Перевод:
Е А Крупина / hitori sabi
hitori_sabi@mail.ru

Дух самурая

Татеваки Куно знал.

Он стоял под деревом, напротив Высшей Школы Фуринкан, и ждал, как он поступал каждое утро, когда же покажутся Акане и девочка с косичкой. В одной руке он держал свой неизменный боккен, в другой — два букета роз.

Они, конечно же, будут отвергнуты, как и всегда, но он должен хотя бы попытаться...

* * *

"Горемыка", — сказала Набики Тендо, выглянув из школьного окна. "Посмотрите на него. Каждый божий день он стоит там, ждет Ранму и мою сестру."

Подружка Набики Мидори нахмурилась. "Неужели он никогда не научится?" — спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.

"От одной мысли об этом у меня голова трещит", — добавила третья девушка, Киоко.

"Пожалуй, меня утешила бы мысль, что таковы законы природы, но... больно сознавать, что человек может быть настолько тупым."

"По крайней мере, у него есть деньги", — сказала Мидори.

"В точку", — добавила Киоко, — "а ты знаешь пословицу о дураке и его деньгах..."

"Да", — отозвалась Набики, постукивая по подоконнику. "Да", — повторила она. "Но это продолжается уже шесть месяцев. И в этот раз, я думаю, все зашло слишком далеко."

Мидори изогнула бровь. "В смысле?" — спросила она.

"В смысле", — пояснила Набики, — "я позволила этому фарсу затянуться. Это огорчает мою сестру и беспокоит Ранму гораздо больше, чем он признает. Очевидно, что они ничего не могут с этим поделать, так что забота ложится на мои плечи."

Мидори поглядела на нее, прикрыв глаза. "Ты это несерьезно", — сказала она.

"Более чем", — спокойно ответила Набики.

"А тебе-то что?" — поинтересовалась Киоко. "Ты неплохо на этом зарабатываешь. Все мы."

Набики пожала плечами: "И тем не менее", — заметила она, — "Это должно когда-нибудь кончиться, и я решила, что когда-нибудь — это сейчас."

"Возможно, это означает, что я не такая уж бессердечная, как люди могут подумать", — продолжала она, пронзив обеих своим лучшим жестоким-и-мстительным взглядом. "Но я не желаю, чтобы об этом пошли слухи, дамы."

Киоко вытаращила глаза. "Слухи? О Набики Тендо? Дураков нет."

* * *

Они снова опаздывали, как обычно. Куно нахмурился, ветер взъерошил его темный чуб, собрал голубые рукава складками. До приезда Ранмы Саотоме и девочки с косичкой Акане Тендо никогда не опаздывала. А теперь, будь то Акане вместе с рыженькой или Акане и ненавистный Саотоме, они всегда задерживались.

Куно покрепче сжал свой боккен. До каких пор? До каких пор он будет терпеть это.

Наконец, он завидел их вдалеке, и сердце его затрепетало от радости. Рядом с прекрасной Акане бежала его возлюбленная рыжая девочка с косичкой. Колдуна Саотоме было не видать — хотя, Куно знал, он всегда поблизости.

"Акане!" — провозгласил Куно, выступив из своего укрытия. "Девочка с косичкой!" И протянул цветы — свои подношения...

"О, нет, только этого не хватало!" — воскликнула рыжая. Он завидел только, как ее нога — и да, нога Акане тоже — взметнулась прямо ему в лицо...

А потом он узрел звезды и тьму.

* * *

"Куно, как ты можешь быть таким жалким?"

Татеваки Куно лежал на школьном газоне и, полу прикрыв глаза, украшенные синяками в форме ступней, смотрел вверх на Набики Тендо.

"Набики Тендо", — осведомился он, — "ты пришла сюда, дабы оскорбить меня или из неких тайных побуждений?"

Средняя Тендо поглядела на него, вниз. На лице ее было написано крайнее отвращение. "Мне больно видеть, как ты унижаешься день за днем", — проговорила она. "Ты был искусным фехтовальщиком. Я знаю. Я оценивала твои шансы в поединках. Но теперь, похоже, ты даже не пытаешься бороться."

Куно медленно сел. Оценив свои синяки и ушибы, он решил, что дешево отделался этим утром. К завтрему он будет выглядеть и чувствовать себя как новенький.

"Ты хочешь, чтобы я причинил боль твоей сестре или девочке с косичкой?" — спросил он. "Не бывать этому. Они не владеют собой, ибо находятся под его заклятьем."

"Его заклятьем?"

"Этого грязного колдуна, Саотоме."

"А", — сказала Набики, — "Я позабыла." Она потерла виски, как если бы у нее разболелась голова. "Куно, не знаю, как и сказать. Когда ты, наконец, созреешь, чтоб разрешить эту проблему раз и навсегда?"

Куно нахмурился.

"Решающая битва?" — спросил он. "Я, в самом деле, размышлял над этим. Однако..."

"Нет", — вмешалась Набики. "Нет, Куно, нет. Я имела в виду, почему бы тебе не сдаться? Смирись с этим. Я хочу сказать, что даже у тебя должно хватить ума, понять, что полгода день за днем с тобой происходит все одно и то же. Так почему ты никак не сделаешь выводы и попросту не успокоишься?"

Перед тем, как Куно ответил, повисла длинная пауза. Ветер шелестел листьями на вершинах деревьев, Куно медленно, с трудом поднялся.

"Я и не ожидал, что ты поймешь", — отозвался он, — "хотя ты столь же решительна и умна, как всякий, кого я мог бы помянуть. Неужели ты не видишь истины? Если не я, то кто же сразится за два этих невинных цветка с коварным колдуном, который поработил их? Кто же еще вызволит этих дев?"

Набики Тендо тяжело вздохнула и закатила глаза.

"Прими к сведению", — сказала она, — "моя сестра не желает, чтобы ее 'вызволяли'. А что до твоей драгоценной девочки с косичкой, так она даже не существует..."

"Кроме как, если плеснуть холодной водой на Ранму, верно?"

Набики вытаращила глаза. "Так ты знаешь?.."

"Знаю? Я знаю больше, чем ты можешь себе представить, Набики Тендо. Я не такой простофиля, как все думают. Да, я все знаю о лжи, которую чародей Саотоме выдает за правду..."

"Снова здорово'?" — взревела Набики. "Заруби себе на носу, Куно: Ранма не какой-нибудь там злой чародей. Он просто школьник, который, уж так случилось, отличный боец, и к тому же помолвлен с моей сестрой. Он был странным образом проклят, и все, конец. Усвоил?"

Теперь уже Куно вздохнул, и поглядел вдаль.

"Однако же, Набики", — сказал он, — "Мне всегда казалось, что ты достаточно разумна и своенравна, чтобы, в конце концов, распознать правду. Мне жаль, что я ошибся."

"Куно, тебе нужна помощь специалиста", — посоветовала Набики.

"Быть может, ты права", — отозвался кендоист. "Но я не из тех, кто верит, что стакан воды способен изменить пол..."

* * *

"Люди могут подумать, что ты одержим", — сказала Кодати Куно.

Татеваки Куно с сомнением приступил к вечерней трапезе. Еда выглядела прекрасно. Ее можно было сфотографировать для какого-нибудь кулинарного журнала, но... Он знал свою младшую сестру — первое впечатление всегда обманчиво. Что же она могла отравить на этот раз? Это редко бывало действительно опасно, но лучше уж обойтись без сонного зелья или парализующего порошка. Он тщательно выбирал еду палочками, взвешивая все за и против.

В доме Куно царила тишина. Здесь всегда было тихо, учитывая, что это был огромный особняк, где они жили только вдвоем, без прислуги, за исключением служанки, которая уходила по вечерам. Иногда, конечно, заходил отец, от случая к случаю, но он предпочитал делать это тайно.

"Это ты, моя дорогая сестрица, так говоришь", — сказал Куно, с опаской откусив кусочек. "Я, может, и одержим, но и ты тоже — своими поисками ненавистного Ранмы Саотоме."

Кодати зло сверкнула глазами. "Я не позволю тебе говорить о моем дорогом Ранме в таком тоне! Сейчас же извинись!"

"Не стану", — ответил Куно. "Он лжец и обманщик, да, к тому же практикует черную магию. По совести сказать, не понимаю, что ты в нем нашла, хотя, пожалуй, зло тянется ко злу."

Его сестра посмотрела на него как умела только она одна. С годами он стал равнодушен к ее угрозам.

"В любом случае", — сказал Куно, глядя в окно, — "многие зовут меня одержимым или еще хуже. И не стыдятся делать это мне прямо в глаза."

Кодати нахмурилась.

"Во истину, братец, временами ты жалок. Я никогда бы не допустила, чтоб обо мне говорили такое."

"Да", — сказал Куно, — "в этом разница между нами. Я не стану сворачивать с пути, ради мелкого возмездия. Я не ищу способ навязать окружающим свою волю."

В комнате прогремели раскаты смеха, пронизанные неповторимой истерией Кодати.

"Так вот почему ты преследуешь двух женщин, которые только и знают, что отвергать тебя?" — спросила она. "Во истину, дорогой брат, иногда ты перегибаешь палку!"

Куно вскочил на ноги. "Я никогда не стремился навязать им свою волю!" — воскликнул он. "Я лишь пытался разрушить чары грязного колдуна..."

"Я не собираюсь сидеть здесь и все это выслушивать", — проговорила Кодати. "Если я тебе понадоблюсь, я буду снаружи, покормлю Господина Черепаха."

Среди вихря черных лепестков роз и новых раскатов истерического смеха его сестра покинула комнату. Поразмыслив с минуту, Куно решил, что он тоже покончил с ужином и проследовал по коридору в додзё, где, усевшись на пол скрестив ноги, предался созерцанию двух огромных фотографий на стене.

Одна — Акане Тендо, другая — таинственной Девочки С Косичкой.

Одержим? Куно нахмурился. Он знал, что думают о нем в школе. Он пытался убедить себя, неважно, что думают другие. Но Татеваки Куно никогда не обманывался. Потому-то, прежде всего, он и находился в затруднительном положении.

Он догадывался, что один во всем мире способен отличить правду от лжи. Но станет ли вам легче от сознания того, что только вы один видите мир таким, как он есть на самом деле? Все на свете считают, что вы заблуждаетесь, а вы можете быть правы.

Быть может, подумал Куно, будет лучше принять ложь...

Он покачал головой. Это путь труса. На кону значительно больше, нежели его гордость.

До каких пор?

Куно поглядел на образы на стене. Он задавал себе этот вопрос много, много раз. До каких пор будет продолжаться эта пытка? Пока две его возлюбленные не погибнут или пока не угаснет его дух?

Набики сказала ему, что с этим пора покончить. Конечно, она не понимала значения этих слов, и, тем не менее, в них было сокрыто зерно истины. Пора покончить с этим. Сейчас.

Куно поднялся и прошел в дальний конец додзё. Отодвинул дверь, за которой обнаружились семейные мечи, и внимательно осмотрел их.

Он не притворялся самураем — он самураем был. Куно происходил из древнего рода благородных воинов, и в 17 лет на его плечи уже давили ответственность и доброе имя, обязавшие его избрать стезю, которой он следовал.

Он надеялся, что до этого не дойдет. Куно не нравилось размышлять об убийстве. Но у него не осталось иного выбора. Судьба избрала для Куно путь, и он должен пройти его до конца.

* * *

Был уже почти полдень школьного дня, когда началось смятение. Набики услышала, как упоминали имена Куно и Ранмы, а потом слово драка. Она протолкалась сквозь толпу учеников в коридор, а потом и в сердце беспорядка.

То, что предстало перед ней было очень знакомо и в то же время сильно разнилось с тем, что она наблюдала последние шесть месяцев. Ранма и Куно друг против друга. Ранма в своей неизменной китайской одежде, красной шелковой рубахе и черных штанах, Куно — в своем типичном самурайском наряде, черных штанах и голубом ги с длинными рукавами.

Разница была в том, что Куно держал в руках: острую, заточенную стальную катану. Кровь тоненькой струйкой сочилась с ее острия. Набики взглянула на Ранму и заметила, что его левое предплечье ранено. Рана не выглядела серьезной, но кровь быстро пропитала рукав рубахи.

"Ну, ты даешь!" — воскликнул Ранма. "Эта штука острая! Гляди, куда махаешь!"

Татеваки Куно усмехнулся.

"Что, страшишься холодной стали, презренный чародей? Твое темное искусство несомненно превосходит мое оружие! И все же, знай, что я владею оружием моих предков. Это самурайский меч, Саотоме. Знаешь ли ты, что это значит? Это сердце самурая, которого ты видишь пред собой. Предположим, только предположим, что этого довольно, чтобы пронзить сердце подлого волшебника, каковым ты и являешься!"

Справа от Набики появилась Акане. "Куно?" — спросила она. "Ты что творишь?"

"То, что должен был давным давно", — отвечал Куно. "Это все, что я могу сделать, дабы освободить тебя и девочку с косичкой..."

"Куно, ты рехнулся?" — заорала Набики. "Ты не можешь разгуливать тут с мечом и кидаться на людей! Ты уже совсем с ума сошел, да?"

"Нет, Набики Тендо", — отвечал Куно. "Мой рассудок яснее, чем когда бы то ни было. Ты просила меня покончить с нашим шестимесячным фарсом, ты была права. Все закончится. Здесь и сейчас."

С криками: "Ча! Ча! Ча!" (Удар! Удар! Удар!), — Куно ринулся вперед. Ранма, вытаращив глаза, подался назад, уворачиваясь от бесчисленных колющих ударов меча. Толпа позади отхлынула с криками. В этот раз, Ранме, похоже не удавалось отыскать слабое место, чтобы нанести удар, а Куно не собирался прекращать атаку.

В толпе появился директор Куно. "Не драться тута, в коридоре!" — заголосил он, но его сын, Татеваки, явно этого не услышал.

Набики выругалась и убежала куда-то. Через несколько минут она появилась снова с ведром воды и запустила им в Ранму.

В тот же миг там, где стоял Ранма, появилась невысокая рыжая девушка.

Куно остановился. "Девочка с косичкой", — воскликнул он.

"Господи, Куно, что ты хочешь сделать? Убить меня?" — сказала девушка.

"Убить тебя?" — повторил Куно. "Нет. Только не тебя, моя прекрасная, только не тебя!" — Куно исступленно оглядел коридор. "Не в этот раз, Саотоме!" — прокричал он. "Ты меня не проведешь! Я знаю, что ты здесь, смотришь и слушаешь! Покажись! Выходи и сразись со мной как мужчина!"

"Кто-нибудь позвонил в полицию?" — спросила Набики.

"Ясно", — Куно по-прежнему говорил с воздухом. "Ты просто трус. Прекрасно; я положусь на свой меч, мое дело правое. Быть может, мои предки станут направлять меня."

"Что он несет?" — спросила Мидори.

Набики пожала плечами: "Откуда я знаю? По-моему, он не в своем уме, если хочешь знать."

Держа меч перед собой, Куно закрыл глаза. Несколько секунд он оставался в таком положении, вокруг было тихо.

"Эй, Куно?" — позвала Ранма. "Положи меч, ладно?" Голос ее сделался почти детским и более просительным, когда она сказала: "Я буду так тебе благодарна, если ты просто положишь меч..."

Послышался тихий звук — что-то капало на кафельный пол. Куно распахнул глаза. Это могла быть вода, стекавшая с мокрой рыжеволосой, однако...

Набики заметила это одновременно с Куно, только не поняла, что это означает. Чуть в стороне, слева от Ранмы, на полу появилось красное пятно.

И тут до Набики вдруг дошло, что рука Ранмы не кровоточит. В самом деле, она, кажется, даже и не ранена.

А потом, на глазах у Набики, в воздухе материализовалась еще одна капля крови и разбилась о белый кафель. Ее глаза расширились. Что за чертовщина?..

Куно с мечом ринулся вперед, туда, откуда капала кровь. Все отскочили назад, с минуту не было ясно, на кого он напал.

Потом, все еще истекающий кровью, Ранма — парень Ранма — стал видимым.

Набики переводила взгляд с Ранмы-девушки к парню и обратно. Теперь она окончательно запуталась.

"Ранма?" — позвала она. Но он не ответил.

Он рассмеялся низким грохочущим смехом, совсем не так, как тот Ранма, которого она знала. В коридоре, казалось, потемнело, глаза Ранмы светились будто два жарких тлеющих уголька. Энергия струилась сквозь его тело подобно пламени святого Эльма ^{сноска №1}. По-прежнему смеясь, он выступил вперед.

"Весьма, весьма неплохо", — похвалил он.

"Так!" — взревел Куно, — "Ты, наконец, явился!"

Парень Ранма вздохнул.

"Сколько лет живу", — произнес он, и голос его грохотал, — "никогда не встречал смертного, который бы так упорно отказывался видеть вещи такими, как они должны быть."

"Если они не таковы, ты хочешь сказать", — добавил Куно. "Твое колдовство застило всем глаза, но я всегда видел истину."

"Все верно", — признал Ранма, — "все верно."

Замолчав, он взглянул мельком на свою женскую копию и Акане Тендо. Взмахнул рукой, и темная магическая энергия, сорвавшись с его пальцев, объяла их обеих, погрузив в глубокий сон. Они рухнули на пол. Виток черной магии устремился дальше, охватив остальных учеников. Они поддались ему в ту же секунду, и только Куно, Набики, Директор и сам Ранма остались стоять.

"Я предпочитаю избранную публику", — ухмыльнулся Ранма. "Не люблю, когда слишком много людей."

Набики вжалась в стену. "Боже мой! Боже мой! Этого не может быть! Это не правда! Магии не существует..."

Светящиеся глаза Ранмы на мгновение обратились к ней, он усмехнулся.

"Ты поверила в водное проклятье", — сказал он, — "а в магию не веришь? Не волнуйся, Набики, когда я закончу здесь, ты забудешь обо всем. Все забудут..."

Набики поискала глазами Куно: "Куно! Сделай что-нибудь! Ты должен его убить!"

Татеваки Куно слабо улыбнулся, но улыбка его обратилась гримасой.

"Значит, я все-таки не совсем еще 'рехнулся', да?" — спросил он.

"Не придирайся к словам, Куно!" — зарычала Набики. "Ясно, что я ошибалась! Все мы ошибались! Скорее убей его, пока он снова не запудрил мне мозги..."

Куно вздохнул и покрепче сжал свой меч.

"Я не могу победить его", — признал он. "Ты, безусловно, это знаешь. Я довольно сражался с ним, чтобы понять. Это безнадежно. И все-таки я был бы трусом, если б не попробовал."

"Косица", — подсказал Директор Куно. "Добудь косицу."

"Отец", — отозвался Куно, — "не время для твоих забав..."

"Никакая это не забава, сонни", — возразил старший Куно. "У каждого волшебника есть слабое место. Его сила в косице..."

"Молодец, старик", — похвалил Ранма и ухмыльнулся. "Медаль Директору. Я позволял тебе крутиться вокруг, лишь потому что ты был не опасен — тебе всегда хотелось отрезать мою косичку, вот только ты никак не мог вспомнить, почему..."

"У тебя только один шанс", — сказал Директор Куно. "Не упусти его, Тати."

Куно кивнул и сжал меч.

Ранма улыбался. Его глаза засветились ярче, воздух вокруг трещал от излучаемой энергии.

"Я жду", — сказал он. "Покажи мне свой лучший удар."

Татеваки Куно стиснул зубы и ринулся в бой.

* * *

Священник воскурил ладан и установил его перед надгробным камнем. Тишину нарушали лишь шелест листьев в вышине да пение священника. Кодати Куно тихонько всхлипывала.

Был прекрасный солнечный полдень. Совсем казалось бы неподходящее время для похорон, и все же горстка людей собралась сказать последнее прости парню, которого мало кто понимал.

Кодати, в черном, которое шло ей гораздо больше, нежели мрачное печальное настроение. Ее отец Директор Куно. Выглядел он неважно, а его костюм без намека на цветочный рисунок только усиливал впечатление. Глядя на них обоих, Акане сочувствовала их потере, будучи однако не совсем уверенной в том, что она сама здесь делает. На самом деле, Куно ей никогда не нравился, но все-таки они были знакомы и учились в одной школе. А это должно что-то значить. И потом, Ранма хотел пойти, вот они здесь.

Немного грустно, думала Акане, что Куно так никогда и не узнал правду о Ранме и о ней самой. Каково это, недоумевала она, жить в мире, который существует только в твоей собственной голове? Видеть одни иллюзии, а действительность не замечать? Это все равно, что смотреть пьесу, не сознавая, что перед тобой всего лишь актеры в костюмах и декорациях.

Ветерок сносил в сторону пряный мускусный аромат ладана. Акане рассеянно смотрела мимо Ранмы. На краткий миг ей показалось, будто рядом с ним кто-то стоит. Образ был размытым и темным, но походил на молодую девушку того же роста и телосложения, как женское альтер эго Ранмы.

Она взглянула вверх — ему прямо в глаза. Его пристальный взгляд каким-то необъяснимым образом поймал ее в ловушку, и она почувствовала, будто падает, падает в него без конца. В его взгляде таилось нечто, вспыхнуло в глубине его глаз. Они казались древними и почему-то злыми...

"Акане?" — позвал Ранма, — "Пойдем?"

Акане моргнула.

"Д-да, пожалуй", — согласилась она. "Странно, я только что думала о чем-то, а теперь не могу вспомнить, о чем..."

"Со мной тоже так бывает", — сказал Ранма. "Ты вспомнишь, если это важно."

Акане кивнула, и, бросив еще один печальный взгляд на надгробный камень, последовала за Ранмой прочь от могилы.

КОНЕЦ

Автор:
M A Davis / Miko
belldandy@angelic.com
http://www.maisonbellchan.net