МуСу. Слепая любовь.

Ласково светило солнце. Над Японией царила прекрасная погода. Прекрасная и традиционная для начала осени, той самой странной осени, которой больше нет нигде. Сколько ни сравнивай японскую осень центрального Хонсю с осенью других краев, трудно найти схожесть. День, два могут быть похожи, но вся осень — вряд ли. Еще сложнее сравнить ее с чем-то, если сам нигде кроме своей родины не побывал. Родина манит к себе, навеки дает образ правильного, незыблемого круговорота природы, а новая местность, новые впечатления сбивают с ритма, настораживают.

В то время как в Китае, все, уже убрав урожай, готовятся к зиме, готовятся к зимним метелям, снегам, столь характерным для горного Китая, над Японией царит безмятежность. Северо-западные ветра, прохладные и сухие, вычищают воздух, звенящий от тишины; и горизонт, не загороженный зданиями и горами, отодвигается в бесконечность. Склоны холмов и гор, поросшие кустарником, покрываются золотом, багрянцем и тем нежным карминным оттенком, столь характерным для японской осени. Невесомое цветное покрывало складками спускается к морю. Никакие дожди, столь характерные для осени горного Китая, здесь не идут, ожидая своего выпадения в позднем осеннем тайфуне, свирепо, в отведенное ему время, накидывающегося на восточное побережье Хонсю, и тем самым ничто не нарушает безмятежность природы.

В городах похуже, буйство красок природы там не так заметно, поглощенное стеклом и бетоном высотных зданий, асфальтом автострад, какофонией уличных перекрестков и навязчивыми рекламными щитами мегаполисов. Тем не менее, и там, в городах есть своя осенняя прелесть, особенно в пригородах мегаполисов. Несмотря на то, что давным-давно весь центральный Хонсю слил свои крупные города в единый мегаполис Токайдо, в нем остались тихие пригороды. Они еще остались, эти районы большого города, не настолько урбанизированные, по сравнению с центрами, покрытые парками и аллеями деревьев, нежно пламенеющих увядающей листвой над симпатичными невысокими домами, крытыми нарядной черепицей и широкими полупустынными улицами, на которых лишь изредка можно встретить прохожего.

Пригороды, подобные Нериме.

* * *

Ему всегда нравилось наблюдать за природой, таким он вырос. Задумчивый, склонный к молчаливому созерцанию ребенок, который неминуемо окажется чужим в буйной компании сверхэнегичных детишек-хулиганов. Такие ситуации не так редки, и протекают весьма стандартно. Белых ворон, задумчивых детей с зачастую плохим зрением, сторонящихся грубых детских игр, быстро вгоняют в предназначенную для них нишу книжного червя. В противном случае на их голову сыпется столько неприятностей, что они сами стараются в итоге избежать их.

Но, что если у такого книгочея, очкарика, белой вороны появится причина, заставляющая его лезть в такую компанию? Или к одной из этой компании? Заводиле? СяньПу? В деревне амазонок все немного посложнее. Матриархат, установленный с незапамятных времен, не особенно ценит мужчин. Основной их задачей является уборка, стирка, приготовление пищи, уход за детьми. И только в редких случаях мужчинам разрешают обучиться боевым приемам, но достаточно специфичным, таким, овладев которыми они не смогут представлять угрозу установившемуся порядку вещей. Тем не менее, упорство в достижении поставленной перед собой цели вело его навстречу трудностям. И в тот момент, когда его желанная цель была уже близка и он практически уже стал официальным женихом — все пошло прахом.

Два с лишним года он пытался доказать СяньПу свою любовь, признаться в этом, но неуклонно на его пути вставали обстоятельства, и он не мог довести до конца свое признание в любви. Всегда кто-то или что-то мешало.

В этот, в последний раз, осечки не будет. Уж он-то об этом позаботится.

* * *

Спрятавшись по всем правилам, вдолбленным в его голову за годы обучения, мастер скрытого оружия, человек, любовь которого являлась столь великой, что пронесла его сквозь годы мучений, человек со смирением перенесший все ужасы последнего года в этой Японии, человек, любимая которого не обращалась к нему иначе как "глупая утка", бывший житель Дзокетсузоку, а ныне прислуга, официант кафе "Мао-фань-дань" и глубоко несчастный человек МуСу, — ждал. Ждал появления объекта своей безнадежной любви, подруги детства, — СяньПу. Примерно в это время она заканчивала развозить заказы, и если только на дороге вновь не попался этот… — МуСу зарычал, представив своего врага, грубого бесцеремонного варвара-гоку, невесть зачем припершегося в Дзокетсузоку в женском обличье и своими действиями заставил его любимую СяньПу отправиться за ним, или ней, как тогда представлялось. Он с трудом вынес ее отсутствие, а когда она вернулась, она была настолько обескуражена, что рассказала все своей прабабке, и та приказала ей жениться на этом… "нихонджине". Он поехал за ними, выражая готовность помочь, но на самом деле, надеясь переубедить СяньПу. Отговорить от этого брака, брака, диктуемого лишь законами племени, брака, вне деревни не имеющего оттенка долга. Все усилия были зря. "Нихонджина" не удалось победить ни в честном, ни в не совсем честном бою. А СяньПу… СяньПу как и прежде не обращала на него внимания. Преодолев свою застенчивость, он пытался объясниться ей в любви, но как-то каждый раз получалось неудачно, и вероятно она просто не поняла его. Сказать по правде, его всегда немного расстраивало, что его избранница не особенно любит утруждать себя размышлениями, и кроме боевых искусств не занимается ничем. Его древние свитки, полные мудрости веков, она просто смеялась над ними, считая их бесполезным хламом, раскидывая их по всей деревне. Все-таки жаль, что СяньПу не захотела учиться мудрости предков вместе с ним. Но он понимал, это был не ее путь, мудрости нельзя научиться насильно, она должна войти сама, постепенно. Но "постепенно" для нефритовой Сянь слишком долго, она также никогда не отличалась и терпением. Никогда она не могла дослушать его объяснение в любви до конца, вечно занятая попытками выйти замуж за этого своего "Нихон Дэюкецу кютю" ^{(сноска №1)}.

Он в очередной раз вздохнул и начал подготовку к очередной безнадежной попытке любовного признания.

Так, пункт первый — занять пригодную позицию. По этой аллее, проходящей рядом со школой "нихонджина" СяньПу постоянно возвращалась с развозки еды покупателям, постоянно пытаясь попасться на глаза этому…

Ладно, второе — обеспечить неожиданность. — Он запрыгнул на дерево, и, вцепившись крюками номер 8 и двумя острыми лапами второй номер с цепью в горизонтальную ветку, попытался замаскировать себя пожелтевшими листьями. Получалось плохо, но его халат все-таки не так был заметен, как его волосы. Пришлось заправить их под воротник халата, и неожиданно оказалось, что проделать все это, вися на дереве, довольно трудно. — Это все ради любви, — утешал себя он, и продолжал готовиться.

Третье — букет цветов.

Он слышал краем уха, что теперь девушкам нравятся признания в любви с цветами в руке, но было довольно сложно выбрать нужные, ведь краткое пособие по цветочной символике требовало как минимум тщательного изучения, а все 197 свитков, найденные у местного библиофила Кумано-сан, были весьма объемистыми. Кроме того, европейский этикет вообще имел собственную символику, в корне отличающуюся от китайской. Подумав, он ограничился розами. Желательно, чтобы они были редкими, и ему пришлось обегать пол-Неримы, прежде чем он нашел такие у Набики Тендо. Только из уважения к нему, как она сказала, продавшей ему букет черных роз всего-навсего за все деньги, что у него были, исключая две сто-йеновые монетки, просто не найденные ею в его карманах.

Набики заявила ему, что такие цветы чрезвычайно понравятся девушке, и предложила в следующий раз продать ему еще пару букетов, пообещав в будущем продавать их ему на постоянной основе со скидкой, и премировала его кратким пособием по объяснениям в любви. Цветы были довольно странными. Абсолютно черные лепестки ни в коем разе не были глубоко красными — они были черными — иссиня-черными. Набики Тендо порекомендовала сразу же поднести их избраннице его сердца и поближе ей к лицу, так чтобы она могла ощутить их аромат. Она заверила его, что от такого аромата не устоит ни одна девушка, и она сама падет к его ногам.

Перехватив букет левым локтем, пока незанятым крюками и когтями, равно как мелкими маскирующими его ветками, и прочими необходимыми атрибутами, он пожалел, что перед выбором цветов не подумал о шипах роз, в данный момент он четко ощущал — "у роз есть шипы" — и они очень, очень, ой… острые…

Сквозь небольшие просветы в листьях он видел окрестности, и наверняка мог заметить СяньПу. Это будет просто, стоит только не обращать внимания на всяких там идущих людей и отслеживать летящие в воздухе объекты. В Нериме по воздуху летали только птицы, КуЛун и извращенец Хаппосай, которые легко определялись по мелким размерам, и СяньПу с велосипедом. СяньПу с птицами и Хаппосаем было трудно спутать. Даже для человека с плохим зрением. Для человека, у которого на носу… на кончике носа… на одном ухе… ой! Му Су попытался поймать падающие очки, но… левая рука (локоть) — букет роз, кисть — лапа второй номер и полутораметровая цепь с четырьмя ветками. Правая — вторая лапа, еще одна цепь, шесть веток. Ноги… короче, ловить очки было нечем, и они безнаказанно разбились внизу.

Осталось перейти на визуально-слуховой режим поиска. Медленное пятно, бормочет, внизу — не то. Три медленных пятна…

Прошло минут тридцать… Для МуСу они показались часами. Но его терпение было вознаграждено, свист рассекаемого воздуха объявил о появлении скоростного объекта, летящего в воздухе. Он прищурился, пытаясь разглядеть свою цель — это было крупное размытое пятно, быстро перемещающееся по крышам.

— СяньПу! Это СяньПу! — вымолвил счастливый влюбленный. Долгое ожидание и перенесенные страдания увенчались успехом. Он приготовился, как только она промчится под ним, он свалится на нее сверху и обвязав для надежности цепью, признается в любви, и она не сможет от него убежать, и он не перепутает ее с чем-нибудь еще — вокруг ничего нет, а с деревом он ее даже без очков не спутает, да? Наконец она приблизилась.

— И… прыжок!

* * *

Кодачи вновь мчалась к школе Фуринкан, надеясь увидеть Ранму-сама, любовь всей ее жизни. Это было так романтично, их первое знакомство. Первый взгляд друг на друга. Она, увидев его мужественную фигуру, парящую на фоне луны, от волнения даже потеряла сознание и чуть не упала с крыши, но он ее спас. Лежа в его руках, таких нежных и заботливых, она чувствовала себя как в раю, его лицо, склонившееся над ней, преисполненное заботы… Почти как в любовных романах, что она читала на ночь. Жаль, конечно, что он уже обручен, и чувство долга не позволяет ему расстаться со своей толстой коротышкой, и отдаться вечной любви, разделяемой ими. Ах, как это романтично! Ранма, такой мужественный, такой благородный, под диктатом родителей вынужденный жениться на нелюбимой, и она его истинная любовь…

Н-да, романтично, слов нет. Особенно если учесть, что на самом деле первое знакомство с ним, точнее тогда с ней — Ранмой-тян, его женском варианте произошло в тот момент, когда она избивала трех его одноклассниц. И если учесть что он ни словом, ни делом не показал свою любовь к ней, скорее наоборот. И учесть, что благодаря природной застенчивости умной стороны ее натуры, единственная Кодачи, известная всем, это громогласная дура из семейки идиотов Куно.

Она ненавидела эту свою сторону натуры, рассудительную и умную, доставшуюся в наследство от матери, которую каким-то образом угораздило влюбиться в ее безбашенного папашу. Как мать всегда говорила, ее привлекло в папаше Куно сочетание безудержной глупости с умением походя учиться, и всегда потом критично признавала, что в оценке размеров его глупости она здорово просчиталась. Смерть матери подкосила отца, он так и не смирился с ней, и полностью ушел в свое второе я — чокнутого гавайца, образ подцепленный и развитый им за последние три года. И в их детях уживались те же две стороны. Рассудительная мать и импульсивный отец. Хотя если в Таччи что и было от матери, он благополучно придавил это, сконструировав под себя свой мирок, в котором царила эпоха меча, доблестных самураев и злой магии нежитей, мешающих счастью доблестных самураев. В редкие моменты, в которых Таччи можно было признать находящимся в здравом уме, с натяжкой, он вполне прилично себя вел, но назвать его здравомыслящим человеком было сложно. И угораздило же его влюбиться одновременно и в Акане и в него самого, точнее в нее, в Ранму-тян, или как он ее зовет — девочку с косичкой. Интересно, может это такая судьба у детей Куно — влюбляться в Ранму?

Неважно. Волевым усилием Кодачи избавилась от своей застенчивой, но рассудительной стороны и помчалась дальше.

В этот раз, обнаружив, что в отличие от остальных идиотов-парней ее вид в гимнастическом трико не действует на Ранму, она надела похожий на его китайский наряд со шнурами и кисточками по груди. Может быть это на него подействует.

В прыжке преодолев расстояние между последними двумя зданиями, стоявшими перед школой Фуринкан, она устремилась по аллее ко входу в школу. Она увидит, увидит Ранму-сама…

Сверху с дерева, мимо которого она пролетала, упала пара веток, и когда она подняла голову, посмотреть что происходит…

…Что-то обрушилось на нее сверху.

* * *

Му Су, выпустив из рук крюки и цепи, рухнул вниз, теряя на ходу маскировочные ветки, и попытался плавно приземлиться перед Сянь Пу. Тем не менее, несмотря на точный расчет, приземлился он на что-то мягкое, и явно женского пола. И явно без сознания. Отпрянув в сторону, он использовал подвернувшиеся секунды на приведение себя в порядок, и выставив перед собой букет, прокашлялся.

Размытая фигура, лежащая перед ним, застонала, и пошевелилась. Му Су, вспомнив наставления из пособия Набики Тендо, припал на одно колено с протянутым букетом, и начал отрепетированную речь.

* * *

Кодачи Куно очнулась с дикой болью во всем теле, и попыталась припомнить что произошло. Она мчалась к школе Фуринкан на встречу с дорогим Ранмой, а затем… Она застонала и попыталась пошевелиться. Общие ощущения по всему телу утверждали, что она явно врезалась в стену, что уже довольно давно с ней уже не случалось, дико болела шея, спина раскалывалась по каждому позвонку, малейшая попытка пошевелится, даже чуть-чуть сменить положение, вызывала дикую боль.

Несмотря на боль, она смогла осознать, что рядом с ней кто-то был. И этот кто-то, достаточно громко что-то пытался ей втолковать, но она, хоть умри, (что едва с ней только что не произошло) не могла понять ни слова. Ясно было одно, говорят по-китайски, но не на полузнакомом кантонском диалекте, а на каком-то другом, и при этом тон у говорящего был явно просящий.

Пытаясь заставить его заткнуться, она пробормотала "хэнь хао" и возбужденный собеседник затараторил еще быстрее. Следом за этим в лицо ей воткнулся букет подозрительно знакомых роз, к тому же чрезвычайно знакомо пахнув…ши… их…

* * *

Она согласилась! Согласилась! Счастливый Му Су не мог поверить своим ушам. Несмотря на неудачный прыжок прямо на свою любимую, она ответила на его признание. Она согласна, они поженятся! О, счастье!

Радостный Му Су поднес букет роз к лицу, или, точнее туда где, как он полагал находится лицо его будущей жены. Удивительно, но, похоже, Набики Тендо была права, эти цветы для женщин просто неотразимы, его невеста от волнения, вдохнув аромат восхитительных роз, потеряла сознание.

Заслышав приближающиеся голоса, среди которых громогласно выделялся рев "нихонджина", Му Су поднял невесту на руки, и помчался прочь. Ему никто не помешает, он отнесет свою невесту в заброшенный лесной храм, найденный им во время тренировок, где они останутся одни. Нужно просто успеть на поезд.

* * *

Кодачи пришла в себя, и попыталась оглядеться вокруг. Она лежала на плотном футоне, укрытая одеялами и с влажным полотенцем на лбу. Где-то неподалеку, если судить по доносящимся до нее звукам, горел огонь и закипал чайник.

Дикая боль, прострелившая плечо, не дала ей возможности повернуть голову, и все, что она смогла разглядеть, это верх стены, и балки крыши, крытой соломой. Она вновь попыталась повернуть голову, и с трудом повернув ее, увидела молодого парня, прислонившегося рядом с ней к стене и дремавшего. В руке он сжимал влажное полотенце, копию того, что лежало ранее у нее на лбу. Накативший приступ боли снова погасил ее сознание.

* * *

Му Су очнулся. Похоже, что он ненадолго заснул, но, судя по тому, что чайник, повешенный им над очагом, только закипал, времени прошло не так уж много. Что его беспокоило, так это Сянь Пу. За все время, что они ехали, она так и не очнулась. Более того, у нее поднялась температура. Он положил ей на лоб, найдя его на ощупь, новое влажное полотенце, и попытался понять, что с ней могло такое произойти. Он упал на нее, упал сверху, и она потеряла сознание. В принципе, такое падение не могло особенно повредить тренированной амазонке Дзокетсузоку, но на всякий случай попытался проверить отсутствие переломов. Бережная проверка на ощупь показала минимум два треснувших ребра, сломанную ключицу и левую руку.

Оставалось явное беспокойство насчет повреждений внутренних органов, но с этим он не мог ничего поделать, хотя… Он попытался припомнить некоторые трактаты по медицине, прочитанные им ранее, и объединить с общими знаниями об анатомии, полученными при изучении боевых искусств. Аккуратно, чтобы не разбудить девушку он приспустил одеяла, и, расстегнув пуговички под шнурами, идущими поперек груди рубашки, приник ухом к груди девушки. Это было чрезвычайно смущающе, но, тем не менее, определенный результат дало. Хрипов не было, а, следовательно, легкие не были задеты треснувшими ребрами. Ключица выглядела довольно скверно, но была правильно расположена, и, скорее всего, удачно срастется, если ее не беспокоить. С рукой было еще проще, две дощечки, выломанные из стены, и сполоснутые кипятком из чайника, вместе с парой платков и бинтом образовали надежную шину. Остальным бинтом он туго обмотал грудь девушки, слегка приподняв ее, заодно и зафиксировав углом на груди руку, для фиксации сломанной ключицы. Она что-то неразборчиво застонала, но он не смог ничего разобрать.

Оставалось только ждать, и он занялся приготовлением супа. Отсутствие очков мешало, но постепенно он свыкся. В храме и так было не особенно светло, но с наступлением сумерек единственный свет давал очаг, так что особых проблем Му Су не испытывал. Многолетний опыт полуслепой жизни научил его в нужные моменты обходится без очков. В принципе очки нужны чтобы разглядеть что-то вдали, или увидеть мелкие детали целого. Если все рядом и под рукой, они не нужны.

Абсолютно уверенно он покрошил в котелок зелень, овощи, рис и кусочки вяленого мяса, захваченные с собой, и залив его водой из чайника, повесил над огнем. Затем он поднялся, и пошел с чайником за водой, к находящемуся неподалеку источнику.

* * *

Кодачи снова очнулась, уже поздним вечером, когда тот самый длинноволосый парень-китаец бережно разбудил ее, и, аккуратно приподняв ее повыше, поднес ко рту чашку с супом. Она выпила ее всю, и вновь откинулась назад. Все это время парень говорил с ней, рассказывая ей что-то на своем непонятном диалекте, голос у него был обеспокоенный. Интересно, как она будет с ним разговаривать, не зная его языка. А он, наверное, не знает японского, иначе бы говорил на нем. Жаль, он очень красивый и заботливый, может быть даже он лучше…

Уже проваливаясь в сон, она обнаружила лубок на своей правой руке и бинты, неудобно стягивающие грудь и привязанную руку. Похоже, он ее лечит…

Она вновь заснула.

* * *

МуСу был счастлив, ухаживая за своей любимой. Им никто не мешал, они были вдвоем. И к тому же она поправлялась. Жаль только, что она не разговаривала с ним, но вероятно боль не позволяет ей делать глубокие вдохи, и она бережет дыхание. Он и сам постепенно замолк, переговариваясь с ней улыбками и редкими словами. Постепенно, она начала подниматься с постели, хотя ей и требовалась его помощь.

А недавно, недавно, когда он укладывал ее опять в постель, она его поцеловала. Поцеловала в щеку. Но все равно, это был поцелуй. Она его любит.

* * *

Кодачи постепенно поправлялась. Несмотря на общую слабость, она уже могла самостоятельно приподниматься, тем самым облегчая работу парня. Он был прекрасной сиделкой, ухаживал за ней, подавал еду и помогал подниматься с постели. Она уже могла сама ходить, и помощь ей требовалась только для того, чтобы лечь или встать с постели. Постепенно она заметила еще одну особенность ее спасителя, он не очень хорошо видел, и похоже, оказался здесь без очков. Судя по набитому свитками рюкзаку он был заядлым книгочеем, и отсутствие очков его чрезвычайно расстраивало, иногда он пытался прочитать что-нибудь, поднося текст к глазам, практически в упор, но не особенно этим злоупотреблял.

Она все больше и больше чувствовала привязанность к своему нежданному спасителю.

* * *

Так прошла пара недель.

* * *

В один прекрасный вечер, когда они обнявшись, сидели у очага, а снаружи храма ревел ливень, в закрытую створку двери кто-то постучал. В храм ввалился долговязый парень под широким зонтиком, в пластиковой накидке и с гигантским рюкзаком за спиной.

— Простите, — сказал он  — Вы не подскажете, как пройти в додзе Тендо?

Он оглядел внимательно влюбленных и удивленно сказал: — Мусс? Кодачи?

— Мусс?!

— Кодачи?! Какая такая Кодачи! Это СяньПу!

— Ты что, говоришь по-японски?!

* * *

— СяньПу, — сказала старая Ку Лун, — ты что опять сотворила с МуСу?

— А, что такое, прапрабабушка?

— Его не было три недели, за время которых ты даже не обратила внимания на его отсутствие, занятая бестолковыми попытками заставить зятя жениться на тебе. Я уже начала беспокоится, но сегодня он появился неизвестно откуда, спросил о тебе, и, узнав, что тебя нет, сказал тем лучше, забрал свои вещи и, сказав, что больше здесь жить не будет, ушел.

— Как ушел?

— Просто взял и ушел. Ногами.

Шампу поднялась наверх. В своей комнате на столике она обнаружила сложенное письмо. Раскрыв его она с изумлением прочла аккуратные иероглифы, которые затейливо спускались по сложенной полоске:

СяньПу еще раз перечитала письмо. И еще раз. И еще. — МуСу нашел другую? МуСу, что вечно увивался вокруг ее, увивался с самого детства, надоедливый МуСу, глупая тупая утка МуСу? Да как такое могло быть?— она не могла этому поверить

Она еще раз попыталась перечесть письмо. — Нет быть не может. Дурацкая шутка. И кто это такая, эта его другая, девка-злюка, что ли? — Даже в мыслях она не могла такое представить. — А может это девка-с-розами? — Ей стало смешно.

И грустно, неизвестно отчего.

09.03

Автор:
Толокин Сергей aka Siberian Troll
Siberian-Troll@yandex.ru