Перевод на русский — Толокин Сергей aka Siberian Troll
Siberian-Troll@yandex.ru

Ошибки ловил — Hitori

Весьма необычные обстоятельства

Глава 1

Никогда не думал, что до этого дойдет.  

Искоса я глянул вправо, на Ранму, писавшего свое предсмертное послание миру с бледным, но преисполненным решимости лицом. И в другую сторону, на Нодоку, до белизны костяшек вцепившуюся в фамильный клинок.

Моя жена потребовала нашей смерти.

Листок бумаги передо мной все еще оставался чист. Голова моя, обычно столь умелая в выискивании способов выкрутиться и избегнуть должного мне, была пуста ничуть не менее, касательно до способов избегнуть грозящего.

Нет! Все не может кончиться так!

— Ранма.

Сын развернулся ко мне, несколько изумленный.

— Мы не должны делать этого…

Жена прервала меня. — Честь этого требует. Ты не сумел исполнить обещанного. Ты нарушил контракт. Или же ты хочешь надсмеяться и над этим своим обещанием также?

Игнорируя ее, я продолжал умолять своего сына. Но лицо его посуровело, стоило вопросу чести всплыть на поверхность, и я знал, что все доводы мои тщетны.

Но все же я попытался, — Ранма, изо всех людей уж ты-то должен осознавать всю ценность жизни! Первейший долг любого бойца предотвращать смерти, где и когда только он может. Неужели ты позволишь кому-либо умереть лишь во имя чести?

Он ожесточенно хохотнул. — Да что ты можешь знать о чести и долге?

Я скривился, но в глубине души я ожидал подобного ответа. Я знал, что он не будет слушать меня, сколь разумных доводов я бы не приводил.

Стоило мне осесть назад, как Нодока мрачно заметила, — По крайней мере, ты вырастил его лучше самого себя.

Но я еще не сдался! Я не отдам своего сына подобному уделу! Я попробую вновь. Я должен! В голове моей роились сонмища сырых замыслов, и все как один — бесполезные.

Ранма закончил свое стихотворение, и Нодока протянула ему малый клинок. Время стремительно уходило, и мне оставалось лишь одно.

И когда Ранма принялся готовиться, я прыгнул на него, отчаянно надеясь, что смогу его вырубить и забрать с собой. Увы, я натренировал его слишком уж хорошо, и он гневно швырнул меня сквозь стену.  

Очнулся я в соседней комнате, увы, лишь для того, чтобы услыхать глухой удар.

Мне потребовалось меньше секунды, чтобы осознать, что он означал.

И я ударился в бегство. Бегство от ошибок, сделанных мною прежде, от ошибки, буквально только что мною не предотвращенной, в которой я провалился вновь. А еще, и это было, пожалуй, главное, я ударился в бегство от своей жизни, ставшей трагедией.

* * *

Вечер был ясен и прозрачен, воздух был холоден и свеж. Превосходный вечер для прогулок. И до чего же странно, что большая часть людей ныне не сознают подобных вещей. Но… в данный момент как минимум трое наслаждались вечерней прогулкой.

— Знаете, по-моему, нам стоят повторять такие вот вечера почаще, — сказала Харука девушкам, шедшим с нею рядом.

— Ну да. Но только если или Хотару, или я будем выбирать фильм, — ухмыльнулась Мичиру, — Твои же вкусы с каждым разом падают все больше и больше.  

Харука лишь вздохнула,  — Хотару, тебе же ведь понравился фильм, ведь правда? — отважилась она.

— Э-э… насилие было очень… реалистичным?

— Что она хочет тебе сказать, но стесняется, это то, что фильм был чудовищным. И жестоким. Я хочу сказать, подумай сама, как вообще героиня может влюбиться в парня, избивающего ее не переставая?

Заворачивая за угол вместе с ними, Харука хмыкнула, — Ладно, в следующий раз фильм выбираете вы.

А теперь вот что я вам скажу — вся проблема с углами, это то, что вы не видите, что за ним происходит. Вот оттого так много аварий и происходит на перекрестках.  

В данном же случае, все трое всего лишь шлепнулись оземь, превосходный образчик из физики, демонстрирующий, что происходит при столкновении большого и стремительно мчащегося тела с телами поменьше.

— Урод слепошарый!! А извиниться?! — Харука потрясла кулаком вслед стремительно удалявшейся фигуре. — Мичиру, Хотару, вы как? С вами все в порядке?

— Просто колени поцарапала, — отозвалась Хотару, — но ничего серьезного. — Увы, к тому времени, как она закончила, Харука уже стартовала следом за стремительно исчезающей из виду личностью.

— Не поможешь?

Мичиру подала Хотару руку, помогая ей встать, после чего они отправились за Харукой.

* * *

Я бежал. Долго. Может быть час. Или больше.

Чудовищность всего только что происшедшего, пока еще не настигла меня. Разом, одним ударом я потерял все, что когда-либо ценил.

В жизни моей было не так уж и много ценного. Всего-то пять вещей. Не больше. Честь, Искусство, жена, дом и мой сын.

Я пожертвовал честью ради Искусства, и Искусством ради жены и дома. Пожертвовал женой и домом ради того, чтобы передать немногое оставшееся от моего Искусства своему сыну. И что в итоге?

У меня не осталось ничего.

И это я во всем виноват. Я и допущенные мною ошибки, моя глупость, моя слабость. Это я во всем виноват.

И что теперь?

О, мой сын, мой сын! Мне так жаль!

* * *

— Черт! Шустрый ублюдок, — сквозь зубы прошипела Харука, изо всех сил пытаясь его догнать.

Фигура впереди неожиданно встала и, опершись о стену, сложилась пополам, рухнув.

— Наконец-то, — выдохнула Харука. И направилась к нему, собирая преподать наглецу урок.

И уж она никак не ожидала увидать лысого, обрюзгшего толстяка средних лет, валяющегося под стеной, стеная и заливаясь слезами.

Злость ее увяла, сменившись своего рода неловкостью.

Не так-то уж это и просто — отчитать заливающегося слезами мужчину средних лет. Тут уж большая часть народу бы спасовала. Вот если бы это была заливающаяся слезами девушка, все было бы иначе, уж в этом-то Харука была профессионалом.

А сейчас же, все что ей оставалось, это стоять и ждать, пока Мичиру и Хотару подтянутся следом.

Несколькими минутами позже появились и они, надрывно дыша после долгой пробежки.

— Харука, и вовсе не стоило так оголтело бросаться за незнакомцами, — переведя дух, сказала Мичиру, — Что если бы он был вооружен?

Глаза Хотару расширились, стоило ей увидать плачущего мужчину.

— Ничего себе, Харука-папа. А это было не чересчур, заставлять его плакать так?

Харука растерянно развела руками, — Он уже был такой, когда я до него добралась. Меня он, похоже, вообще не заметил.

— Может нам сделать что-нибудь? Похоже, ему не помешает помощь, — заметила им Мичиру.

Хотару осторожно приблизилась к мужчине, — Дядя, может вам помочь? С вами что-то не так?

* * *

Сквозь завесу слез и горя, я, наконец, заметил, что кто-то пытается со мной заговорить. Юная девушка.

А Ранма стал бы спрашивать бы у плачущего незнакомца, что с ним не так?  Я сам бы постарался бы смыться, чтобы не устраивать себе проблем, но мой сын…. Мой сын…

Кажется, она меня о чем-то спрашивает.

Что-то не так?

Все. Все не так. Все не так, как должно было быть. Ранма должен был быть счастлив. Счастлив с Аканэ, нет, счастлив с кем угодно, главное — жив. Я же должен был быть рядом со своей женой, искупая потерянное мною время.

Слишком долго объяснять все.

И в итоге все, что я смог выдавить, это, — Мой сын…

— С ним что-то произошло?

— Он мертв, — всхлипнул я. — Мой сын.

И я вновь зарыдал, неспособный более ни на что, раздавленный горем.

* * *

— Кажется, он сказал, что его сын умер, — сообщила Хотару своим родителям.

Девушки сочувствующе глянули на него.

— Может нам у него спросить, не помешает ли ему помощь?

— Дядя? Может вам помочь?

Пауза.

— Он не отвечает.

Все трое глянули на него вновь, прежде чем тесно обняться.

— Мне кажется, это неправильно оставить горюющего отца валяться на улице, — помолчав, сказала Харука.

— Да, думаю, ты права, — согласилась Мичиру. — Отведем его к нам домой?

— Ну да, наверное. Что еще нам остается? Давай, помоги мне его поднять.

Мичиру взялась за его вторую руку, и втроем они потащили практически бесчувственного мужчину до дома. Их дома.

Глава 2

Пробудился я резко, задохнувшись, весь в поту.

Кошмар, ужаснейший. Мне приснилось, что сын мой совершил самоубийство, и что я потерял все, что было ценного в моей жизни.

Сама возможность подобного напугала меня ничуть не меньше чем сам кошмар.

Дневной свет просвечивал сквозь зажмуренные мои веки, пока я пытался себя убедить в глупости подобных снов. Ничто не прогоняет подобные глупости лучше лучей старого доброго солнышка, гонящих прочь кошмары и монстров, порожденных ими.

И, открыв глаза, я резво скатился с футона, чтобы разбудить своего сына и чуток с ним поразмяться.

* * *

Харука вошла в гостиную как раз во время, чтобы увидать, как мужчина, подобранный ими вечером, скатился с дивана, на котором они ему постелили, и врезался в стол.

Сочувствующе она скривилась, видя, как он хватается за голову.

— Как вы сегодня?

— Чего? — Мужчина изумленно уставился на нее. — Кто вы? И кто вообще поставил стол рядом с моей постелью?

— Мы нашли вас на улице прошлым вечером, плачущим, — объяснила Харука, моргая, изумленная столь резким приходом мужчины в себя. — Вы были сам не свой, ничего не соображали, и мы притащили вас к себе.

И мужчина осел, сдувшись, словно проколотый шарик, в замешательстве бормоча, — Так это был не кошмар, нет?

Харука лишь покачала головой. — Завтрак скоро будет готов. Не хотите ли присоединиться?

Мужчина посветлел, чуточку, и последовал за нею на кухню.

Стоило ему грузно опуститься на стул, как Хотару спросила, — Э-э, а… может вам хочется выговориться? Мы будем слушать, обещаю!

Тот в ответ лишь вздохнул,  — Может и стоит…

— У меня был сын, — начал он после долгой паузы. — Его звали Ранма. Сегодня ему исполнилось бы восемнадцать. Три года назад мы с ним отправились в путешествие, мне хотелось научить его всему, что я знаю. Мы бродили здесь и там, видели вместе множество чудес, узнали и изучили много нового. И два дня назад мы вернулись, ожидая радостного воссоединения с семьей.

— Но когда мы пришли к нашему дому, — всхлипнув, продолжал он, — Там не было ничего, ничего кроме пустого пустыря. Соседи рассказали мне о том, что дом сгорел в жутком пожаре полгода назад, и внутри так и остались моя жена и моя дочь. Мы были в глубинке большую часть года и ничего этого не знали, и не могли узнать. Когда же я развернулся, чтобы утешить своего сына, в горе, он уже убежал.

 — Позже я узнал, что он погиб, сбитый машиной. — В голосе его слышалась печаль. — Обуреваемый горем, он прыгнул под грузовик.

Неспособный продолжать более, он затих и, плача, закрыл лицо руками.

Девушки обменялись сочувствующими взглядами.

— Если хотите, можете пока пожить у нас, — предложила Мичиру.

— Ну да, это меньшее, что мы можем для вас сделать.

* * *

Я почувствовал себя чуть ли не окрыленным перспективой заполучить себе место для проживания и уже готов был вскинуть голову, чтобы принять их щедрое предложение, готов, да.

Но стоило мне взглянуть в их открытые, бесхитростные лица, на которых словно было выписано желание приютить бездомного чужака, как стыд неожиданно охватил меня.

Да что это я делаю?

Я вновь совершаю те же самые ошибки, приведшие к смерти моего сына, те же самые ошибки, убившие его.

И непрошено  в памяти моей вновь всплыл тот жуткий звук, ставший доказательством смерти моего сына, заставив комок подкатиться к моему горлу. Отвращение к самому себе вновь захлестнуло меня.

Давясь, я сглотнул жгучую желчь.

— Я…

— Ничего, ничего, вам не нужно ничего нам говорить…

— Я солгал. Все было вовсе не так.

— Что вы хотите этим сказать? У вас не было никакого сына? — в голосах их слышалось возмущение подобным предательством, взгляды их были преисполнены гнева.

— Сын у меня был, — горько сказал я, клеймя себя. — Но он не бросался под машину. Но именно я виновен в его смерти.

Я встал из-за стола.

— Простите.

Когда я развернулся, собираясь уйти, заговорила меньшая из них, — Если вы пообещаете рассказать нам всю правду, то вы, по крайней мере, сможете остаться на завтрак.

Превосходное предложение, пробурчал мой желудок, но я слишком уж долго навязывался им.

— Нет-нет, не стоит. Спасибо за то, что дали мне приют на ночь, — и я вышел из комнаты.

Секундой позже мне пришлось возвращаться, так уж оказалось, что входная дверь была с противоположной стороны.  

* * *

Парой минут спустя я брел по тротуару, гадая, что же мне делать.

И меня так и подмывало сделать именно то, что и сделал с собою сын в моей вымышленной истории.

Но, как я и сказал своему сыну перед его смертью — жизнь невыразимо ценная штука. Потеряв ее раз, новой тебе уже не обрести никак…

Я крепился, не давая слезам вновь хлынуть неудержимым потоком, и вновь думал о том, что же мне делать. Возможно, мне нужен совет. Наставление. Духовное наставление. Никогда не принимал всерьез всех этих священников прежде, но, с другой стороны, прежде я много чего не принимал всерьез.

Так что я спросил у первого попавшегося прохожего, где я могу найти ближайший храм.

— Ну, есть тут один, в нескольких кварталах дальше по улице, вон, в ту сторону, на холме. Священник Хино заботится о нем.

Хино?  Фамилия по какой-то причине показалась мне странно знакомой. И, направившись в ту сторону, я вскоре набрел на юную девушку, подметающую ступени.

— Простите, девушка, но я ищу священника этого храма.

— Он внутри, — отозвалась она, — Сейчас я его позову. Дедушка! Тут кое-кто хочет тебя увидать!

— Могу я узнать, по какой причине он вам нужен? — между делом осведомилась она.

— Я ищу духовного наставления, — сознался я.

Тут на верхних ступенях показался искомый дедушка. — Рэй? Ты меня звала?

Глаза мои расширились, стоило мне увидать его лицо, и я принялся пятиться.

— Генма! ТЫ! — яростно заревел он.

Черт. Неудивительно, что его фамилия показалась мне такой знакомой.

* * *

С округлившимися глазам Рэй уставилась на то, как ее дедушка прыгнул на гостя.

— Да как ты посмел сунуться сюда! — орал ее дедушка. — После всего того, что сделал!

Генма уклонился от его ноги. — Простите!

Она вклинилась между ними, развернувшись к дедушке, — Прекрати это немедленно, слышал! ОН пришел сюда за духовным наставлением!

— В задницу я ему забью это наставление! Какого хрена ты вообще сюда приперся?!

— Я и правда ищу помощи!

— Помощи?!! Щас я тебе окажу помощь, ты…!!!

В гневе Рэй вновь прервала его, — Дедушка! Немедленно прекрати!

Уставившись ему прямо в глаза, она принялась отчитывать его, — То, как ты себя сейчас ведешь неподобающе священнику! В не зависимости от того, что он натворил в прошлом, ему нужно наставление, и ты ему его дашь!  

Затем она вихрем развернулась к Генме, и слабая улыбка его, пискнув, испарилась пред лицом обуревающего ее гнева.

— Мой дедушка обычно очень даже сдержан, так что вы, должно быть, натворили и правда что-то нехорошее. Только попробуйте выкинуть еще что-нибудь в этом духе, и я лично познакомлю вашу шкуру с ручкой это метлы!

Окинув их обоих контрольным взглядом, дабы убедиться, что оба они поставлены на место, Рэй фыркнула и продолжила свое дело.

* * *

После этого несколько пугающего эпизода священник жестом предложил мне идти вперед, так, чтобы он мог за мною приглядывать.

— И что стало с свитками, украденными тобой? — холодно осведомился он, оказавшись внутри храма.

Я сморщился. Именно этого вопроса я и ожидал с того самого момента, как узнал его. — Мастер… э-э, нет, Хаппосай сжег их.

— Эти свитки хранили четыре сотни лет семейной истории. Их так и не удалось восстановить.

Я бы опустил голову еще ниже, если бы не тот факт, что шеи не приспособлены для того, чтобы складываться пополам.

Жестом он предложил мне сесть. — И вновь, зачем ты пришел сюда?

— Мне нужно наставление.

— А если я скажу тебе идти и броситься под машину, ты послушаешься? — в голосе его слышался сарказм.

— Может быть, — я был серьезен.

Глаза его расширились. Вздохнув, он сказал, — Ладно. Почему бы тебе не рассказать мне с самого начала, что произошло?

И я рассказал ему правду.

В любой другой день, кроме сегодняшнего, кроме дня, следующего за днем смерти моего сына, я приукрасил бы историю. Порция неизбежных внешних обстоятельств, ряд геройских поступков с моей стороны здесь и там делают просто чудеса с улучшением своего облика среди слушателей.

Возможно, виновато в этом то, что он меня слушал, невзирая на то, сколь "славно" я здесь себя зарекомендовал. Или тот комок желчи, застрявший у меня в горле с самого утра.

Вне зависимости от причины, когда я закончил он глянул на меня, и во взгляде его я увидал смесь жалости, отвращения и чуточку уважения. Отвращение я ожидал, но уважение?

И я спросил его об этом.

— Ты пытался, Генма. Да, конечно, ты провалился, провалился во всех отношениях, но все же… во всем это есть кое-что достойное уважения.  

Я моргнул. Ничего себе похвала. Но… это больше чем я заслуживаю.

— И что мне делать?

Он глубокомысленно наморщил брови. Пауза тянулась несколько секунд. — Понятия не имею.

Я встал, несколько раздраженный, но постарался не проявлять его в голосе, когда благодарил его.

— Постой. — Жестом он предложил мне сесть вновь. — Почему бы тебе не остановиться пока здесь?

Я моргнул вновь. Несколько раз. Он что спал, пока я ему обо всем рассказывал?

— Я серьезно. Ты перестал практиковать Искусство из-за того, что утратил самоконтроль, так? Ну так кто обучит тебя ему лучше, чем опытный священник?

Мне не потребовалось и пары взмахов брови на обдумывание этого, прежде чем низко склониться в благодарственном поклоне. Встав, он жестом предложил мне следовать за ним.

Когда мы выходили, я услышал, как он проворчал, — Может быть, новый прислужник заставит Рэй прекратить ворчать насчет того, что я не помогаю ей ничуть.

… ну ничего. По крайней мере, теперь мне есть, где жить.

Глава 3

Прошла неделя с тех пор, как я начал жить здесь, в моем храме. Согласно же моему желудку, прошли не меньше пятидесяти лет бесчеловечной голодовки.

После первой моей трапезы в храме, происшествия, пробудившего отвращение и  болезненное любопытство у священника и его внучки, еду мне принялись выдавать строго отмеренными порциями.

Согласно Хино, это должно научить меня дисциплине и умеренности, а также излечить меня от греха чревоугодия. Наверное, он даже бы и убедил меня в этом, если бы одновременно не пялился скорбно в свой бумажник.

Эта их диета потребовала от меня колоссального самоконтроля. Похоже, его внучка чувствует себя несколько обеспокоенной той зацикленной одержимостью, с которой я пялюсь на их тарелку, покончив со своей порцией. Но я недавно обнаружил, что если не буду предельно внимателен, мои руки сами по себе все тянутся и тянутся к чужой еде, и им требуется лишь небольшой быстрый рывок, для того, чтобы стянуть чуток риса или рыбы.

Мммм… рис и рыба…

Кхм. Мне и правда нужно как-то перестать думать животом. С другой стороны, пока все мои мысли о еде, я не вспоминаю о…

В жизни не думал, что когда-либо дойду до подобного, но мне до жути нужно было себя чем-либо занять.

Я нашел Хино за столом, читающим какой-то журнал. Секундочку, это не журнал, это же…

Священник безмятежно спрятал его под стол, заметив мое приближение.

Решив даже и не спрашивать, что это он там читает, я прямиком перешел к тому, что мне нечем заняться.

— А ты уже закончил все мои — то есть твои обязанности?

Игнорируя его оговорку, я утвердительно кивнул.

Он чуточку подумал. — А почему бы тебе не начать вновь заниматься боевыми искусствами? Я хочу сказать, ты же бросил ими заниматься оттого, что решил, что тебе не хватает самоконтроля, так? Ну и раз ты так прогрессируешь в этом, почему бы вновь не начать?

Плюхнувшись на пол, я хмуро ответил, — Не уверен, что мне хочется начинать практиковать тот же самый стиль.

— О, — отозвался он, понимающе.

Пауза.

Затем я спросил у него, — А почему ты перестал?

Взгляд, брошенный им на меня был ледяным, — Возможно из-за того, что кто-то украл и сжег единственные свитки, в которых описывался семейный стиль?

Я дернулся.

— Но в действительности, после смерти жены я просто перестал этим заниматься, — голос его стал мягче.

Перестал после смерти жены? Как знакомо.

— У тебя был сын, чтобы его учить, но ни мой сын, ни внучка никогда не проявляли даже малейшего интереса к этому, — продолжал он. — Так что, полагаю, я просто позволил себе полениться.

Тендо, Хино и я? Неужели наше поколение не обладает силой воли наших предков и упорством наших детей, чтобы продолжать Искусство? Да, Ранму и меня было не сравнить. Но все равно, это не извиняет нас.

— Но разве тебе это не нравилось? Радость боя? Радость улучшения навыков в борьбе с лучшими?

— Да… — вздохнул он, и во взгляде его читалась все та же тоска по дням ушедшим, дням его Искусства.

Именно тогда я и решился.

— Решено.  Тренировка начнется завтра, в семь утра, для нас обоих.

Он выглядел изумленным. — Но что за стиль мы будем практиковать? Боюсь, что я не помню наш фамильный стиль так уж хорошо, а поскольку ты более не практикуешь свой…

— Мы станем практиковать новый стиль! — гордо объявил я. — Саотоме… — стоило ему пронзить меня взглядом, я незамедлительно изменил имя, — …то есть, Кулак Старой Звезды!

Он приподнял бровь, — Кулак Старой Звезды? Кажется, я помню, что недосчитался также и нескольких кассет. Но почему именно "Старой Звезды"?

Я неловко кашлянул.

Парой секунд спустя лицо его помрачнело, — Это и к тебе будет относиться тоже.

— Ну так как? Я и так вижу, что ты любишь Искусство ничуть не меньше меня. Неужели тебе не хочется изведать радость его вновь?

Он все еще не выглядел убежденным. Что ж, попробуем иной подход. В чем там он сказал разница между нами?

У меня был наследник, желающий учиться, а у него — нет. Но я угробил свой шанс, не так ли?

Торопливо я отпихнул эту мысль прочь.

— А ты не думаешь, что Рэй однажды обзаведется детьми?

Он выглядел сбитым с толку. — Чего? Ну, наверно, да. Но причем тут…

— Подумай вот о чем. Если ты не станешь тренироваться сейчас, они скорей всего так и не узнают радости Искусства. Но если ты займешься этим, ты сможешь начать пораньше и натренировать их до лучших из лучших!

Он обдумал мой аргумент, и я видел, что это его проняло.

— Завтра, в семь.

Встав, я протянул ему руку. И он схватил ее с энтузиазмом.

— Ради детей? — переспросил я.

— Ради детей! — согласился он с энтузиазмом.

В первый раз с того дня, как умер мой сын, я ощутил надежду.

* * *

Рэй приоткрыла дверь в комнату, любопытствуя насчет шума, производимого этими двумя.

Ничего такого уж особенного она увидать не ожидала. Максимум очередную драку, если они вновь сцепились. Но вот чего уж точно она не ожидала, так это увидать, как два старикана стоят, сцепившись руками, и слезы текут у них по щекам.

Заморгав, она тихонько прикрыла дверь.

С новым их постояльцем жизнь в храме становилась все страннее с каждым днем.

Вспомнить хотя бы эпизод с этим его проклятьем.

Нет, все-таки до чего же хорошо, что столовые ножи не имеют острых кончиков, а то у них бы могло стать на одного жильца меньше.

Они как раз сидели за столом, ужиная, когда она случайно смахнула свой стакан. Увидав же, как Генма превратился в огромное животное, она с размаху нашлепнула бумажку с Оградой ему на лоб.

После довольно мощного удара голова Генмы отлетела назад, но для нее все походило на обычную реакцию монстра на Ограду.

Приняв это за свидетельство того, что он какого-то рода демон, она торопливо решила не трансформироваться прямо перед дедушкой, вместо этого ухватив первое, что ей попалось под руку, готовясь к бою.

К счастью для Генмы, первым ей попался столовый ножик и, вместо того, чтоб порезать ошарашенного мужчину, то есть панду, на ленточки, она всего лишь оцарапала его. К счастью, дедушка успел ее остановить прежде, чем она вбила в него еще и вилку.

Позже, она спросила у дедушки, почему он ей ничего не сказал.

На что он ответил ей, — Я полагал, лучше, если Генма сам все тебе скажет. В качестве части его тренировки здесь, в храме, он должен будет осознать последствия как действия, так  и бездействия.

Годы жизни с дедушкой позволили ей легко перевести эту его фразу на человеческий язык — Мне было любопытно посмотреть, что произойдет.

Если подумать, особо много об их госте он ей так и не рассказал. В уме она сделала пометку, не отчитывать дедушку так уж сильно, если он выкинет еще что-нибудь подобное.

Но ей давно уже было ясно, что сколь страннее становится ее жизнь в одном, столь же скучнее и в другом.

Ну и ладно, скука же первый признак того, что все идет как положено, нет?

Глава 4

Ах, ничто не сравнится с ветерком, обдувающим твое лицо, когда ты летишь в воздухе на большой скорости.

Довольно возбуждающе, кстати. Большая часть людей в жизни даже и не изведает этого ощущения, поскольку оно включает в себя элементы приземления и отрыва от земли.

Предпочитаемый мною метод — прыжки с высоких зданий: максимум ощущений с минимумом боли и затрат.

Сегодня же, однако, я летел чуть меньше секунды, благодаря довольно мастерскому удару старого священника.

Вообще-то, я так и не узнал, как его зовут по имени. Когда я спросил об этом у его внучки, та заморгала и пробормотала что-то вроде, — Э-э… Вообще-то, понятия не имею. Я всегда звала его дедушка.

Еще страннее был ответ, полученный мною от него, — Дай-ка подумать… — На мой изумленный взгляд он ответил, — Последний раз меня звали по имени где-то, э-э, лет пятьдесят назад…

Э-эй, побольше внимания на данном участке. Отскок от камня и вон того дерева потребует немалой сосредоточенности.

Выполнив выглядящий внешне невозможным разворот, я полетел прямо на него под небольшим углом. Изумленный, он попытался уйти в сторону, но с его-то скоростью этому не бывать.

Ну, если только он не умудриться заполучить добавочное ускорение. Как, к примеру, сейчас.

Осуществил он, это запнувшись об камешек и уступив банальному притяжению. Я тут же попытался скорректировать свою траекторию, увидав, что теперь на пути между мной и стволом дерева за его спиной больше нет никаких препятствий.

Двадцать лет назад я бы выдал бы это без проблем. Сейчас же?

Моя рука зацепила его плечо, а мое лицо — дерево.

* * *

Выглянув наружу, Рэй вновь увидала двух стонущих стариканов, валяющихся на земле.

Они спарринговали друг с другом вот уже неделю, и все их поединки заканчивались одним и тем же образом. Вчера, к примеру, Генма сложился пополам, жалуясь на поясницу. Позавчера же дедушку скрутило прямо посередь прыжка, в итоге снабдив стену храма новой вмятиной.

Она бы предложила им не напрягаться так, если б не подозрение, что советы ее им ни к чему.

Не говоря уж и о том  факте, что для дедушки ее, в последнее время, года его стали больной темой.

Покачав головой, Рэй выкинула все эти мысли из головы, и начала готовиться к прибытию ее подруг.

Сегодня они отметят первые спокойные полгода без злобных инопланетян, демонов, богоподобных существ и прочих злыдней.

И, что самое странное, все походило на то, что спокойствие это продлится и далее. Это определенно стоило отпраздновать.

Подумав немного, она решила избавиться от стариканов. В конце концов, вечеринки становится проводить гораздо проще, когда можно открыто говорить об ее поводах.

* * *

Когда мы растирали наши синяки и ноющие после нашей разминки мускулы, я внезапно заметил внучку Хино, направляющуюся к нам с властным таким выражением лица и пригоршней купюр в руке.

— Вот деньги. Займите себя чем-нибудь до девяти, — приказала она.

Озадаченно я уставился на Хино.

Тот знающе кивнул, заметив вслух, — О, она всегда выкидывает что-нибудь в этом духе, когда собирается закатить со своими подругами вечеринку. Таким образом, они могут поразвлечься друг с другом без нас стариканов, подсматривающих за ними, — и на лице его появилась явно похабная ухмылочка.

Я бы ответил на нее своей собственной, если б не застыл от ужаса при виде монстра передо мной.

Следующая далее сцена насилия не проходит возрастных ограничений.

Таща его бесчувственное тело вниз по ступенькам, я стал свидетелем чудесного воскрешения его из прежде коматозного состояния до полной активности за ту пару минут, что потребовалась нам на то, чтобы исчезнуть из виду его внучки.

— И чем ты обычно занимаешься, когда тебя выпинывают из дому? — поинтересовался я.

— Ну-у, обычно гуляю окрест. Наслаждаюсь видами, погожим деньком, ну и, разумеется, всякими вкусностями.

— И ты  горишь желанием прямо сейчас провести весь день на ногах?

Он обдумал мои слова, неосознанно потирая ногу в том месте, куда пришелся мой утренний удар.

— Не-а. А что, у тебя есть какие-то предложения?

— Пошли напьемся. — сказал я ему.

Взгляд его был странным. — Сейчас час дня.

А, ну да. И пьяные в хлам священники не особо приемлемое обществом зрелище в большинстве случаев.

— Ладно, тогда просто идем вперед, и посмотрим, куда нас заведут ноги.

* * *

Отправились мы в путь горя желанием найти что-нибудь стоящее остановки. Но квартал за кварталом нетвердой  походки на натруженных ногах, и наши представления о стоящем принялись снижать планку.

В первом месте, куда нас завела прогулка, продавали… Скажем так, это было последнее место, где стоило показываться священнику.

Вторым был ресторанчик быстрого обслуживания.

Третьим был бар.

Я воспринял это как знак свыше, а Хино был слишком измучен, чтобы протестовать.  

* * *

Проводив последних своих подруг, Рэй принялась за уборку всего того бардака, что после них остался. И в то время как вечеринки с подругами это весело, хотелось бы ей, чтоб они хотя бы за собой прибирались.

Глянув на часы, она отметила, что времени был уже одиннадцать, а дедушка ее так еще и не вернулся.

И еще, куда он сказал, он пойдет?

Обеспокоенная, она решила отправиться на розыски и вылетела из храма примерно в ту сторону, куда, как она видела, они направлялись.

Улицы были нехарактерно пусты, за исключением редких прохожих и случайных машин. Ну и, как водится в городах, периодически попадавшихся пьяных и бездомных. Бросив пару монеток в чашку перед двумя такими личностями, расползшимися на парковой скамейке, она двинулась дальше.

— Знаешь, ик… хорошая она у тебя девочка, Хино…

Нет. Не может быть, ей показалось.

— Вся в бабушку…

Застыв, она развернулась, и медленно, нет, неуклонно гнев принялся заполнять ее целиком.

— А это ее характер?

Дедушка хихикнул, — Характер тоже.

Обуреваемая гневом, она принялась на них надвигаться, и картинки освежеванных панд и измолоченных дедушек так и мелькали у нее перед глазами.

— Как бы мне хотелось, чтобы она была здесь и растила ее…

Она застыла вновь, и гнев ее потихоньку принялся угасать.

Вздохнув и потеряв всякое желание злиться, она потянулась, желая поставить этих двоих на ноги.

Их качало, и не падали они лишь из-за того, что держались друг за друга.

Голос Генмы был хрипл, когда он вновь разрушил безмолвие, — Ты смог… Хорошо

— Знаю…

Они побрели до дому. И Рэй молча за ними следом.

Глава 5

Сегодняшний день был дурным.

Очень.

И, смотря на тело своего павшего друга, я не мог не винить себя в этом.

Умом я понимал, что моей вины в этом нет. Я был бы кретином, если бы поверил в обратное. Прожитые года убедили меня, что перекладывание вины ни на себя, ни на других не помогает никак.

И вряд ли в этом всем есть хоть крупица моей вины.

…

И какая жалость, что разумные доводы это не то, к чему я склонен сейчас.

Оцепенело я стоял над его телом, вспоминая события дня сегодняшнего.

* * *

Этим утром, проснувшись, я испытал чувство странного дискомфорта. Оно не ушло даже после утреннего поединка и расслабляющей ванны, принятой мною после.

Источник его я обнаружил уже за завтраком, в виде пустого места за столом.

Вообще-то я уже давно беспокоился за свою внучку. Слишком уж часто она исчезает куда-то, а возвращается поздно, и все под глупо выглядящими предлогами. Как-то ночью я видел ее прокрадывавшейся снаружи в дом, выглядя измученной по какой-то причине, так и не открытой ей, но   допрашивать я ее не стал.

Временами мое чрезмерно буйное воображение рисовало жутковатые картинки, вроде наркотиков или драк с уличными бандами.

Но я хорошо знал ее, и тех, с кем она дружит.

Я видел этих девочек, приходящих к нам и часами болтающих о домашних заданиях, о жизни, о парнях, а временами просто о всяких там глупостях.

Я видел в их глазах надежду и веру в лучшее будущее. Видел доброту и сострадание, и даже любовь. И, полагаю, нет, уверен, что с такими подругами она ни за что не будет вовлечена в какие-либо неприятности.

Но, в то же время, я не могу не удивляться столь странному подбору подруг, с которыми она проводит время.

У них не так уж и много разделяемых ими интересов, мало что общего между собой, но, по какому-то странному выверту судьбы они все же стали близкими подругами.

Но независимо от этого всего, я продолжаю за нее беспокоиться. Я не спрашиваю, куда она исчезает и где пропадает. Моя внучка упряма, и у меня нет никаких сомнений в том, что выдавливание из нее ответа, что она не желает давать, будет более чем бесполезным, и все, чего я этим добьюсь — пропасти между нами. Так что я жду, жду, когда она сама придет ко мне с ответом.

Не так давно ее отлучки прекратились, и я уже думал, что, возможно, то, чем она занималась, чем бы это ни было, закончилось.

Но на прошлой среде она исчезла около полуночи, а вернулась полностью измученной.

И я принялся гадать.

Последующая за этим неделя была еще хуже, и я видел ее все реже и реже. Как и ее подруг, а когда я видел их, лица их были обеспокоенными и усталыми.

Сегодня же, когда она вообще не вернулась, мое беспокойство за нее стало уж совсем непереносимым.

И в противоречие с моим прежде непоколебимым решением ждать и ничего не делать, я попросил своего друга помочь мне выследить мою внучку.

Кивнув, он согласился, понимая мое беспокойство

До чего же странно, до чего же быстро человек, атакованный мной какой-то месяц назад умудрился стать моим лучшим другом и товарищем.

Но, думаю, мы просто понимаем друг друга, понимаем движущие нами мотивы и их причины.

И он последовал за мною, когда я встал из-за стола, и мы разделились, чтобы найти мою блудную внучку.

* * *

Особого везения в ее поисках мне не выпало, как, впрочем, и Генме.

— Как успехи?

— Ни малейших. Ее нет ни в одном из мест, где они с подругами обычно бывают.

— Ну и куда мы дальше? — спросил Генма, устало согнувшись в поясе и упершись руками в колени.

— Полагаю, сначала немного передохнем. Не думаю, что бесцельные шатания по улицам так уж нам помогут.

Облегченно вздохнув, Генма плюхнулся на парковую скамейку.

— Знаешь, Хино, из того, чему я был свидетелем, могу сказать, что твоя внучка более чем способна позаботиться о себе. Тебе стоит перестать так за нее беспокоиться.

— Знаю, — со вздохом отозвался я, — Но взять и перестать за нее беспокоиться я просто не смогу. А ты бы, на моем месте, смог?

Ответа я от мужчины, сидящего рядом со мной я так и не дождался.

— Генма?

Повернувшись, я увидал исказившееся в шоке его лицо и ошалелый взгляд, устремленный куда-то вперед. Последовав за ним своим,  я увидал молодого парня с косичкой, неторопливо идущего перед нами.

На секунду я удивился, что это с ним, а затем неожиданно осознал, кто это мог быть.

— Секундочку, — изумленно спросил я.— Это что, твой сын? Но разве ты не говорил, что он мертв?

Он не ответил, вместо этого, прыгнув на ноги и помчавшись к парню, что, как я предположил, был его сыном.

— Ранма! Сынок! Ты жив! — заливаясь слезами, прокричал он, мчась к нему.

Я наблюдал за ними чуть сзади, двигаясь следом чуть более удобным мне темпе.

Изумленно развернувшись, его сын уставился на него, и лицо его исказил гнев.

— Что, Генма, вылез, наконец, на воздух? И после того, разумеется, как опасность минула?

— Но, сынок, я думал, ты мертв. Не мог же я там оставаться без тебя. Прошу, пойми, я пытался уговорить тебя уйти со мной, но…

— Не ври. Ты в очередной раз пытался спасти свою толстую задницу, вместо того, чтобы отвечать за свои же поступки. И прекрати звать мен сыном. Два дня назад ты перестал быть какой-либо частью моей семьи.

Боль и шок от этого его заявления отчетливо выступили на лице Генмы. Но он нашел в себе силы, содрогаясь, чтобы спросить, — Но почему?  Я всего лишь пытался…

— Как раз перед тем, как я пытался исполнить обязательство, навязанное тобой мне, мама решила, что она не может заставлять меня пойти на подобное. Но к  этому времени, ты, разумеется, уже сбежал, как последний трус, — гневно выплюнул Ранма.

— Пожалуйста! Позволь мне все объяснить! —  взмолился Генма, падая на колени.

— Объяснить? Объяснить что? Как ты предоставил мне одному расставаться с жизнью? Мне плевать на все твои объяснения!

Генма зарыдал, но Ранма на это лишь презрительно отвернулся от него, — Можешь не стараться, я уже видал этот твой трюк.

Наконец, я обрел дар речи, как раз, когда он собирался уходить. — Молодой человек, постойте! Полагаю, вы можете, по крайней мере, выслушать своего отца!

— А ты еще кто? Один из его собутыльников? — бросил он мне. — У меня есть дела и поважнее, чем слушать, как этот урод в очередной раз пытается меня к чему-либо принудить.

И, сказав это, он прыжком исчез в темноте, оставив меня наедине с его безутешным отцом.

Я коснулся его плеча рукой, неуверенный, как же мне его утешить.

Какие же жуткие обстоятельства.

Оставайся он в шоке еще хоть пару секунд, реши он расстаться с жизнью прямо здесь, а не посреди улицы…

Он был бы жив, был бы со своей семьей, счастливым, и смерть бы не коснулась его крылом.

Но Генма смахнул мою руку.

— Может, — выдавил он, — Может быть, лучше бы мы и правда были бы оба мертвы…

— Ты и правда так думаешь?

— … Нет.  Мой сын жив. И это главное.

И я протянул ему руку, чтобы отвести его домой.

* * *

Рэй зверски устала. Последняя угроза не имела в себе совести даже на то, чтобы заявляться в подобающее время, заставляя ее с подругами часами носиться с одного места на другое.

— Блин, а я-то думала, что с этого времени все пойдет на лад! Ну почему всегда следом должна быть новая угроза?

— Вот-вот. Думаешь уж, что все, что куда там больше после последнего-то зла, но не-ет, всегда находится новое, еще более злобное!

Ами устало улыбнулась, — Посмотрите на это с другой стороны; по крайней мере от этих монстров мы избавляемся без особых проблем.

— Ну-у, да, наверное, но все равно, за ними тут же следующие являются! Блин, это как повторный просмотр, опять монстры, и опять похищают кристаллы сердец! Вот увидите, дальше опять будет очередная семья злодеев из будущего!

— Не забивай себе этим голову, а? Кроме того, похоже, вот-вот прибудут еще три группы. Подумаем обо всем, когда разберемся с незамедлительной угрозой. Рэй, вы с Макото берете на себя западную группу.

И, быстренько кивнув, эти двое отбыли к возмущению потока.

* * *

Помогая Генме добраться до храма, я в уме пытался подобрать какое-либо изречение из известных мне, могущее его утешить.

Хммм, "Детей может быть много, но родителей лишь двое"? Нет, не то…

Впрочем, размышления мои тут же прервал многоцветный всплеск красок, зафиксированный уголком глаза.

Развернувшись, я окаменел. Монстры, чудовища, виденные мною прежде лишь в жутких кошмарах медленно образовывались вокруг нас.

— Что они за… — пробормотал я

— Генма! Очнись! — встряхнул его я.

Он медленно поднял голову, — Что? Ты…

Голос его затих, стоило ему увидать монстров.

И затем, стоило им только обрести плотность, они накинулись на нас.

— Генма! Мы должны драться!

Он принял стойку, медленно, но я не мог уделять ему сколь-либо внимания, поскольку уже уклонялся от конечности, увенчанной клинком, грозившим отделить мою голову от тела.

Я взвился в воздух, надеясь нанести удар ногой в нечто сходившее монстру за голову, увы, лишь для того, чтобы медленно просквозить сквозь него, словно камушек сквозь сироп.

— Что за..?  — Приземлившись по ту сторону, я развернулся к Генме.

— Ну, каковы успехи, Ген… — голос мой затих, стоило мне увидать руку, вылезающую из груди Генмы, руку, сжимающую радужный кристалл.

— Нет! — закричал я, устремляясь к нему. И монстры принялись исчезать, быстрее, чем проявлялись первоначально, оставляя меня горевать над недвижимым телом моего друга.

Глава 6

В это самый момент два совершенно разных события случились одновременно.

Я сидел дома, прихлебывая чай и отслеживая глазами пылинку, медленно опускающуюся в луче света.

Взглядом я отслеживал, как мельчайшие дуновения бриза заставляют ее безумно метаться, носясь по всему лучу, и как, в то же время, ее медленно и неизбежно тянет к земле.

Еще минута прошла. Пылинка уже потерялась на светлом фоне пола, и я нашел себе новую. В это раз покрупнее и падающую вниз чуть стремительнее.

В ожидании время тянется медленно.

А где-то еще время неслось во весь опор, буквально исчезало в ярости и неотложности боя.

Удар здесь, уход там и постоянная, нависающая роком необходимость торопиться. Отчаянная необходимость быть чуть быстрее врага, чтобы спасти не только твою жизнь, но и жизни других.

Где-то еще мой сын сейчас сражался.

Уверен, большинство, если не все родители с ностальгией вспоминают те дни, когда их дети были еще маленькими. Ну да, вокруг были сотни опасностей, — острые предметы, высоко расположенные тяжести или периодические инциденты боевых искусств, обычно слишком быстрые и не разбирающие правых и виноватых, но для этого мы и есть! Мы их хранители, защитники будущего, обороняющие их от бед.  

И тут не успеваешь и опомниться, как бац! и они уже не в твоей власти. Роли обратились. Теперь уже они начинают присматривать за тобой, удостоверяться, что ты ничего не забыл. Уже они вытаскивают тебя из неприятностей, в которые ты попадаешь.

Ба! Времена присмотра за моим непутевым ребенком были для меня суровы. Теперь же для разнообразия настало мне  время наслаждаться тишиной и заслуженным покоем.

…

Но отчего-то я скучаю по тем дням…

Мысли Генмы во время инцидента с Саффроном.

* * *

Сев рядом с Генмой, я аккуратно закрыл его глаза.

Он мог бы уклониться от подобного удара. Запросто, для бойца-то его калибра…

Но он не стал. Думаю, я могу понять почему. Узнать, что твой сын жив лишь для того, чтобы он тут же отверг тебя…

— Черт! Мы опоздали!

Голос оповестил меня о прибытии двух юных девушек, известных в этой местности своими экстраординарными магическими умениями. И не только ими, вообще-то…

— Да. Так и есть, — отозвался я глухо.

Одна из них, Сэйлор Марс, замедлила шаг, увидав тело. Интересно, почему? Мне казалось, что с их родом деятельности они уже должны были привыкнуть к виду мертвых тел.

Другая же, шатенка, встала у тела на колено и быстро его исследовала.

— Эй, да не переживайте вы так, — сказала она.

Я был потрясен той небрежностью, с которой она это сказала.

— Ну да, он всего лишь потерял свой кристалл сердца. Так что, когда мы его вернем, его можно будет засунуть в него назад, — голос ее был дружелюбен.

Я принялся обдумывать сказанное мне. Мой друг все еще может выжить?

— Его кристалл сердца? И как нам его вернуть?

— Оставьте это нам! Мы уже довольно близки к тому, чтобы уничтожить тех, кто за это ответственен. — Встав, она ободряюще похлопала меня по плечу.

— Хорошо, если так. Но что мне делать с ним сейчас?

— Ну-у, просто отнесите его домой, или еще что в этом роде. Считайте, что он сейчас просто спит.

Я все еще не был успокоен этим, — Но как вы найдете нас, когда вернете кристалл?

И черноволосая заговорила в первый раз за все это время, — Мы сможем его найти. Не волнуйтесь, наша лидер очень хороша в такого рода вещах.

Кивнув, я подхватил Генму.

— Тогда я на вас надеюсь.

— Мы найдем его, — твердо пообещала девушка и последовала за подругой.

* * *

И я вернулся домой, неся Генму на спине.  

Уложив его в комнате, я принялся готовить себе чай, вновь размышляя об этом дне, столь насыщенном событиями.

Надеюсь, эти девочки и правда знают о чем говорят. Взгляд мой не отрывался от котелка, вода в котором уже начинала закипать. Пузырьки один за другим стремительно прорывались к поверхности.

Хм… возможно моя внучка уже вернулась?

— Рэй? — спросил я, проходя по храму. Нет ответа. Похоже, ее все еще нет.

И я вернулся за стол. Ну что за неделя. Сначала моя внучка принимается пропадать неизвестно где, и я не имею ни малейшего понятия, что происходит. Еще и Сэйлор Сенши активизировались в последнее время, и мы с Генмой только что обнаружили почему. И, наконец, Генма потерял свой кристалл сердца, хотя я все еще не уверен, к чему это приведет.

Ками, что стало с моей безмятежной жизнью в храме?

Я сделал глоток, как раз вовремя,  потрясение принялось, наконец, сказываться на мне.

Ах… чай. Он всегда помогал мне успокоиться и подумать как следует.

Машинально я вновь вернулся к недавнему разговору.

… реакция черноволосой на Генму явно отличалась от ее подруги. Интересно, почему?...

Может быть, она знала что-то, о чем Юпитер не догадывалась? Возможно, что-то такое, чего ей не хотелось говорить при мне?

Нет… она определенно была уверена в том, что они смогут помочь Генме. Может быть, она его узнала? Но не могу себе даже и представить причины, по которой ей знать Генму…

… Хмм…. Старое подозрение колыхнулось в моей памяти…

… Сама идея подобного смехотворна… или нет? Я вижу ее все реже в те дни, когда новости твердят об активизации Сенши. Возраст примерно подходит, цвет волос тоже, и голос схож…

Моя внучка — Сэйлор Марс? Мелкие фрагменты мозаики, собиравшиеся годами, принялись становиться на свои места. Должно быть так и есть.

Она бьется с подобного рода монстрами столько времени… а я даже и не догадывался…

И это все тогда, когда я уже думал, что все, больше беспокоиться не о чем.

Разум мой говорил, что раз уж она сражается так долго, то с этим монстрами они управятся без проблем. И что любое вмешательство с моей стороны наверняка ни к чему хорошему не приведет. Воображение же мое, однако, рисовало жуткие картинки того, что может с нею произойти без меня…

Рей…  во что же ты ввязалась?

Я встал. Все эти мысли о рисовании и картинках кое-что мне напомнили.

У меня тут килограмма два додзинси, которые стоило бы сжечь.

Глава 7

Я глядел через стол на подозрительно жизнерадостного мужчину передо мной, пьющего прямо из бутылки. На его месте я бы к спиртному не прикоснулся — но он сказал мне, что это в лечебных целях.

…

Не то, чтобы я в это поверил, но с учетом недавних обстоятельств…

— Какой-то ты сегодня на диво радостный, — заметил я. — Должно быть, умирать это не так уж и плохо?

В ответ он недоверчиво на меня уставился, а затем тихо сказал, — Представь себе ледяную руку, стискивающую твое бьющееся сердце и медленно вытаскивающее его из груди…

Помолчав, он продолжил, — Вообще-то… лучше представь дюжину человек, играющих твоим по прежнему пульсирующим сердцем в футбол, и все на десятисантиметровых каблуках.

Я скривился, не особо горя желанием представлять себе подобное.

— Да уж… смерть не самое приятное дело, — он покачал головой.

— С другой стороны, воскрешение было не таким уж и неприятным.

— Правда? — поинтересовался я, гадая, посредством какого непостижимого процесса его воскресили.

— Сначала — яркий свет, и тепло разливается по всему телу. Неописуемое ощущение. А потом,  р-раз, и я вновь ощущаю все свое тело, от головы до пят. А уж когда я открыл глаза…

Он прервался на очередной глоток из горлышка, и я нетерпеливым жестом предложил ему продолжать.

— Я оказался окружен молодыми девушками в коротеньких юбках, сошедшими словно прямо из манги. Вообще-то в тот момент я даже подумал, что, наконец, после смерти оказался в раю. — Он хихикнул, — А если учесть, что они все стояли надо мной…

— Генма, — прервал его я.

— … да уж, вид был потрясающий. Это определенно стоило…

— Черноволосая — Рэй.

Он замолчал.

— А остальные были ее юными подружками, — сухо продолжил я.

Он смущенно отвел глаза, на пару секунд, прежде чем развернуться ко мне, с перекошенным от страха лицом, — А где твоя…

— Прямо сейчас Рэй сидит у священного огня. А неплохо он разгорелся.

— Слава ками, — облегченно вздохнул он. — Но все равно, как-то это, ну-у… блин. Знаешь, одна из этих двух блондиночек, и…

— Черноволосая — Рэй, — повторил я, в это раз гораздо более ледяным тоном.

А ведь та сенши была моей любимицей также…

Нет уж, лучше не думать на эту тему.

Помотав головой, я встал.

— Пошли, поедим. И, чтобы отпраздновать твое воскрешение — сегодня я угощаю.

Ухмыльнувшись, он последовал за мной.

* * *

Что-то не так было с Генмой.

Выглядел он вполне нормально и жизнерадостно, сидя напротив меня за столом. Ну, так нормально, как только может выглядеть мужик с половиной говяжьего окорока, торчащего изо рта.

Много чего ожидал я от Генмы по пробуждении, но отнюдь не подобного.

Возможно, все это лишь маска, под которой кроется тяжкое бремя вины и отвращения к себе?

Нее… Это вам не дешевая мыльная опера.

Все за то, что он старается изо всех сил просто не думать об этом. И это неплохо у него выходит. Должно быть, он бы был счастлив безмерно, если бы я и дальше оставил все как есть.

Ну ладно. Раздражать других  неудобными вопросами ради их же блага — часть работы священника.

— Генма.

— Угу? — отозвался он с набитым ртом, прежде чем сглотнуть, и палочки вновь повисли перед его ртом, чуть ли не сгибаясь под весом добычи.

— Почему ты не уклонился?

В ответ он поморщился и медленно опустил еду назад.

Спустя некоторое время он печально улыбнулся, заметив, — Не думаю, что ты дашь мне замять это разговор, если я пообещаю больше так не делать?

Я одарил его своим лучшим священническим взором.

Уставившись в столешницу, он начал,  — Жизнь…

Он замолк.

После нескольких долгих секунд молчания, я спросил у него, — Помнишь свой рассказ, как ты говорил своему сыну, что жизнь это одна из… хотя нет, как там… величайшая ценность в мире? Как ты мог даже подумать, чтобы сдаться?

— Я… помню, но… в тот момент… — голос его был тих, — Больше чем когда-либо…  мне казалось, что толку…

И после долгой паузы он закончил, — И если подумать, и сейчас кажется…

* * *

Я мрачно сидел в молчании, пока Хино обдумывал свой ответ.

Полагаю, это неплохо доказывает, насколько я зациклен на себе самом.

В конце концов, я, считай, и не думал о самоубийстве, когда верил, что Ранма мертв. Но после того, как он меня отверг?

Реакция моя на известие о том, что он выжил, была гораздо хуже.

Должен ли я не быть счастливее оттого, что он жив, оттого, что теперь вся его жизнь перед ним?

Я сказал Хино, что верил, что так будет лучше, и, может быть, я даже и думал так.

Но думать это одно, а чувствовать…

Может быть… Возможно, я и правда любил себя в жизни своего сына больше, чем самого сына.

Какая отрезвляющая мысль.

Если это и правда так, то может мне и правда… что еще мне остается?

Голос Хино прервал мои раздумья.

— Ты и правда думаешь, что твои деяния непростительны?

Я кивнул, медленно.

— Почему?

Почему?  На то много причин. Мои ошибки, мои грешки и несказанно огромнейшие просчеты. Моя утрата и дома, и семьи. А теперь, сейчас, что я вообще могу сделать, чтобы исправить все это?

Но, наверное, самой жуткой из всех мыслей было то, что сколь бы не было велико желание искупить их, я всегда был и буду более заботиться о себе, чем о ком-либо еще.

— Наверное… может быть, я не любил своего сына так сильно, как жизнь, что вел рядом с ним, — пробормотал я. — Но если это так, что я могу сделать, как я могу измениться? Если сами побуждения мои с самого начала с изъяном, как я могу рассчитывать что-то изменить?

Он помолчал, обдумывая дальнейшие свои слова.

— Хм. Звучит жутко сложно.

Он потряс головой.

— Что ж, похоже, я недостаточно компетентен в своем деле, чтоб управляться с таким, так что вот тебе общая идея. У всех свои изъяны. У некоторых больше, чем у других. Твоими же изъянами, как уж получилось, являются себялюбие и опрометчивость.

Это еще мягко сказано.

— Но знаешь, если отбросить мотивации в сторону, главное в том, что мы делаем далее, для того, чтобы исправить промахи. И, как, несомненно,  ты уже обнаружил, смерть серьезно ограничивает наши возможности, — сухо заметил он.

Я никогда не умел исправлять свои промахи. Ни тогда, ни теперь. В будущем?

Все, что я мог представить, это новые промахи, также оставшиеся без исправления.

— Хино, — взмолился я, — Я не могу себе даже представить, как смогу загладить грехи, сотворенные в прошлом, а уж будущие-то…

Он пожал плечами. — Может быть. Мало кто может. Но, полагаю, главное здесь не возможность искупления, а сам процесс.

И после этого он вновь продолжил есть.

Он что, уже все? Закончил? Что-то лучше мне не стало. Ни одна из моих проблем не разрешилась. Я все еже жалею себя и мучаюсь угрызениями совести.

Но может быть…

Просто, если предположить…

Может, он и прав.

Все за то, что когда я встану завтра утром, я по-прежнему буду все портить. В итоге я снова окажусь виноват в куче грехов, и ни с одним не сумею разобраться.

Люди так быстро не меняются. И я не исключение.

Но если я все же попробую… может быть…

— Хино.

— А?

— Ты и правда веришь, что…

— Ну, разумеется, — уверил меня он.

— Спасибо.

Он кивнул. — Это моя работа. И как священника, и как друга.

И когда я вновь принялся есть, он снова заговорил.

— Завтра мы поднимемся засветло и будем тренироваться. Потом ты займешься работами по храму — выметешь ступени, помоешь полы, исправишь что по мелочи. Потом мы попьем чаю, может, немного выпьем, и будем смотреть, как листва меняет цвет. А потом, если это будет не будний день, мы пойдем поговорим с твоим сыном. Не завтра, не на следующей неделе, может быть даже и не в этом году, но однажды твой сын простит тебя и примет назад.

Я признательно кивнул.

— Главное, сохраняй надежду. Завтра будет лучше, — и он ухмыльнулся мне.

Я кое-как сумел выдавить ответную улыбку и поднял стакан.

— За путь к искуплению?

— За путь к искуплению.

И мы выпили.

…

И знаете, несмотря на то, что все кажется тщетным, несмотря на все, что не может быть исправлено…  Хорошо быть живым.

Автор:
Steamed Bun
http://www.fanfiction.net/u/1022449/ — страничка автора на FF.net
http://www.fanfiction.net/s/2891301/1/ — фанфик на английском