Автор:
Cheb

Неподходящая персона

* * *

Вы можете заметить, что изменился стиль речи Укё и Шампу. Дело в том, что я дорвался-таки до японского оригинала манги... Ну, что сказать? Переводчиков из «Сакура-пресс» точно надо отходить веником по мягкому месту - они словно не слышали о такой вещи, как «речевой портрет».

И извините, но я не верю что это от нехватки умения - больше попахивает (или я должен сказать «пованивает»?) «Священной Миссией По Блюдению Чистоты Великого и Могучего Русского Языка». Тьфу, со школы ещё воротит от миссионерства этого, падонкаффским сленгом им в дышло.

В оригинале каждая из трёх невест обладает ярко выраженной, не похожей на других манерой речи - достаточно одной фразы чтобы понять, кто из них говорит, даже не видя. Применив коллективный мозговой штурм, мы пришли к выводу, что диалекту Укё лучше всего соответствует «одесский говор» - которому я и буду далее следовать в меру своих слабых познаний в этом вопросе. Она говорит на кансайском диалекте, «на вкус и цвет» отличающемся от языка остальных героев... Ну примерно как «одесский говор» от литературного русского. Так что, как минимум, «шо», «нехай» и иже с ними).

Речь Шампу - как мы всегда догадывались из английского перевода - ломаный японский, в манере, которую можно считать «ути-пуси-миленькой». Эдакая «китайса-блондинко». Как это передавать - я ещё не до конца уверен, возможно, потребуется ещё один мозговой штурм.

Глава восьмая,

где судьба испытывает умение сестёр Тендо держать удар

* * *

— Вы нас просто балуете, — с нажимом произнёс Урахара, косясь на блаженных, перекормленных соратников. И даже Уруру... Он внутренне содрогнулся. Нет, с этим безобразием надо было кончать. — Как самоотверженно с вашей стороны кормить нас такими деликатесами. Нет ли чего-то, чем мы могли бы отплатить вам за ваш самоотверженный труд?

— Оружие против холовов. Техники против холовов. — ничуть не смущаясь, заявила Укё, прямолинейная как лом.

— Ара... — Урахара внешне выглядел потрясённым. — Неужто вы собираетесь ещё глубже влезть в столь ненавистный вам конфликт?.. — Глаза в тени под шляпой опасно блеснули. — Смотрите, обратного пути может потом не оказаться. Если он ещё есть.

— А у меня шо, есть выбор? — Укё заскрипела зубами. — Аканэ-чан уже влипла по самое не балуйся, а я своего Ран-чана знаю - он ж её защищать пойдёт. И Шампу, зараза, за ним. Неее, у меня теперь одна дорога - вместе с ними. Я ж Ран-чана своего ни к кому не отпущу... Так шо давай, хозяин, лопату мне противохоловную, и техник какими поделиться не в тягость. А я вас такими окономияками кормить буду - пальцы свои отъедите, о! — Она улыбнулась, вроде бы дружелюбно, но во взгляде её сквозило нечто такое... нестабильное.

— Уговорили, уговорили, — согласился Урахара, вспоминая заповедь никогда не вставать между одержимым и предметом его одержимости. — Давайте сюда вашу лопату, посмотрим, что можно сделать. Вы же, как я понимаю, в некотором роде квинси?..

«В конце концов, — цинично думал он, слушая её гневную отповедь, — эта их эскапада может привести к нужному мне результату. Почему бы не попробовать?»

* * *

«Нет, так дело точно не пойдёт, — подумала Рукия. — Но что-же её отвлекает?»

Аканэ сидела, скрестив ноги, в самом центре додзё, медитируя. Ну, пытаясь медитировать. Слишком многое беспокоило её - но в первую очередь Ранма. Что же он всё не возвращается? И тот репортаж об обрушившейся горе...

Она открыла глаза, встряхнулась, и снова села неподвижно, стараясь нащупать тот холод. Тот мерзкий, склизкий холод, от которого мурашки по коже...

Она дрогнула, открыв глаза, и раздосадованно вздохнула. Мысли так и роились - тут не то, что внутреннего «Я» достичь, тут даже в обычную медитацию не погрузиться. Беспокойство за жениха, мысли как там соперницы - всё противоречивое, толкающееся. Прям так бы и заморозила.

Заморозила?.. Что же, ей душу свою выстудить надо, чтобы этого внутреннего мира достичь? Стать как Юки-онна, безжалостно отнимающая теплоту и жизнь у заплутавших в метель путников?

Аканэ содрогнулась, но упрямо вымела из головы все мысли, сосредотачиваясь. Так просто она не отступит.

* * *

— Уверена, что не хочешь оставить мечи? — сурово спросила Колон.

Шампу лишь крепче стиснула посох:

— Уверена, Сенсей. Ву большие как слон, лапы длинные, нужно длинное оружие. Нужно оружие которым можно защищаться и отпрыгивать еси.

— Ммм? — не сдавалась Колон. — А не легче было бы лапы эти поукоротить? Мечом, например?

— Нет, Сенсей. — Шампу была тверда в своей решимости. — Лапы можно и посохом обездвижить, если по суставам бить. Даже лучше, мешать будет еси. Держаться где не достанут - важнее. Рукия-сенсей расскажи еси: Аканэ одну лапу отруби, стань близко - ву второй лапой припечатай. Рукия-сенсей едва Аканэ вылечивай еси.

— Ну что ж... — Колон ещё посуровела. — Если таково твоё последнее слово... Молодец, правнучка! — Старуха просияла улыбкой. — можешь же головой пользоваться если захочешь!

— Ась?.. Бабуля?.. — Шампу опешила от такой неожиданной реакции.

— Пойдём, выпотрошу ради тебя сундук с наследством историческим, — Колон поскакала к себе наверх. — Да, посох здесь оставь. Я тебе другой подберу, получше. Не посох царя обезьян, конечно, но против дряни душеядной куда как сподручно будет.

Шампу спешно последовала за прабабкой, небрежно отставив простой деревянный посох в угол.

* * *

Расслабленно выдохнув, Аканэ открыла глаза навстречу уже знакомой безбрежной синеве. Льдины всё так же плыли в вышине, но еле видимые сегодня сквозь пронизанную светом морозную дымку. Солнце расплылось огромным размытым пятном на пол-неба.

Она так же расслабленно вдохнула, впуская в себя холод, достигший самого сердца и заколовший лёгкие ледяными иголочками. Только боги ведали, чего ей стоило попасть сюда - дойдя до самого предела Ледяной Души, заморозив все свои чувства, как ей казалось, до абсолютного нуля... Аканэ выдохнула, отрешённо заметив, что с губ её не сорвалось ни облачка пара. Осторожно, старательно не смотря вниз, она обернулась. Кажется, ей нужно было что-то здесь сделать?.. Мысли с трудом пробивались сквозь кокон ледяного равнодушия. Да, точно. Надо спросить имя своего зампакто, чтобы...

Взгляд снежного двойника прожёг её нестерпимым, промораживающим до самого сердца ужасом. Ни мороз окружающего воздуха, ни тот жалкий холод, которого ей удалось достичь - они даже сравниться не могли со стужей в этом взоре... Она словно смотрела в глаза самой силе природы, вьюге, с бесконечными равнодушием и неумолимостью отнимающей жизни неосторожных. Ни тень эмоции не искажала черт снежной копии Аканэ, чьи льдистые глаза не моргая смотрели на свой живой, тёплый, несмотря на все потуги, оригинал.

Не в силах больше выносить этот взгляд, Аканэ содрогнулась, отшатываясь. Полыхнувшие на миг эмоции развеяли хрупкие чары, позволявшие ей стоять посреди неба, и она ухнула вниз. Стылый морозный воздух обжёг как огнём, она схватилась за лицо, и стукнулась затылком о деревянный пол додзё.

— Ну, как? — спросила Рукия. — Вижу, тебе хотя бы отчасти удалось.

Аканэ перекатилась в сидячее на коленях положение, обнаружив что пол на метр вокруг покрыт тонким слоем быстро тающего инея.

— Не получилось, — со вздохом признала она. — Я снова попала туда... Я думала, что достигла ледяной души, но она... — Аканэ содрогнулась. — От неё шёл такой холод, что я... Я просто струсила. И опять провалилась. — Она поникла. — Наверно, я и правда недостойна...

— Не смей падать духом! — одёрнула её Рукия. — Да, будет трудно, но ты будешь тренироваться, тренироваться и ещё раз тренироваться! Ты заслужишь уважение своего зампакто...

«Телефон» Рукии зашёлся заполошной трелью. Аканэ готова была поручиться, что холовы специально подгадывают свои нападения чтобы прервать тот или иной важный разговор.

— Здесь и сейчас! — воскликнула Рукия, заставив её вздрогнуть. — Давай! — она сцапала Кай, и просто ткнула ею в Аканэ.

— Да чтобы я ещё раз... — повело по привычной колее ту.

— Нет! Нет! Не надо! — взвыла Кай, всей своей матерчатой шкурой чувствуя полыхнувшую боевую ауру.

— Давай, времени не осталось! — Рукия ткнула орущей и извивающейся Кай прямо в лицо Аканэ.

— Ч...что... — та аж опешила, отшатываясь.

— Давай, рот в рот!

— Не надо, пожалуйста! Спаситееееее!

— Чтооо?! Я её - целовать?!!

— Не дури! Как ты ещё хочешь Соул Кэнди передать?

— Не давайте меня ей! Хотите, я сама вам холова заборю!..

— Я не извращенка какая-нибудь!!!

Со стороны дома донеслись треск, грохот, и полный боли крик Набики, как-то нехорошо оборвавшийся. Аканэ замерла, стремительно бледнея.

— Говорю же! — прорычала Рукия, впечатывая замолкшую Кай ей в лицо. — Здесь и сейчас!

Выхватив меч, Аканэ сломя голову кинулась прочь из додзё, оставив потрясённую Кай в своём теле сидеть на полу. Рукия, как всегда, пыталась поспеть за ней, на ходу выкрикивая советы быть осторожнее.

Многострадальные раздвижные двери снова лежали в руинах, в гостиной - погром. Бо́льшую часть комнаты занимала отвратительная помесь гигантской обезьяны со скелетом, загнавшая Касуми в угол, и теперь выбивавшая дробь зубами своей череповидной маски. Аканэ слепо ринулась на помощь, но споткнулась о... о вторую Касуми, безжизненно лежащую среди обломков.

Нет.

И ещё здесь были две Набики, под самой стеной, возле разбитого телевизора.

Пожалуйста, нет!

И холов... Он не только клацал зубами, он ещё бормотал что-то... «К... К... Касуми-сан, а вы здесь какими судьбами?»

Аканэ стало дурно. Глотая наворачивающиеся слёзы, борясь с подступающей тошнотой, она даже не услышала как звякнул упавший меч, выскользнув из бесчувственных пальцев.

— Аканэ!!! — влетела на сцену Рукия. — Не смей... Что с тобой?!

— То... — Аканэ грюкнула, то-ли давясь слезами, то ли подавляя рвотный позыв. — То...фу-сенсей... Ка... Касуми-онечан... Набики-онечан... — Она слюпнула.

Рукия стремительно окинула взглядом разворачивающуюся трагедию.

— Не раскисать! Их цепи судьбы не разорваны, их ещё можно вернуть в тело!.. Давай же, соберись! — Она сунула той в руки меч.

Аканэ вцепилась в рукоять как в спасательный круг, сжав абсолютно неправильным хватом. — То..Тофу-сенсей, как же...

Убедившись, что от ученицы-заместителя толку не добьёшься, Рукия попыталась атаковать холова кидо четвёртого уровня «Белая молния». Тут же на практике выяснив, что нет, силы к ней ещё не вернулись. Холов стремительно, как-то по паучьи, развернулся, и нанёс ей молниеносный тычок пальцем. Рукия отшатнулась, отпрыгнула... И с потрясением обнаружила, что правая рука висит бесчувственной плетью!

Сознание медленно возвращалось. Не уверенная, чем её приложило, и чего ждать дальше, Набики опасливо приоткрыла один глаз. И едва удержалась чтобы не вскочить с воплем. Всякой твари в их доме перебывало, но этот - этот бил все рекорды. Даже летающий минотавр Таро показался бы рядом с ним белым и пушистым. И кого этой скотине приспичило вызвать на поединок? Ранмы нет, Генму вторую неделю где-то носит, у отца деловая встреча до вечера... И кому теперь драться? Аканэ?

Набики пошевелилась, грудь пронзила резкая боль. Ей было неуютно: привычное, ничем не обоснованное, чувство собственной неузязвимости - оно не очень хорошо перенесло удар, впечатавший её в стенку. Можно сказать, совсем не перенесло. Набики была девушкой бесшабашной, обожая рисковать и дёргать судьбу за усы. Мастером блефа. С ней никогда ничего не случалось - в немалой степени благодаря чутью вовремя сматывать удочки, и умению очень хорошо бегать. А когда появился Ранма, то стало ещё интереснее. Мастерски подставить олуха под удар а потом с безопасного расстояния наблюдать, как он расхлёбывает - это ли не развлечение?

На этот раз его рядом не оказалось.

Набики раздумывала, рвануть ли сразу к выходу, или лучше сначала убедиться, что ничего не сломано, или вообще лежать где лежала, изображая бесчувственное тело. Монстр резко двинулся, оказавшись во дворе, из-за него открылись двое. Аканэ, в чёрном самурайском наряде, и Касуми, совершенно потрясённая, стоящая как статуя, прижав руки ко рту.

Отогнав кого-то, скрытого от неё стеной, монстр развернулся обратно, вдвигаясь в комнату, наступая на Касуми. Аканэ, однако, так и продолжала стоять с мечом в руке. «Она что, плачет? — дошло вдруг до Набики. — Да что тут творится-то?» Монстр сграбастал Касуми огромными лапищами, поднеся к клацающей, похожей на череп белой маске. Звякнуло, и Набики заметила, что у старшей сестры от груди тянется цепь. «Он её что, сожрать хочет? Ну же, сестрёнка, сделай хоть что-нибудь!» Набики отчаянно боялась за старшую сестру: опасность была настоящая, шутки кончились. Отвлечь тварь на себя?.. Но нет, своя шкура была как никогда близка к телу. Набики скосила глаза, глядя через дыру на улицу. Ну должен, должен же показаться хоть кто-нибудь!

— Ка... Касуми... сан, — с безумным придыханием просипел скелетообезьян. — Я так б..боготворил вас... А вы никогда меня не замечали. Только заходили одолжить книгу-другую... О нет, Касуми-сан, — его голос обрёл твёрдость, и одновременно в нём прорезались безумно-психотические нотки. — Вы всегда были так добры ко мне... Готовили мне обед когда я забывал... — Он стиснул Касуми, та ахнула. — И никогда, никогда не замечали моих страданий!

— То... тофу-сенсей... — всхлипнула невидимая за тушей Аканэ.

«Стойте-ка, — в ужасе осознала Набики, — Это что, Тофу превратился в такое?.. Что, угораздило найти источник Утонувшего вудуиста верхом на Кинг-Конге?» Ей было ни капельки не смешно.

— Аканэ, давай! Очнись! Холов первым делом пожирает души тех, кто был ему дорог при жизни! — В пролом вбежала миниатюрная девушка - Набики узнала одноклассницу Аканэ - и попыталась освободить Касуми, разрядив в левый локоть монстрофицированного Тофу какую-то блескучую технику. Эффект, увы, вышел нулевой. Монстр стремительно крутанулся, освободил ту самую руку, держа Касуми в правой, и нанёс молниеносный удар огромным пальцем. Девушка отлетела во двор словно тряпичная кукла, и больше не показалась.

— Касуми! — монстр снова приблизил ту к своей морде, буравя горящим взглядом, на продолжении которого, к своему несчастью, оказалась Набики. — Ты была так слепа в своей доброте! Никогда не дала себе труд взглянуть глубже! Ни разу не попыталась по настоящему увидеть меня!.. А я... я... Но ты была добра ко всем! К сёстрам, женихам сестёр, к гостям - к каждой подзаборной твари! Но не ко мне - только не ко мне! — Набики вцепилась зубами в язык: только бы не содрогнуться! Взгляд бывшего доктора был настолько... голодным... — Никогда, никогда у тебя не хватало доброты на меня! Всё, до капли отдавала другим. — Его взгляд полыхнул ещё страшнее. — Но теперь ничто не отвлечёт тебя! Ты всегда будешь со мной! — челюсти череповидной маски распахнулись, плоские фарфоровые зубы были бритвенно-острыми. — Ка... Касуми...

Набики зажмурилась, не в силах смотреть.

*Хряск.*

Её затошнило.

— Тофу-кун... — услышав печальный голос Касуми, Набики распахнула глаза. Аканэ стояла, держа в дрожащих руках меч на отлёте, вся её поза говорила о завершённом ударе. Половина маски откололась, открыв искажённое душевной мукой лицо доктора.

— Касуми-чан... — вздохнул тот. И бережно поставил её на ноги, убрав лапы. — Мне очень жаль... Сможешь ли ты простить меня?

— Тофу-кун!.. — Касуми шагнула к нему, коснувшись рукой человеческого лица. — Я... Это ты прости, я бываю такой недогадливой...

— Ну не надо, не плачь. Если кто и виноват... Но это уже неважно. Обещай, что найдёшь себе хорошего мужа, такого, что будет ценить твою доброту, ладно?

— Тофу-кун!

— Обещаешь? — Он улыбнулся.

— Я... Да... — Касуми опустила руку, отступая. — Обещаю.

Он хотел сказать что-то ещё, но осёкся. Бросил взгляд наружу, устало вздохнул, и повернулся к Аканэ: — Давай, Аканэ-чан.

— А?.. Что?.. — переспросила та, глотая слёзы.

— Говорят, меч синигами очищает от скверны. Я долго не продержусь... Так много надо сказать - и уже не успею. Ну, давай же. Отправь меня куда должно. Пока я ещё удерживаю эту голодную пустоту вместо сердца.

Аканэ только стискивала рукоять меча, всхлипывала, но так и не могла решиться.

— Тебе надо быть решительней, Аканэ-чан, — пожурил её Тофу. Потом легонько коснулся её одним пальцем, и меч со звоном выпал из повисшей плетью руки. — Всё, больше медлить нельзя. — Он вонзил зампакто себе в грудь, и начал стремительно таять, растворяясь в воздухе. — Приведи его, — Он обернулся к Касуми. — Потом, когда снова свидимся - познакомь меня с ним, ладно?

Меч звякнул, выпав из пустого теперь места.

«Ну вот, обе фонтанируют слезами, демонстрируя что пошли в отца. — Набики лютым усилием задавила поднимавшееся в душе чувство. — Мне. Больше. Не будет. Больно. — она чуть ли не рычала на себя. — Я не буду лить сопли как эти две простушки! Я буду думать, как на этом всём можно заработать!»

Резкая боль в груди сбила её с мыслей. Набики спешно повернула голову, проверить, нет ли у неё опасной раны, и ошарашенно уставилась на цепь, прикреплённую к вделанному в её грудину крюку. Добротно так вделанному, прямо в тело и одежду, с шестью заклёпками по краям. «А это ещё что за шутки?» Она потянула за цепь, но тут же отпустила: боль пронзила её как ножом. Она нервно ощупала крюк: входит в тело через отверстие, края обрамлены металлическим кольцом. Только вот между крюком и краями кольца - ни крови, вообще ничего. Только чернильная темнота. Набики стало не по себе.

В комнату через дыру заглянула вторая Аканэ:

— Вы как тут, целы?.. Ох. — Она замялась, увидев рыдающих порознь сестёр. — Простите за назойливость, но там Рукия лежит ругается. Говорит, надо срочно вернуть этих двоих в тело и промыть им мозги. А холов её умудрился парализовать какой-то редкой техникой шиацу.

Похоже, её слова услышала одна Набики. Аканэ в чёрном слепо побрела прочь, всхлипывая «Тофу-сенсей!» и спотыкаясь. Вторя Аканэ нерешительно оглянулась, и снова скрылась на улице. Набики осталась в разгромленной комнате наедине с Касуми.

— Ну, вот как теперь всё это убирать, — попыталась войти в привычную колею старшая сестра, нагибаясь разгрести обломки. Её пальцы прошли сквозь мусор, не сдвинув и щепки. Тяжко вздохнув, Касуми пошла куда-то, звеня цепью. Набики только сейчас заметила вторую Касуми, полузасыпанную обломками. Она тут же сложила два и два, и результат ей крайне не понравился. Они что, получается, всё это время были мертвы? Оглядевшись, она заметила у своих ног собственное тело. Опаньки. Фрагменты мозаики начали стремительно складываться у неё в голове: Во первых, Рукия сказала, что «холов» (надо думать, так зовут эту трансформацию в монстра?) первым делом пожирает души тех, кто был ему дорог при жизни. Значит, чудаковатый доктор был уже мёртв? И это его душа превратилась в такое?

Во вторых, Аканэ в чёрном недвусмысленно назвали синигами, ангелом смерти. Это не говоря уже о том, что в их семье никогда не водилось катаны. Ну, не было у них такой вещи, как фамильный меч. Только фамильные доспехи, копья и луки... Набики вспомнила как подтрунивала над младшей сестрой, над её историями о призраках, и горько усмехнулась. Да уж, ирония судьбы - жестокая штука.

Но было ещё что-то, куда более важное... Точно! Такая же дыра в доме и ямы во дворе, проделанные Рёгой, которого она ясно помнила, но которого просто не могло быть в тот день - он же умотал в экспедицию с Ранмой! Вкупе с упоминанием второй Аканэ о промывании мозгов ей стало очень неуютно. Вляпались, что называется, по крупному - причём, всей семьёй. Вот теперь сотрут ей память, и будет дальше жить в блаженном неведении об идущих под самым боком опасных играх.

Эта мысль разозлила Набики. По настоящему разозлила. Оглянувшись по сторонам и не обнаружив никого, кроме сиротливо сидящей возле своего тела Касуми, она приступила к изучению собственного, скривившись когда заметила ссадину на ухе и здоровенную шишку на затылке. Хотя... могло быть и хуже.

Попытка перевернуть лежащее лицом вниз тело ни к чему, естественно, не привела. Набики усмехнулась. Ну конечно, если бы духи могли двигать материальные предметы, всё вокруг так и летало бы... Хотя как тогда монстр устроил такой погром? Получается, он не был таки духом? Или как?.. Она скрипнула зубами. Вопросов куча, а на ответ даже не надейся - жахнут по темечку палочкой-забывалочкой - и здравствуй снова, счастливая идиотка.

Прикосновение к собственному телу рождало крайне странные ощущения - и это ещё мягко сказано. Ни горячее, ни холодное, оно одновременно засасывало руку и отталкивало. Осторожно подтянув цепь - крюк лучше было не тревожить, болел он от этого просто зверски - Набики прижалась к телу как можно плотнее. Ничего путного не вышло, её просто оттолкнуло как от скользкой резиновой подушки. Тогда она легла сверху, навалившись на тело всем весом (а у души есть вес?). И чуть не взвыла, когда при попытке сменить позу рука растянулась упругими нитями словно тесто. Это так надо или как? Ощущения были всё более и более странными, и Набики готова была заорать, чувствуя, что скручивается и завихряется... Потом встряска, словно удар током, и зверская, слепящая боль в груди от соприкоснувшихся крюков.

Придя в себя, Набики первым делом ощутила боль в затылке и в саднящем ухе. Ни души Касуми, ни цепи видно не было. Она хотела пощупать действительно ли исчез крюк, но тут в комнату вошли Аканэ (или это был кто-то ещё в обличье сестрёнки?) и хромающая Рукия. Подойдя к Касуми, они вдвоём деловито подняли что-то невидимое, опустили на тело Касуми, и начали проделывать какие-то манипуляции - с почти прикрытыми глазами было не разглядеть. Потом миниатюрная девушка поднесла что-то к лицу старшей сестры - хлопок, и в воздухе расплылось облачко цветного дыма. «Вот оно! — Набики напряглась, изо всех сил стараясь оставаться недвижной. — Может быть...»

Рукия обернулась и поглядела на неё, передав что-то размером с зажигалку девушке с обликом Аканэ:

— Давай и ту тоже, на всякий случай.

«Вот дерьмище!» мысленно проскрежетала зубами Набики.

~~ Конец восьмой главы ~~

* * *

Следующая глава >>

Примечания автора: События здесь, с некоторыми отличиями, повторяют 4, 5 и 6 главы первого тома манги «Блич». Холов не такой, как в каноне, (где это был брат Иноуэ Орихиме) но судьба совершенно одинаковая.

Я по забывчивости подмешал кое-что из анимэ-канона (который и не канон вовсе) - кто знает оба, тот поймёт. Грешен, каюсь, но ничего переписывать не буду.