Unfortunately, I can't contact author of this fanfic. If author will appear and object then the translation will be removedd.

К сожалению, я не могу связаться с автором этого фанфика. Если автор объявится и будет против, перевод будет убран с сайта.

Перевод на русский — Толокин Сергей aka Siberian Troll
Siberian-Troll@yandex.ru

Прелестнейший воскресный вечер.

Ласковый ветерок лениво поддразнивал листья деревьев почти незаметными ласками, заставляя их колыхаться туда сюда в медленном ритме, наполняя окружающий воздух воркующим шелестом, звучащим подобно импровизированной колыбельной. Зеленеющие ветви тянулись вверх, как бы стараясь присоединиться к редким облачкам, неспешно плывущим по своим делам над ними.

Молодой парень в темно-зеленом облачении в стиле "товарища Мао" и мятой фуражке со звездой лежал на траве, заложив руки за голову, наблюдая за метелками алтея, колышущимися над ним. Бескрайнее небо, расстилавшееся от края до края, с белесыми клочками, раскиданными по нему, служило им фоном. Слабенький сквознячок сдул пару прядей с его лица, лишь для того, чтобы они вновь упали не место секундой позже. Без какой-либо видимой причины он протяжно вздохнул.

Неожиданно, уголком глаза, он заметил, что-то планирующее в его сторону.  — Масака?  — что-то довольно крупное, пронзительно красное и подозрительно напоминающее НЛО.  — Нанда ко? Му, мугивара боси ка?  — Прежде чем он сумел ее уверенно ее идентифицировать, он уже летел в воздухе, в мановение ока ухватив рукою этот неопознанный объект. Приземлившись, он уставился повнимательнее на свой трофей.

Красная соломенная шляпа.

— Найс кэтч!^(##2) — голос позади него заставил его напрячься, и незамедлительно развернуться навстречу, тут же забыв о шляпе.

— Ее сорвало ветром. — Широко распахнув глаза, он так и стоял истуканом, уставившись на нее. — Хорошо, я уж думала, что придется мчаться за нею до самого низу.

— О.

Голос принадлежал девушке, очень красивой девушке, вне всякого сомнения. В широкой белой футболке и облегающих коротких белых джинсах, в распахнутой цветастой рубашке, с полами связанными узлом.

— Чего-чего, а бежать за ней мне не хотелось. Лестница длинная.

Он понятия не имел, о чем это она говорит, но заранее был согласен со всем, что она скажет. — Э-э... да-да, так и есть... — Вообще-то он этого делать и не собирался, в начале, но, тем не менее, он не мог оторвать глаз от ее длинных, индигово-синих, пышных волос, ведущих себя под воздействием ветра будто живые, и от лица ее, по которому бежала нескончаемая вереница неосознанных и неконтролируемых разнообразнейших выражений, от улыбки до легкой хмурости по мере высказываемых ею слов.  — В конце концов, в ней целых девяносто девять ступеней!

-А? — неожиданно вспомнив, что пристально пялиться на людей неприлично, он мысленно одернул себя, обратив наконец внимание на то, что она с ним разговаривает.

— Ты что, не знал? Здесь девяносто девять ступеней, ты вполне мог их подсчитать пока сюда поднимался.

— Не-а, не знал, — все еще не придя в себя, отозвался он. Не очень-то желая обидеть ее своей невнимательностью, он попытался выдумать какой-либо способ отвлечь ее внимание, быстренько добавив, — Я э-э... поднялся подъемником.

Сине-зеленые глаза ее уставились в его собственные, ошеломленно моргнув, — Но... здесь нет никакого подъемника.

В первый раз за все то время, что он мог припомнить, он просто потерял дар речи, — Э-э, ну-у... ничего. Неважно, — замямлил молодой человек, отчаянно желая сменить тему разговора,  — Уверен, на самом деле этих ступеней сто.

Девушка явно сомневалась в этом. — Неправда. Здесь их только девяносто девять!

— Не-а, говорю тебе — сотня. — Он яро затряс головой, выруливая на знакомую почву.

— Не может быть. Когда я считала, здесь было только 99 ступенек!

— Может, ты просчиталась? — великодушно предположил он.

Выражение ее лица стало несколько возмущенным, — Ничего подобного! Может, это ты сам обсчитался?  — и, как будто только сейчас припомнив это, лицо ее просияло, — Кроме того, откуда тебе-то знать? Насколько я помню, ты подъемником поднимался!

Пойманный на собственных словах, он беспомощно уставился на нее, прежде чем расплыться в улыбке, зеркально отражавшей ее. — Не так сложно и самой додуматься! Это ж каким кретином надо быть, чтобы выстроить лестницу в девяносто девять ступеней.  — Даже и не заметив опасного блеска в ее глазах, он зарыл себя поглубже, — Я что хочу сказать, раз уж они все равно напряглись, что мешает поднапрячься еще чуток и влепить дополнительную ступеньку до полной сотни? Да ладно тебе, даже для дошколенка это должно быть кристально ясно.

— Та-ак, понятно... — взгляд ее стал ледяным, голос опасно низким, — Хочешь сказать, что я — кретинка?

— Не-а, просто говорю, что быть такого не может — лестница в девяносто девять ступенек. — эффект выступления подкрепила самоуверенная ухмылка.

— А я говорю — быть такого не может — сто ступенек!

— Нет, сто!

— Девяносто девять! — парировала она, упирая руки в бока.

— Сто!

— Девяносто девять!

Голоса их становились все громче и громче, лица раскраснелись.

— Сто!

— Девяносто девять!

— Говорю тебе — нет там сотни!

— А я говорю, не девяносто девять их... — она застыла на полуслове, наконец-то осознав, что только что сказала. Заметив, что роли их как-то неожиданно поменялись, умолк и он.

Они озадаченно уставились друг на друга.

Рассмеялись.

— В действительности это и не важно. Не так ли?? — помолчав, заметила синеволосая.

Он улыбнулся в ответ. — Это правда.

— Ты не из этого города, да? — неожиданно спросила она.

— Э-э, да... как бы узнала?

— У тебя акцент.

— О... вот как? — он принялся оглядывать себя,

— Ага. — Без какого либо предупреждения она вихрем развернулась на пятках, ринувшись вниз по лестнице. — В любом случае, я пошла. Пока, еще увидимся!

Он уставился ей вслед. — Эй! Твоя шляпа!

Она оглянулась на него, — Оставь себе! — Слабая, загадочная улыбка приподняла кончики ее губ, — Она тебе идет! — И затем она исчезла, оставляя за собой отзвуки звонкого смеха, колокольчиками рассыпавшегося в воздухе. Не зная зачем, не зная отчего, он прижал шляпу к груди. Щеки его залились румянцем.

Он подумал было натянуть ее на себя, но приметив цвет и фасон его костюма, тут же представил на кого он будет при этом похож. Парой секунд позже он быстренько передумал, решив не надевать ее в никоем разе. Больно уж их цвета не сочетались.

— Черт, — несколько смущенно пробормотал он под нос, поочередно переводя взгляд с безлюдной лестницы на красную шляпу в руках, — Это мне не приснилось?

Укулеле продакшнс с гордостью представляет:
Проект-побочник №4 Серия "внезапные порывы"

Скрещивающаяся апельсиновая развилка.^(##1)

[ОДИН]

Мугивара Боси
(Красная соломенная шляпа)

[1]

Мое имя? Ранма. Саотоме Ранма. Шестнадцать лет. Рад знакомству.

Я слышал все эти шепотки, доносящиеся от людей, сидевших передо мной. Они все, всегда отчего-то шептались. По привычке я вновь принялся чесать в затылке. Вообще-то это было несколько смущающе, стоять столбом и служить темой для разговоров для всех, при этом полностью игнорируемый, хотя... я мог бы уже и привыкнуть к этому уже. К ним что, никогда прежде учеников не переводили?

Учитель всецело погрузился в просмотр моих бумаг. Весьма немногочисленных, кстати. Пара страничек и все. В принципе, ничего удивительного, жизнь на дороге не оставляет так уж и много времени на то, чтобы ходить последнюю пару лет по школам. В принципе, не очень-то и хотелось.

А, черт с ними со всеми, как будто что с этим поделаешь.

Мацуока-сенсей окинул нового ученика критическим взглядом и украдкой вздохнул. Паренек явно не относился к типу прилежных учеников, и документы это мнение лишь подтверждали. Черт, мало ему проблем, что ли? Число хулиганистых личностей в классе и без того превышало разумный предел на одного человека, и перспектива получения еще одного не сулила ему ничего кроме дополнительной головной боли. Парень больше походил на вышибалу чем на школьника, — и ками благослови, явился в класс в униформе китайской Красной Армии!

Никаких сомнений. Что-то в новом ученике явно говорило ему, что проблемы будут. Запах будущих неприятностей и осложнений повис в воздухе, и, судя по его опыту, уровень угрозы в классе резко вырос с уровня "вероятно" до уровня "вы на корабле, груженым динамитом и дырявыми бочками с бензином, уже разлитым, посреди острова с вулканами и вулканы уже извергаются"

— Это место свободно? — услышал он голос парня, стоящего у пустой парты. А разве это не...

— Э-э... не здесь, — нервным движением поправив очки, он быстро продолжил, — Здесь сидит Аюкава-кун.

— Он что, не пришел?

— Да, нет, она здесь. Здесь, но... — учитель дернул плечом, не очень-то желая продолжать диалог на это тему.

— Она свалила. — Донесся голос одного из школьников, сидевших рядом с новым учеником. — Короче, прогуливает.

— Прогуливает? — Новый парень явно выглядел озадаченным. Он окинул взглядом класс, и косичка его метнулась туда и сюда. Затем он пожал плечами. — Тем хуже. Других свободных мест я не вижу, так что я займу это. Уверен, возражать она не будет, все равно это лишь на сегодня.

Весь класс уставился на него, во взглядах их читался ужас.

— Что? — озадаченно уставился на них в ответ Ранма. — Не так что-то?

Почти до самого обеда окружающие ерзали на стульях и неизвестно с чего дергались. Похоже что их несравненно больше интересовала входная дверь, чем преподаватель, ну-у, не то чтобы я обращал на него внимание, я вместо этого следил за ними самими, поскольку первые дни в новой школе всегда скучища ужасная. В конце концов меня достало пялиться на школьников, пялящихся на дверь, как будто из-за нее вот-вот вылезет какой-либо жуткий монстр, так что я развернулся и принялся изучать столешницу, пытаясь понять, какого черта я вообще записался в школу, при это еще и среднюю.

Потребовалось не так уж и много времени, чтобы в памяти всплыло лицо бати, то, как мы с ним прыгали с одной бамбуковой жерди на другую с боевыми кличами, тузя друг друга. Старикан. Где он сейчас? Чем он сейчас занимается?

Тут же я долбанул себя кулаком по башке. Опять. Я опять принялся беспокоиться за этого ленивого, паршивого, вороватого старого вруна. Опять, поклявшись не иметь никогда с ним больше дела. Черт, парень, сказала себе я, именно из-за этого ты его и оставил, помнишь?

Но я никак не мог избавиться от этих мыслей, никак. Каждый раз как шел дождь, я вспоминал все, что произошло со мною в Китае, в этой чертовой "проклятой" тренировочной долине, вспоминал это чертово проклятье, чертовы сны...

Чертов оядзи.

— Ха! Что, тормозим? Возраст сказывается? — поддразнил я его, видя, как он летит на меня с выставленной в ударе ногой. Я прыгнул на него, крутанувшись дважды в воздухе, и мы встретились в воздухе на пол пути. Его нога поразила мое плечо, но это не имело особого значения, я впечатал колено в его толстое брюхо и сшиб его вниз, в источник, куда он и приводнился с громким всплеском. Так-то. Будет знать как на меня бросаться.

Я нетерпеливо ждал, пока он вылезет из этой лужи.

Долго ожидать не пришлось. Гигантская размытая туша выметнулась из воды прямо на меня, и сместив центр тяжести я приготовился ответить. И затем я глянул на него второй раз и едва не рухнул с жерди.

Что-то вылетевшее из воды — это было нормально. Но что бы это ни было — это был не батя. В действительности, и я готов был в этом поклясться, это была гигантская, мокрая, взбесившаяся панда, летящая на меня, и взгляд ее мелких глазок лучше всяких слов убедил меня в том, что она желает меня в качестве закуски к бамбуковым жердям. И затем, полу секундой позже и все еще пребывая в шоке, я ощутил удар. Тяжеленная куча мокрого меха долбанула меня когтистой лапой в живот и я принялся падать... и падать... и падать...

Преподаватель нахмурился когда с другой стороны класса донеся грохот. Хмурость его стала еще более угрюмой и явной, стоило ему заметить истинного виновника шума и хаоса, прервавшего его лекцию.

Саотоме Ранма что столь быстро заснул на парте, сверзился со стула.

— Саотоме-кун! — суровым голосом обратился учитель к молодому человеку, — Чем это вы занимаетесь? Насколько я понимаю, сегодня ваш первый день в нашей школе, и вы могли бы хотя бы из вежливости притвориться, что обращаете внимание на предмет урока. Чтобы удостоверится в том, что вы не заснете и дальше, мне придется попросить вас постоять в коридоре с ведрами, и прямо сейчас.

Несколько девушек принялись хихикать.

Ну за что мне такое, — стенал про себя Мацуока-сенсей— и это на первом же уроке! Он припомнил, что ему предстоит иметь дело с этим новеньким как минимум до конца учебного года и его передернуло

— Блин, поверить не могу,  — бурчал Ранма, держа два больших ведра полных воды, ссутулившись и опустив плечи.

Он уставился вниз, на ведра, наблюдая как рябь порождаемая малейшими его движениями, болтается туда-сюда. Вода, уныло думал он. Ну почему это всегда должна быть вода...?

Первое, что я ощутил, стоило мне очнуться, что все мое тело чесалось и кололось, как будто вся моя кожа вдруг стала жутко чувствительной, или что-то в этом роде. Я видел батю, сидевшего у костра, ожидавшего пока я очнусь. Он объяснил мне что я приземлился на голову и вырубился об гигантский булыжник в одном из источников, и после этого так и валялся без сознания весь остаток дня. Он рассказал мне о том, что мы ухитрились забрести в Джусенько, и о том, как он вернул нас в исходный вид после того как гид объяснил ему насчет проклятий. Разумеется я тогда тут же заявил ему что он шизнулся окончательно, и что я понятия не имею, что за бред он там несет.

Он тут же устроил впечатляющую демонстрацию проклятья посредством холодной воды. На мне

К тому времени как я наконец свыкся с этим, — насколько можно свыкнуться с этаким проклятьем, — и он вернулся с порога смерти, с уймой синяков и кровоподтеков по всему телу, мы каким-то образом уже были не в Китае, направляясь назад в Японию. И затем все понеслось, без передыху и продыху. Начиная с того как он притащил меня к Тендо, а затем побоища с обоими Куно, с Рёгой, Шампу, Муссом, Колон, Укё, и наконец Хаппосаем, не говоря уж о небольших разборочках с Хербом и Саффроном. Карусель вертелась как безумная. И наконец я женился на этой Аканэ, и вскоре после этого обнаружил себя в больничной палате, в первую же брачную ночь.

Кажется я не упомянул, что это она вызвалась приготовить все свадебное угощение, и собиралась скормить мне как минимум половину той нераспознаваемой пакости, называемой ею едой.

Придя в себя на следующее утро, я несколько оцепенело выслушал докторов, объявивших мне, что я не проживу и недели, с учетом тех ядовитых отходов, что отныне плавали по всему моему телу, в большем количестве, чем на какой-нибудь долбаной фабрике по переработке химического оружия, сжегшей мне кишки и так и не выбравшейся наружу, после того как в меня насильно впихнули больше кулинарных изысков Аканэ, чем мне довелось увидеть за весь тот чертов год.

Я помню как провел на этой чертовой больничной койке несколько дней, пытаясь адаптироваться к мысли о том, что я, великий Саотоме Ранма, наследник Мусабецу-Какуто Рюсдохну в больнице от кретинской боли в животе еще до того как мне исполнится двадцать.

И затем, когда я лежал там, чувствуя пожар, бушующий у меня в животе, и пытался убедить себя в том, что не собираюсь подыхать таким глупым образом, и что я просто обязан игнорировать все, что бы там ни происходило внутри, как бы оно не болело и не рвало меня на части, а также пытался остаться в сознании как можно больше, и ни в коем разе не закрывать глаза и не засыпать, сколь бы усталым я себя не чувствовал, все вокруг меня размылось, и стекло вниз, подобно смытой краске.

И тогда я увидал ее.

[2]

Дикая орава школьников выхлестнула из дверей, стоило раздаться звонку.

Ранма вздохнул. И это только первый день, подумал он, ставя эти чертовы ведра с водой у задней стены класса.

— Эй, постой! — раздался позади него голос прежде, чем он успел смыться отсюда подальше. То самый парень, что пытался заговорить с ним в начале урока, когда он искал место, где ему сесть.

— Чувак, поверить не могу, что у тебя хватило смелости на такое! — объявил кудрявый парень.

— На что?

— На то, чтобы сесть на место Аюкавы. — пояснил второй школьник, стоявший рядом с первым, и добавил, — На такое могут решится лишь камикадзе или самоубийцы.

Ранма лишь пожал плечами, — Всего лишь на день. Кроме того, если оно было ей нужно, она бы на нем сидела.

Выпучив глаза, парни уставились на него, и затем, после долгой паузы нервно рассмеялись. — Сказануть такое... Чувак, да ты герой. Не, правда, мы тебе завидуем. — один из них, толстяк в очках, поправив их, — продолжил, — Ну, в любом случае, я — Хатта, а это Комацу, очень рады с тобой познакомиться.

Хатта пытался и еще что-то сказать, но друг его, Комацу внезапно завопил, — О, нет! Сэндвич с салатом! Быстрей! Они щас кончатся!  — Развернувшись к Ранме, веснушчатый парень быстренько извинился — Прости, мы позже все объясним. Да, между прочим, если ты что здесь не понимаешь, то мы почти наверняка знаем ответ! Ну, пока!  — и затем они стартовали к школьному буфету, со скоростью и рвением, которые они наверняка не демонстрировали в спортзале.

Ранма выдавил из себя слабенькую улыбку. — Офигеть.

Обеденный перерыв был довольно необычен. Поскольку эти двое пожелали ко мне присоединиться, я обедал на крыше вместе с Комацу и Хаттой. И конечно, мне стоило бы знать, что если дождь и намечался на этот день, он пойдет именно в тот самый момент, когда я буду там.

— Глядите, глядите! Бешеная белка-камикадзе! — в отчаянии завопил я, тыча в небо трясущимся пальцем. К их чести, стоит признать, что и Комацу и Хатта даже и не оглянувшись на меня, разом, инстинктивно рухнули на бетон, закрывая головы руками. Я тогда еще удивился, с чего бы это. Тут что и раньше такое бывало? В это же время знакомое покалывающее ощущение прошлось по всему моему телу, стоило первым каплям дождя коснуться моего тела. Без каких-либо колебаний я сиганул с крыши, не желая, чтобы эта двоица увидала меня в таком состоянии.

К счастью я приземлился без каких-либо препятствий на участке ничем не застроенном, и довольно тихо. Те школьники, которым не повезло обедать вне здания, в данный момент прятались от дождя, сгибаясь в три погибели и прикрывая руками голову.

Для меня, по правде говоря, это было явным подспорьем, ну-у, то, как все это обернулось, ведь батя так и не научил меня приему Бешеной Белки-Камикадзе. Да-да, правда, такой боевой прием действительно существует, и прием этот не из слабеньких, если вам плевать на разброс попаданий. А для тех, кто не знаком с этим жутким приемом, я поясню его суть. Это устрашающий, несущий страх и смятение в сердца противостоящих ему, продвинутая самоубийственная головоломная метода, в котором бойцы с закрытыми глазами и вытянув губы трубочкой издают верещащий, леденящий душу беличий визг, а затем, спрыгнув с большой высоты, бросаются в пике на цель, лелея в душе надежду так или иначе поразить врага,  — и лучше руками, а не головой.

В любом разе, звонок возвестил об окончании обеденного перерыва, и я осознал, что мои шансы вернуться в класс незамеченным близки к нулю. По крайней мере, до тех пор пока я не добуду чуток горячей воды. Ну, поскольку для меня это был уже не правый раз, когда я прогуливал занятия, я счел более полезным изучение остальных зданий, ознакомиться с которыми утром у меня так и не подвернулось возможности. После долгого блуждания туда и сюда я набрел на пустой класс, этажом выше кабинета музыки.

[3]

В то время как я наслаждался ленивой прогулкой по коридорам, а все остальные вне всякого сомнения рьяно исполняли свой ученический долг, отсыпаясь на партах пред лицом своих уважаемых преподавателей, я не мог не окидывать себя критическим взором, размышляя о том, что несмотря на хроническое и регулярную смену пола при каждом контакте с холодной водой, по прежнему имелась надежда на незначительнейшую, весьма малую возможность того, что однажды это может не сработать. Несмотря на то, что я давно перерос чувство обиды на мир и на окружающих за мое проклятье, — а также последовал совету открыто не тренироваться на публике, — все это по прежнему для меня виделось каким-то неестественным.

Когда я в первый раз увидал ее, — или себя, в зависимости от того, с какой стороны посмотреть, — я тут же впал в ступор, — О нет, только не это! — помню, выдохнул тогда я, стоило ей появиться передо мной из ниоткуда. Говоря точнее, это больничная палата делась неизвестно куда, и стоило мне тупо моргнуть, как она нарисовалась передо мною.

Моя рыжая женская форма вознаградила меня приподнятой бровью. — Только не что? — Она тут же впечатала кулак в свою же раскрытую ладонь, стоило ей осознать, что именно я имел в виду. — А-а-а, ты счел меня очередным порождение того магического зеркала! Так?

Я кивнул.

— Ну-у, в этом ты не прав. Впрочем, не прав ты всегда. — Объявила она, прямо, самоуверенно, и довольно нагло. Разумеется, поскольку она был мною в женском варианте, говорила она точно также как и я говорил бы на ее месте, и даже издевательская манера речи ее, специально отточенная для приведения противников в ярость была стопроцентно эффективна, к несчастью.  — Так, Саотоме, слушай.  — продолжила она прежде, чем я успел прервать ее.  — Ты все еще в Джусенько.

— Чего? — чегокнул я, не очень-то поняв ее последнее заявление.

— Ну-у, все, что бы помнишь от Тендо до Саффрона и Херба со всем прочим, — я имею в виду все, включая даже больницу на первую брачную ночь, — все это было лишь видениями, что я на тебя наслала. Все это теперь лишь сон, и им и останется, если только ты не последуешь за своим отцом-кретином назад в Японию. И да, не надо спрашивать меня откуда я это все знаю, я ВСЕ знаю, потому что я дух Источника Утонувшей Девушки. Ты меня понял?

Я тупо уставился на нее.

А, да, раз уж я все равно здесь, выдам пару замечаний. Слушай, ты, какого черта ты вообще, делаешь? Стоит милым, замечательным вечерком прилечь подремать как на тебе — шлепается в мой источник какой-то там урод с грацией бетонной сваи. То есть  — ты. Слушай серьезно, если уж ты боец мирового класса, ты что, удержаться от падения не мог, или для тебе это чересчур сложно?  — Сказать по правде, она могла быть язвительной до жути, стоило ей пожелать, а я к тому же оказал ей немалую помощь, предоставив обширный репертуар оскорблений и издевательств, которые она без малейших усилий превращала в шедевры ругательного жанра. Она напоминала мне Набики в худшие из дней, — или лучшие, смотря как посмотреть, с какой стороны.

— Хорошо, хорошо, завязывай, все понял! — раздраженно рявкнул я.

— Не сметь перебивать меня, когда я тебя оскорбляю!  — замахав пальцем перед моим лицом, выдала она, упиваясь уверенностью в себе. — В любом случае, можешь поверить мне на слово, когда я говорю, что если ты отправишься с отцом все так и будет — все так и будет. Так что — если хочешь чтобы так и было — так и делай. Лично я просто предупреждаю тебя заранее, ну-у, потому что девушки должны приглядывать за своими интересами.

— О чем это ты? — тут же осведомился я. Внутри меня выли сирены, поднимая тревогу. Словечко ее "интересы", тон речи, подозрительные намеки, заблестевшие глаза — все это до жути напоминало мне некую грудастую китайскую амазонку, тут же всплывшую в памяти без моего малейшего на то желания.

— Что, уже не помнишь? — с жалостью глянула она на меня. — Ты упал в мой источник, и нравится это тебе или нет, я отправляюсь с тобой.

— Что?! — завопил я, — Черта с два! Не желаю я вновь встревать во все это, и уж точно я не желаю делить свoе тело с какой-то девчонкой, особенно с такой язвой как ты! — выдал я лишь для того, чтобы уязвить ее. Однако определенный резон в ее словах имелся, — призрачные годы жизни с проклятым телом сделали шок при его восприятии практически несуществующим. Разумеется, это вовсе не означало, что я перестану возражать.

— Тогда тебе не повезло. — последовал выпад в ответ, и в голосе ее зазвенела сталь, — потому что так уж случилось, что мне хочется выбраться отсюда и повидать мир. В этой долине жутко скучно, — сожалеюще вздохнула она, — Мне давно уже хотелось поймать кого-нибудь и заставить его вытащить мня отсюда. Знаешь, здесь совсем нечем заниматься, жалкое прозябание и свеженькая минералка, и... — неожиданно на лице ее появилась озорная ухмылка, и оттянув веко, она заявила,  — ... и поскольку никакого способа для тебя избавиться от меня нет, все твои споры — напрасная трата времени!

— А меня не волнует что ты там хочешь, это не мои... — начал я, но тут до меня наконец дошли ее слова, и то, что она хотела этим сказать,  — Секундочку! — злобно завопил я, — Ты с самого начала это задумала! — забыв обо всем остальном, я всецело отдался спору, выдавая каждое свое предложение на все более и более повышенных тонах, — Так ты, своей магией, затащила меня в свой источник! Лишь из-за того, что тебе хотелось влезть мне на шею и прокатиться на халяву!

— Точно.

— И после этого ты обвиняешь меня в том, что не дал тебе подремать?!!!

— А кого еще мне винить? — отозвалась она, пожимая плечами, — и я не собираюсь забирать в обмен этого толстого идиота, которого ты зовешь отцом, если ты хочешь мне это предложить. У меня и так каждый раз, после того как ты плескал на себя горячей водой и смотрелся в зеркало, тяжелая душевная травма образовывалась. Кроме того, ты все равно уже падал в источник, так что какая тебе разница. Уверена, тебе гораздо больше нравится быть прелестной, умной, здоровой девушкой, чем просто скунсом — или маленьким черным поросенком, кстати.

Злость ушла. Она была права, несмотря на грубость и раздражающую наглость и желание уязвить тебя побольнее, она была права, права во всем, до малейшей точки. Уж лучше оставаться девушкой, решил я про себя, но вслух переспросил. — Источник Утонувшего Поросенка?

— Ага, — отвечала она, ткнув пальцем куда-то вбок, с каменной физиономией. — Три источника вниз и налево. Сразу за скунсом. Рёга должен радоваться по гроб жизни, что не попал в него. — Я передернулся, и затем попытался задавить внутри смех при мысли о Рёге — скунсе. — И нечего возражать, обмен честный,  — продолжала она  — Я показала тебе что должно было произойти с тобой в будущем, и теперь, вместо того, чтобы слепо двигаться к тому, чего ты не хочешь и не желаешь, ты можешь начать все заново. Кто знает? Может быть в этот раз у тебя все получится получше и поспокойнее, не говоря уже о том, что ты получил возможность узнать большую часть наиболее тайных и мощных приемов от лучших мастеров боевых искусств на земле и можешь теперь освоить их вновь, но уже без того хаоса, и не превращая свою жизнь в сущий бедлам.  — Мои глаза округлялись по мере того, как до меня доходили ее слова, и лицо мое непроизвольно принялось сиять. — И кроме того, — читай по губам — никакой больше еды-отравы!

Сияющее мое лицо расплылось в широченной ухмылке.

К несказанному моему удивлению, она улыбнулась, и это сделало ее абсолютно неотразимой, уж поверьте мне, я-то знаю. Это я был ею, и это я бессчетное количество раз пользовался этой же самой, безотказной улыбкой. А как еще, по-вашему, еще я мог получать столько еды на халяву? — Уверена, Ранма-кун, рано или поздно ты поймешь мою правоту, — сказала она, а-аа, черт с вами, сказала Ранко милым, сладеньким голоском, четкий знак того, что разговор окончен, завершен и пересмотру не подлежит.  — Лишь для того, чтобы ты не так беспокоился, я позволю тебе кое-что еще, — она подождала немножко, гордо выпрямляясь, так, чтобы я мог проникнуться ее благородством и величием этого момента. — Несмотря на то, что наши персоналии рано или поздно смешаются, большую часть времени именно ты будешь управлять телом, я буду оставаться лишь наблюдателем. Фактически, ты, вероятно, вообще не будешь ощущать моего присутствия, если смешение будет настолько полным, как я полагаю. Скорее всего я буду появляться лишь чтобы сказать приветик время от времени, и изредка являться когда ты в очередной раз будешь пытаться покончить с собой каким-либо экзотическим способом. Хотя... сомневаюсь что мне потребуется часто это делать, в особенности если ты решишь не давать воли твоим мазохистским инстинктам и не околачиваться вокруг психованной маньячки, зовущей себя Аканэ. Ну что ж, полагаю — вопрос решен,  — Ранко развернулась и принялась медленно исчезать в воздухе.

— А, да еще одно! — Лицо Ранко появилось из ниоткуда в тот самый момент когда я уже думал, что избавился от нее окончательно. — Попытайся припомнить вновь как нужно дышать, для нашей же пользы. Что-то ты стал какой-то синий... — Заметив, что ее последнее ее замечание так до меня и не дошло, она замялась, пытаясь припомнить не забыла ли она еще чего-нибудь существенного. И наконец, уставившись на меня широченными, распахнутыми невинными глазищами, она одарила меня бесценной информацией, скрываемой ею до этого, — Как, я тебе этого так и не сказала? — Девочка-призрак и в самом деле ухитрилась заставить свой голос звучать обеспокоено, — Ранма, ты все еще тонешь. Знаешь, если ты так и не позаботишься выплыть на поверхность, ты утонешь окончательно, а мне не хочется жить в доме, замусоренным твоим бесполезным трупом, раздувшимся от води и твоего непомерного самомнения.  — Просияв в последний раз, она окончательно исчезла.

Примерно в это же самое время, когда я, возмущенный до глубины души, пытался сочинить достойный язвительный ответ свой злобной половинке, раскрыл рот, изрядная порция мутной воды ворвалась в него и подавившись ею я вырубился.

[4]

Дождь постепенно утихал, превращаясь в обычную изморось, а я в это время шатался туда и сода бесцельно по абсолютно пустым комнатам. Странно, но я ничуть не возражал против подобного бесцельного времяпровождения, одиночество и тишина каким-то образом помогали думать, чудеснейшим образом унося беспокойства и прочищая голову.

Однако мое безмятежие быстро заколебалось, стоило мне обнаружить, что я не одинок. Кто-то еще был здесь, поблизости. Приглушенная мелодия, выводимая саксофоном, доносилась из-за дверей, снизу, коридором ниже. Поскольку делать мне особо было нечего, я последовал за нею, выходя из класса.

Встав ближе, я нежданно обнаружил себя захваченным бередящей душу мелодией, доносящейся до меня ныне более четко. Она была довольно медленной и скорее всего импровизированной, несмотря на то, что меня уж точно нельзя было назвать знатоком, но тем не менее я чувствовал скрытую в ней жажду свободы, рвущуюся из мелодии. Затем, за столь недолгой свободой следовала горечь потери, боль одиночества, и мимолетное касание чего-то, чему я просто не мог подобрать имени. Затаив дыхание, вслушивался я в эти звуки. Ранее я никогда не интересовался музыкой вообще, но в этот раз я каким-то волшебным образом ощущал родство и даже разделение этих чувств, пробуждаемых мелодией. Сладостная эйфория, что вовсе и не была сладостной и милой, и в то же время заставляла меня принять эти все чувства во всей полноте, признать их ничем не прикрытую правдивость. Я просто не мог не прислушиваться с восторгом к неслыханному мною прежде чуду.

Неожиданный импульс побудил меня узнать личность музыканта, играющего по ту сторону двери, и приметить, что дверь, ведущая внутрь, была закрыта не полностью. Склонившись к ней я попытался заглянуть внутрь и глаза мои округлились. Это была та самая девушка, что я всретил на лестнице в прошлое воскресенье.

И затем мелодия оборвалась.

Аюкава Мадока резко дернула головой сузившимися глазами уставившись на дверь, со стороны которой донесся тихий скрип дверных петель, прервавший ее.

— Какого...?  — выплюнула она с нескрываемой враждебностью. Судя по выражению ее лица, Мадоке не очень-то понравилось вмешательство кого-либо в ее личные дела, в особенности каких-то там мелких школьных воришек — вымогателей, желающих нарваться на очередное избиение. Медленно дверь отошла в сторону предъявив ее взору коренастую рыжеволосую девушку в мокрой насквозь мужской школьной форме и довольно виноватым и застенчивым выражением на лице, — Извините... — пробормотала девушка, смущенно ероша одной из рук волосы на затылке, и явно смущаясь, — Мне не хотелось вам мешать. Я первый день в этой школе и мне... ну-у, хотелось осмотреться, когда я услышала как вы играете, и подошла...

Выражение лица Мадоки несколько секунд оставалось абсолютно нечитаемым, и лишь затем она ответила, — Ты ничему не помешала. — Подойдя к стене, у которой она оставила саксофон, она подхватила его и не сказав больше ни слова, направилась к выходу.

Стоя в пустом классе, рыжая хмуро уставилась в пустоту, недоумевая, — Я что-то не то сказал?

К тому времени как я нашел более менее безопасное место, где была горячая вода и можно было измениться, уроки уже подошли к концу. Вне всякого сомнения учитель скорее всего озверел напрочь, но даже это было бы лучше объяснений насчет проклятья. И в тот самый момент когда я пытался изобрести и отшлифовать удобоваримую отмазку и возможные варианты ответов на вопросы, что наверняка будут мне заданы, я обнаружил этих двух, — Комацу и Хатту, поджидающих меня у ворот школы.

— Чувак, препод на пену изошел. — Поприветствовал меня Хатта ухмылкой, растянувшей его широкую физиономию подобно раздуваемому воздушному шарику. — Ты где это шастал? — И затем. прежде чем я мог ответить, с засиявшими глазами и широченной ухмылкой, поправляя очки он объявил. — Ах ты, тихушник ты мелкий, — что увидал ту девчонку и за нею помчался, так?

Конацу тут же поддержал его, — Ранма, друг мой, как же тебе не стыдно, бросать своих друзей, и кидаться за девчонкой... слушай, а из какого она класса была?  — резко сменил он тему разговора, выжидательно потирая руки.

— Какая еще девчонка?  — Я был твердо уверен в том, что никто не мог видеть нас в классе.

— Какой же еще? — глянул на меня Комацу, — Той самой. Ранма, не выделывайся, ты же видел ее. Ну, одевается она может быть и странновато, но фигурка у нее закачаешься.  — В голове у меня зазвенели колокола громкого боя. Моментальная фотография, тут же вытащенная Хаттой, подтвердила мои наихудшие опасения.

— Гляди, я щелкнул ее в тот же момент, как увидел — заявил толстый, и изо рта его вниз потекла тоненькая струйка слюней. — Ты не поверишь, она двигалась так быстро — одна секунда и она во дворе, вторая — и ее уже снова нет! — на фотографии, разумеется, была запечатлена никто иная как моя женская форма, мчащаяся через двор и промокшая насквозь. Я мог лишь обреченно вздыхать. Ну за что это мне?

— Смотри, Комацу, — Хатта тыкал пальцем в фотографию с неприкрытым энтузиазмом, как Колумб, дорвавшийся до Америки. — По моему лифчика она вообще не носит! Еееееее! — Я вздохнул еще тяжелее, смешно удаляясь от обеих придурков, захлебывающихся слюнями от похоти. Ну, как минимум они перестали ко мне приставать.

И затем, довольно неожиданно, я встал в воротах. В отдалении от толп школьников, мчавшихся по дорожке, прислонившись к стене метрах в трех от ворот, стояла та самая странная девушка... и она курила? Помню мне это жутко не понравилось, отчего-то, и я внезапно обнаружил себя желающим вырвать у нее изо рта сигарету.

— О, нет, не подходи к ней!  — возопила позади меня двоица идиотов, в последний момент попытавшаяся остановить меня, их интерес к моей фотографии моментально исчез, сменивших диким ужасом. — Это же Аюкава! От нее ничего коме неприятностей не жди!  — Аюкава? Мысли запрыгали у меня в голове. Так это та самая, что пропустила сегодня занятия?. Сомнения воспряли, принявшись за работу. Симпатичная девушка с очаровательнейшей улыбкой, встреченная мною в парке и была тем самым ужасом школы? Отбросив все сомненья прочь я лишь дернул плечом, стряхнув своих одноклассников. Подождут, не развалятся.

Инстинктивно я послал вперед чуточку ледяного ки в ее сторону щелчком пальца, полностью затушив сигарету. "Эта Аюкава" выглядела скорее озадаченной, чем раздраженной, когда сигарета ее погасла без каких-либо причин к этому и вытащив зажигалку, попыталась закурить вновь. Я "погасил в зародыше" и эту попытку, продолжая дальше каждый раз, стоило ей щелкнуть колесиком. Все это продолжалось так долго, что вокруг собралась целая толпа, наслаждаясь спектаклем, и я мог поклясться, что опасный огонек , горящий в ее глазах, мог поджечь ничуть не хуже как эту сигарету, так и всю школу целиком. И наконец, когда терпение принялось кончаться и у меня, я шагнул вперед и выбил эту гадость из ее руки. Горящий ее взор сцепился с моим.

— Знаешь, тебе нельзя курить, — объявил я тоном, не допускавшим каких-либо возражений или пространства для пререканий. — Это может плохо сказаться на здоровье ребенка.

Собравшаяся толпа издала массовый вздох. Кажется они не совсем правильно восприняли мои слова, с опозданием дошло до меня. То как они развернулись друг к другу, и шепотки вроде "Так Аюкава беременна?" и "Ничуть не удивляюсь" был явными этого подтверждениями. А что касается субъекта распространяющейся сплетни, выражение ее лица стремительно менялось с первоначального ошеломленного шока на невероятный гнев.

Я тут же попытался поправиться, желая загасить слух в корне,  — Нет-нет-нет, я вовсе не хотел сказать, что у тебя будут дети и все такое... — я быстренько поправился вновь, — Ну, я имею в виду, я же даже и не знаю, будут ли они у тебя вообще, понимаешь...

Невероятный грев сменился безграничной яростью, и я осознал, что опять ляпнул что-то не то. Слухи о вероятной беременности Аюкавы принялись конкурировать со слухами о ее бесплодии.

Я пытался сделать что мог, пытаясь предотвратить надвигающуюся катастрофу, — Ну-у, я имею в виду, я, конечно знаю, что дети у тебя будут, — ну-у, здоровые такие, крепкие, — пытался успокоить ее я, — Я просто не так все сказал, как хотел. В конце концов, ты ведь девушка, так?

Школьники похоже проглотили и это открытие. Ой-ой, подумал я, стоило мне заметить смену безграничной ярости слепым, неудержимым желанием убийства. Опять я и мой несдержанный язык, вздохнул я. Кажется, будет больно.

[5]

* Ш-Л-Е-П! *

Мужская часть толпы сочувственно скривилась, неосознанными движениями поднося руки к щекам. Это была неоспоримо женственная, но жутко мощная ПОЩЕЧИНА, звук которой повис в воздухе, исполненный большими прописными буквами спускающимися вдоль экрана. Ранма наконец грохнулся на землю, совершив несколько полных проворотов в воздухе. Выполнив это на льду и в коньках он тут же получил бы золотую Олимпийскую медаль за пятерной аксель.

Затем синеволосая девушка, все еще кипя от гнева, проломилась сквозь собравшихся школьников, и проследовала прочь, игнорируя сыпящиеся на нее вопросы и отбросив в стороны несколько чересчур назойливых любопытствующих. Новый ученик, Ранма с трудом оторвавшись от земли, кое-как сел, уставившись на удаляющуюся девушку со странным выражением, которое никто не смог разобрать.

Конацу и Хатта кинулись к своему павшему товарищу. Преклонив перед ним на колени, они глубоко наклонились, пока их головы не стукнулись о бетон, — О, наш герой, — пробормотали они в унисон, уставившись на него восторженными взорами.

— Чем это вы таким занимаетесь?  — донесся до них слабый, но довольно изумленный вопрос.

Хатта заухмылялся, — Чувак, ты только что стал нашим кумиром! Ты единственный ухитрился разозлить Аюкаву и выжить после этого!

— Ага, точно. Не думаю что видел ее прежде настолько озверевшей... она и без того пугает всех насмерть, стоит ей просто уставиться на тебя ледяным взором, прям как Юки-онна. — прощебетал Комацу. Затем он обеспокоено уставился на него, — Эй, Ранма, ты как, в порядке? Ты точно не заработал ни сотрясения ни ничего такого? Надо было тебе нас раньше слушать. Мне говорили, что Аюкава раньше занималась боевыми искусствами, и она в этом была жуть как хороша, или что-то в этом роде. Знаешь, если ты и дальше будешь около нее околачиваться... Ранма? Эй. Ранма?

Не вслушиваясь в его слова Ранма просто кивал. Мысли его были далеко.

— Э-э... — нерешительно начал Конацу, вставая и отряхиваясь, — думаю он все еще в ауте.  — Вместе с Хатой он принялся внимательно разглядывать парня с косичкой, не отрываясь пялящегося в ту сторону, куда ушла синеволосая девушка.  — Оставим его пока в покое.

Хатта понимающе кивнул.

— Мадока-сан? — чрезвычайно энергичная молодая девушка с коротко остриженными светло каштановыми волосами прыгнула на свою приятельницу. Жесты ее, быстрые и полные энергии заставляли приятельницу чувствовать себя движущейся медленно, как бы в густом сахарном сиропе. — Мадока-сан? — позвала та вновь.

— А? Нани, Хикару-чан?  — невпопад пробормотала синеволосая, идущая по тротуару, погруженная в свои мысли.

— Этот парень, у ворот, вы его знаете?

— НЕТ! — незамедлительно выплюнула девушка, стискивая зубы. Голос ее сулил долгие и продолжительные мучительные пытки. Юная девушка, не привыкшая к столь суровой реакции на невиннейшие замечания, в панике едва не отпрыгнула в сторону. Увидав это, Аюкава быстро поправилась — Э-э, гомен не, Хикару-чан. Не знаю, что на меня нашло,  — затем она попыталась улыбнуться, — Наверное, просто устала сегодня.

— О, — слабым голосом отозвалась Хикару.

[КОНЕЦ ПЕРВОЙ ГЛАВЫ]

Говорю вам, если бы я знала, какую ошибку делаю, то в жизни бы никогда не затянула бы этого Саотоме в свой источник. Вообще-то, я уверена в том, что сделала бы это в любом случае, но хочу дать вам знать, теперь я против. Правда против. Я что имею в виду, этот парень — он же идиот. Он настолько туп, и в голове у него настолько мало мозгов, что она не годится ни на что иное кроме как для прошибания ею дверей и битья ею об стены. Оййй.

Может быть я попробую это еще раз, когда сумею с ним расцепиться.

А, да, чуть не забыла, привет. Я — Ранко. Появилась на сцене только сейчас, когда Ранма из-за собственной тупости получил по морде от той девчонки. Полагаю, когда наблюдаешь за этим из какого-нибудь уголка его разума, это жутко смешно, но все тут же меняется, когда тебя берут и выпихивают на первый план, и заставляют работать, в то время как эта тупая задница укладывается поспать. Не говоря уже о том, что я сижу в мужском теле и вынуждена тащить его домой в нем же и эта... штука болтается, и центр равновесия ушел в задницу. Могли бы за пятнадцать сотен-то лет технического прогресса и изобрести что-нибудь, ну, карман там, или еще что, чтобы это не ерзало, когда парни ходят. Но нееееееет вам, и мне теперь приходится страдать и останавливаться каждые несколько шагов чтобы удостовериться, что все в порядке, потому что, ну-у, скажем так, все не так.

И что за проблемы со всеми этими прохожими? Чего они на меня пялятся? Ну разумеется я не руками все проверяю приличная девушка знает, где лежит разумный предел, и это уж точно за ним. Лучшее что я могу, скажем так, расставить ноги пошире и попытаться... э-э... вбросить это на место.

В любом случае после быстрого холодного душа, сразу же после того как я пришла на квартиру, я наконец-то вернулась в свое нормальное состояние, и решила, раз уж я все равно понятия не имею о том, сколько времени пройдет прежде чем я вылезу наверх вновь, то могу и записать кое-что. Вот потому-то я сейчас и сижу за столом, тупо пялясь на чистый лист бумаги думая, что бы мне написать такого, чтобы Ранма знал, что я здесь.

Хмм.

Хммммм.

А, ясно. Набросаю вкратце все те смущающие сны, что Ранма просмотрел недавно после того как встретился с этой девчонкой, кстати он все еще держит эту ее шляпу у кровати, если это кого-либо интересует. В конце концов, все честно, не позволю же я ему так легко отделаться, после того как он бросил меня в этом теле сегодня. Так! Я решила. Сегодняшний выпуск посвящается всем тем глупостям, что снятся Саотоме, и назову его я...

Укулеле продакшнс с гордостью представляет:
Проект-побочник №4 Серия "внезапные порывы"

Скрещивающаяся апельсиновая развилка.

[ДВА]

Ранма-кун но эччи но химицу

[1]

— "Ранмины грязные маленькие секретики", — прочел заголовок, выписанный на листе из одной из его тетрадей, Ранма, сидя за столом утром сразу перед школой. Он не имел ни малейшего понятия что с ним происходило вчера вечером, тем более как он умудрился вернуться к себе на квартиру. Или, к примеру, откуда взялся этот листок. Он продолжил чтение дальше, пытаясь вникнуть в смысл того, что было неумело накарябано на нем. Почерк автора был даже хуже чем его собственный, — вещь, которую он ранее считал абсолютно невозможной.

"...Аюкава и я гуляем по пляжу. Закат невообразимо прекрасен, ярко-красный огонь медленно погружается в океан на горизонте, клочки дымки, что некогда была облаками, по прежнему висят в воздухе. Море тихо напевает колыбельную нарождающейся ночи, поверхность его постоянно меняет оттенки с оранжевого на красный и синий, и слабые порывы ветра мягко выметают песчаные холмики, вызывая легкую зябь, подстегивая нас поскорее добраться до дому.

Будучи невыразимо тупым чтобы ощутить хоть что-то романтичное в этой картине, я не замечал ничего за исключением того, что желудок мой требует чтобы его покормили, сигнализируя об этом низким рычанием.

Абсолютно неожиданно и без должного предупреждения Аюкава целует меня. Ее застенчивая, смущающаяся, пробуждающаяся страсть соседствует с чуточкой зрелой, взрослой чувственности. Руки ее рефлекторно обвиваются вокруг моей шеи и я практически вижу в ее глазах небо, заходящее солнце и все великолепие тихоокеанского побережья, танцующе...

Ага, щас, размечтались. Мы же здесь об Саотоме Ранме говорим. Я был слишком занят чувствуя себя ошарашенным нежданным прикосновением к моим губам других губ, чтобы связно думать о чем-то еще.

И наконец момент этот прошел и Аюкава отодвинулась от меня в сторону. Робко и застенчиво улыбнувшись, и с румянцем на лице, который мог быть а мог и не быть вызван тропическим климатом она спросила меня, — Это... было это похоже на лимон?

— Нет — серьезно отвечаю я после непродолжительной паузы — скорее на уксус."

Гневно скомкав листок, Ранма метнул его в окно. — Эта... эта чертова мелкая... Убью! Убью нахрен, как только увижу!

[2]

Для тех из вас кто еще помнит что там Ранко говорила после "слияние" , как она это называла, о том, что она станет тихой и незаметной, прям как цветочный горшок на стенке, спешу вас уверить — врала.

Осмотрев мою видавшую виды квартиру еще на раз, прежде чем отправиться в школу, я бесцеремонно получил напоминание о своей нынешней ситуации  — школьник-старшеклассник, пытающийся жить жизнью обычного ничем не примечательного парня на некоторые сбережения, накопленные в Китае. Да, так оно и было, квартира, которую, я ухитрился снять была лишена каких-либо излишеств или украшательств любого вида, но то немногое, что я знал о финансах и управлении ими настаивало не разбрасываться деньгами направо и налево, особенно в том случае когда не имеется регулярного и стабильного источника их пополнения. Я не мог даже положить в банк то, что у меня ныне имеется и получать с этого прибыль, документы, требующиеся для этого должны быть более правдоподобными и полными чем те, что я всучил в школе. Наверное, стоило бы позаботиться о том, чтобы подыскать себе подработку, думал я, запирая дверь.

Но возвращаясь к теме разговора, знали бы вы каких трудов мне стоило удержаться от покупки тех занавесей, в кружевах и рюшечках, когда пару дней назад я выбрался на рынок, купить еды. Я тогда как раз проходил мимо прилавка, на котором лежала всякая ерундень для дома, как вдруг какой-то импульс заставил меня вцепиться в отвратительно миленькие занавесочки, усеянные таким количеством дырок, что они могли бы работать рыбацкой сетью. Это походило на то, как будто какой-то внутренний голос сказал мне, что я обязан купить их, или мне же будет хуже. Надо признать, я тут же понял, что происходит, и принялся бороться с назойливым нытьем Ранко. И как будто всего этого мне было мало, занудство, с которым она меня пилила принялось стремительно увеличиваться, когда я наотрез отказался покупать простыни с маленькими красными сердечками по всей длине.

Домой я вернулся с жутчайшей головной болью.

Без какого-либо предупреждения этой же ночью я во сне удостоился визита некой рыжей нахалки. Не особенно кстати довольной.

— Так, Саотоме, я хочу те занавески,  — появилась она из ниоткуда, тут же выдвигая ультиматум.

— Ни за что! — Встал я насмерть — На некоторые вещи парень пойти просто не может, в том числе и на оформление своей спальни в духе одержимых малолетних соплячек со страстью к всякому миленькому барахлу.  — В глазах Ранко запылал огонь, мою лекцию по основам наших культурных различий она явно воспринимала как личное оскорбление. Замолчав, я чуточку подождал, не отрастит она заодно еще и рога.

— Да ну? — страстно начала она, — Прошла уже целая неделя, с тех пор как ты вселился сюда, и вся квартира выглядит точно также как и в том день, когда ты ее снял. Знаешь, пора уже принести сюда чуточку стиля, а не жить здесь как монах-отшельник. Спальня это не спальня, если в ней нету чего-нибудь миленького, — в конце она тоскливо вздохнула.

— Ну-у, в ней есть кровать, мало что ли? — невозмутимо заметил я, — Кроме того, а что потом тебе в голову придет? Выкрасить стены в розовый? Набить спальню плюшевыми мишками и Барби?  — почти незамедлительно мне пришлось уворачиваться от ее замаха.  — Слушай, почему бы тебе снова не постоять в уголке, и дать мне возможность делать все по моему? Это мое тело, я командую, ты смотришь. И черта с два я позволю тебе играть в кукольный домик с моей спальней и это все. Разговор окончен.

Взор ее стал ледяным. — Ты у меня за это еще поплатишься. — угрожающе объявила она, прежде чем исчезнуть из моего сна.

— Да-да, уже боюсь! — ухмыльнулся в пустоту, зная, что она наверняка меня услышит.

Единственным ответом этому стало эхо удаляющихся шагов в темноте. Насколько я помню, остальную часть ночи мне снились довольно приятные сны, и утром, просыпаясь я обнаружил себя странно довольным.

[3]

По правде говоря я не ожидал от своего второго дня в школе ничего такого выдающегося, особенно в сравнении с первым. Особенно не тогда, когда я случайно наткнулся на Аюкаву по пути в класс.

— Черт, я опаздываю! — вслух подумал я, уставившись на часы, висевшие на стене в коридоре. Я едва-едва успел прибыть к воротам школы прежде, чем начались занятия, потратив большую часть пути до школы на раздумья о Ранко, не обращая внимания на часы. И невзирая на то, с какой любовью я относился к школе, мне вовсе не улыбалось объяснять учителю причину опоздания наряду с объяснениями о моем вчерашнем отсутствии после обеда.

Чисто рефлекторно я повернул свою голову на звук приближающихся с другого конца коридора шагов, и был захвачен врасплох, обнаружив вместо ожидаемого учителя Аюкаву, в школьной форме. И столь же неожиданно я обнаружил себя наедине с нею, направляясь в тот же класс, и поскольку красный отпечаток ее ладони на моей щеке был все еще свеж в моей памяти, атмосфера между нами была несколько настороженной, если не сказать более.  — А-аюкава, — нерешительно начал я, надеясь завязать разговор, при это не имея ни малейшего понятия, о чем же с ней говорить. Я ожидал чего угодно, вплоть до второй пощечины, когда она подошла ко мне сзади.

К моему несказанному изумлению она просто прошла мимо, как будто ничего и не произошло, прервав мои извинения резким взмахом. — Всё в порядке,  — сказала она, со слабыми следами улыбки на лице. Легкий ветерок ворвался в коридор сквозь раскрытые окна, дернув подол ее юбки и приподняв и разворошив ее длинные синие волосы, — Учителя ещё некоторое время не будет. Я всегда прохожу здесь в это время, и 30 секунд спустя он поднимается по этой лестнице. — В подтверждение ее слов внизу с лестницы донеслись шаги. Мы заторопились в класс.  — Запомнил? — Не ожидая ответа, она проследовала к своему месту в конце класса, и сев за стол, уставилась в окно.

Все утро из моих мыслей не уходила загадочная одноклассница, которую я встречали всего лишь пару раз, и несмотря на то, что все окружающие похоже боялись ее до жути, лично я в конце концов пришел к выводу что она довольно милая и вчера, скорее всего, она просто была в плохом настроении. Блин, а она жутко красивая, хотя по ее загадочному виду никак не поймешь, о чем в действительности она думает.

Поскольку Аюкава в этот день не пропускала занятий, я обнаружил ее на физкультуре в очереди девушек, ожидавших своей очереди к гимнастическому "коню", незадолго до начала баскетбольного матча. Комацу и Хатта ошивались неподалеку, хотя явно и по другой причине.

— Чем это вы двое здесь занимаетесь? — с любопытством поинтересовался я, подходя к ним. У обоих в руках были небольшие блокноты, в которые они что-то ожесточенно записывали.

— Выставляем оценки, — автоматически отозвался Комацу, не отрываясь от своего занятия, — Имя —Сугимото, класс "Е", — прокомментировал он, продолжая писать. — Согласно данным прошлого года — размер Б, объем 78... а сейчас, больше 80, так, Хатта?  — осведомился он у своего компаньона, довольно сомнительным тоном.

— Она очень красиво взрослеет, — согласился тот, с улыбкой преисполненной вожделения.  — Эй, 9 и 9, Оценка — 9 и 9!  — завопил Хатта, когда эта Сугимото закончила упражнение и приземлилась. В соей точки зрения она не представляла ничего особенного, что бы на эту тему не думали Комацу и Хатта.

— Следующая, Аюкава! — объявила физрук, после того как низенькая девушка ушла. Двоица резво захлопнула блокноты и поднялась, собираясь уходить. — Секундочку, а ее оценивать вы не собираетесь?  — смущенно поинтересовался я.

Хатта лишь пожал плечами. — Извини, маньячки нас не интересуют. Пошли, матч сейчас начнется.

Направляясь на площадку, что была на другом конце зала, я позволил себе еще один взгляд, и едва не запнулся, увидав как она запустила себя в воздух, с грацией и элегантностью, при виде которой остальные девушки наверняка бы обзавидовались. Изящно выжав полноценную стойку на руках, она спрыгнула вниз, совершив точное и уверенное приземление, даже и не покачнувшись. Каждое из ее движений было отточенным и безупречным. Я едва не захлопал.

Вообще-то, я бы без проблем сумел и больше, если бы было нужно. Наверняка достиг бы в прыжке потолка, и сделав десять или пятнадцать кувырков и разворотов, безукоризненно приземлиться. Но это все было бы для меня просто показухой. С другой стороны, несмотря на то, что выступление Аюкавы было несравненно лучше чем у остальных, она явно не собиралась никому ничего демонстрировать, фактически, она после этого просто ушла прочь, не сказав и слова и абсолютно не обратив внимания на зависть и изумление, выписанные большими буквами на лицах присутствующих. Лично я решил, что лишь она одна среди них всех заслуживает внимания.

[4]

Увидав, как Ранма изогнулся в воздухе, метнув очередной мяч прямо над головами своих невероятно расстроенных одноклассников, тренер счел нового ученика явным самородком, упускать которого из рук было просто грех. Похоже, он захватил контроль на площадке, блок тут, утащить мяч из рук игрока команды противника здесь, несколько передач за спину. Судя по всему этот Ранма или погрешил против истины, заявив что не играл вообще с шести лет, или он был невероятно ловок и приспосабливаем. Проблемой было то, что на протяжении всей игры он ни разу не попытался забросить мяч в корзину сам.

Может быть это вскоре изменится, подумал грузный тренер, наблюдая за тем, как игроки из команды Ранмы все-таки всучили ему мяч, настойчиво делая дать и ему возможность броска.

— Давай! Семь секунд... до конца! Саотоме... нам нужен этот... бросок! — задыхаясь, завопил один из парней, утирая пот, градом катившийся по лицу.

— Да, чувак, покажи нам, что ты можешь! — поддержал его Комацу, еще один из игроков команды Ранмы.

Ну, не то что бы мне не хотелось забросить его, пробурчал я про себя. Просто если я это сделаю, то покажу всем, что они со мною вообще не сравнимы, а мне слишком нравилось играть, чтобы дозволить такому случится. В первый раз за долгое, долгое время я наслаждался игрой с моими одноклассниками. Последний раз, когда я выходил на баскетбольную площадку мне было шесть лет, и уже тогда я прыгал достаточно высоко, чтобы укладывать мяч в корзину одной рукой, в то время как все остальные лишь бросались мячом издали, не умея поднять мяч даже на полметра на своими головами. Стоит признать, когда я их разгромил, детишки выперли меня с площадки, а я по глупости та к и не понял, что потерял. Теперь же, прямо сейчас, я стал умнее.

Полагаю несмотря на все ее выходки и нытье, Ранко временами оказывается довольно полезна. Именно она порекомендовала мне сдерживать себя, по крайней мере на публике, и все может быть еще переменится к лучшему. — Послушай, Ранма, — заметила она как-то во сне, вскоре после побега из деревни Джокецузоку, — ты никогда не думал о том, на что это похоже, жить как все, и вовсе не беспокоиться о людях, желающих тебя или убить или жениться на тебе?

Я признал, что никогда об это не думал. Батя растил меня как бойца, лучшего в мире, и им я стать собирался, и ничего больше.  — А поскольку я и есть лучший, я справлюсь со всем, что бы или кто бы это ни был, у меня на пути, — уверенно заявил я тогда.

— Ну да, это все конечно очень мило и все такое, — несколько раздраженно заметила она, махнув рукой,  — но тебе это все не надоело?

— Возможно, — неохотно признал я, — Но что я могу поделать? Проблемы похоже следуют за мной, хочется мне это или нет.

— Не совсем так, Саотоме. Все не так запущено. Все, что тебе нужно — вести себя как все.

— Как все?

— Да, как все. Что именно тебе в этом непонятно? — кисло осведомилась она, — Впрочем ты настолько не такой как все, что скорее всего вообще не помнишь, каково это, вести себя как обычный человек.

— Но я такой, какой есть! — принялся я защищаться, — Не могу же я сдаться и перестать форму поддерживать!

— Ранма, ничего плохого в том, чтобы поддерживать форму или развиваться дальше, нет. Наоборот, людям такой ты даже больше нравишься, — пояснила Ранко, — Но это тут же превращается в проблему, когда они обнаруживают, что ты практически сверхчеловек. Это их пугает. — И затем, импульсивно, она сменила пластинку,  — Слушай, просто попытайся, ладно? Думаю, после того как ты увидишь, к чему это приведет, ты сам убедишься в моей правоте.

Так и произошло, хотя временами мне кажется, что она хитростью заставила меня сделать то, что я иначе просто бы не захотел.

— Ранма, мяч!! — Вопль Хатты вернул меня на площадку. Я быстренько глянул на часы — две секунды до конца матча. И неожиданно, уголком глаза я заметил, что Аюкава тоже встала, наблюдая за игрой с другого конца зала, и мяч сам по себе покинул мои руки, устремившись в полет. А, ладно, подумал я, в конце концов это всего лишь игра. Я просто покажу им именно то, что они желают увидеть.

Глаза всех присутствующих округлились, при виде того как мяч по широкой дуге летит в корзину. Вне всякого сомнения, он должен был попасть точно в кольцо. Проблема была лишь в одном  — Ранма бросил его с середины спортзала. И когда мяч завис над кольцом, присутствующие в зале школьники внезапно заметили, как его сбил в сторону какой-то странный летающий предмет. И следующее, что последовало за этим — оглушающий удар по перепонкам. Мяч взорвался и куски резины принялись опадать на площадку. Ранма не веря глазам своим, уставился на происходящее, и чуть не попятился,  — Быть не может... — пересохшим ртом пробормотал он.

— Ранма! Наконец-то... — прорезал звенящую тишину спортзала вопль, донесшийся от входа.

— ...я тебя нашел. Готовься к смерти. — прервал Ранма вопль, закончив его вызов тусклым голосом.  — Угу. Так и есть.  — Хлопнув себя ладонью по лбу, он тяжело вздохнул.

[5]

— Рёга! — объявил Ранма, с большим трудом уклоняясь он нескольких раскрученных банданн, устремившихся к нему. — Какого черта ты здесь делаешь?  — К этому времени спортзал превратился в сущий бедлам, с вопящими и разбегающимися школьниками, штурмующими запасной выход.

— Хочу отомстить тебе за все то, через что я прошел по твоей вине!  — Злобно отвечал зонтиконосный парень по имени Рёга, срывая с головы еще одну банданну, и бросая ее в ученика с косичкой.

— Слушай, приятель, не здесь, ладно? Кто-нибудь может случайно и пострадать! — Ранма сдвинулся вбок, ловя метательные "снаряды", что летели в толпу школьников, сразу же после того, как сам уклонился от очередного. Он отлично знал, какие повреждения могут они причинить.

Прежде чем Ранма успел поймать их, несколько небольших предметов вылетели казалось из ниоткуда, и посшибали летящие банданны оземь. Глянув поближе, он изумился, заметив что каждый головной платок был пришпилен к полу гитарными медиаторами.

Аюкава Мадока выбралась из толпы, сурово уставившись на них. — Наружу. Решайте свои проблемы вне школы. — Взгляд ее был ледяным, в голосе ее отчетливо слышась сталь.

Ранма первым сумел оправиться.  — Знаешь, я вообще-то драться и не собирался, — Сине-зеленые глаза встретились с его собственными, когда он проигнорировав противника, развернулся к ней, — Но не похоже что у меня есть выбор.  — Взгляд Аюкавы оставался холодным и бескомпромиссным.  — А, ладно. Забудь.  — сдался он, решив плюнуть на объяснения. Затем, развернувшись к мускулистому парню, все еще стоявшему столбом, так и не отойдя от шока, он пожал плечами.  — Рёга, пошли. И рот закрой, мухи налетят. Пора решить этот вопрос раз и навсегда.

— Э-э... пробормотал тренер, все еще стоя посреди площадки, даже когда остальные школьники уже убежали.  — Кто-нибудь видел, мяч в корзину попал?

Похоже что Комацу с Хаттой не преувеличивали, когда говорили, что Аюкава знакома с боевыми искусствами. Судя по ее выступлению на "коне" я знал, что она должно быть хороша, но я и не подозревал, что она настолько хороша. Судя по тому, насколько ошарашено и молчаливо сзади за мною плелся Рёга, пока я вел его на пустырь за школой, он тоже об это мне подозревал.

— Так, не потрудишься ли ты объяснить мне, ради чего ты это все затеял?  — осведомился я, встав посреди пустыря. Я удержал при себе окончание "свинтус", в этот раз я был уверен точно, что в никакой источник я его не скидывал и, насколько мне было известно, Рёга не должен был быть проклятым.

Неожиданно вырванный из своих раздумий, парень с клыками гневно зарычал. — Хочешь сказать, что ты не помнишь? Да как ты смеешь!  — Я моргнул, — Э-э, начал я нерешительно, — это же не из-за тех бутербродов, ведь так?  — Я бы рассмеялся ему в лицо, если бы он кивнул.

— Конечно, нет!! Ты сбежал...

— ...с нашего поединка, — закончил я за него. Ну вот, опять одно и то же.  — Приятель, объясняю раз и навсегда — я ждал тебя три дня подряд прямо за твоим домом. Ты так и не появился. — судя по тому как он затрясся от ярости, я понял, что он ничуть не изменился. Объяснять что-то Рёге, все равно что объяснять что-либо кирпичной стене.  — Отлично, — вздохнул я, — Я не стану больше тратить на это время. Что дальше? Ты отправился за мною в Китай? Отследил меня до Джусенько?

— Джусенько? — нахмурился Рёга,  — Это где?  — Ага. Свинтусу повезло. Он не проклят. — Я отследил тебя вплоть до деревни амазонок.

Так, вот к этому я точно не был готов. — Прибыв туда, я начал тебя искать, и внезапно передо мной появилась какая-то бабка, прыгающая на посохе, и поинтересовалась, что у меня за дело к тебе. Я попросил ее не совать свой нос не в свое дело, если только она не знает, где тебя найти, и та вызвала меня на поединок, сказав, что если я выиграю, то смогу свободно уйти, а если нет, но отвечу на ее вопросы.  — Затем Рёга впечатал конец зонтика в землю, выбив в ней небольшой кратер.  — И все это из-за тебя! Из-за тебя я был вынужден потерпеть унизительное поражение от какой-то старухи! Я согласился с условиями и атаковал ее, но она отпрыгнула в сторону, принявшись вопить что-то про каштаны,  — и затем я очнулся, лежа на спине, и не мог даже пошевелиться! — Неспособный более сдерживать себя, Рёга вскинул вверх свой боевой зонтик и завопил, устремившись в атаку.

Я быстренько набрал дистанцию, успешно избегнув нескольких взмахов зонта, и удерживая руки пред собой с раскрытыми ладонями.  — Эй, эй, секундочку! Что дальше-то было? — Выпрашивая небольшой тайм-аут, напряженно поинтересовался я. Похоже что амазонки не собирались обо мне забывать. Блин, да что с ними такое?

Рёга как раз собирался кинуться на меня вновь, когда до него наконец дошли мои слова и он сделал паузу.  — Что же еще? Я сдержал слово и рассказал ей, что ищу тебя, желая отомстить. Затем это старая мумия показала мне способ усилить мое тело для противостояния мощным ударам и пообещала мне, что если я найду тебя и притащу в их деревню, то она научит меня приему, что взрывает булыжники ударом пальца! С этим-то победа точно будет моя!  — Блин, Колон должно быть в конец отчаялась, если пошла на такое. Судя по его словам, она даже научила этого дурня основам баксай тенкец.

Внезапная мысль посетила меня, и я аж пошатнулся, — Рёга, ты кретин, — закрыв лицо ладонью, простонал я. — Поверить не могу, что ты пошел на такое из-за этого.

— Что ты только что сказал? — негодуя, возопил Рёга.

— Я сказал, что ты  — кретин,  — объяснил я, кое-как приходя в себя, — Рёга, ради всех ками, хоть иногда пользуйся своей головой, а? Если у тебя получится притащить меня в Джокецузоку, то ты уже и так победишь меня. Так зачем тебе тогда нужен будет прием, которым ты меня победишь, если ты и так уже меня победил?

Похоже, что он был захвачен этим вопросом врасплох. Эта мысль явно еще не приходила ему в голову.  — Заткнись! — заревел он, красный от стыда и ярости,  — Даже и не пытайся уклониться от нашего боя своими хитрыми разговорчиками! Саотоме, сдохни!  — Он вновь устремился на меня с зонтиком наперевес, жаждая крови.

— Отлично. Хочешь драки, будет тебе драка.  — спокойно заметил я, нырнув под широкий замах и кувыркнувшись назад, уйдя от мощнейшей подсечки, скомбинированной с ударом ногой снизу вверх наискосок.  — Если я побеждаю, ты свалишь раз и навсегда, и никогда в жизни не покажешься мне на глаза вновь.

— Согласен! Но этого никогда не произойдет, Саотоме!  — прорычал он, нанося очередной удар, которого я избег столь же легко. — Старейшина амазонок натренировала меня в их искусстве! Я гораздо тебя сильнее!  — Зонтик вместо меня пробил росшее неподалеку дерево, оставив несчастное дерево с дырой в стволе, стоило ему выдрать зонт.

— Может и так, а может и нет, — хмуро отвечал я. Несмотря на то, что я серьезно натренировался во всех тех приемах, что изучил во сне, я так и не достиг еще желаемого уровня. Я собирался вернуться в школу и доучиться до конца, так что не мог себе позволить выложиться на все сто и вымотаться напрочь. В свете подобных обстоятельств, мне оставался лишь один способ, которым я мог избавиться от назойливого парня как можно быстрее.  — Знаешь, Рёга, — начал я невозмутимо, — Я тоже неплохо знаком с некоторыми амазонскими приемами.

Это заставило его встать столбом.  — Врешь, — наконец выдохнул он после недолгой паузы. Хотя было явно видно, что Рёга насторожился. Отлично, подумал я. И затем я принялся загонять его в ловушку.  — Правда? Ну тогда посмотрим, как ты объяснишь это! — завопил я, бросившись на него на полной скорости. — Катю Тенсин Амагурикен!

Выражение его лица было неповторимым. Перепуганный Рёга инстинктивно уронил свои руки вдоль торса, надеясь лишь на то, что его упрочненное тело сумеет перенести удары. Наступив на уголек раз... Я сухо ухмыльнулся, пригвоздив его серией ударов ногами, по его ногам, вместо того чтобы пытаться пробивать его защиту кулаками, на все сто использовав его ошибку. Слишком поздно Рёга осознал, что его ждет, к тому времени я уже размолотил его и отпрыгнул на добрых пятнадцать метров.

— Ранма! Как ты смел меня обмануть! Это был не Амагурикен!  — заревел он, медленно отрываясь от земли, и вытрясая из себя пыль.

— Эй! — беззаботно ухмыльнулся я, — хотя мое имя и Саотоме Ранма, это вовсе не значит, что я не могу чуточку пообманывать, время от времени,  — и затем, прежде чем он успел оправиться, я вновь устремился в атаку. — Катю Тенсин Амагурикен!

— Ха! Дважды я на один трюк не... урк! — Рёга оскалился, готовясь заблокировать мои удары, когда я кинулся на него на полной скорости. К несчастью, для него, у меня были другие идеи, и я действительно взялся за Амагурикен, с удовольствием воспользовавшись предоставленной дырой в защите, обработав его грудь и живот. Он опять рухнул. Тяжело.

— Как ты посмел, обмануть меня вновь, Саотоме! — заревел он, поднимаясь вновь и уставившись на меня взглядом, преисполненном ненависти. Я в ответ одарил его невиннейшим взглядом.

— Блин, Рёга, ты возмущаешься, когда я тебя обманываю, ты возмущаешься, когда я говорю тебе правду,  — добавив чуточку раздраженности, я поинтересовался.  — Так чего именно ты от меня желаешь? — довольно тупо он вновь ринулся на меня, готовясь к очередной атаке. Судя по всему он выбрал всю свою мощь, вкладывая ее в единственный удар, не заботясь о своей защите вообще.

Похоже что до него так ничего и не дошло, и не очень походило на то, что дойдет в ближайшем будущем. Я встал посреди удара, глянуть на часы — пять минут до начала следующего урока. Этот кретин заставил меня пропустить физкультуру — единственный предмет, который мне действительно нравился, — и все из-за своей кретинской мести. Я чувствовал себя охватываемым безудержной, неукротимой яростью, и в этот раз я встретил его атаку своей.  — Катю тенсин... — завопил я, стоило нам приблизиться друг к другу на радиус уверенного поражения, но затем сорвался, и решил закончить бой разом, так как этот фарс меня уже достал,  — ааа, плевать, ТАКАБИША! — заорал я, выстреливая шар кипрямо в упор, и посылая его в полет.

— Желаю приятного путешествия! — помахал я стремительно удаляющейся точки, — И никогда, никогда не возвращайся!

И затем я вернулся в школу.

[6]

Школьный спортзал видал и лучшие дни. Куски штукатурки и щепки усеивали пол, скамейки валялись перевернутыми и разбитыми, спортивное снаряжение раскидано повсюду, без каких-либо признаков упорядоченности, вкратце, это напоминало посудную лавку, через которую пробежало стадо слонов. Не самое обычное его состояние, но для целей Хикару он подходил как нельзя лучше, поскольку ныне в нем не были ни души. Обнаружив себя скрытой от взоров посторонних рядом торговых автоматов, она ухмыльнулась, и прикурила сигарету.

И затем, когда неподалеку послышались шаги, и она уронила сигарету, ей ничего не оставалось кроме как начать ругаться, вытаскивая словообороты и эпитеты из запаса ругательств, которым немногие выпускники могли похвастаться, и уж точно не заурядные семиклассницы.

Вытянув шею в достаточной степени чтобы разглядеть из своего укрытия что происходит, она попыталась разглядеть, что это за хмырь непрошеный вломился в спортзал. Если бы это оказался кто-либо из учителей, — она была прямо у заднего выхода, а если какой-то там салага — школьник, что же, она переймет эстафетную палочку у учителей, преподав несчастному лузеру урок того, насколько опасно мешать Хияме Хикару во время ее перекура.

Она не угадала. В обеих вариантах. Спокойно, она убрала рукой пару каштановых прядей с лица, и вживаясь в образ, выдала отвратнейшую ухмылку из тех, что могла изобразить, выдвигаясь в сторону новичка, в котором узнала девятиклассника, переведенного в школу только вчера. Парень похоже был чем-то жутко раздражен, неизвестно с чего, и стоял у дальней стены спортзала, держа в руке баскетбольный мяч, уставившись на него. Неважно. Старшеклассник он или нет, ему придется заплатить за это. Никто не имеет права мешать Хикару и надеяться уйти от ответственности, думала она. Демонстративно прочистив глотку, она немножко проверила голос, готовясь к полноценному воплю, как только она будет удовлетворена результатами проверки.

— Эй, козел! Какого хрена ты тут ошиваешься?! — заорала она. Точнее говоря, собиралась заорать. Увы, Хикару не добралась даже до первого слога, когда парень тихо ругнулся и резко взмахнул рукой, посылая вперед мяч, размывшийся в воздухе и раскрошив прозрачный щит в конце своего полета, упала в корзину, до этого висевшую на другом конце зала. Глаза Хикару округлились, достигнув размерами чайных блюдечек. Не-е, повезти так не может, и никто не может быть настолько хорошо, ведь правда?

Пребывая в несказанном изумлении, она полностью забыла про свои намерения, напрочь. Фактически, она даже и не заметила как он ушел, до тех пор пока он не хлопнул резко входной дверью, движением, от которого осыпался стеклянный щит на другом конце зала, а кольцо, потеряв свои крепления, грохнулось на пол, зазвенев. Финальным движением завалилась и мачта, рухнув на деревянный пол с оглушительным грохотом, щепя доски.

Хияма Хикару могла лишь в оцепенении смотреть на все это. И затем, непроизвольно, на лице ее появилась улыбка. И улыбка эта была улыбкой кошки, обнаружившей живую, активную и еще не съеденную канарейку.

[дальнейшее в Главе ДВА, части 2...]

Уку...
(смотрите выше)

[7]

— Хикару-чан, ты сегодня вся так и светишься, — заметила Мадока, когда обе девушки уединились в тихом местечке на крыше во время обеда.  — Произошло что-то?

— Ух-хум. — закивала низенькая, прервав поглощение своего обеда. — Что-то ведь с Мадокой-санпроизошло тоже, ведь так? Я слышала о том бое, который вы прервали. Нет, правда, Мадока-сан, на вас это непохоже.

Мадока при этих словах дернулась. Резко переведя свой взор на кончики туфель, она взвешенно принялась отвечать, демонстрируя в своем ответе нехарактерную для нее неуверенность и смятение, — Э-э... ничего такого, — наконец отозвалась она, похоже пытаясь уверить в это скорее себя, чем Хикару. Затем, переводя тему разговора на необычное оживление Хикару, она игриво осведомилась,  — а что насчет тебя? Выглядишь ты, как будто завела себе приятеля, или что-то в это роде,  — к ее изумлению ухмылка Хикару стала еще шире, что и без того было практически невероятным делом. Резко выпрямившись, та уставилась своими карими глазами на более взрослую девушку, и взгляд ее был серьезен и преисполнен важности момента, насколько мог. — Он мой... — голос Хикару снизился до неслышимого шепота.

Аюкава Мадока внезапно осознала, что ей отчаянно хочется выпить, чего угодно, но выпить.

Обед был практически тем же самым, что и обычно — четверговый бенто, купленный в магазинчике рядом с домом. Для тех кому это интересно, расскажу что в нем было. Различные овощи, умученные ножом и вываренные до полной дряблости. Рис, подгоревший до умеренной несъедобности, несколько полосок водорослей, на вкус пролежавших в холодильнике чересчур долго, и рыбины, незамедлительно выброшенной по открытии коробки, из-за вони и того, что лежа на рисе с раскрытой пастью и выпученными глазами она жутким образом напоминала Куно. Не то, что я в действительности счел это рыбу Куно, просто это был вопрос принципов.

Временами я скучал по кухне Касуми — даже если я ел это лишь во сне. Найдя тихий уголок на крыше, я принялся врываться в свой обед так же, как рабочий с отбойным молотком врывается в бетон.

Полагаю, мне не стоило удивляться, когда группа школьников, первоначально собиравшаяся пообедать на крыше, развернулась и сбежала, стоило им увидать меня. Слухи распространяются быстро, насколько мне было известно, и чем хуже они, тем быстрее. Может быть вчера мои одноклассники и рассматривали меня как парня, к которому можно относиться с определенной долей интереса, но ныне, после этого боя, все, чего они желали — держаться от меня подальше. Они веля себя так, как будто все они страдали жутким приступом аллергии на драчунов, или что в этом же роде.

В любом случае, Рёга все угробил. Стоило мне осесть и прижиться, явился он, и благодаря ему мне теперь придется придумывать приличную отмазку для каждого человека в школе, или прощай моя "нормальная жизнь". Хуже того, кто-то похоже рассказал учителю физкультуры где я, поскольку он только что поднялся сюда, и судя по его внешнему виду, делает получить ответы. Судя по звукам шоркающих за моей спиной ног и воцарившемуся за лестницей молчанию, одноклассники тоже не возражали бы это услышать.

Отлично. Сцена готова. Настало время импровизации.

[8]

— Итак, вкратце, — подвел черту Ооцука-сенсей, с явным скептицизмом в голосе, — Ты говоришь, что ты встретился с этим Рёгой-как-там-его несколько лет назад, когда твой отец работал в цирке, и этот парень работал тем клоуном и метателем ножей. — физрук сделал паузу, дожидаясь кивка парня с косичкой, стоявшего перед ним, прежде чем продолжать,  — И ты заявляешь что он, скажем так с головой не дружит, считая что ты сбежал с твоей с ним дуэли, так что он явился сюда, пытаясь заставить тебя драться, но вместо этого разнес спортзал своими цирковыми трюками.

— Ну-у, примерно так, сенсей.

Ооцука-сенсей вознаградил его усилия приподнятой бровью — А как насчет тебя, Саотоме-кун? Кем ты работал в цирке?

— Э-э... — Ранма, похоже, был захвачен врасплох данным вопросом, и принялся паниковать, впрочем недолго.  — Я, э-э... был учеником... укротителя животных. У меня неплохо получалось укрощать поросят, э-э, то есть с пандами, да, точно, с пандами я работал. Хе-хе.

— Поня-ятно. Интересная жизнь у тебя была, молодой человек.  — Засунув руки в карманы штанов, физрук склонил голову, пытаясь переварить полученную информацию. — Хорошо, Саотоме-кун. Поскольку ты у нас новенький, я истолкую сомнения в твою пользу, и в этот раз поверю тебе.  — поколебавшись, наконец объявил он. Шепотки под лестницей подтвердили, что сочиненная история прошла и там.

— Однако, в следующий раз, если ты мне попадешься, я тебе так легко отделаться не позволю,  — грозно заявил Ооцука-сенсей, — В особенности не рекомендую тебе заводить знакомства с такими позорищами нашей школы как Аюкава Мадока и семиклассница Хияма...

— СЕМПАЙ!! — завопил энергичный девичий голос и вылетев из-за угла на воспитуемом школьнике повис описываемый субъект,  — ... Хикару... — Невысказанные слова умерли внутри физрука, стоило ему обнаружить, что Ранма лежит на полу, в весьма компрометирующей позе, прямо под энергичной девушкой с короткими каштановыми волосами, возбужденно тарахтящей что-то.

Хикару, в свою очередь, изумленно моргнула, осознав, наконец, наличие поблизости с собою преподавателя, и быстренько встала на ноги. — Э-э... — начала она несколько неуверенно, и затем осторожно, бочком проскользнула мимо физрука,  — Увидимся позже, хорошо, дарлинг?

И затем, без какого-либо предупреждения, она быстренько сбежала, настолько быстро, насколько смогла, оставив позади сбитого с толку Ранму, как и озверевшего физрука и перепуганную насмерть толпу под лестницей.

Ооцука-сенсей уставил дрожащий палец на нового ученика школы. Он пытался что-то сказать, но неизвестно по какой причине слова просто отказывались покинуть его рот. С лицом красным до невозможности, и отсохшим языком он мог лишь яростно пялиться на источник своих проблем. Бесстрашно, он бросился вновь на штурм своего рта, — Д-д-д-даааар...

— ...линг...? — слабо осведомилась Мадока, с несколько нервной улыбкой на лице. Чисто по привычке, рука ее принялась искать стакан в своей сумке для пикников. Обнаружив в ней только лишь молоко, она раскрыла картонку, аккуратно отхлебнув из нее. Странно, но этот глоток каким-то образом ее успокоил.

— Ага! Он... — собралась уже подтвердить Хикару, когда вдруг заметила темную фигуру на другом конце крыши.  — Эй! Это же он! СЕМПАЙ!! Замахала он руками, без колебаний помчавшись к нему, бросив позади как свой обед, так и потерявшую дар речи Мадоку.

— Хи-хикару-чан, постой! — Позвала ее Мадока и поднесла к губам картонку, разворачиваясь в ту сторону, куда убежала Хикару. Она сделала глоток.

И тут же подавилась.

[9]

Учительская старшей школы Коурё практически ничем не отличалась от любой другой учительской школ по всей Японии, что означало ряд заурядных офисных столов, собранных несколько длинных рядов, вытянувшихся с одного конца комнаты до другого, затертая до невозможности доска на стене у двери, деревянная решетка для объявлений рядом с засыпанной мелом доской, рядом с решеткой, истерзанной кнопками до состояния швейцарского сыра, небольшой питьевой фонтанчик с прилипшей к нему заваркой. Горы не используемых годами (читай, неиспользуемых) основных обитателей комнаты, бумаг, заваливали столы и все остальное неиспользуемое пространство. Бумаги присутствовали здесь в трех видах, непросмотренные, большая доля из всех, просмотренные и оцененные, возвращение которых к ученикам, вместе с несколькими ударами деревянной линейкой или бамбуковой палкой существенно подстегнуло бы их успеваемость, и чистая — самый редкий вид, который учителя периодически таскали друг у друга, когда никто этого не видит. Временами, если вам повезет, можно случайно уловить посреди этого моря бумаг занятого не бумажной работой преподавателя, хотя шанс на это сравним с шансом вытянуть выигрышный лотерейный билет.

И если удача все же измеряется такими стандартами, то сегодня явно везучий день для Аюкавы Мадоки, которая не только застала учителя за работой в учительской, но к тому же еще и была чуть ли не в метре от творимой ею очередной занудной лекции, вчиняемой Мадоке за хроническое непосещение занятий. Хотя, и это было довольно забавно, если она и испытывала какую-либо благодарность к молодой учительнице, самоотверженно борющейся за ее успеваемость и надежны на будущее, но не показывала это никоим образом, сидя с каменным лицом.

Сказать по правде, Мадока чувствовала себя настолько везучей, что ей хотелось зевать.

Пытаясь не заснуть, она выпрямилась на своем стуле, заставляя себя уделять монотонному голосу больше внимания, когда, внезапно до нее донеслось еще несколько голосов, идущих с другого конца комнаты, привлекших ее интерес. Несмотря на то, что линию обзора на интересующий ее диалог закрывали горы книг, папок и бумаг, она довольно быстро опознала одного из говорящих. Мацуока-сенсей, ее классный руководитель. Он всегда отличался дрожащим, дергающимся голосом, вечно выдававшим его полную неспособность настаивать на чем-либо и его неуверенность в себе.

— Что же, как мне кажется, этот инцидент был всего лишь печальным недоразумением, — несколько нервно говорил Мацуока-сенсей, — Саотоме-кун, я не думаю, что вы могли бы обдуманно сделать такое...

Саотоме-кун? Разве это не...

— Да ладно вам... — отвечал Ранма, — Я? Соблазнять несовершеннолетних? Ни в коем разе!

Ооцука-сенсей продолжал дальше, не собираясь сдаваться, — Тем не менее, эта Хикару...

Хикару? И вновь она обратилась в слух. О нет... обеденный перерыв!

— ...форменная хулиганка. Одевается не по форме, с уличной шпаной ошивается, подрывает дисциплину в школе. Для вашей же пользы рекомендую вам больше не общаться с нею.

Несмотря на все ее попытки, Мадока так и не сумела убрать неприязнь со своего лица, заслышав это. Хмурое выражение ее лица лишь усилилось, стоило ей упомнить нежданную зацикленность Хикару на этом новичке Саотоме. Лицемерный ублюдок, пробурчала она под нос, припомнив события вчерашнего дня, ничуть не лучше остальных их... просто не может перенести если девушка не такая как все и не верещит весь день о новой сёдзё-манге или лаке для ногтей...

— Вообще-то, сенсей, думаю, вы неправы, — донесшийся до ее голос этого Саотоме прервал ее раздумья, — Я не думаю, что Хикару-чанхулиганка. Ни в коем разе.

Слова эти его заставили ее мысли встать на всем скаку. — Не хулиганка? — большие зеленые глаза Мадоки озадаченно заморгали, она отчаянно пыталась совместить это замечание со сложившимся уже у нее образом парня. Губы ее, без всякой на то ее воли, сложились в слабую улыбку. Чувствуя странное, пришедшее неизвестно откуда облегчение, она сместилась на своем стуле, повернув голову, глядя на него. В это время Ранма продолжал дальше.  — Вообще-то, думаю я что она скорее томбойка, чем хулиганка.

— Аюкава-кун? С вами все в порядке? — осведомилась учительница, прекратив свою тираду, и обеспокоено встав над нею, как только Мадока с грохотом рухнула на пол, слишком сильно откинувшись на спинку стула. — Аюкава-кун. Не стоит обращаться со стульями подобным образом! — дала она вежливый совет, протягивая руку и помогая бедной девочке встать.

— Хай, сенсей.

— Итак, на чем мы остановились? А, да, школьная форма...

На другой стороне комнаты в это время Ранма изыскивал способ убедить учителей в его правоте и сломать барьер их недоверия. Ему срочно требовалось объяснить им разницу между томбойкой и хулиганкой, но как это сделать? После нескольких секунд колебаний, показавшихся ему вечностью, озарение обрушилось на него подобно гигантскому деревянному молоту.

В это же время синеволосая девушка отряхнула свою юбку и вновь уселась на стуле рядом с молодой учительницей. — Могла бы и догадаться... — пробормотала Мадока, кипя внутри себя. Тем не менее, она никоим образом не могла избавить себя от выслушивания дальнейших слов, невзирая на нудящую над ухом учительницу.

— Сказать по правде, — услышала она его голос, — Хикару-чан даже и томбойкой-то назвать трудно. Есть у меня одна знакомая, с синими волосами, вот та такая каваикунэ отемба, что женственность рядом с нею рядом даже и не ночевала.  — Синие волосы? Томбойка? Ни капли женственности? Мадока полностью упустила ностальгическую сожалеющую нотку в голосе Ранмы, слишком занятая сжиманием и разжиманием кулаков. События дня предыдущего проигрывались в ее памяти, увенчиваясь знакомым рефреном "Так ты что, девочка, что ли?" — и это взвинтило ее ярость до максимума.

— К примеру, она еще и злобная, опасная для окружающих маньячка.

Мадока заскрипела зубами.

— Удар у нее мощный, что да, то да, но тормозная она как слониха беременная.

Волосы на затылке Мадоки принялись вставать, полностью наплевав на физику в общем и на закон Ньютона в частности.

— По ушам у нее вместо медведя мамонты топтались, и танцует она как горилла со связанными лапами...

Мадока быстро забормотала что-то, могущее сойти за извинение, резко вставая прямо перед перепуганной насмерть учительницей. В глазах ее горела ярость и обещание медленной, мучительной смерти, с пытками. Повернувшись, она направилась туда, где сидели Ооцука-сенсей, Мацуока-сенсей, и уже покойник по имени Саотоме Ранма.

[10]

Мацуока-сенсей и Ооцука-сенсей выглядели очень забавными с этими их округлившимися глазами и судорожно открывающимися и закрывающимися ртами, напоминая карпов, вытащенных из своего пруда. Судя по этой их реакции, раньше с томбойками они вообще не сталкивались. Знаете, лично с моей точно зрения, по сравнению с Аканэ Хикару-чан выглядит настолько невинно... хотя я так и не понял, с чего это они попрыгали со своих стульев в панике убежав на другой конец учительской. В конце-то концов, самой-то Аканэ здесь нет, ведь так?

— Спокойно, спокойно! Незачем так нервничать — услышал я свой собственный голос, — Нечего так пугаться... все вовсе не так уж плохо. Я просто хочу вам объяснить, что несмотря на то, что некоторые девушки просто не могут вести себя женственно, это вовсе не означает, что они безнадежны, что они тут же становятся хулиганками или еще чем в это роде! И куда это вы пальцами тычете, кстати?  — с чего-то они задергались и запаниковали, как будто только что увидали Годзиллу. Когда я несколько раздраженно с любопытством оглянулся...

— Добрый вечер, Саотоме-кун.

Аюкава стояла прямо позади меня, одаряя меня взглядом, который мне очень не понравился, — Э-э, привет, Аюкава.  — Признаю, ответ был не из лучших, но я вовсе не ожидал встретиться с нею в учительской.

— Пожалуйста, не стоит прекращать разговор при моем появлении. Это был очень интересный монолог, и я с удовольствием послушаю его и далее.  — В этот момент я неожиданно заметил как лучи солнца, падающие сквозь раскрытое окно, заставили заблистать ее длинные синие волосы. Ой-ой.

— Э-э, я только что ну-у... говорил учителям, — Я неожиданно обнаружил себя заикающимся, — говорил что не стоит судить о книге по обложке, и что они должны относиться помягче к крутым девчонкам, потому что они тоже могут быть, э-э, и вправду милымиидажевежливыми? — последние мои слова прозвучали несколько скомкано, поскольку до меня наконец-то дошло, с чего это учителя жались к стенам. Черт, опять я и мой фирменный "язык-впереди-мозгов"!

К моему несказанному изумлению и облегчению Аюкава отреагировала на это милейшей, ласковой улыбкой, после задумчивой паузы, — Понимаю... — дружелюбно заметила она, — Так ты считаешь, что томбойкам стоит быть более вежливыми?

Несмотря на то, что это было вовсе не то, что я хотел сказать, это было достаточно близко. Я кивнул.

— Отлично, — просияла она, одарив меня широкой улыбкой, — Ну тогда извини.

И затем она влепила мне прямой в челюсть.

[11]

— Знаешь, — ухмыльнулась Ранко ночью, в очередной раз влезая в мои сны,  — Думаю, что она оказала тебе большую услугу, поскольку учителя тут же тебя простили сразу же после того как она ушла, отправили тебя в медпункт на осмотр. Кто знает, сколько еще времени они бы читали тебе мораль, если бы не она?

— Ей вовсе не зачем было бить меня так сильно, — пожаловался я. До сих пор я все еще чувствовал этот удар... и он был таким быстрым!

— Слушай, ты точно, абсолютно уверен в том, что тебе не нравится, когда девушки тебя бьют? — осведомилась она, — Поскольку ты только что нашел себе очередную Аканэ.

— Ранко, заткнись!

— Между прочим, с тех пор как вы с нею встретились, она снится тебе каждую ночь. И что за фигня с этим ударом, кстати? Несмотря на всю ее быстроту, ты мог хотя бы уклониться, что ли.

— Я просто отвлекся, понятно?

— На что это, о великий наследник Мусабецу Какуто Рю?

Я не ответил ни слова и в итоге так и не выспался, поскольку Ранко закатывалась от хохота у меня в голове до самого утра.

[КОНЕЦ ГЛАВЫ ДВА]

Автор:
David P. Gao
(davidgao@seas.upenn.edu)
http://http://tannim.anifics.com/Split Orange Intersection/soi.htm
http://www.rakhal.com/FFIndex/ranlstS5.htm#tag2395 (ссылка на якорь на The Penultimate Ranma Fanfic Index, а внутри нерабочие ссылки О_о) И куча других нерабочих ссылок