была не столь хороша в разрешении "девчачьих" проблем, как мама. Хотару хихикнула при этой мысли, забавно выглядящей в свете новых ее знаний. Да, и вправду странно, ее мама, бывшая прежде парнем, гораздо лучше справляется с "девчачьими" разговорами и женскими эмоциями, чем ее папа... всегда бывшая девушкой.

Услышав ее смешок, Нодока лишь сделала свои объятья крепче, наслаждаясь подвернувшейся ей возможностью получить и отдать в ответ тепло, источаемое подобной близостью. Это было так здорово, слышать, как она смеется. Мичиру всегда жаловалась, что девочка чересчур тихая и замкнутая, слишком привыкшая к тому, что жизнь не самая легкая штука. Да, теперь Нодока была в этом уверена, ей действительно нравится иметь внучку. Безумно.

— Не волнуйся так, дорогая. Я уверена, все будет хорошо. Моя дочь — крепкая девушка, и она очень тебя любит. С твоей помощью и с помощью твоих Харуки-папы и Сецуны-мамы, с ней все будет хорошо, — слово "надеюсь" она добавлять не стала, но обе они его подставили самостоятельно.

— Надеюсь что так, бабушка. Но я все равно боюсь. Что если Харука-папа разозлится? Она часто сначала делает что-нибудь, а потом жалеет. Что если она...

И вновь ее голос сорвался, стоило ей представить, как ее семья разваливается.

— Не бойся, Хотару. Мичиру много рассказывала о своей семье, и я знаю, что она любит вас всех очень сильно.

— Я знаю, бабушка. Но Харуке-папе не нравятся парни... Что если...

В этот раз Хотару не дали договорить.

— Не волнуйся насчет того, что, может быть, и не случится. Если она любит Мичиру, она ее простит. Может быть, на это потребуется некоторое время, но с твоей помощью все наладится. Нам всем нужно быть сильными, и показать Мичиру, насколько сильно мы все ее любим.

Хотару обрела новую надежду в ее словах и теплых объятьях. Но даже и так, она все равно не могла не думать о скрытой неуверенности, звучавшей в словах Нодоки.

— Мудрые слова, Нодока. — мягкий мужской голос прервал их диалог, когда третий присутствующий на лугу персонаж (не считая еще двух, неподвижно ждущих своей очереди) заговорил в первый раз за все это время. — Я верю как в Мичиру, так и в ее умение разбираться в людях. Если она сама выбрала Харуку, любит и доверяет ей, значит, она стоит этого. Кроме того... — Кацухито пожал плечами, — Мичиру — настоящий боец, и она не расстанется со своим так легко. Тем более со своей семьей.

И с теплой улыбкой он продолжил. — И с вашей с Хотару-чан помощью, как может она провалиться?

И вновь Хотару буквально почувствовала себя затапливаемой любовью. Она лишь только встретила Кацухито-сенсея, но уже заметила, насколько хорошо он знает ее маму, и он, похоже, тоже любил ее словно свою родную внучку.

Хотару не была уверена в том, что им приготовил завтрашний день, но она была достаточно умна, чтобы понимать — Масаки-сенсей был прав. Она сама в данной ситуации мало что могла, за исключением безоговорочной поддержки своей мамы, и любые ее беспокойства были хуже, чем просто бесполезны, они лишь отнимали и силы, и спокойствие, не давая ничего взамен. Все еще обнимаемая теплыми руками своей новообретенной бабушки, она всецело обратила свое внимание на луг. Там находилась ее мама, сидя на коленях рядом с Рёгой, ожидая, пока он очнется, и вокруг ее тела мерцала аура, появляясь и исчезая, окружая ее льдисто-голубым коконом.

Хотару покачала головой при виде этого зрелища. Буквально только вчера она думала, что у ее мамы был максимум дан в Кемпо, а теперь обернулось так, что она не только мечник мирового класса, но и грандмастер (во всем, кроме титула) одного из смертоноснейших стилей рукопашного боя. Она могла лишь надеяться, что Харука-папа сумеет пережить и это откровение. Хотару знала, сколь сильно Харука гордилась своими боевыми умениями, о том, как ей нравилось быть лучшим бойцом и сильнейшей (по крайней мере, физически) из сенши. Ее папа буквально наслаждалась своим статусом самого опасного бойца из всех сенши, статусом, что ей ныне, увы... явно уже не принадлежал.

Прежде чем она успела развить эту мысль далее, мирную атмосферу вечера разорвал преисполненный ненависти вопль.

— Ранма, ублюдок, что ты со мной сделал?

* * *

Гневное обвинение Рёги нарушило безмятежие, царившее в лощине.

Сказать, что он рассвирепел, было все равно, что сказать, что океан мокрый. В принципе, так оно и было, но подобное заявление было бы столь же преуменьшенным, как и смехотворным. Глаза теряющегося парня метали молнии в его временами соперника, временами смертельного врага, он отчаянно пытался пошевелиться... и неверяще убеждался, что не может шевельнуть ни мускулом. Гнев его возрос еще больше, стоило ему осознать, что он не связан ничем, кроме оков, налагаемых на него собственной плотью.

Ненависть Рёги была ощутима физически, когда он побагровел от гнева, вокруг его тела также заплясали сполохи ки. Аура Рёги была отнюдь не холодно-уверенной синью, как аура его врага, отнюдь не той обычной тошнотворно-зеленой, цвета его неумолчной депрессии. Нет, эта аура была кипящим водоворотом багрово-черного, во всем подобной ауре Аканэ Тендо, демонстрируемой ей столь охотно. Жар его гнева... и выбросы ки его были столь интенсивны, что трава вокруг него принялась жухнуть и выгорать, опадая пеплом.

Менее чем в полутора метрах от себя он мог видеть источник всех своих проблем... и непрестанных мучений Аканэ Тендо. Гнев и неудовлетворенность теряющегося парня лишь возрастали, стоило ему глянуть на безмятежное выражение лица этого... Саотоме.

Гнев был не единственной эмоцией, испытываемой им, хотя (как свидетельствовала его багровая аура) и самой мощной. Рёга был также смущен. Последнее, что он помнил, это как на него обрушился его же фирменный прием, причем в максимальной его форме. Затем он ощутил непереносимую боль, и наконец тьма поглотила его. Теперь же он вновь чувствовал себя в порядке, по крайней мере, телом, хотя и не мог двигаться. Мало того, он чувствовал себя полностью освеженным и здоровым как никогда, и запасы его ки были на максимуме.

Все это было странно. Шрамы на траве луга, от недавней битвы, проходившей на ней, все еще были свежи. Трава, окружавшая внешние границы мест, по которым пришлись удары ки-разрядов Ранмы и Хаппосая, была все еще пожухлой, не было никаких признаков того, что с момента боя прошло больше, чем пара часов. Солнце было не там, где прежде, но это лишь подтверждало первоначальный вердикт — да, два-три часа, не более. Но невзирая на то, сколь хорошо он себя чувствовал, он не мог двинуться, и отсутствие контроля над собственным телом лишь увеличило его гнев, разъярив его даже больше, чем поражение, нанесенное Ранмой.

— Ранма, ублюдок, что ты со мной сделал? — зарычав, потребовал ответа Рёга, нетерпеливо ожидая, когда же Ранма ответит на его вопрос. Он увидал, как Ранма повернулся к нему так, чтобы поглядеть ему прямо в лицо. Теряющийся парень уставился в сурово-холодные глаза его смертельнейшего врага. Ранма был в своей девчачьей форме и сидел на коленях, словно невозмутимо ждал, когда же он, наконец, очнется. Невзирая на весь его гнев, Рёга несколько сбледнул, увидав мрачно-ледяной взор, направленный на него его противником. Рёга сталкивался и сражался с Ранмой множество раз... но лишь однажды в его глазах он видел горящий внутри огонь... тогда, когда Ранма убил (по крайней мере, на время) своего врага. Но тогда он не был его противником... тогда он не пытался бросать ему вызов, это были проблемы исключительно Саффрона.

Обычно Ранма сражался с радостью, которую физически не мог скрыть, даже во время страшнейших их боев Рёга не боялся его... осторожничал — да, это было, бывало, он остерегался мощи его новообретенных приемов, но никогда не боялся. И даже когда страх запустил свои ледяные щупальца в его сердце, теряющийся парень сражался с ним, эмоции, переполнявшие его, были столь сильны, что даже этот мимолетный страх был раздавлен ими... по крайней мере, до поры до времени. Он игнорировал недобрые предчувствия, всплывшие внутри него, как мог. Но все равно, единственным разом, когда они видел Ранму таким, был тот бой, в котором был убит Саффрон.

Ему потребовались все силы, вся мощь его ярости, чтобы не содрогнуться под взглядом Ранмы, холодным, ледяным, замораживающим, и с лицом, несмотря на всю его красоту, словно высеченным из цельной ледяной глыбы.

— Заткнись, Рёга. — Ранма услышала свой голос, словно исходящий откуда-то еще.

Ранма была целиком поглощена "Душой изо Льда" Но невзирая на все совершенство ее исполнения, она чувствовала как гнев ее бурлит внизу, готовясь вырваться наверх подобно вулкану, уничтожая все на своем пути. Она буквально чувствовала, как ее гнев вопиёт, требуя мести. Лишь прием, исполняемый ею, удерживал ее от обрушения всего этого гнева на своего некогда друга. Этот ублюдок причинил вред Хотару, мог бы даже убить ее, поскольку она была не в трансформированном виде. Если бы так и произошло, не было бы силы, что остановила бы ее от немедленной мести ублюдку. О чем только этот свин думал?

Презрительно фыркнув, Ранма уставилась на Рёгу со слабо скрываемым отвращением. Долгий опыт, базирующийся на неплохом знании Рёги, говорил ей, что тот, скорее всего, и не думал ни о чем... по крайней мере, о чем-либо помимо желания изувечить вечный источник всех своих проблем... некоего Саотоме Ранму. Ранме до жути хотелось заставить Рёгу заплатить за свою безмозглость и устранить парня (навсегда) из списка потенциальных проблем, но она знала, сейчас не время для вспышек гнева и бездумных поступков, сейчас ее могут выручить лишь обдуманное, хладнокровное выполнение плана.

Ранма увидала, как Рёга дернулся, стоило ее взгляду стать еще холоднее. Старый Ранма, известный ему, никогда бы не пошел на убийство, по крайней мере, не хладнокровно. Та же, кем она сейчас является — запросто... и это пугало ее даже больше, чем она желала признаться. Если бы ее дочь умерла, она бы, вне всякого сомнения, отомстила ему. Нет, если бы Хотару умерла, Рёга не получил бы и шанса очнуться. Она бы нанесла удар сразу и без предупреждения. Даже сейчас вопрос стоял лишь в том, как именно ей ему отомстить. Она могла убить парня, но были и другие варианты, возможно даже более жестокие, и ее отчаянно подзуживало использовать именно их... она желала, чтобы Рёга страдал столь же сильно, как и она.

В своей новой жизни она получила столь многое... но ценой за это стала ее былая невинность.

Наивность, имевшаяся у старого Ранмы в больших количествах, вера в то, что убийство это неправильно, что проступки других надо незамедлительно прощать и не держать зла, глупенькая вера в то, что во всех и в каждом есть своя доля добра — со всем этим она давным-давно распрощалась. Теперь она знала лучше — есть люди, не меняющиеся, что с ними ни делай, те, кто постоянно так и будут подвергать жизни всех вокруг них опасности. Она все еще верила в возможность предоставления второго шанса... но уж не шестого и не седьмого... не тогда, когда человек не шевелит и пальцем, чтобы исправиться.

Если бы Рёга хоть раз показал, что готов измениться, хоть на миг, но нет же, и его ярость начинала быть опасной, для всех вокруг него... и конкретнее, непосредственно для нее и ее семьи.

Она могла бы позволить себе подвергаться исходящей от него опасности, если бы под угрозой была она и только она, но это был не тот случай. Даже в их первом бою в Нериме Рёга едва не убил кое-кого. Еще пара сантиметров, и пояс Рёги обрезал бы не только волосы.

Да, ее невинность ушла, давно уже. Она убивала и прежде... более чем раз, и не только Саффрона... не только монстров Темного Королевства. Задолго до того, как она стала Мичиру, у нее была и другая жизнь... и в этой жизни она была воином.

Она выучила урок, временами кровопролитие не просто необходимо... иногда это единственный и лучший из доступных вариантов. Она выучила, что убийство ПРИЕМЛЕМО при определенных условиях, и почти совершившееся убийство ее дочери было подобным условием. Ранма слышала пение эриний, алчущих мести. Их гнев и жажда крови звучали в ее ушах прямо сейчас.

Мичиру не сомневалась, что если бы не присутствие Хотару и не знание того, что Хотару бы не понравилось, если бы она хладнокровно прикончила Рёгу, она с удовольствием последовала бы первому позыву. Вместо этого, только ради своей дочери (и, может быть, чуточку из-за тех времен, когда Рёга помогал ей в прошлом), она собиралась дать ему последнее предупреждение (хотя вряд ли от этого будет какой-то толк)... последний шанс избежать воздаяния, столь заслуженного им. И хотя убивать его она не станет, есть вещи и похуже, чем смерть, и если ее предупреждение не сработает, Рёга быстро обнаружит, сколь многое она теперь знает и умеет. Улыбка, искривившая ее губы, не имела никакого отношения ни к веселью, ни к радости, вместо этого она имела прямое родство с оскалом тигра, кидающегося на добычу.

Тряхнув головой, чтобы изгнать из нее эти мрачные мысли, Ранма проигнорировала все проклятья и угрозы Рёги, продолжая оставаться спокойной. Если она собирается осуществить свой план, ей потребуется все имеющееся хладнокровие.

Несколькими секундами позже взгляд Ранмы оторвался от травы перед ней, и ее холодный голос прорезал непрерывный поток ругательств, лившихся с губ Рёги. — Заткнись и слушай, что тебе говорят, кретин. Если бы не моя дочь, я бы уже давно покончила с тобой.

— Д-д-дочь? — заикаясь, выдохнул Рёга, пытаясь понять, о чем это Ранма говорит.

Невзирая на свой гнев, Ранма с трудом удержала внутри себя смех, увидав эффект, оказанный ее словами. Она ясно видела его смущение. Она также видела, как Рёгу передернуло, стоило ее слабо замаскированной угрозе и ледяному тону пробить его уверенность.

— Да, моя приемная дочь. Если бы ты убил ее... — голос Ранмы угрожающе оборвался. — Скажем так, последствия не пришлись бы тебе по вкусу.

Ранма следила за тем, как Рёга попытался применить свою обычную логику к сказанному ею. Даже несмотря на то, что он и не говорил ни слова, несложно было догадаться, о чем именно он думает. Должно быть, так:

"Ранма пытается свалить вину на него. Ранма эгоистичный, наглый, зацикленный на себе ублюдок, не могущий думать ни о ком, кроме себя. Притащить симпатичную девушку ближе, чем на пятнадцать километров к Хаппосаю — это непростительно... и это говорит о том, что Ранма о ней и не заботился. Он, должно быть, хотел лишь отвлечь ею Хаппосая, желая использовать ее для получения преимущества. Следовательно, это Ранма виноват в том, что Хотару оказалась не там, где надо, и это Ранма виноват в том, что она пострадала. Ранма, это ты во всем виноват!"

Лицо Рёги зашевелилось от напряжения, стоило ему попытаться осмыслить заявление Ранмы, пытаясь извлечь из него смысл. На секунду в Ранме пробудилась искорка надежды, надежды на то, что Рёга действительно думает, а не изыскивает очередной способ свалить свою вину на других. Увы, надежда эта умерла столь же быстро, как и появилась, поскольку мимолетная виноватая гримаса на его лице тут же сменилась привычным гневом.

Ей было ясно, что слова ее так и не дошли до теряющегося парня, что он в очередной раз услышал лишь то, что пожелал услышать, а все, что не уложилось в его предвзятые суждения о том, как все должно быть, как обычно, было проигнорировано либо отброшено. Ранма сожалеюще покачала головой. Во многих отношениях Рёга был даже хуже Куно. Куно, по крайней мере, был чокнутым изначально... длительная обработка многочисленными зельями своей сестры привела к тому, что реального мира для него не существовало. Рёга же не имел и такого шаткого оправдания; все, что он умел, это винить в своих провалах остальных, включая постоянный объект для ненависти — Ранму. Нет, для Рёги все давно уже определилось, для него давно уже было ясно, кто виноват во всех его собственных промахах и ошибках.

Ранма нахмурилась, ей было ясно, Рёга и слушать ее не станет. Но все равно, она должна предпринять последнюю попытку вколотить в него здравый смысл. Прежде чем Рёга окончательно утвердился в своих бредовых идеях, она заговорила вновь, и голос ее был холоден как объятья могилы.

— Рёга, я заблокирована как девушка навсегда. Я не могу жениться ни на одной из девушек. Ни на Укё, ни на Аканэ, ни даже на Шампу (хотя он и знал, что последнее — ложь, давно уже ушли те времена, когда она не умела лгать, не моргнув глазом).

— З-заблок-кирована? — с подозрением выдохнул Рёга, — Как?

— Не знаю, — солгала Ранма, — Но отменить это нельзя. Я проверяла. Я даже ходила к оракулу, и тот сказал, что я останусь девушкой до конца жизни.

Рёга не сумел удержаться, и его язвительный смех разнесся над лощиной. — Похоже, ты наконец получил то, чего заслуживаешь, и поскольку не смог этого пережить, тут же сбежал, как трус, которым ты и был всегда.

Ей потребовалась бездна усилий, чтобы не изувечить Рёгу за столь неприкрытое веселье, слишком уж он наслаждался происшедшим с нею, но она сдержалась.

— Ладно, Рёга, как скажешь, — холодно отозвалась она, — Мало того, я и не собираюсь возвращаться к старому. — И часть ее гнева наконец вырвалась наружу, стоило ей продолжить, — Зная своего батю, он наверняка тут же помолвит меня с Куно, и кто знает, что выкинет Набики, узнав об этом. Я не собираюсь более являться звездой ее прибыльного порнобизнеса. Если ты поклянешься хранить мое местонахождение в тайне, я позволю тебе уйти.

— Ха, мечтай, мечтай, — фыркнул Рёга, — Да я самолично притащу тебя к твоему отцу и Набики. Дождаться не могу, когда увижу, что они и Аканэ сделают с тобой, урод.

— Отлично, — и вновь голос Ранмы буквально заморозил воздух между ними. — Есть и другие варианты, на которые я вполне могу пойти.

Пригвоздив Рёгу к земле угрожающим взором, она продолжила, и слова ее тут же оборвали все веселье теряющегося парня.

— Как тебе понравится остаться свиньей... навечно?

Ликование Рёги оборвалось, но не надолго. — Ага, Ранма, уже поверил. Ковшик Чиисуйтон все еще у Херба...

Прежде чем он продолжил, холодное сопрано Ранмы прервало его вновь, — Он мне не потребуется. Я знакома с точкой пережатия "Кошачий Язык".

Ранма слегка улыбнулась, когда глаза Рёги вылезли из орбит, стоило ему услышать ее слова. Прежде чем он успел оправиться от шока, она невозмутимо, словно обсуждая с ним погоду, добавила.

— Или как тебе "Прижигание Абсолютной Слабости"? Оно мне тоже известно...

Рёга обдумывал угрозы, брошенные ему хрупкой на вид девушкой. Если Ранма не блефовал, то это плохо... очень... и Ранма определенно не врал. Да он вообще врать не умеет, черт! Один из его худших кошмаров — стать Пи-чаном навеки... и прежде чем этот ужас воскрес вновь, Ранма бросил следующую угрозу — в этот раз угрожая лишить его силы... возможно даже навсегда, если только он не убедит Колон или еще какого мастера исцелить его...

Гнев теряющегося парня... и ужас... возросли вновь, стоило ему попробовать двинуться вновь, и вновь обнаружить, что он не может этого сделать. Тот факт, что он был напрочь заперт в своем собственном недвижимом теле, мог быть подтверждением того, что угрозы Ранмы основаны не на пустом месте. Но с другой стороны, никогда прежде до этого Ранма не показывал, что знаком с этими областями знаний. Он был выдающимся бойцом, он умел целиком перенимать новые приемы с первого взгляда, но вот мастером шиацу он не был. Не в первый уже раз Рёга принялся гадать, чем же именно занимался Ранма в те три месяца, что его не было видно.

Неспособный унять дрожь, Рёга бросил взгляд на безжалостно выглядящую холодную суку, сидевшую перед ним. Но гнев, кипевший внутри, вновь придал ему сил. Он не сдастся, не струсит, не покажет своего страха Ранме... даже если это его убьет, на какой-то там шантаж он не поддастся.

— Ну, так готов ты поклясться? — тихо прошипела Ранма, и глаза ее метнулись к немногочисленным зрителям, стоявшим на краю лощины. Все это время она говорила достаточно тихо, чтобы они, ее мама, ее дочь и ее сенсей, не могли услыхать ни слова. Невзирая на всю серьезность данной ситуации, она не желала терять их уважение из-за какого-то там свина и пары-тройки угроз.

К несчастью, ответ искомого свина ничуть ее не удивил — разумеется, он отказался... ничего иного и быть не могло, с его-то тупостью и кретинизмом.

— Превосходно, — ухмыльнулась Ранма, глядя на ошарашенного Рёгу. — Иного ответа я от тебя и не ожидала... что ж, полагаю, вколотить в тебя толику здравого смысла мне будет приятнее.

Потянувшись к нему, она дважды стукнула его по груди, по одному разу с каждой стороны шеи, а затем, встав и обойдя его кругом, трижды стукнула по позвоночнику, прежде чем вновь встать перед ним.

— Потребуется от пятнадцати до двадцати минут, прежде чем эффект от пережатий ослабнет. Затем я дам тебе еще полчаса на то, чтобы подготовиться к бою. Если ты будешь готов раньше, можешь дать мне знать, я с удовольствием разберусь с тобою досрочно.

И сказав это, Ранма развернулась и направилась прочь, туда, где ее ждала дочь и все остальные.

КОНЕЦ

Автор:
Ranger5
ranger@accessus.net