Перевод на русский:
hitori sabi
e-mail: hitori_sabi@mail.ru

Стихотворный перевод в соавторстве с Kamome

TEN

Фанфик по Ранма ½

Автор R. E.
(ranma_e@hotmail.com)

Иллюстрации Irka
(irka@ciudad.com.ar)

Глава первая
Право рождения

Концентрация. Фокус. Контроль.

Акане нахмурилась, оступившись, пытаясь удержать равновесие на бревне. Голоса одноклассников доносились откуда-то издалека, будто за тысячи миль отсюда. Несмотря на толпу вокруг, она чувствовала себя бесконечно одинокой.

Только не упасть... Только не упасть...

Акане проглотила слюну, стараясь не замечать, как оглушительным грохотом отдается в ушах биение сердца. Украдкой она глянула в сторону, пытаясь найти фокус, зацепиться за что-нибудь взглядом, в окружившей ее пустоте. В спину ее подтолкнул порыв ветра, и Акане вздрогнула, по коже пробежали мурашки.

Только бы не упасть...

Она и сама не могла понять, почему так нервничает. Все, что от нее требовалось — три сальто и соскок на мат. И пусть она явно не была лучшей гимнасткой школы, но уж с этим-то наверняка могла бы справиться.

Наверное, дело было в том, что все до единого ученики школы Фурикан пристально наблюдали за ней, ожидая, когда же она двинется с места. Бревно и прочие гимнастические снаряды были выставлены на всеобщее обозрение во дворе рядом со школьным спортзалом, и Акане прямо спиной чувствовала, как все ждут, когда она сделает первый шаг. Как бы то ни было, от волнения она вспотела, что отнюдь не способствовало обретению устойчивости на бревне.

Пребывая в отчаянии, Акане попыталась отвлечься, освободить свой разум; вспомнить, что заставило ее записаться в секцию гимнастики. Уж лучше бы она тренировалась дома с отцом. Это он объяснил ей, как важны концентрация, фокус и контроль. Акане хорошо усвоила его уроки твердости и силы.

Отец часто ругал ее за недостаток изящества и тонкости. В боевых искусствах она полагалась на грубую силу, и все ее уроки неизбежно заканчивались упражнениями на равновесие и изящество.

"Не стоит жертвовать скоростью и проворством ради силы и мощи, — часто повторял отец, — Все хорошо в меру."

Акане вздохнула, закрыла глаза и покорилась судьбе. Пути назад не было. Голоса вокруг затихли. Акане сгруппировалась и подалась назад.

Странное чувство охватило ее — открыв глаза, она обнаружила, что висит в воздухе, устремив взор к ясному голубому небу.

Прямо над ней в воздухе замерла птица, расправив крылья на середине взмаха. Странное спокойствие овладело ей, мышцы расслабились, и Акане поняла, что застыла в едином мгновении, растянувшемся в бесконечность.

Она могла с этим справиться. Сомнения моментально исчезли. Она точно знала, что делать.

Небо скользнуло мимо и скатилось куда-то за горизонт. Акане успела заметить размытые лица Юки и Саюри в стороне, когда прямо перед ней появилось бревно. Она ощутила, как наклоняется назад, вытянув руки, готовая ухватиться за него. Бревно стремительно приближалось...

И тогда она вдруг почувствовала это. Сперва даже не поняла, что именно; словно две раскаленные иголки вонзились между лопатками. Акане попыталась не обращать внимания на это чувство, но оно будто бы въелось в мозг, так что думать о чем-либо другом было попросту невозможно.

Она чувствовала ... что за ней наблюдают?

Это было, как если бы кто-то, стоя позади, уставился на нее в самый неподходящий, интимный момент. Акане почувствовала, что краснеет от смущения, в кровь хлынула порция адреналина. Она не могла понять, почему, но чувствовала себя совершенно потерянной. Это ощущение полностью завладело ею, изгоняя прочие мысли.

Обжег страх, когда она обнаружила себя лицом к лицу с неведомой угрозой, глянула и поймала чей-то взгляд за спиной.

Это чувство исчезло так же быстро, как и появилось, покинув ее лишь за секунду до того, как плечо пришло в соприкосновение с бревном. Больно ударившись, Акане повалилась на мат внизу.

* * *

Бессилие — падение — удар.

Акане медленно просыпалась. Перед глазами стоял легкий туман, который, казалось, не собирался рассеиваться. Смутные воспоминания о падении и спазмах в желудке всплыли на мгновение в голове и поблекли, оставляя на память о себе слабый привкус тошноты. Она попыталась сесть, но плечо пронзила острая боль, заставляя ее отказаться от своих намерений. Акане откинулась на подушку. Голова кружилась, и она скомкала в кулаке одеяло, пытаясь заставить потолок прекратить вращаться столь стремительно.

Спустя несколько мгновений головокружение и тошнота отступили, и Акане вздохнула с облегчением.

Здорово. Просто... здорово, думала она, уставившись на стерильно-белый потолок. Она выставила себя круглой дурой, брякнувшись с бревна на глазах у всей школы.

Позорище.

Акане повернулась и посмотрела в окно рядом с кроватью. Снаружи был солнечный день, а значит, она не так уж и долго пробыла без сознания. Наверное. Или же провалялась в обмороке всю ночь. Уверенности не было, и поэтому она решила просто не думать об этом.

Вот тут до нее, наконец, дошло, что находится она не в своей спальне. По спине пробежал холодок, когда усталый разум попытался осмыслить этот факт. Если она не в своей постели, то, наверное, в больнице. А если она в больнице, то скорее всего, серьезно расшиблась.

А если она серьезно расшиблась, то не сможет участвовать в соревновании.

Досадуя, Акане хлопнула себя по лбу, закрыла глаза, тяжело вздыхая. Она не будет злиться. Не будет злиться.

Чтобы отвлечься, Акане принялась вертеть головой, пытаясь осмотреться, насколько позволяло отчаянно протестующее плечо. Все вокруг было белым — стены, потолок, пол — в воздухе висел едва уловимый запах больницы. С тех пор, как однажды в детстве Акане сломала ногу, больницы она терпеть не могла. Больница значила боль, и этот раз исключением не был.

Рядом с кроватью стоял маленький столик с ночником. За ним ширма, сдвинутая так, что было видно, соседняя кровать пуста. Из коридора доносились едва слышимые голоса и звуки шагов.

Акане лениво размышляла над тем, знает ли ее отец, где она. Наверное нет, иначе он бы уже сидел у ее постели.

Она вздохнула, снова уставилась в потолок и ... тут все повторилось. Нервно поглядывая на дверь, Акане вдруг опять ощутила то же странное чувство.

Ее словно насквозь пронзило; Акане была уверена, что за ней наблюдают.

Боковым зрением она уловила какое-то движение и повернулась, чтобы посмотреть. В уголке глаза скользнула тень... Плечо запротестовало, но Акане плевала на боль. Ее взгляд остановился на человеке, стоящем у окна.

"Ты кто?", — спросила Акане, пытаясь рассмотреть его. Таинственная фигура шагнула вперед, обнаружив лицо молоденькой девушки, которое можно было бы назвать привлекательным, если бы не длинный шрам. Начинаясь от глаза, он спускался через всю щеку вниз и захватывал шею. Из-под ярко-красной челки в ответ на нее уставились два пронзительных голубых глаза.

Девушка была закутана в плотный черный клобук, который скрывал ее с головы до пят. Казалось, что из-под темной ткани струится морозный воздух, распространяя по комнате прохладу. По спине Акане пробежала колючая дрожь. Она почувствовала, как резко упала в комнате температура, и увидела, как в стылом воздухе конденсируется ее дыхание, когда неуверенно выдохнула.

"Ты кто?" — повторила она, глядя на девушку, которая внимательно изучала ее.

"Ты вывихнула плечо, — наконец, сказала та, — Доктор его вправил, но тебе еще больно"

"Откуда ты зна..." — начала было Акане, но осеклась на полуслове, когда девушка шагнула к ней. "Что ты делаешь?"

Девушка протянула руку, и из-под плаща появилась маленькая ладошка, потянулась к плечу Акане. Прочертила воздух рядом, и Акане почувствовала, исходящий от нее холод.

Акане чувствовала покалывание в пальцах, ее рука онемела. Она попыталась остановить девушку, чтобы она там ни делала, но обнаружила, что не может пошевелиться. Ей ничего не оставалось, кроме как молча и неподвижно смотреть. Девушка дотронулась до ее плеча и сжала его.

Сразу нахлынула усталость. Сквозь руку струилось сладостное тепло, даруя невероятное наслаждение, несмотря на то, что остальные части ее тела, напротив, окоченели. Акане подняла глаза, желая понять, чего добивается девушка, но увидела лишь легкую улыбку.

Веки опустились сами собой, и Акане сжала пальцы, когда, унося боль и оставляя за собой лишь блаженное спокойствие, острое наслаждение заполнило ее.

"Ты почувствуешь слабость, — всплыл у нее в голове приглушенный голос, как если бы говорили с набитым ватой ртом, — Зато боль отпустила. Отдыхай."

"Когда ты проснешься, придет твой отец, и заберет тебя домой. Не говори ему обо мне. Вечером я найду тебя, и мы поговорим."

Акане попыталась заставить себя проснуться, дотянуться до нее и удержать, чтобы потребовать объяснений, что она сделала, кто она, но она не могла заставить себя пошевелиться. Веки отяжелели и не желали подниматься.

"Хочешь знать, кто я, — услышала Акане ее голос, эхом отдающийся в голове, — Меня зовут Ранма. Я здесь, чтобы защитить тебя. Спи."

* * *

По пути из больницы отец и дочь почти не разговаривали.

Акане проснулась спустя пару часов и, как предсказывала Ранма, вскоре пришел Соун. Он, разумеется, ужасно переживал, но заверения дочери, что с ней все в порядке, его успокоили.

И, что самое интересное, Акане не просто уверяла отца, что все хорошо, чтобы не волновать его. Она действительно чувствовала себя прекрасно. Пожалуй, даже лучше, чем когда бы то ни было.

Она не была уверена, не приснилась ли ей посетительница, но факт остается фактом, плечо совсем не болело. Осматривая ее, врач тоже здорово удивился, но ему она могла объяснить не более чем себе.

Все, что она знала, это то, что чувствует себя превосходно, и отцу о случившемся рассказывать не стоит.

Солнце, небрежно раскрашивая оранжевым дорожку, по которой они шли, тянуло тени через улицу и отбрасывало их на стену на противоположной стороне. Его лучи согревали все к чему прикасались мягким теплом, оттягивая минуты, когда спустится ночная прохлада.

"Пойду-ка я заварю чай", — сказал Соун, когда они, наконец, добрались до додзё Тендо. "Не знаю как ты, а я бы сейчас выпил чайку."

"Спасибо, папа, — улыбнулась Акане, когда он открыл перед ней входную дверь, — Ты знаешь, я могу это сделать."

"Я не хочу, чтобы ты перенапрягалась, Акане. Ты все еще моя маленькая дочка, помнишь?"

"Но на соревнованиях мне придется поднапрячься, — кивнула Акане, улыбаясь, — Ты же не будешь выступать вместо меня?"

"Ты все еще хочешь участвовать?" — спросил удивленный Соун, закрывая за ними дверь.

"Конечно. Такая ерунда меня не остановит."

"Я просто подумал, ты же травмировалась и..."

"Я знаю, как много эти соревнования значат для тебя, папа, — сказала Акане, оборачиваясь к нему, — а ты знаешь, как много они значат для меня. Я буду выступать и докажу, что наше додзё лучше всех!"

Соун улыбнулся и положил руку ей на плечо: "Я горжусь тобой, Акане. Я... Ох! Прости, твое плечо—"

"Да, все в порядке, — отмахнулась Акане, — Совсем не болит."

"Иди-ка прими ванну, — предложил Соун, — тепло будет тебе полезно."

Она улыбнулась ему и кивнула, решив не сопротивляться и позволить позаботиться о ней.

* * *

Акане глубоко вздохнула, медленно погружаясь в горячую воду.

"Ааааа-ааааа-аааааа..."

Поднимаясь, вода обволакивала расслабляющим теплом. Оно струилось сквозь ее тело, смывая напряжение. Она закрыла глаза и, чувствуя, как тепло поднимается по груди, медленно опускалась ниже, пока, наконец, не села. Поднимаясь, вода нежно ласкала шею.

Акане снова открыла глаза и посмотрела вниз, на воду. Сквозь клубы пара, струившиеся от поверхности, в ответ глянуло ее собственное неясное отражение. Сложив на груди руки, она попыталась захватить и удержать как можно больше тепла. Сегодня она уже достаточно намерзлась.

Акане глубоко втянула влажный сырой воздух и попыталась расслабиться. Тепло было приятным, и она решила просто наслаждаться им. Это был длинный, запутанный день.

Она никак не могла понять, почему совершила такую глупую ошибку во время сальто. Внутри откликнулось смутное ощущение паники, но она, хоть убей, не могла понять, в чем дело.

Нахлынуло уже знакомое ощущение, как и в больнице. Она не смогла бы его объяснить. Хотя во второй раз это было как-то связано с ее посетителем. Мысли Акане блуждали вокруг девушки в черном.

Она действительно приходила или это был только сон? Она все-таки очень странная, эта девушка в плаще, эта — как там ее звали?

"Ранма", — прошептала она. "Какое необычное имя..."

Чем больше она продолжала об этом думать, тем больше странного вспоминала. Эта девушка. Бледность в контрасте с черным плащом, пронзительные голубые глаза в обрамлении огненно-красных волос, руки, прикосновение которых лед, — она казалась нереальной, словно призрак из потустороннего мира, бред душевнобольного.

Девушка просила, чтобы о ней не упоминали, Акане так и сделала. Почему?

Наверное, чтобы отец не решил часом, что она рехнулась. Но если та девушка все же была там, Акане исполнила обещание.

Она потянулась и бережно потерла плечо. Удивилась тому, что до сих пор не чувствует боли. В больнице болело так, как если бы тысячи игл терзали руку — а теперь все прошло. Не могло же это быть простым совпадением.

Воспоминания о сегодняшнем дне напомнили ей ледяную прохладу, которая распространялась по комнате в присутствии Ранмы. Все вокруг покрывалось льдом, так будто она поглощала тепло. Волоски на шее Акане встали дыбом от одного воспоминания.

Она моргнула, сознавая, что дело не только в воспоминаниях; поняла, что замерзла, по телу пробежали мурашки. Акане принялась растирать руки, покрывшиеся гусиной кожей, пытаясь вобрать в себя хоть немного тепла.

Легкий вздох сорвался с губ, когда прямо напротив нее, там, где всего секунду назад никого не было, появилась девушка из больничной палаты. Акане вскочила на ноги, инстинктивно прикрываясь руками. Дрожь была забыта.

Девушка откинула капюшон плаща, снова открывая лицо.

"Извини, Акане", — мягко заговорила она, — "Это единственная возможность поговорить с тобой наедине."

"Как ты...?"

"Вошла?" — закончила Ранма, сложив руки на груди. "Да, пустяки. Садись, не стесняйся."

Акане молча кивнула и полу села, полу рухнула в воду. Она чувствовала инстинктивное желание защитить себя, но почему-то поняла, что это не нужно.

"Откуда ты знаешь, как меня зовут?"

"Я много о тебе знаю", — ответила Ранма, глядя на нее сверху вниз. "Ты, Акане Тендо, единственная наследница Школы Боевых Искусств Постоянной Адаптации семьи Тендо. Тебе шестнадцать лет и ты единственный ребенок. Твоя мать умерла двенадцать лет назад, и отец растил тебя один. Он обучил тебя боевым искусствам, чтобы ты смогла унаследовать школу, когда его не станет."

Акане проглотила слюну, на лбу выступил пот. Откуда она все это знает?

"Верно", — согласилась Акане, приподняв брови, — "но я спросила не об этом."

"Ну да, не об этом", — со вздохом признала Ранма, — "Мне надо столько тебе рассказать, а времени мало. Через пару минут придет твой отец и позовет поговорить, не хотелось бы мне быть здесь, когда это случится. Так что я попробую покороче."

"Валяй", — разрешила Акане, даже не озаботившись спросить, откуда Ранма все это узнала.

"Я наблюдала за тобой несколько дней, Акане", — продолжала Ранма. "Все, что я знаю — результат наблюдений за тобой и окружающими."

"Зачем? Чего тебе от меня надо?"

"Мне от тебя ничего не надо", — ответила Ранма со вздохом. Нахмурилась задумчиво: "Черт, хотелось бы, чтобы у меня было больше времени."

"Я очень обязана твоей семье", — продолжала она, поразмыслив минуту, — "и хочу вернуть долг. Тебе угрожает опасность, Акане, и моя работа — тебя защитить."

"Опасность? Какая еще опасность?"

"Это долгая история, а времени мало. Я так много хотела сказать тебе, теперь у меня есть шанс, а я не знаю, с чего начать. Мне надо идти, встретимся завтра, в вашем додзё. Наверное, проще будет объяснить, если..."

"Да", — добавила Ранма, мгновение спустя. "И Соуна приводи. Передай ему привет от меня."

"Но—", — начала было Акане, но закончить ей так и не удалось, потому что Ранма внезапно исчезла. Акане изумленно захлопала ресницами, переводя взгляд от ванны к окну и обратно. Окно по-прежнему было закрыто, дверь никто не открывал. Куда делась Ранма?

Легкое облачко пара, поднимаясь, заволокло взгляд, и Акане поняла, что в комнате снова тепло. Поработала кулачком, чтобы вернуть чувствительность пальцам. В дверь постучали.

"Акане?" — позвал с той стороны отец.

"Да?" — отозвалась она, по-прежнему не отрывая глаз от того места, где только что стояла Ранма. Да, что же это такое происходит? Кто она?

"Акане, иди за стол", — проговорил Соун, чуть приоткрыв дверь, ровно настолько, чтобы можно было говорить через нее. "Я заварил чай, расскажешь мне, что сегодня случилось."

"Уже иду."

"Хорошо", — дверь закрылась.

Еще несколько мгновений она не сводила глаз с одной точки. У всего этого должно быть объяснение.

"Ранма", — снова прошептала она. "Какое необычное имя..."

* * *

"Ну", — проговорил Соун, отхлебнув чаю, — "так что же произошло?"

"Не знаю", — призналась Акане, — "Я отвлеклась и потеряла фокус." Вздохнула украдкой, отец, похоже, решил, все, что ей сейчас нужно — это лекция.

"В итоге ты едва не покалечилась", — торжественно кивая, добавил Соун. Он сосредоточился на своей чашке и продолжал, не глядя на нее. "Ты допустила грубую ошибку. Что ты сделала не так?"

"Я не должна была отвлекаться", — ответила Акане, уставившись в собственную чашку.

"Верно", — кивая, согласился Соун, — "Ты ни в коем случае не должна терять фокус, Акане. Фокус и холодный расчет превыше всего."

Акане внимательно изучала свой чай, пропуская слова отца мимо ушей. Все это она уже слышала раньше много раз, и возможно, еще не раз услышит. На секунду она ощутила вспышку злости, если бы только она не потеряла фокус...

"Папа", — неожиданно оборвала она.

Соун раздраженно поглядел на нее. "Я не учил свою дочь прерывать отца и наставника."

"Прости, пожалуйста", — извинилась она, глядя на него, — "но я должна сказать тебе. Кое-что случилось, когда я была на бревне. Это... я не могла остановиться."

"Так что это было?", — полюбопытствовал Соун.

Акане замолчала, подбирая слова.

"Имя "Ранма" тебе что-нибудь говорит?"

"Ранма?" — Соун посмотрел на нее, и на мгновение в его глазах промелькнуло удивление.

"Хммм", — задумчиво протянул он, прихлебывая чай. "Ясно. Она с тобой говорила?"

"Да", — ответила Акане, совершенно смутившись, — "Ты ее знаешь?"

"Не слишком", — признал Соун со вздохом, — "Не слишком хорошо."

"Она кто?"

"Она... Давняя знакомая семьи. Если она здесь, значит..."

Отец замолчал, и Акане взглянула на него. Его лицо отражало смесь глубокой задумчивости и беспокойства, раньше она уже видела этот взгляд всякий раз, когда он наблюдал за ее выступлениями на соревнованиях. Он не спускал с нее проницательного взгляда в течение всего состязания, так что она прямо чувствовала, как каменеет под его взором.

Акане ждала, что он заговорит, но Соун молчал. Прошло несколько минут, прежде чем она решилась нарушить молчание.

"Она хочет, чтобы завтра ты пришел вместе со мной в додзё."

В ответ он только все так же задумчиво кивнул головой. Но удивленным вовсе не выглядел. Похоже он часто об этом думал.

"Что все это значит? Все вокруг, кроме меня, знают, что происходит!"

"Акане", — Соун со вздохом отставил чашку, — "Раз уж Ранма пришла, она все и объяснит. Я... не гожусь для этого, детка."

"Я не ребенок, папочка", — запротестовала Акане, — "и ты это знаешь."

"Знаю", — мрачно кивая, пожаловался Соун, — "Вот тут-то и загвоздка, доченька."

"Что-то я не понимаю..."

"Ты поймешь", — грустно отозвался Соун. "Скоро ты поймешь все слишком хорошо. Завтра мы пойдем и поговорим с Ранмой."

"Так и быть", — согласилась Акане, радуясь, что они, наконец, хоть что-то решили.

"А сегодня", — продолжал Соун, потянувшись, чтобы взять ее за руку, — "Ты поцелуешь отца на ночь, пойдешь спать и как следует выспишься."

"Но..."

"Никаких "но", Акане", — запротестовал Соун, хотя по его глазам было видно, что он вовсе не сердится и ничуть не раздражен. "Сегодня никаких, "но"."

Акане глянула вниз, на руку отца, а потом снова посмотрела ему в лицо. Глубокая складка пролегла там, где ее не было всего минуту назад, казалось, в один миг отец постарел лет на десять. Она накрыла его руку своей.

"Ладно", — согласилась Акане. Наклонилась и поцеловала его в щеку, встала. Можно подождать и до завтра. Она повернулась, вышла из комнаты и поднялась наверх, оставив отца наедине со своими мыслями.

"Только не моя Акане", — прошептал Соун, и по его щеке скатилась слезинка. "Пожалуйста, только не моя малышка."

Ни отец, ни дочь не смогли выспаться этой ночью.

* * *

"Постой, Акане", — позвал Соун, отстраняя дочь, — "Дай-ка я пойду первым."

Акане оглянулась на отца, кивнула и отступила в сторону, позволяя ему пройти. Он шагнул к дверям додзё, постоял немного рядом неподвижно, перед тем как, наконец, раздвинуть их и войти внутрь.

В додзё было холодно, гораздо холоднее, чем снаружи. Дыхание Соуна туманной дымкой клубилось в воздухе. Он ступал осторожно, при каждом шаге оглядываясь по сторонам. Акане следовала за ним, сдерживаемая отцовской рукой, стиснутой у нее на плече.

"Оставайся сзади", — приказал он.

Акане молча кивнула, прижимаясь к отцу. Она заметила, что Соун ступает тихо и осторожно, и обнаружила, что инстинктивно делает то же самое. Годы совместных тренировок научили ее внимательно следить за языком его тела.

Бледный утренний свет, процеженный сквозь рисовую бумагу двери на другой стороне додзё, проникал внутрь, но этого было недостаточно, чтобы согреть дощатый пол, который он освещал. Акане казалось, что она ступает по льду.

"Очень холодно", — заметила она, оглядываясь вокруг. На лезвии меча, который висел на стене, конденсировалась влага. Капельки воды то и дело срывались на пол, так что внизу образовалась небольшая лужица. Тишина, пронизанная звуком капающей воды, все сильнее действовала Акане на нервы.

"Да", — согласился Соун. Он взглянул на алтарь, и это придало ему решимости. Он остановился в центре додзё и обернулся вокруг. "Покажись, Ранма!"

Акане едва не подпрыгнула от неожиданности и развернулась к двери, через которую они вошли. Перед ней стояла Ранма, закутанная в черное.

Ранма вошла в додзё и закрыла за собой дверь. Повернулась к алтарю и поклонилась.

"У тебя нет права кланяться этому алтарю!" — взревел Соун, изо рта у него вырвалось облачко пара. "У тебя нет права находиться здесь!"

Акане уставилась на отца, шокированная его вспышкой. За всю свою жизнь она никогда не слышала от отца ничего подобного. Она покосилась на Ранму, чтобы посмотреть, как та отреагирует.

Ранма, в свою очередь, медленно опустилась на одно колено, и откинула капюшон плаща, из-под которого, обрамляя лицо, брызнули волосы. Глядя снизу вверх, она выдержала паузу, прежде чем заговорить. "Простите. Я не хотела никого оскорбить."

"Уже слишком поздно", — рассердился Соун, глядя, как Ранма опять опустила глаза.

"Моя жизнь в ваших руках; возьмите ее, если пожелаете", — ответила Ранма, опуская голову, чтобы обнажить шею.

"Пустые слова", — прорычал Соун, — "И ты не хуже меня знаешь, что они ничего не значат."

"Дух силен", — мягко сказала Ранма, — "но плоть слаба."

В додзё воцарилась тишина, пока Соун подбирал слова, Ранма подняла голову и встретила его взгляд.

Тысячи вопросов вертелись на языке Акане, но ни один из них не посмел сорваться с ее губ. Она смотрела то на отца, то на Ранму, гадая, кто не выдержит первым.

"Зачем ты вернулась?" — наконец нашелся Соун.

"Предупредить вас."

"О чем?" — спросил Соун, уже зная ответ. Он вздохнул и отвернулся. "Сними этот чертов плащ, прежде чем станешь отвечать, здесь прохладно."

"Как хотите", — Ранма слегка кивнула в ответ и принялась развязывать клобук. Когда она поднялась с колен, он соскользнул с плеч и стек на пол, превратившись в темную лужицу ткани у ее ног. В комнате почти сразу потеплело.

Акане, как зачарованная следила за плащом, прежде чем обратила взгляд к Ранме, и впервые увидела, что скрывалось под ним.

Первое, что бросилось ей в глаза, — огромная катана накрепко пристегнутая у нее за спиной. Она сглотнула, гадая, как такой здоровенный меч мог целиком поместиться под плащ.

Ранма была немного ниже ростом, чем Акане. Национальная китайская рубашка, которая, казалось, была на несколько размеров великовата, болталась на ней, рукава, закатанные по локоть, обнажали красивые руки. Ранма потянулась назад, сняла через голову перевязь с мечом, и опустила на пол поверх плаща.

Акане заметила татуировку, длинного бирюзового дракона, у нее на левой руке, и удивилась, где такая молодая девушка, как Ранма, умудрилась найти мастера, который согласился ее сделать. Эта мысль мелькнула в голове и исчезла также быстро, как и появилась.

Кроме рубашки, Ранма носила простые шелковые штаны, туфель на ней не было. Ее ступни, как и все ее тело, были бледными и изящными на вид, и в то же время в ней чувствовалась сила.

Акане отметила устойчивость позы, легкую грацию, с которой она двигалась, и тут же принялась гадать, как хорошо она дерется. Вспыхнуло желание устроить спарринг и выяснить.

Ранма глядела на Акане, и по ее глазам было видно, что она знает, о чем та думает. На ее губах играла улыбка, и Акане обнаружила, что улыбается в ответ.

Голову Ранмы венчал клубок спутанных вишнево-красных волос, заплетенных в толстую косу, которая болталась ниже талии. Ее волосы были растрепанными и грязными, но Акане, тем не менее, была поражена ярким цветом, который пробивался сквозь слои грязи.

Ранма и правда была очень грязной, вся покрытая засохшей дорожной слякотью и пылью. Ее глаза, сверкающие бело-голубые сферы, казалось, светятся на фоне запорошенного пылью лица.

Акане удивилась, что за девушка станет так наплевательски относиться к личной гигиене. И тут до нее дошло, что Ранма тоже смотрит и уж точно заметила, как она на нее уставилась. Акане вспыхнула и отвела глаза.

"Ну", — подсказал Соун.

"Ну, что?" — спросила Ранма, отвлекшись от созерцания Акане.

"О чем ты пришла нас предупредить?"

"Об охотниках", — ответила Ранма, как если бы это было нечто само собой разумеющееся. "Они знают о наследнице Тендо, и они ее ищут."

"Охотники?" — спросила Акане. Ее вопрос остался незамеченным.

"Как они узнали?" — подозрительно поинтересовался Соун, начиная расхаживать взад-вперед. На его лице было написано беспокойство, по всему было видно, как он нервничает.

Акане внимательно посмотрела на отца, впервые с тех пор, как появилась Ранма, и заметила, что он по-прежнему напряжен и подтянут. Она нервно сглотнула — никогда раньше она не видела отца таким напуганным. Отец, человек который всегда был непоколебимой опорой ее жизни, выглядел таким потерянным — и от этого ей самой становилось страшно. Она хотела бы помочь ему, но не знала, как это сделать.

"Не знаю", — ответила Ранма. "Сейчас техника у них сильно усовершенствовалась, я и половины тех штучек, которые они используют, чтобы выследить меня не понимаю."

"Если ты знаешь, что они за тобой следят", — воскликнул Соун, снова оборачиваясь к Ранме, — "то зачем же ты, во имя Господа, пришла сюда? Хочешь привести их к Акане?"

"КОГО ко мне привести?" — не вытерпела Акане. Ее все сильнее бесило, что она выключена из разговора, который очевидно вращался вокруг нее.

"У меня не было выбора", — парировала Ранма, — "Даже если бы я держалась подальше отсюда, они все равно бы ее нашли. Со мной у нее гораздо больше шансов, чем без меня."

Соун взревел: "История утверждает обратное."

"О ЧЕМ ВЫ ОБА ГОВОРИТЕ?!", — с отчаянием в голосе заорала Акане. Ее здорово достало, то что ее игнорируют.

Соун вздохнул: "Скажи ей, кто ты."

Ранма повернулась прямо к Акане и вежливо поклонилась.

"Я Ранма Саотоме", — проговорила она, все еще кланяясь, — "из клана Саотомэ."

"Клана Саотоме?" — переспросила Акане, сбитая с толку.

"Уже почти девять столетий наши семьи связаны общим врагом. Мы даже не знаем, кто они, но они, не зная жалости, охотятся на нас. Не знаю как, они узнали о тебе. Я должна забрать тебя отсюда, пока они тебя не нашли."

"Очень СМЕШНО", — вяло огрызнулась Акане. "Да, кем ты себя возомнила?"

"Я знаю, Акане, это звучит нелепо", — ответила Ранма. "У нас мало времени. Мы должны убраться подальше отсюда. Пока ты здесь, ты и твоя семья в опасности. Ты с этими людьми не справишься."

"Щас побегу!", — разозлилась Акане, — "На следующей неделе соревнования, не говоря уже о школе. Думаешь, я вот так все брошу и пойду, только потому что ты так сказала?"

"Моя дочь так запросто не станет тебе подчиняться", — заметил Соун.

"Я и не рассчитывала", — парировала Ранма, — "Яблочко от яблоньки... У тебя нет шансов против охотников, Акане. Не важно, насколько хорошо, по-твоему, ты натренирована, этого НЕ достаточно!"

"Сначала ты пытаешься мной командовать, а теперь и отца моего оскорбляешь?" — Акане раздраженно всплеснула руками. "Теряем время, я ухожу!"

"И не волнуйся обо мне", — добавила она, обращаясь к Ранме. "Я боец, и не собираюсь уклоняться от боя. Я сама могу о себе позаботиться!"

С этими словами Акане развернулась на пятках и сердито удалилась, яростно хлопнув дверью.

Оглушительный удар скользнувшей на место двери стремительно разнесся по додзё, эхом отражаясь от стен, и на какое-то мгновение воцарилась тишина. Соун снова повернулся к Ранме.

"С характером", — отметила та очевидное. "Это может стать проблемой."

"Сдается мне, тебе следовало получше изучить мою дочь", — сухо прокомментировал Соун, — "По-моему, ты в этом не преуспела."

"Все было бы проще", — возразила Ранма, подтянувшись и сжав кулаки, — "если бы ты не мешал мне на каждом шагу! Хочешь, чтобы твоя дочь умерла?"

"НЕ СМЕЙ", — завопил Соун, стремительно шагнув к Ранме. Но на середине фразы он осекся и усмирил гнев. Сделав глубокий вдох, он продолжал уже спокойнее, взвешивая слова.

"Позволь тебе напомнить, ты в моем додзё, в моем доме. Так что будь любезна относиться ко мне с почтением."

"Извините", — тихо ответила Ранма, ослабив стойку. Чуть склонила голову, у нее вырвался вздох. "Я только хотела поправить то, что случилось, Соун. Мы оба знаем, что я сказала правду. Не важно верит Акане или нет."

"Ты не единственная, кто сожалеет, Ранма", — хмуро заметил Соун. Он отвернулся и подошел к алтарю. "Не было дня, когда я не желал бы исправить то, что случилось в тот день. Я знаю, мое упрямство делу не поможет, но..."

"Я никогда не смогу простить тебя, за то что случилось", — продолжал он тихо, скорее для самого себя, чем для Ранмы, — "Никогда."

"Я только хотела —-", — начала было Ранма, но осеклась, увидев, как его плечи вздрагивают от рыданий. Она вздохнула и замолчала.

"Я не хочу, чтобы все повторилось. Я усвоил урок", — проговорил Соун сквозь слезы. "И я могу только молиться, чтобы и ты его усвоила. Позаботься о моей девочке, Ранма, или я заставлю тебя пожалеть, что тебе знакомо имя Тендо."

"Клянусь", — торжественно ответила Ранма. "Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее от них. И было бы проще, если бы мы подружились — она должна доверять мне. Я прошу вас — не надо все усложнять."

"Если бы только ей не нужны были такие друзья, как ты", — пожелал Соун, совладав с собой. "Ей было бы гораздо лучше, если бы ты не приходила."

С этими словами Соун медленно вышел следом за дочерью через переднюю дверь. Ранма проводила его взглядом, и еще минутку постояла молча в одиночестве, прежде чем потянулась за своими вещами.

Укрепив перевязь с мечом за плечами, она накинула плащ, темная ткань заструилась вниз, очертив руки, и окутала ее с головы до ног.

Черный оттенял выражение суровой решимости на ее лице. Ранма постояла еще минуту в заново выстылом додзё, потом развернулась и шагнула к дверям позади.

"Я не проиграю", — сказала она тихо, оглянувшись на алтарь через плечо. "Больше никогда."

* * *

Солнце, окрашивая двор Тендо мягкими оранжевыми полутонами, потихоньку клонилось за горизонт, суматошный день — к неторопливой, отдохновенной ночи. Мягкое вечернее тепло сморило людей, растения и животных.

Однако, кое-кто, казалось, и вовсе позабыл о приближении ночи.

Акане гневно зарычала, обрушив на тренировочное чучело шквал ударов. Да, как посмела эта Ранма вмешиваться в ее жизнь, требовать, чтобы она все бросила и сбежала от отца?

Она годами тренировалась, следуя за отцом тропой семейной школы. После смерти Соуна она должна была занять его место и возглавить школу. Акане всегда представляла себе, что все так и будет, и будь она проклята, если позволит невесть кому ворваться в ее жизнь и все разрушить.

Она закричала, ударив чучело в голову ногой с разворота; чучело не ответило, голова его оторвалась и покатилась по траве.

Вздыхая, Акане опустилась на колени и подобрала оторванную голову. Еще одно испорченное чучело. Из додзё доносились голоса учеников, увлеченных тренировкой, и она решила, что не стоит беспокоить их, только чтобы заполучить еще одно.

Тренировки. Она только и делала, что тренировалась. Но зачем?

Отец, казалось, на все был готов, чтобы она изучала семейное ремесло. Акане знала, что он хочет, чтобы в один прекрасный день она взялась преподавать, когда он сам больше не сможет этим заниматься. Неужели это единственная причина?

Он знал, что придет Ранма? И все эти годы старался подготовить ее?

Через три дня состоятся областные соревнования. Ради них она упорно тренировалась, даже больше чем обычно. Отец хотел, чтобы она победила, показала всем, что школа Тендо лучшая, чтобы привлечь учеников.

Это и была ее цель, то к чему она стремилась. А что потом? Еще соревнование? И еще?

Хотела ли она посвятить этому всю свою жизнь?

Она не знала. Она не знала, но все-таки предпочла оставаться с отцом. Она руководствовалась потребностью обрести силу, сохранить и защитить свой дом.

Вот почему она тренировалась. Не ради соревнований или престижа, а только лишь ради собственного дома.

Она вспомнила, как Ранма улыбнулась ей в додзё. Заросшая грязью бродяжка. Интересно, подумала Акане, есть ли у нее дом, чтобы защищать, и решила, что вряд ли.

Почему же тогда она увидела в этих сияющих голубых глазах пламенную решимость?

Акане много раз в своей жизни чувствовала решимость. Решимость выиграть соревнования, быть лучшей среди равных. Решимость доказать отцу, что она может все, на что по его мнению способна, и намного больше.

И все же она не могла припомнить подобного ощущения безграничной силы воли, что, она видела, промелькнули в глазах Ранмы этим утром. Она никогда не чувствовала подобной решимости столкнуться с какой бы то ни было опасностью, как Ранма, судя по всему.

Она всегда старалась, как можно лучше проявить себя перед отцом, но осознала, что, на самом деле, это было не нужно. Отец никогда не сомневался в ней; никогда не подвергал сомнению ее способности. Он ставил перед ней задачу, она ее выполняла. И если не сразу, то в скором будущем.

Единственный раз он усомнился в ней...

...когда говорил с Ранмой этим утром.

Акане сжала кулак. Она не сразу поняла, что это был единственный раз за всю ее жизнь, когда отец не был полностью уверен в ней.

Это открытие напугало и вдохновило ее одновременно. Если отец не верит в ее способности, какой тогда из нее боец? Но если сомневается в ее силах, — это значит, что, наконец-то ей брошен_вызов_.

Акане не могла долго игнорировать его.

Мысли ее вращались вокруг того, что утром сказала Ранма. Так много вопросов об этой Ранме осталось без ответа, она столько всего не знала.

Ее снова потянуло устроить с ней спарринг, и Акане оглянулась на додзё через плечо, слабо надеясь, что Ранма может быть там. Она вздохнула. Увы нет.

Водрузив голову чучела обратно на плечи, она направилась к дому. Гнев, который всего несколько минут назад владел ею, испарился под бурным натиском и уступил место жгучему любопытству, которое обволакивало ее туманной дымкой и не собиралось покидать.

Ранма обладала неким странным, противоестественным ореолом. Одного ее присутствия было достаточно, чтобы поглотить тепло в комнате, и в то же время даже воздух вокруг нее будто заряжался. От одного воспоминания волоски сзади на шее встали дыбом, по коже пробежала колючая дрожь.

Даже, когда они стояли рядом, казалось, Ранма здесь только наполовину, и стоит моргнуть или на мгновение отвести глаза, она исчезнет. И верно, Акане дважды убедилась в этой ее способности.

Все-таки было в этой девушке что-то таинственное. Акане нужно было время подумать, поразмыслить и найти ответы на множество загадок, которые встали перед ней.

Улыбнувшись своим мыслям, она решила, что горячая ванна как раз для этого подойдет.

* * *

Негромкий звук капающей воды единственный сопровождал Акане, пока она расслаблялась в ванне. Она вытянула под водой ноги, положила голову на край ванны, закрыла глаза и позволила воде окутывать себя.

Ее разум пробовал осмыслить множество вновь произошедших с ней событий, но Акане обнаружила, что не в состоянии сосредоточиться.

Припомнив легкую улыбку, с которой Ранма появилась в додзё, она замечталась.

"Сразись со мной", — сказала Ранма, — "Покажи мне, что ты умеешь."

Акане поёжилась, увидев себя вопящей, охваченной гневом, будто малое дитя. Это недостойно воина. Внезапно охватившее ее чувство стыда окрасило щеки пунцовым.

Акане вздрогнула, знакомое пронзительное ощущение холода, сковавшего все тело, вывело ее из состояния задумчивости. Она открыла глаза и оглядела заполнившуюся паром комнату.

"Тебя трудно застать в одиночестве", — раздался голос Ранмы. "Разве что в ванной, ты одна и ничего не ломаешь."

Акане нахмурилась. Раздражение на справедливое, но грубое замечание на мгновение оттеснило ее свежевозбужденное любопытство.

"Что, теперь все не так драматично?" — заметила Акане, безуспешно пытаясь не замечать нахалку. "Разве в этот раз ты не будешь вещать о смерти?"

"Я решила, стоит попробовать немного отступить от формальностей", — возразила Ранма. "Сдается мне, твой отец ценит их больше, чем ты. Я хотела бы познакомиться с тобой."

"Не похоже, чтобы утром он оценил тебя или твои формальности", — прокомментировала Акане, облокотившись о край ванны. "Зачем это все?"

"Это очень-очень долгая история, Акане", — со вздохом ответила Ранма. "В дороге появится куча времени, чтобы ее рассказать."

"А ты, похоже, вполне себе уверена, что я пойду с тобой. С чего ты взяла, что я сама не смогу справиться с чем бы то ни было? Если это, вообще, произойдет."

"Уверенность всегда была моей сильной стороной", — призналась Ранма, уголки ее губ в кривой усмешке скользнули кверху. "Извини, это было невежливо. Я не хотела тебя обидеть, прошу прощенья."

"Будет неплохо, если я побольше расскажу тебе о себе и твоей семье. Думаю, ты сама согласишься, что сейчас лучше всего уйти."

"Какое счастье, наконец, ты решила посвятить меня в большой секрет", — сердито заметила Акане. "Похоже, все, кроме меня знают, что происходит."

"Перед тем, как я начну, хотелось бы задать тебе очень важный вопрос."

"Какой?"

"Ничего, если я присоединюсь к тебе? Я годами не мылась в славной теплой ванне."

Акане моргнула, обезоруженная вопросом. Посмотрела на покрытое грязью лицо Ранмы и обнаружила, что не в состоянии сдержать улыбку.

"Ничего. Мыло там."

* * *

Акане сидела молча, пока Ранма отмывалась, тщательно оттирая толстые слои грязи, мыло пенилось вовсю.

По ходу дела Ранма напевала себе под нос, безмятежно наслаждаясь запахом мыла и его прикосновением к коже, шампунем в волосах. Все это время она весело улыбалась и, похоже, не торопилась заканчивать.

Мотивчик, который она напевала, Акане был не знаком, но чем больше она слушала, тем шире становилась ее улыбка. Мелодия в сущности была забавная и причудливая, что сильно контрастировало с образом той серьезной Ранмы с каменным лицом, которую она видела раньше.

Вскоре мурлыканье сменилось насвистыванием, которое едва ли не случайно попадало в тон. Ранма, кажется, не заметила, что уклонилась от мотива, а Акане не хотелось расстраивать ее, обращая внимание на неверное звучание.

Когда девушка вымылась, Акане представилась возможность лучше рассмотреть ее. Под всей этой грязью скрывалась гладкая чистая кожа испещренная, к несчастью, десятками шрамов. Их было так много, что Акане сбилась со счета, когда Ранма подвинулась.

В добавок к шрамам тело Ранмы украшали всевозможные татуировки, излюбленные в Японии и других художественных направлений, которые были незнакомы Акане. Она почувствовала укол зависти к фигуре Ранмы и слабое раздражение оттого, что она была изуродована всеми этими татуировками.

Некоторые удалось разглядеть — драконы, лица, кандзи — другие нет. Любопытство возрастало с каждой минутой, она прямо-таки готова была взорваться вопросами, которые так и носились в воздухе.

Акане казалось, что Ранма будет мыться вечность, но, в конце концов, удовлетворенная результатом, она опрокинула над головой бадейку с холодной водой, чтобы сполоснуть мыло и шампунь.

"Брр... холодно!" — воскликнула Ранма, тряхнув головой туда-сюда. Ее длинные волосы метнулись вслед, и холодные брызги разлетелись повсюду, плеснуло и на Акане, но она была слишком поглощена своими мыслями, чтобы заметить это.

Ранма встала и направилась к ванне. Ступив внутрь, она улыбнулась Акане.

"Извини, что заставила ждать."

"С легким паром", — ответила Акане, первое, что пришло в голову.

"Спасибо", — искренне отозвалась Ранма. "Мне не часто выпадает шанс помыться."

Ранма медленно погружалась в воду, пока над поверхностью не осталась только ее голова, закрыла глаза, и лицо ее украсилось выражением блаженства.

А у нее очень приятное лицо, подумала Акане. Если бы не шрам, который, к ее огорчению, спускался по щеке Ранмы, оно было бы и вовсе очаровательным.

Комнату затопила тишина. Ранма не двигалась, Акане, в ожидании какого-нибудь замечания или знака, чтобы начать задавать вопросы, смотрела на нее. В конце концов, любопытство взяло верх. Она тихонечко кашлянула.

Ранма открыла один глаз и искоса поглядела на нее. "Мм?"

"Амм, ты сказала, что собираешься рассказать о моей семье", — Акане попыталась так же чуть наклонить голову на бок.

"О, извини", — ответила Ранма, усаживаясь прямо. "Я просто забыла, как это чудесно. Хорошая теплая ванна полезна для души, как ты думаешь?"

"Наверно...", — неуверенно отозвалась Акане. "По мне, ничего особенного."

Ранма улыбнулась ей, и Акане смутилась, внезапно ощутив неловкость, потому что не в состоянии оценить то, от чего Ранма явно получала немалое удовольствие. Однако, неловкий момент прошел, и к вящему облегчению Акане, Ранма заговорила.

"Ну, я могу понять, как тебе любопытно. Будь я на твоем месте, мне бы тоже, наверняка, было."

"Я так много могу тебе рассказать, трудно решить, с чего бы начать. Хотя", — глянув на Акане, которая все еще не отрываясь смотрела на нее, Ранма помедлила, — "я тебе, похоже, гораздо интереснее, чем твоя семья."

"П-прости", — запинаясь, проговорила Акане, застигнутая врасплох. Отвернулась. "Я не собиралась таращиться."

"Ничего", — хихикнула Ранма.

"Мне все равно. Не часто, наверное, увидишь такое красивое тело, как у меня", — заметила она. На губах ее играла вздорная улыбка. "Хотя обычно это парни пяляться, не девушки."

"Ничего подобного!" — взвизгнула Акане, яростно негодуя, села, обрызгав Ранму.

"Знаю, знаю", — Ранма замахала руками, чтобы унять ее протесты. Доброжелательно улыбнулась. "Я просто тебя поддразниваю."

"Потрясающе", — рассердилась Акане. "Поверить не могу, что ты это сказала."

"Мне все это было бы очень любопытно", — заметила Ранма, разглядывая саму себя, — "если бы я не видела это каждый день. Так, с чего начать?"

"Мой отец", — сказала она, наконец, отворачиваясь от Акане, — "здесь."

Ранма перекинула свои густые волосы через плечо, открывая маленькое лицо вытатуированное у основания шеи. Снова повернулась к Акане.

"Он умер, защищая меня, и, с тех пор, прикрывает мне спину."

"Он умер за тебя?" — переспросила Акане, ошеломленная благородством поступка. "Как его звали?"

"Генма", — ответила Ранма, небрежно смахнув волосы назад за плечи. "Он был моим лучшим другом и моим худшим кошмаром, два в одном."

"Твоим худщим кошмаром?", — спросила Акане, недоумевая, как тот, кто отдал свою жизнь ради спасения дочери, может быть плохим. На мгновенье она представила, что ее отец умирает, спасая ей жизнь, и ощутила гордость оттого, что от него легко можно было ожидать подобного поступка.

"Ну, пару раз он спасал мою задницу, что было, то было", — небрежно бросила Ранма. "Но, по правде говоря, он втравливал меня в неприятности гораздо, гораздо чаще, чем избавлял от них."

"Ты не должна так о нем говорить", — проворчала Акане. "Он спас тебе жизнь, ты должна быть ему благодарна."

"Само собой, само собой", — ответила Ранма. "Не пойми меня неправильно. Я люблю его, и все бы отдала, чтобы увидеть снова. Я просто не хочу оскорбить его память, забывая все те глупости, что он натворил. Это тоже часть того, кем он был."

Акане моргнула, пытаясь постигнуть, какая за всем этим скрывается логика.

Ранма секунду смотрела на нее, улыбаясь нелепости ситуации. "Мой отец был странным типом. Всецело преданным Искусству. Думаю, у них много общего с твоим отцом."

"Это", — сказала Ранма, указывая на ярко-красного дракона, который спиралью вился по ее правому плечу и ниже вдоль по руке, — "Гарётэнсэй. Я ношу его с тех пор, как мой отец умер."

"Что ты хочешь сказать?"

"Гарётэнсэй", — ответила Ранма, указав через плечо на свои пожитки, брошенные у двери, — "мой меч. Отец дал его мне перед смертью и завещал хранить, пока я жива."

"Прозрение дракона? Странное имя для меча."

"Он сказал, что получил его от дракона", — пояснила Ранма. "Он всегда любил драматизировать."

"Ты, во истину, дочь своего отца", — заметила Акане. Ранма сверкнула улыбкой, отдавая должное ее выпаду.

"Старик рассказывал, что ему пришлось иметь дело с духом дракона. Он пожелал быть величайшим мастером боевых искусств на земле, и дух исполнил желание. Но в обмен, дракон приказал ему взять этот меч и всегда носить с собой. Он должен был стать семейной реликвией. Отец решил, что это отличная сделка, и взял меч, так они сговорились."

"Вот это история", — проговорила Акане с благоговением, покоренная навеянным ею романтизмом. "Твой отец, и впрямь, был великим воином."

"Да уж", — заметила Ранма, — "Только, сдается мне, на деле все было немного иначе. По-моему, так он выложил за него целое состояние какому-нибудь торговцу, когда здорово надрался. Выпить он всегда любил."

Акане сердито посмотрела на Ранму.

"Но", — сказала Ранма, подняв обе руки в примиряющем жесте, — "Мне хотелось навсегда запомнить эту историю, так что я сделала татуировку духа дракона на руке."

"А это", — продолжала она, привстав так, что из воды показалась ее талия, — "отметина, которую я получила, когда последний раз рассказывала историю о том, откуда у меня Гарётэнсэй."

Ранма указала на свой живот, перечеркнутый широким горизонтальным шрамом, над ним было вытатуировано маленькое кандзи.

"Тэн?" — спросила Акане, разглядывая его. "А почему это кандзи?"

""Быть тебе непобедимым воином!"" — торжественно процитировала Ранма со странным акцентом. "Это у меня уже довольно давно. Предполагалось, что оно будет защищать меня."

"Сработало?"

"Позудело малость, когда его сделали, а толку — чуть."

"Хорошо, что ты относишься к этому с юмором", — отметила Акане, потирая рукой висок.

"Очень важно сохранить чувство юмора", — тут же сказала Ранма. Она снова опустилась и села в воде. "Гораздо важнее, чем ты можешь себе представить."

"Наверное", — признала Акане, глядя, как кандзи скрылось под водой. "Ты настоящий воин, да?"

"Да", — кивнула Ранма, ее лицо посерьезнело, — "Так и есть."

"И", — начала Акане, замешкалась на мгновенье, обдумывая вопрос. "И как это, быть воином?"

"Мой отец всегда говорил", — начала Ранма, отклонившись назад, изучая потолок, — ""Путь воина полон опасностей." Думаю, это как раз отражает суть."

Акане ничего не сказала. Вглядываясь в воду, она размышляла над словами Ранмы.

"Я знаю, чего ты хочешь", — продолжила Ранма, некоторое время спустя, снова глядя вниз, на Акане, та в ответ подняла голову. "Ты хочешь быть воином. Ты хочешь сражаться, показать себе и всему миру, какая ты сильная и все можешь. Ты хочешь, чтобы твой путь был полон опасностей."

"Да", — тихо отозвалась Акане. "Я хочу показать им всем, на что я способна."

"Идем со мной", — предложила Ранма. Она подалась вперед, ближе к Акане, к самому ее уху, и прошептала, будто раскрывала какой-то секрет. "Ты станешь сильнее, чем когда-либо могла себе представить."

Ранма отклонилась назад и облокотилась о край ванны, не отрываясь глядя на Акане. Наблюдала за ее реакцией, лицо ее перечеркнула улыбка.

"Почему ты хочешь, чтобы я пошла?" — спросила Акане. "Тебе-то, что с того?"

Ранма вздохнула, следы веселья медленно испарились с ее лица. Ее глаза изменились, исчезло сияние, в тот момент, когда Акане задала вопрос, великолепная синева будто померкла.

"Жарко здесь. Надо вылезать", — произнесла Ранма.

"Постой", — Акане настойчиво схватила ее за руку. "Скажи мне. Пожалуйста. Я не хочу больше оставаться в неведении."

Ранма посмотрела на нее, глубокая проникновенная печаль оставила отпечаток на ее лице. Несколько долгих минут она ничего не говорила, потом, наконец, сдалась.

"Если ты не уйдешь отсюда, ты умрешь, Акане."

"Откуда тебе знать? Почему ты так уверена?"

"Ты не достаточно сильна, чтобы защитить себя", — констатировала Ранма. В ее голосе не было и тени сомнений.

"Но откуда_тебе_знать?" — настаивала Акане, сильнее сжав ее руку. "Ты с самого начала твердила, что, по-твоему, я умру, если останусь, но ты не говорила_почему_!"

"Твоя мать была прямо как ты", — начала объясняться Ранма. "Они с твоим отцом жили вместе в Окинаве. Я пришла, точно так же, как я пришла к тебе, и объяснила, что она должна пойти со мной."

"Ты знала мою маму?" — спросила Акане, ее глаза расширились от удивления. Ладонь сжимавшая руку Ранмы разжалась и упала в воду.

Так сколько же этой Ранме лет?

Ранма грустно кивнула. "Она не захотела уходить; она гордилась своей силой и думала, что справиться с кем угодно, кто бы ее ни вызвал. Она ошибалась."

"Они пришли ночью, всем скопом", — продолжала Ранма, — "и до того, как я узнала, что случилось, она сразилась сразу с четырьмя. Я пыталась ей помочь, но было слишком поздно. Она умерла до того, как ее тело коснулось пола."

"Знаю, с ней я потерпела неудачу", — сказала Ранма непроницаемым тоном, воскрешая болезненные воспоминания, — "и я сделала единственное, что было в моих силах, чтобы помочь ей; я спрятала ее маленькую дочь, так что они ее все-таки не нашли."

"Твой отец и говорить со мной после этого не стал, но, когда я сказала ему уехать из Окинавы, послушал. Хоть это он понял. Это случилось двенадцать лет назад, теперь маленькая девочка выросла и превратилась в молодую женщину.

"Твой отец ненавидит меня за то, что я не смогла спасти твою мать, но в тот день он научился слушаться моих предостережений. Я сказала ему, что вернусь за тобой, только если они тебя найдут. Он хорошо тебя спрятал. Мне повезло, что я нашла тебя раньше, чем они."

"Моя мать", — прошептала Акане, потрясенно прикрыв ладонью полуоткрытый рот. Она почти не помнила матери; ей было всего четыре года, когда она умерла. Она помнила только ее лицо, ее улыбающееся лицо — лицо, которое она представила искаженным агонией, когда ее убивали.

"Она была красивой, чудесной женщиной", — мягко сказала Ранма, видя как на лице Акане отразилась печаль. "Она была сильной, талантливой, гордой. Гордость и погубила ее, Акане, поэтому сейчас ты должна проглотить свою."

"Ты могла спасти мою маму?" — спросила Акане, глядя на Ранму, из ее покрасневших глаз катились слезы.

"Если бы я могла отдать свою жизнь вместо нее, я бы сделала это без промедления, Акане", — предложила Ранма, глядя ей в глаза. "Это невозможно. Но я могу сделать так, чтобы эта история больше никогда не повторилась. Это зависит от тебя. Я не могу решать за тебя."

"Я боец, я не хочу просто бежать!"

"Еще будет возможность воздать по заслугам", — сказала Ранма, глядя на воду. "Но тебе нужно лучше изучить своих врагов. Если ты попытаешься сражаться сейчас, ты умрешь. Бессмысленно, как твоя мать."

"Расскажи мне о них", — решительно сказала Акане. И это была не просьба.

"Хорошо, Акане", — ответила Ранма, и взяла ее за руку. "Я научу тебя всему, что тебе следует знать."

Акане прикусила губу и пожала ладонь Ранмы. Столько вопросов, которые секунду назад казались такими важными, вдруг обратились ничтожными, забылись под гнетом, только открывшейся правды.

Она не хотела верить тому, что говорила Ранма, но сердцем чувствовала, что так и есть. К черту тренировки. К черту соревнования. К черту додзё, учеников, ее дом. Теперь ничто не имеет значения.

Люди, которые виновны в смерти ее матери были где-то здесь, и Ранма была единственной ниточкой, связующей ее с ними. Она найдет их, она заставит их заплатить. Она тысячу крат отплатит им за всю ту боль, которую хранила двенадцать долгих лет.

Пришло время Акане покинуть дом.

Автор:
Richard E
e-mail: ranma_e@hotmail.com
страничка автора: http://ten.waxwolf.com/