Перевод на русский: Толокин Сергей aka Siberian Troll
Siberian-Troll@yandex.ru

Перевод начат: 30.08.05
Закончен: 01.12.05

В темноте, даже простая спичка может нести ужас.

Воспламенение искомой спички было явлением неожиданным. Задрожав, огонь вырос и окреп, тщась разогнать мрак. Увы, он не был успешен в своих начинаниях, со слабо уловимым шипением бился он, отгоняя тьму из махонькой, небольшой сферы, окружавшей его, его дрожание выхватывало из темноты лишь руку, держащую спичку, и пачку бумаг, удерживаемую над огоньком сверху. И даже когда давящую тишину разбавили женские всхлипы, шипение пламени преобладало.

— П-пожалуйста... — голос женщины был слаб и сорван. Голос женщины, давно прошедшей пору юности, получившей в свое время свою долю счастья, а ныне пребывающей в безднах отчаянья.

— Так ты согласна? — это уже был голос мужчины, гнусавый и монотонный. Голос человека, коего стоит бояться, поскольку для него не было ничего святого.

Всхлипы все возрастали, и вместе с ними возрастало и пламя над тоненькой палочкой. Оборвавшись свистящим вдохом надсаженного горла, они возобновились вновь, уже громче. — Нет, пожалуйста, нет! Это кульминация моего замысла!! Всю свою жизнь я шла к этому! Вы не можете...

— Могу, — прервала ее столь же монотонная реплика. — И сделаю. И ты знаешь, что лишь одно может меня остановить.

Плач продолжался, казалось, длясь вечность, ничем не прерываемый, и, наконец, унявшись до судорожного икания, женщина собрала в себе все силы, чтобы, наконец, ответить, — Хорошо. Я... согласна. Я сделаю это.

— На твоем столе.

Шорох. И спичка отодвинулась от пачки бумаги, чтобы осветить беспорядочно нагроможденные груды листов на столе. Новая пара рук стала видна, узких, и изящных, со следами возраста лишь едва заметными на костяшках морщинках у сгибов. Дрожа, пальцы эти коснулись одиночного листа бумаги, лежавшего поверх, и затем потянулись за ханко, личной печатью владелицы. Долгая пауза и документ, наконец, был подписан.

Вновь появилась рука мужчины, вернув на стол сжимаемую ею пачку листов. История страстной взаимной любви между хитрожопым школьником с бегающими глазками и полудемоном с собачьими ушами была бесцеремонно отброшена, а заверенный юридический документ вырван из рук женщины.

Пламя спички, удерживаемой рукой высоко, отразилось от блеснувших на лице мужчины очков, предъявив взору полноватую низенькую женщину средних лет, со слезами на глазах прижимавшую к груди свое творение. И затем она вновь растворилась во тьме, стоило мужчине развернуться, направившись к двери.

Дверь открылась, предъявив взгляду коридор, слабо подсвеченный светом звезд. Нет, света, даруемыми ими было решительно недостаточно, чтобы составить должную конкуренцию спичке, и достаточно лишь для того, чтобы очертить дверной проем и открыть нам пару моментов в образе мужчины, стоявшего у входа.

— Ты получил нам необходимое? — новый голос выплевывал слова, словно пулемет пули.

Державший спичку ничего не сказал, и лишь поднял вверх залитый слезами лист бумаги. И когда мужчина в дверях неторопливо протянул руку, умирающий огонек подсветил его округлую прическу-афро. Нетерпеливый жест, и, секундой позже, огонек испустил дух.

Пара судорог пламени, и мрак ринулся назад, затопив все. Но последних слабых вспышек пламени хватило, чтобы осветить слова, написанные на листе и заверенные красным оттиском печати. Слова, выписанные твердой, уверенной рукой. Слова рока, что все "...разрушат, до основанья, а затем...". Слова, что изменят все:

"Я, Такахаси Румико, этим документом даю разрешение Рикудо Коши превратить эту серию "Эксель Саги" в кроссовер с "Ранмой 1/2""

Мужчина с афро оскалился, шепнув, — Превосходно, — и затем все было кончено, со слабым шипением спичка превратилась в скрученный, вытянутый уголек.

И Набешин гнусаво возгласил, — Черт. Я обжег пальцы!

* * *

Across Honour

"Excel Saga" / "Ranma 1/2"
кроссовер от Бьёрна Кристиансона
(bjorn@etho.caltech.edu)

* * *

Это была не комната, о нет, но гигантская зала. Тьма с позором была изгнана из центра ее, где возвышался притягивающее взоры возвышение; вместо этого бродячие тени поглотили высоченные стены, покрывая их полумраком, стены, идущие вверх и вверх, вплоть до соприкосновения с пещеро-образным потолком высоко вверху. В подобных залах короли и императоры обращаются к восторженно внимающим им подданным, но в данном случае серебряновласый повелитель безмятежно разглядывал одну-единственную черноволосую красотку, стоящую пред ним. Поправив проволочные очки изящным движением длинного и тонкого пальца, он осведомился, — Хьятт, где Эксель?

Объект его внимания поднял взгляд ввысь, и осторожно, словно боясь рассыпаться от резкого движения, задрал руку в салюте. — Эксель-семпай собиралась... — пронзительный шепот ее оборвался, стоило золотистым глазам Хьятт закатиться, и она рухнула на пол, забулькав кровью, мило контрастировавшей с ее бледной кожей.

Далее последовала небольшая пауза, использованная для того, чтобы снять напряженность.

Не успело и литра крови выбулькаться из ее рта на гранит пола, как в зал ворвалась энергичная блондинка, и встав как вкопанная перед своим повелителем, заголосила, мотая рукой в приветствии, — Хайль, Ильпалаццо-сама! Эксель прибыла, чтобы наконец... ой, извини, Ха-чан, я и не увидала, что ты здесь лежишь мертвой, позволь, я с тебя сойду...

— Эксель.

— Да, Ильпалаццо-сама?

— Можешь начать с объяснений, почему ты опоздала, — сделав паузу, он потянулся к крученой золотой веревке с кистью на конце. — Интуиция подсказывает мне, что это также и ответит на вопрос, почему я ныне вынужден восседать на табурете из бара.

Зеленые глаза Эксель принялись изучать пол, и она забормотала, — Ну-у, вчера вы повысили Ха-чан до начальника отдела планирования, сделали ваш трон начальником отдела безопасности и сделали меня младшим помощником ответственного за туалеты. — Сведя указательные пальцы вместе, и потупившись, она продолжила, — И, разумеется, это была замечательная идея, потому что все ваши идеи такие замечательные!! Но я хотела убедиться, что трон не наврал в своем резюме, и что он и правда настолько хорош, чтобы иметь, о столь восхитительную честь служить под вашим начальством! — просияв, она взметнула руку в гипер-энергичном салюте. — Так что я решила посмотреть, как он управится с возможностью поджога, со стороны кого-либо из ваших многочисленнейших недругов, дерзнувших противостоять вам и вашим идеям! — скрестив руки на груди, она печально закачала головой. — Увы, он не справился, и даже ухудшил положение, горя так долго-долго, но я рекомендую сделать его ответственным за питание, поскольку на его огне так здорово пеклись сладкие клубни, ну не то чтобы у меня...

Ильпалаццо дернул за крученый шнур, свисавший с потолка, не вслушиваясь в ее скороговорку, и Эксель улетела в бездонную яму, открывшуюся под ее ногами. Далекой плюх донесся парой минут позже, и слабое — Акулы! Ну почему это всегда должны быть акулы?!

Оторвав голову от гранита, Хьятт кашлянула, прочищая рот и гортань от запекшейся крови, слабым голосом спросив, — Так зачем вы вызвали нас сегодня, Ильпалаццо-сама?

Оправив свои одеяния, вновь вскарабкавшийся на табурет Ильпалаццо речитативом завел, — Я вызвал вас сегодня по вопросу чрезвычайной важности. В эту годину отчаянья и деградации, когда мир погрязает в грехе и беззаконии, для нас, как членов Идеальной Организации АКРОСС особо настоятельным является вопрос захвата и удержания города. И внимание мое привлек некий обладающий силой парень, сила коего растет, и однажды может даже стать возможной угрозой и препятствием как АКРОСС, так и его целям.

Цепляясь пальцами за края ямы, Эксель резко выдохнула и выбросила себя из провала. — Кто этот презренный, что осмелится бросить вызов вам, Ильпалаццо-сама? — она чуточку прервалась на то, чтобы выжать воду из шортов и подбитой ватой куртки с широченными плечами. — Скажите мне кто, и я побежу его! То есть победю! Я убью его! Я его прикончу! Я пну его собаку, я аннулирую его подписку на газеты и журналы, я накидаю слизняков и лягушек в его почтовый ящик, я сделаю ему жуткий-жуткий педикюр, я...

— Эксель.

— Да, Ильпалаццо-сама?

— Заткнись.

— Есть, Ильпалаццо-сама!

— Этот человек боец, мастер боевых искусств, и очень силен. Если он бросит вызов АКРОСС, он может сорвать наши планы. Мы обязаны предотвратить это.

— О, ну разумеется! ДА!!! — и Эксель выбросила сжатый кулак ввысь. — Так вы желаете, чтобы мы выследили его, вызвали его на честный бой один на один, и бились с ним, и проиграли, и ушли прочь, в депрессии, и отправились изучать жутко мощные приемы в далеких-далеких, забытых богами местах, и ели там экзотические, такие что готовят лишь в Корее и Лос-Анджелесе кушанья, и потом вернулись, уже сильнее, чем раньше, и...

На гранитном полу Хьятт кашлянула кровью, — Так мы должны убить его, Ильпалаццо-сама?

Заверещав, Эксель принялась молотить руками воздух.

— Эксель?

— Да, Ильпалаццо-сама?

— Что это ты делаешь?

— Я пытаюсь, отчаянно пытаюсь, не упасть в яму-ловушку, хоть это и бесполезно, поскольку вы правы, что активируете ее, потому что вы всегда правы во всем, и я такая глупая, что говорю все эти глупости, но я ПРАВДАСИЛЬНОСИЛЬНО нехочупадатьиплаватьибыть укушеннойэтими бешенымиакулами сэтимиострымизубами оэтиихзубы...

— Эксель?

— Да, Ильпалаццо-сама?

— Я не активировал яму-ловушку.

— Что?

- Следовательно, ты не упадешь. И, как ты и предположила, мой план заключается в том, что вы вызовете этого бойца на поединок один на один.

Эксель глубокомысленно закивала, — Да, да, ну разумеется. Мы вызовем его, и будем с ним биться, и сокрушим его, и разобьем на кусочки его надежды, мечты и чаянья, — глаза ее заблестели нехорошим блеском, и слюна закапала с единственного уцелевшего ее далеко выступающего вниз клыка. — ...И тогда, чтобы отомстить нам за его утраченную честь, он станет тренироваться еще больше, и посвятит всего себя тому, чтобы однажды победить АКРОСС и сделает все возможное, чтобы идеалы и мечты АКРОСС были... — неожиданно замолкнув, она коснулась указательным пальцем лба, глубоко задумавшись, — Нет, секундочку. Это — плохая идея.

Небрежное движение руки в перчатке активировало еще одну яму-ловушку и не успела Эксель и моргнуть глазом, как уже летела вниз, вопя, — Ничего, Ильпалаццо-сама, я выполню все, как вы сказали, и спасибо, что отправили саамым коротким мар...

* * *

Шампу перегнулась через плечо Колон, — Что там, прабабушка?

— Плохие новости, дорогая моя, — и она перечитала послание в третий раз, еще тщательнее, — Очень плохие новости.

— Расскажи СяньПу. СяньПу крепкий боец, СяньПу сможет принять это достойно.

— Никаких ролей в этом эпизоде.

— Айя-я!!!

* * *

С Хьятт, тащащейся позади, Эксель маршировала по улице, размахивая руками и распевая, — Най-ти бой-ца!!! Ца-ца!! И уб-бить бойца!!! Ца-ца-ца!! Сокрушить его кости, раздавить его череп, и вырвать кишки, все во имя об-баятельного Ильпалаццо-сама, и его Идеальной Организации АААА-КУУУ-РОООО-СУУУУУУУ!!! — резко остановившись, она принялась чесать в затылке, — Эй, Ха-чан, напомни, как там мы найдем этого бойца, кстати?

Хьятт приподняла голову от асфальта, — Ну-у, Ильпалаццо-сама сказал, он живет в Нериме, а это в Токио.

— Ну да, но Нерима, она большая. Адрес его у нас есть?

— Ну-у...

— Что-нибудь по соседству?

— Ну-у...

— Приметные места поблизости?

— Ну-у...

— Его имя?

— Ну-у... Думаю, Ильпалаццо-сама говорил это, но я тогда была мертва...

Эксель принялось корежить.

* * *

Истощение заставляло его мышцы гореть огнем, и туманило его разум, но Рега не обращал на это внимания. Голод выгрызал его изнутри, ослабляя его, напоминая, что прошло уже четыре дня, с тех пор, как он в последний раз ел, но у него не было денег, чтобы даже купить еды. Не то, чтобы это его волновало, в любом случае. Ничто не имело для него значения, кроме трех вещей, что вели его сквозь жизнь: нахождения способа излечить его проклятье; мести Ранме; и его любви к Аканэ. Первое было не в его силах, по крайней мере, сейчас. Но что насчет последних двух...

Обойдя лужу, раскинувшуюся посреди улицы, он сжал кулак, мстительно ухмыльнувшись. Ему потребовалась уйма времени, чтобы найти сенсея, долгие дни мучений и скитания по выжженным солнцем степям, а потом переправа через исходящую паром бурную реку во влажных джунглях. Когда, наконец, он оторвался от последнего из разъяренных диких хищников, наседавших ему на пятки, он, наконец, добрался до трущоб Киото. Еще больше времени ему потребовалось, чтобы убедить сенсея принять его учеником.

Но теперь, размышлял он, машинально перепрыгивая дальнобойный трейлер на перекрестке, он освоил стиль Пяти Ласточек Дерущихся и/или Спаривающихся Над Обкакаными Двумя Белыми Дубами и Ясенем С Ядовитым Плющом-Кен. Поймав краем глаза отражение своего перекошенного безумной ухмылкой лица в витрине магазинчика электроники, он не смог удержаться и захохотал. Теперь Ранма ему заплатит. За все заплатит.

Он резко взял себя в руки. Сперва нужно будет его найти. Чувствуя себя столь же по-дурацки, как и сотни раз до этого, он принялся приставать к паре странно одетых девушек. — Э-э, прошу прощения. Не могли бы вы мне сказать, как пройти к школе Фуринкан?

Выйдя из низкого поклона, он увидал их озадаченные физиономии, и не мог не зардеться, став центром их внимания. Темноволосая прижала ладонь к щеке, в чисто женском жесте смущения, и переспросила, — Фуринкан?

— Фуринкан. Это в Нериме, знаете? — Они продолжали разглядывать его, и он покраснел еще сильнее, — Э-э, а не могли бы вы просто сказать мне, где я, хотя бы, есть?

Блондинка первой вышла из ступора, и ткнула пальцем в переполненного эмоциями Рёгу. — Я скажу тебе, где ты есть! Ты в префектуре F, городе F, рядом с местной достопримечательностью F, на улице F, прямо перед... — она неуверенно покосилась на табличку, привинченную к стене, — ... зданием G? — Все замерло. Резкий порыв ветра снес повисшую в воздухе напряженность, и та поскакала вниз по улице, пока не рухнула в открытый водопроводчиками канализационный люк. Изнутри донесся дикий предсмертный вопль.

— В любом случае, и это главное, ты находишься в будущих владениях Идеальной Организации АКРОСС! Мы завоюем здесь все и покорим здесь все, и вычистим всю скверну и пороки, и мусор из мусорных баков и эти универсальные магазины, что имеют наглость закрываться в восемь вечера! Вот, возьми брошюру, в которой описаны наши планы захвата, примерный график и местонахождение всех наших секретный баз-укрытий, но, пожалуйста, не читай ее, поскольку это совершенно, совершенно секретно!

Рёга уставился на восьмистраничный глянцевый буклет, что ему всучили, и почувствовал, как депрессия вновь накатывает на него.

— Э-э, Эксель-семпай...

Город F? Они никогда не слышал о нем прежде. Да в Японии ли он вообще? Рука его, неосознанно, стиснула буклет, с треском сминая и губя глянец мелированой бумаги.

— Да, Ха-чан?

Такими темпами пройдут недели, прежде чем он достигнет Неримы. Недели, в ходе которых Ранма будет тренироваться, и дразнить, и причинять боль бедной Аканэ. Недели, за которые обретенное преимущество растает как дым.

— Он упомянул Нериму, Эксель-семпай.

— Черт бы тебя побрал! — зарычал он, сперва тихо, но затем его голос начал набирать громкость. — Рранма! Будь ты проклят, это ты во всем виноват! — Кулак его устремился вперед, согнув пополам фонарный столб. Когда же кто-то похлопал его по плечу, резко развернувшись, он рявкнул, — Что?!

Это была блондинка. — Эй, ты сказал, что хочешь попасть в Нериму?

Рёга моргнул. Рядом с ним, столб не выдержал искривленного состояния и завалившись, разрубил пополам припаркованную "Хонду". — Да?

Девушка ослепительно улыбнулась, — И ты боец?

Плечи его машинально расправились, грудь ушла вперед. — Да, — усталость, его улетела в сторону, выкинутая пинком его естественной мужской гордости за себя. Еще один пронзительный вопль и приглушенный взрыв.

— И ты живешь в Нериме?

Рёга смущенно потупился. — Ну-у, нет. Но мой заклятый враг — да, — зардевшись, он попытался чем-то занять руки. — И еще, ну, знаете, одна девушка, что... ну, понимаете... — Мотоциклиста занесло, когда он пытался обогнуть пылающую огнем груду на асфальте и он, вместе с мотоциклом, рухнул в открытый канализационный люк. Слабые звуки чего-то, плющимого чем-то тяжелым, что-то вроде звуков, издаваемыми дынями, проходящими через печатный пресс, и наконец, тихий, подводящий черту звук падения чего-то тяжелого на бетон.

Ухмылка блондинки уже угрожала целостности ее ушей, и она с энтузиазмом закивала подруге, прежде чем вцепиться в руку Рёги. — А этот твой враг... Ранма, так? Он — боец? Мощный? Сильный? Уверенный в себе? Типа даже сексуально привлекательный? Из тех, кому самому не надо искать друзей и врагов? Сами придут?

Рёга фыркнул, — По крайней мере, он себя таким считает. Э-э, а почему вы спрашиваете?

— Да нет, просто так, — невинно отозвалась девушка мелодичным своим голоском, и тут же ткнула пальцем в что-то за его спиной. — Смотри, псевдо-благовидная отвлекающая внимание хитрость, вроде лопнувшего пожарного гидранта, чтобы отвлечь тебя для того, чтобы я могла заехать тебе по затылку, вырубить тебя и связать, чтобы я потом могла взять тебя пленником и допросить позже!

Не успел Рёга произнести и "Че" в слове "Чего?", как мощный гейзер высвистал из открытого канализационного люка, накрыв улицу потоком ледяной воды.

Промокшая насквозь темноволосая девушка восторженно захлопала в ладоши. — Ой, как здорово, Эксель-семпай. Как вы это сделали?

— Ха! — гордо объявила та, уперев руки в боки, — Старая добрая "псевдо-благовидная отвлекающая внимание хитрость, вроде лопнувшего пожарного гидранта, чтобы отвлечь тебя для того, чтобы я могла заехать тебе по затылку, вырубить тебя и связать, чтоб потом я могла взять тебя пленником и допросить позже" никогда не подводит. — Оглядевшись по сторонам, она, помедлив, добавила, — Вот только жаль, что он каким-то образом исчез, не дав мне закончить ту часть, что с "заехать тебе по затылку, вырубить тебя и связать, чтоб потом я могла взять тебя пленником и допросить позже". Ну, неважно, все равно здорово получилось!

— Ой, смотрите, Эксель-семпай. Миленькая черная свинка...

Пи-чан, все еще пребывавший в шоке от резкого изменения, не успел и пискнуть, как кто-то ухватил его за черно-желтую бандану. — Ага, он и вправду миленький, Ха-чан, нет? Полагаю, мы оставим его себе.

Пи-чан "выбвикал" свое согласие и расслабился. Девушки, похоже, так и так направлялись в Нериму, а есть способы путешествий и похуже, чем поездка прижатым к теплой женской груди.

— Точно-точно, Менчи не будет возражать, если ему составят компанию. Кроме того, никогда не повредит иметь ДВА чрезвычайных продовольственных запаса на черный день, и свинина мне нравится гораздо больше собачатины, в любом разе!

* * *

А в это время в сумрачной, огромной, вторящей эхом из углов главной базе АКРОСС, Ильпалаццо с достоинством взошел на свой помост. Он скрестил руки, и принялся изучать табурет, в данный момент пытающийся представлять собой соответствующее его положению почетное место, его престол, образно выражаясь. Развернувшись, он вновь сел на него. Одеяние его колыхнулось, стоило его руке скользнуть под него, и еще раз, когда он вытащил руку, но уже с сотовым телефоном. Он раскрыл его, и, нажав нужную ему кнопку, поднес его к уху. Пауза, и он принялся говорить, размеренным, невозмутимым голосом.

— Алло, Икеа Магазин-по-телефону? Мне хотелось бы заказать у вас трон.

На другой стороне трубки кто-то что-то забубнил.

— Да, это меня устроит.

Еще один набор бормотаний, и взор Ильпалаццо посуровел. Поднявшись на ноги, он отвел телефон от уха, чтобы гневно глянуть на него, и затем вновь вернул назад, мрачно отрезав в трубку, — Мой адрес относится к секретной информации.

Еще одна пауза, в ходе которой автор сообразил, что переборщил с пилением всего текста в настоящем времени и принялся чесать затылок.

Ильпалаццо вновь плюхнулся на табурет. — Да, устроит.

* * *

— Разве это не удивительно, как быстро мы добрались до Неримы, нет Эксель-семпай?

— Да, Ха-чан. В какой чудесной стране мы живем, раз уж обладаем столь скоростной сетью пассажироперевозок, столь быстрой, что ее можно принять за проявление лени автора, которому лень расписывать долгие часы поездки! — Эксель воздела ввысь поросенка, и ласково улыбнулась ему, — Разумеется, Гьоза , все будет еще чудеснее, когда все кругом будет под властью великого Ильпалаццо-сама!

Она проигнорировал отчаянные попытки поросенка высвободиться. — Так что нам нужно побыстрее найти этого бойца Ранму и быстренько победить его. — Приложив ладонь ко лбу, она принялась вглядываться вдаль. Метра на четыре. — Ну, вот она, эта школа Фуринкан. Ух ты, как много здесь народу. И как же нам искать этого Ранму? Может нам выстроить прямо здесь додзе, выработать свой грубый и жестокий стиль боя, и заслужить репутацию сокрушающих все и вся громил? — И она встала в горделивую позу, с мечтательно-предвкушающими глазами, зажав Гьозу под подбородком, руки ей были нужны для выразительного размахивания ими, — ...или же нам устроить свое похищение палко-размахивающими мегаломаньяками, чтоб нас спасали, — она завернулась в непроницаемый плащ с головы до пят. — Или же предложить научить потрясающему боевому искусству, базирующемуся на точках пережатия, от которых люди взрываются, — отбросив плащ, она вытащила хрустальный шар с тремя звездочками внутри, — Или же сказать всем, что тот, кто найдет еще шесть таких...

Пройдя в ворота Хьятт поклонилась первому же встречному школьнику. — Прошу прощения, но не могли бы вы сказать мне, где я могу найти Ранму?

— О, прелестная дева, — скорбно воскликнул парень, разворачиваясь к ней. Хакама его, как и его черные волосы, развевал ветер, боккен лежал на плече, — Ответь мне, коя нужда может вынуждать столь дивное воплощение женственности как ты, искать этого презренного негодяя Саотоме? Понимаю! Должно быть, ты еще одна дева, порабощенная гнусной магией его, и удерживаемая против воли твоей! Отринь страх, ибо я Татеваки Куно, Гром Небесный школы Фуринкан, и боец несравненный! Я стану биться за свободу твою, даже если сердце мое и принадлежит другим, и воистину мой могучий деревянный клинок будет разить без...

Хьятт проследовала назад, — Эксель-семпай, — прошептала она, — Это парень говорит, он тоже сильный боец.

Эксель пожевала губу, — Два сильных бойца в одной Нериме? — Закрыв глаза, она прижала костяшки пальцев к вискам, — Хитро, хитро, хитро. Так как же нам узнать, с кем биться. Ильпалаццо-сама будет очень опечален, если мы победим не того, а я не хочу его опечалить, я хочу, чтобы он улыбался мне, и хвалил меня, и повысил меня, и сорвал с меня мои одежды и взял пуховую метелку, и бросил меня на гигантскую, в виде сердца алого шелка кровать и... О, знаю! Эй, ты... — завопила она Куно, — Иди, дерись с Ранмой!

И тут же, не медля и секунды, Куно воздел свой боккен ввысь, завопив, — Истинно так! Куно Татеваки, Неутомимый Защитник Слабого Пола, в бой! Презренного чародея Саотоме в последний раз видели на уроке английского!

Хьятт и Эксель невозмутимо наблюдали за Куно, несущимся со всех ног, подымая клубы пыли. — Это было так здорово, Эксель-семпай!

Скрестив руки на груди, Эксель закивала, — Истинно так. Истинно. Он обладает воистину хорошим вкусом, коль уж столь легко пал жертвой моей неотразимой прелести, — и тут же угробила все впечатление, заорав, — Ха-чан, вперед, за ним! Он приведет нас к Ранме, и тогда мы будем биться с победителем, поскольку он и будет тем невероятно сильным бойцом, повергнуть которого нам приказал Ильпалаццо-сама!

Ответом ей был лишь поток теплой жидкости, залившей ей спину. Оглянувшись, Эксель встала, поникла, и потом с размаху шлепнула Гьозой по лбу, — Блииин, — пробормотала она, — Совсем забыла, что Ха-чан всегда умирает, когда пытается побежать.

Когда, наконец, она обошла школу, Хьятт свисала у нее с плеча, а Гьоза был прижат локтем к боку. Завернув за угол, она увидала выстроившуюся кругом толпу школьников, с выражением невероятной скуки на лицах смотрящих внутрь, и никакого Куно. — Дорогу, — заорала она, распинывая школьников, — Уступите дорогу хрупкой девушке! Прочь, или при новой власти вы все будете чистить сортиры!

Когда она добралась до первых рядов, то обнаружила внутри людского круга молодого, мужественного парня с косичкой в китайской одежде, вместо школьной формы, и коротко стриженную девушку. С опаской смеряя парня взглядом, Эксель переместила свина на землю. — Ты остаешься здесь, Гьоза, — шепнула она.

Пи-чан заморгал, и принялся пятится назад, в безопасность, где его не будут считать аварийным комплектом еды. Но вскоре ножки его подогнулись, раскинувшись в стороны, когда его расплющило что-то жутко тяжелое, но странно теплое и мягкое.

— И присмотри за Ха-чан, — добавила Эксель, после чего отряхнула руки и направилась прочь от придавленной трупом свиньи.

* * *

Ранма был умеренно раздражен. Нападения Куно давно уже его достали, тупо, легко, и не особенно интересно связываться с таким слабаком. Ничего нового. Ну разве что обвинение его в "порабощении хрупкой фарфоровой куколки" несло в себе элемент новизны, и Ранма и понятия не имел, что бы это значило, помимо появления еще одной потенциальной головной боли.

Ранма был умеренно доволен. Он использовал свой ранец для того, чтобы зашвырнуть Куно ввысь и затем использовать его для еще одного размашистого удара по парящему в воздухе кендоисту. По его расчетам, таким образом он должен был удвоить обычную дальность зашвыривания Куно.

Ранма был умеренно обеспокоен. В ранце, насколько он помнил, лежала тетрадь с домашней работой Аканэ.

И Ранма был умеренно признателен, когда странно вырядившаяся блондинка полезла к нему. — Извините, вы не видали тут долговязого парня-болтуна в хакама?

— Угу, — ухмыльнулся Ранма, скрестив руки на груди, — Я его побил, — он поморщился, когда Аканэ влепила ему локтем по ребрам.

Девушка ткнула в него пальцем. — Ты — Ранма?

— Угу. А тебе-то что?

Выглядя умеренно впечатленной, девушка заметила, — Знаешь, а ты довольно неплохо говоришь по-японски для китайца.

— Что?! — Ранма опешил, — Я японец!

— Что?! — вторила ему девушка, — Но ты ж в китайской одежде!

— Ну и что?

— Так чего ж ты тогда в китайской одежде, если ты не китаец?

— А что, обязательно нужно быть китайцем, чтобы носить китайскую одежду? А как насчет тебя? — И он принялся изучать ее обтягивающую коричнево-черную водолазку под бледно-голубой курткой с вздутыми плечами, шорты и черными перчатками без пальцев с шнурованными бутсами до комплекта. — Ты сама выглядишь как... выглядишь как... как...

— Член секретного сообщества революционеров, возглавляемого крутым и таинственным лидером? — по дружески помогла она ему.

— Как аниме-персонаж!

— ЧТО?! — заорала она, — Джапанимейшн? А ну взял свои слова назад!

— Хе, — скрестив руки на груди, Ранма нахально заухмылялся, — А я еще думал, что эти сэйлорские костюмчики выглядят кретински!

Девушка была охвачена праведным гневом, — За подобное оскорбление... нет, поскольку благодаря мудрому замечанию Ильпалаццо-сама, я никогда не ставлю личные мотивы превыше служебного долга, но данное оскорбление не подпадает под это, точно-точно, Я ВЫЗЫВАЮ ТЕБЯ! — она чуточку нахмурилась, — секундочку, кто я? О, данное мне имя — Эксель, фамилия моя — Эксель, кодовое имя мое — Эксель, так что, скажем так, имя мне — Эксель, но если это секретная миссия, я не должна этого говорить, но это и не подработка, так что я не могу быть Дошико Ханако, но имя мне необходимо, чтобы вызвать его, — выпрямившись, она взметнула кулак ввысь. — О, я — Целексей, бросая тебе вызов!

— Пфе, — Фыркнув, отозвался он, поворачиваясь к ней спиной, — я не дерусь с девчонками. — Аканэ, выпучив глаза, уставилась на него, давясь словами, но он ее проигнорировал. Блииин, лишь из-за того, что он дрался с Шампу, и с Укё, и с Кодачи, и с той девчонкой "подай-принеси", и со старой мумией, и...

— Правда? — спросила голос позади него, и он ухмыльнулся. Ему было почти даже жаль ее... и потом, — Отлично!

Глаза его расширились, запаниковав, он повернулся на одной ноге...

... и получил бейсбольной битой в живот.

Сложившись пополам, кашляя, он с трудом выпрямился, с искаженным лицом, и бита тут же врезалась ему в челюсть, подымая его в воздух и тут же роняя. Тряся головой, чтобы прочистить мозги, он развернулся к пинающим его ногам, рыча вставая и пытаясь блокировать сыпящиеся удары. Вместо этого пинок с разворота влепился ему в лоб, вновь отправив его в полет на низкой высоте, сдирая с земли дерн.

И когда он лежал на земле, со ртом, полным грязи, слабо дергаясь, он услыхал, как горделиво попирающая его ногой девушка пробормотала, — Не знаю, и чего Ильпалаццо-сама так беспокоился насчет него. Я имею ввиду, разве это можно даже боем-то назвать?

Она воздела биту, чтобы нанести завершающий удар, и неожиданно Ранма, змеей крутнувшийся на земле, с размах впечатал в нее мощнейший апперкот, от которого та влипла в дерево.

И когда она сползла на землю, покрытую листьями, сорвавшимися с дерева от ее удара, Ранма с хрустом качнул головой влево, вправо, проверяя держится ли еще его голова на шее, и затем принялся разминать костяшки. — Обычно, я не дерусь с девчонками... — повторил он, надвигаясь на свою ошеломленную противницу, пока выпавшая у нее из рук бита с клацаньем скакала по камням за его спиной, — ...но для тебя я сделаю исключение.

Блондинка продолжала оставаться недвижимой, обмякнув, повиснув спиной на узловатой коре дерева; когда же он наконец приблизился к ней, она с трудом подняла голову, и кровь булькая потекла из уголка ее рта. — Удар был хорош, — хрипло сказала она. — Ты достойный противник. Я уважаю подобную мощь, подобную силу. Ты мог бы победить меня. Но я тебе не позволю. — Рука ее потянулась под куртку и она неловко потащила что-то наружу. — Я НЕ МОГУ позволить тебе этого, — с трудом она вытащила руку, и Ранма сглотнул.

Это была граната.

— Э-э, Эксель-семпай...

Вырвав кольцо, блондинка позволила ему упасть, звякнув об камешек, и вновь приникла спиной к дереву. — Прости, что приходится делать это так. Но... раз уж мне суждено проиграть... мы проиграем оба. Хайль, Ильпала...

— Э-э, Эксель-семпай...

Эксель раздраженно глянула вбок. — Что тебе надо, Ха-чан? Я с таким трудом вытягиваю эту преисполненную драматизма финальную сцену, а ты...

Ранма увидал как мертвенно-бледная девушка оторвал свою голову от невероятных размеров лужи крови, окружавшей ее. — Эксель-семпай, Ильпалаццо-сама сказал, мы должны побить его в поединке боевых искусств.

— И?

— Не думаю, что гранаты относятся к боевым искусствам, Эксель-семпай.

— Ясно дело, относятся! Они часть Восточно-Уругвайской школы "Не-Держи-Гранату"-джитсу!

— Вообще-то, — вмешался Ранма, — "Не-Держи-Гранату"-джитсу работает лишь с германской Моделью 24, "Колотушка" шпильхандгранате. А у тебя же американская армейская граната Mk II HE.

— А, ну да, — воскликнула Эксель. Она несколько нервно захихикала, принявшись свободной рукой чесать затылок, — Совсем вылетело из головы, знаешь ли. А я-то, думала, чего это я не так делаю!

Ранма тоже засмеялся, — Ну да, я тоже однажды так прокололся. Выкинь ее нафиг, у нее баланс совсем ни к черту.

— В любом случае, — Эксель бросила гранату и встала на ноги, принявшись отряхивать шорты, — Ты выиграл это раунд, Ранма, но я еще вернусь. Тренируйся сильнее, ибо так оно и будет! Тренируйся, хотя, если подумать, тренируйся, но не сильно, чтобы не стать сильнее меня. Вообще-то, ты можешь и полениться чуток, заняться профессиональным плюшко... и морожено-поеданием, я слышала, там неплохие деньги делают, но будешь ты пренебрегать тренировками или нет, я вернусь, и мы будем биться вновь, и я побежу, или победю, или, совсем чуточку, проиграю, и уйду тренироваться вновь, еще сильнее, и ты не знаешь неподалеку никаких приличных экзотических ресторанчиков, и... Эй?! — она озадаченно огляделась по сторонам, — А чего это все кругом разбегаются?

* * *

Гранаты являются армейской техникой. Точнее, они являются армейским снаряжением, и тем самым просто обязаны быть простыми в обращении, не требующими обслуживания и весьма надежными. Каждая из них проходит приемку у заказчика, контроль качества, а выборочно отобранные экземпляры из каждой партии испытываются прямо на заводе, хотя и, после пары печальных эпизодов в самом начале производства, не в самом цеху.

Тем самым все эти шутки про молотки за пятнадцать тысяч являются лишь шутками и все тут, точнее это невозможно, чтобы случайно взятая граната оказалась железной болванкой. Практически невозможно. Шансы на то, что граната не взорвется, приблизительно равны шансам на то, что два человека в одном месте и в одно время окажутся одинаково тренированными в Восточно-Уругвайском "Не Держи Гранату"-джитцу. Такие вещи, скажем прямо, случаются лишь в голливудских фильмах.

Так что если они будут экранизировать этот текст, им стоит вырезать взрыв.

* * *

Тела школьников усеивали двор, головами прочь от воронки, образованной взрывом гранаты, покрытые кровью, они жалобно стенали. Правда кровь эта, в основном, принадлежала Хьятт, так что все, в принципе, было в порядке.

— Ты в порядке? Идти можешь?

— Вроде да, — Аканэ помотала головой, и ухватилась за протянутую ей руку. — Спасибо, — слабо пробормотала она, все еще оправляясь от взрыва, и затем застыла, увидав, кто пришел ей на помощь.

Это была монахиня.

Ну-у, наверное.

Монахини обычно носят платки-апостольники на голове, как и эта девушка. Монахини также носят высокие белые воротнички, часто с подвеской крестиком на цепи поверх них. Это также имелось. Правда кожаные боты с высокими голенищами выглядели несколько диковато, но, с другой стороны, Аканэ Тендо нельзя была назвать экспертом в монахинях, особенно такого возраста, как эта девушка, так что это, наверное, возрастное, пройдет еще. Но вот чулки в сеточку это уже было несколько ново. Аканэ была абсолютно уверена, что даже если подобные чулки также входят в наряд монахини, они просто обязаны прятаться под плотной юбкой, а не перехватываться у всех на виду подвязками. Подвязками, оставлявшими щель в пяток сантиметров голой кожи, между чулками и обтягивающим латексным бикини, принявшего на себя всю работу по обеспечению квазипристойного вида. Монахини также носят монашеские же облачения, а не корсеты черного шелка и бархата, а длинные черные перчатки, хоть и без пальцев, также выглядели несколько эклектично.

И еще, монахини не таскают с собой хлысты.

— Быстро, — заявила "условно монахиня", рванув ее за руку, ставя на ноги.

— Ч-ч-что? — Она и выглядит почти как я, ошарашено думала Аканэ, ну за исключением костюма.

— Ты же Аканэ Тендо, так? — она быстро обернулась, просканировав местность, и вновь развернулась к Аканэ, — За мной, если хочешь остаться в живых.

— Ч-ч-что?

— Быстро! — и "монахиня" помчалась бегом, а Аканэ, все еще ошарашенная, поволочилась сзади, удерживаемая за руку. Секунда, и они уже покинули территорию школы.

— Ч-ч-что? — к несказанному ее смущению, Аканэ, похоже, заклинило на этом слове, но она ничего не могла с собой поделать. Впрочем, даже со спины она сумела увидать гримасу "монахини".

— Я попытаюсь все тебе объяснить. Много-много лет назад я влюбилась в боксера. Это была запретная любовь, разумеется, поскольку я уже была монахиней, но он был милый и добрый, и с каждыми поединком, в котором он бился, я чувствовала, что моя крепость слабнет. — Она печально вздохнула, и затащила Аканэ за собой в переулок. — И тогда я узнала правду. Или, по крайней мере, возможную правду.

Она встала настолько резко, что Аканэ буквально наскочила на нее, а затем схватив ее резко бросила в близлежащий мусорный бак. — Лежи тихо! Короче, я узнала, что если покину орден и выйду за него, у нас родится двое детей. Старшая, дочь, вырастет мощной магичкой, реинкаранцией какой-то древней отвратительной женщины, жившей тысячелетия назад. С этой силой она поработит мир, установив диктаторский, косный режим, в котором все мысли и эмоции будут под жестким контролем, соответствуя лишь ее чаяниям и ее мнению о совершенном мире.

Вжатая лицом в слизь и мерзость на дне бака, Аканэ обнаружила себя задыхающейся, но тут ее схватили за шею и потащили вверх. Вызывающе одетая монахиня отряхнула ее от наиболее сомнительных ошметков, и затем вновь отпустила. — Отлично. Оторвались. Следуй за мной! — и она помчалась по пустынной улице, Аканэ за нею следом.

— Разумеется, зная это, у меня не было другого выбора, кроме как отвергнуть его, и к тому же сбежать как можно дальше. Если бы я осталась, он завоевал бы меня рано или поздно, а я не могла этого себе позволить. Тогда я думала, что все кончилось.

Аканэ не ответила ничего, поглощенная своими попытками понять, как может монахиня так быстро бежать на 15 сантиметровых каблуках.

— Но моя как-бы-будущая-дочь не исчерпала всех своих трюков. Она послала в прошлое свою агентессу — безжалостную, бессердечную злую ведьму, умеющую путешествовать во времени, чтобы увериться в том, что все пройдет именно так, как она желает. С тех пор я в бегах. — Монахиня резко затормозила, мрачным взором уставившись на крыши перед ними. — Черт! Она здесь! — зарычала монахиня, разматывая свой хлыст.

Со слезящимися глазами, отчаянно моргая, Аканэ сумела разглядеть на фоне заходящего солнца, лишь стопроцентно женский силуэт, с массивным ключеподобным посохом в руке, прежде чем ее вновь ухватили за шиворот и поволокли за собой.

— Мы не можем сражаться с нею здесь, — гаркнула монахиня, и помчалась по ближайшему переулку, с Аканэ, болтающейся за нею следом подобно флагу. — Надо бежать!

Аканэ готова была разрыдаться, — Ну почему это обязательно должна была оказаться Я???!

Монахиня изумленно оглянулась через плечо, — Разве это не очевидно? Давай, нам пора!

— Неееееееееет!!

* * *

Громкий чих пробудил Ранму, и она неловко взгромоздилась на ноги. — Куда она делась?

Быстро оглядевшись по сторонам, он осознал, что эта девчонка... Эксель... сбежала, вместе со своей и правда здорово больной подружкой. Он ухмыльнулся. Неважно. Она вернется, и они будут биться вновь. Он уже не мог дождаться этого. Это было неплохой бой. И она, к тому же, еще и миленькая.

— Ранма, — заныл кто-то, дергая его за рукав.

Но она знает "Не-Держи-Гранату"-джитсу, шепнул ему голос внутри головы. Ни одна из его невест не знала Восточно-Уругвайского "Не-Держи-Гранату"-джитсу. Никто из тех, кого он когда-либо встречал в своих странствиях, не знал "Не-Держи-Гранату"-джитсу.

Никто, кроме Ранмы и...

Кто-то врезал ему сзади по голове. — Что?! — рявкнул он, раздраженно.

Это была подруга Аканэ, Саюри, единственная из всей школы, на ногах. — Аканэ нет!

Ранма уставился на нее, — Что?

Саюри заломила руки, и слезы принялись течь по ее испачканным пылью и грязью щекам. — Какая-то странная девушка утащила ее за собой! Я не знаю, куда они скрылись!

— О, — отозвался Ранма, разглядывая воронку.

Саюри нетерпеливо принялась ждать, пока остальные школьники по очереди принимались шевелиться и дергаться. Наконец она раздраженно пнула его. — Так ты собираешься отправляться за ней?

— Зачем? — озадаченно переспросил Ранма, — Она вернется, когда будет готова.

— Что? — задохнулась Саюри.

— Ну, она же бросила мне вызов, нет?

Притопнув ногой, Саюри завопила, — Аканэ! Ты собираешься отправляться за Аканэ?

— О, — отозвался Ранма, и махнул рукой, — Не-а.

Долгая, жуткая пауза, в ходе которой никто даже и не пошевелился. И затем Саюри выдавила, заикаясь, — Ч-ч-что?

— Я должен тренироваться. Кроме того...

Кроме того, думал Ранма, уставившись на заходящее солнце, Эксель знает "Не-Держи-Гранату"-джитсу.

* * *

Кодачи ненавидела уроки английского. Она была неплоха в физике, а литература была заполнена историями о героических мужественных воинах, спасавших прелестных дев из смертельных опасностей. На физкультуре же она демонстрировала, сколь далек от всех прочих ее статус величайшей гимнастки, заработанный нелегким трудом. Уроки домоводства, особенно кулинария, и химии были плотно увязаны с ее любимейшим времяпровождением, даже если временами она и путала один предмет с другим. Но уже на втором уже уроке английского она выучила, как сказать "Ай лав ю, Ранма", и на этом, с ее точки зрения, полезность данного предмета лично для нее окончилась. И тем самым, когда ее парта была сокрушена летящим кендоистом, влетевшим через окно, она была гораздо менее этим раздражена, чем должна была быть. — Здравствуй, дражайший брат. Как там мой милый Ранма?

— Я еще не повержен! — объявил Куно, вставая и принимаясь вытаскивать щепки из своей прически.

Кодачи с трудом задавила зевок, — О, как мило.

— Кажется мне, что должен идти я, чтобы продолжить бой, — заметил Куно, — поскольку бесчестный враг мой, похоже, сбежал, — он бесстрастно скользнул взглядом по одноклассницам Кодачи, уже оправившимся от шока и усиленно принявшимся стоить ему глазки. — Должно быть, отправился он к хрупкой фарфоровой деве, чтобы и далее порабощать ее своим мерзким колдовством!

Прыгнув на ноги, Кодачи резко потребовала, — ЧТО?!! Какая-то новая мерзавка пытается вонзить свои когти в моего дражайшего Ранму?

Куно скорбно кивнул, — Воистину так, хоть и больно мне признавать это. — Сузив глаза, он достал из воздуха новый боккен. — Я не дозволю свершиться сему злодейству!

— Воистину так. — Кодачи потянулась к отложному кружевному воротнику ее форменной блузы и рывком превратила свою форму в клочки, оставшись в трико. Приняв горделивую позу, она выхватила из воздуха ленту. — Я отправляюсь с тобой, дражайший брат, и любовь моя спасет моего милого Ранму из лап этой новой мерзавки!

Безмятежно глянув на нее, он коротко кивнул, и медленная, мрачная ухмылка исказила его губы. — Воистину, — вторил он, и ухватив ее за талию, выпрыгнул в разбитое окно.

Застанная врасплох, Кодачи оправилась как раз в тот момент, когда тот аккуратно поставил ее на траву во дворе. Чуточку пошатавшись, она замаскировала свою неловкость притворным поправлением ее трико. — Буффон, — буркнула она, хотя в действительности, любя его, она не желала его обидеть.

Тем не менее, брат проигнорировал ее, и воздев боккен, ухмыльнулся в это раз шире. — Воистину, — повторил он, мы пойдем в бой вместе, сестра моя! А теперь следуй за мной, мы должны отыскать этого злобного чародея!

Кодачи сухо посмотрела ему вслед, бегущему по газону, и затем глянула на окна второго этажа, где ее одноклассницы давя друг друга, высовывались наружу. Улыбка исказила кончики ее губ, и она отвесила шутовской поклон, — Мои извинения, сенсей, соученицы, но меня ждут дела! — и ринувшись следом за Куно она оставила за собой шлейф черных лепестков и безумного смеха.

— Кодачи Куно сбежала с урока? — все еще стоящий перед доской с мелом в руке преподаватель покачал лохматой головой, изучая обломки мебели. — Еще одна воспитуемая, что не сумела пережить природного величия Грэйт Тича ЛАРГО! Ph34r m3333!!! ...и7и, П'0йт3сь м3ня, Б'0йт3сь!!!!

* * *

— Куда ты, Ранчан? — заполошеный, задыхающийся голос Укё, держащейся за живот, указывал, в насколько неважном состоянии она была. Она находилась в пределах радиуса взрыва, и нем не менее, все равно стояла на ногах, наряду с Саюри.

Ранма оглянулся назад, с рукой, лежащей на створке ворот школы Фуринкан. — Тренироваться, — отозвался он сухо, — Это был тяжелый поединок. Я едва не проиграл, а Ранма Саотоме никогда не проигрывает.

Укё странно глянула на него, согнувшись, кое-как упертыми в колени руками не давая себе сложиться и упасть. — Ранчан, ты ж начистил ей рожу в конце, нет? Ты что слишком близко ко взрыву постоял, или чего?

Скривившись, Ранма, зарычал, — Другого кого утешай, поняла? Я должен стать лучше, СИЛЬНО лучше, или в следующий раз мне так не повезет! — он отвернулся, — пойду-ка попрошу Колон помочь мне; у нее наверняка есть еще пара-тройка трюков в запасе. — Она просто обязана их иметь, тем не менее, внутри самого Ранмы, часть его до жути не хотел причинять вред Эксель, эту часть просто мутило от одной мысли об этом.

— У нее — нет.

Как один и Ранма и Укё повернулись. Солнце почти уже село, и красно-желтые лучи его едва не ослепили их, но они сумели разглядеть силуэт на фоне солнца. Шаг, еще шаг, и размытый силуэт вошел в фокус, а его широченная прическа в стиле афро устроила даже маленькое затмение в миниатюре. — Кто ты? — выдохнул Ранма.

Мужчина поправил свой желтый галстук, и одернул лацканы своего красного клубного пиджака. — Имя мое — Набешин, — он ухмыльнулся, и зубы его блеснули. Впрочем, лицо его тут же посуровело. — Колон сильна, это так, но она не знает ничего, что могло бы укрепить тебя достаточно, против этого противника. Но я могу помочь тебе.

Не особенно проникшись к нему доверием, Ранма осторожно спросил, — Помочь мне? Я тебя знаю? Почему... — он резко замолк, когда знакомая дрожь по всему телу, сообщила ему о появлении еще одной жуткой личности.

— Опаньки! — Хаппосай резко прискакал к ним, с мешком за спиной вдвое превышавшем свои обычные размеры. — Какой улов! Вышибленные до бессознания, и валяясь бревном, не сопротивляющиеся — как мне всегда и нравилось! — Заметив знакомые лица, он помчался к ним, — Ранма! И... Набешин!

Уставившись в пустоту поверх плеча Ранмы, Набешин мечтательно начал, — Ты наследник школы Разновсяких Боевых Искусств, Ранма, и я некогда знал, да знал, и был должен, неизмеримо должен, основателю твоей школы. Человеку, имя которому было — Хаппосай.

— Набешин! Давненько не видались!

— Мы были товарищами, братьями по оружию, нет, больше мы были друзьями! Мы бились вместе, мы пили вместе, мы гонялись за девушками — вместе. Нет, он гонялся за ними, ко мне они сами прибегали, но он никогда не держал на меня зуб, за то что я сексуально привлекательнее и неотразимее, чем он. О, как я скучаю по тем дивным денькам!

Пыхнув трубкой, Хаппосай, взгромоздился на привычный насест. — Э-эй, вообще-то я прям здесь.

— И затем мы отправились на это последнее задание. Мы не должны были идти, но как мы могли отказать наследнику и фактически экс-сегуну в изгнании? И мы отправились в Гватемалу, ни с чем, кроме килограмма риса и бутылька клея, и ничего более.

— Набешин? — Хаппосай постучал трубкой Набешина по лбу, сперва легонько, а затем с размаху. — Э-эй, Набеши-ин!

Все еще игнорируя его, Набешин принялся утирать скупую мужскую слезу. — Но когда кибернетические Марксисты-психиатры-каннибалы из ЖАНЕЙРИКУ окружили нас, я был уверен, что все кончено. Но Хаппосай сказал мне бежать, сказал, что кто-то должен рассказать, о том, как мы пали, кто-то должен дать им знать о том, что ТравоРезун найден! — Кулаки его сжались, треск костяшек был слышен за милю, — Я смотрел как он бился, невзирая на четыре смертельные раны, и видел, как голову его отсекли. Его смерь купила мне время, и я ушел от погони, и лишь благодаря этому этот мир еще такой, каким мы его знаем.

К этому времени Хаппосай уже переполз на грудь Набешину, и держа его за ворот, принялся с размаху отвешивать пощечины, с левой щеки на правую и наоборот. — Набешин! Да говори ты со мной, наконец! Гово... а-аййй!

Ухватив мелкого старикана за глотку, Набешин прорычал, — Заткнись! — И запнув Хаппосая подальше, развернулся к Ранме, отряхая руки. — В общем, именно по этому я согласен тебя учить.

— Достаточно честно, — и скрестив руки на груди, Ранма ухмыльнулся, — Но с чего мне позволять тебе учить меня? Откуда мне знать, достаточно ли ты хорошо для этого?

Засунув руку под полу, Набешин кивнул, — Хороший вопрос. — Дернув плечом, он повернулся и бросил что-то темное Укё, что, захваченная врасплох, моргнув, неловко это "что-то" поймала. — Держи.

Наконец ухватив это что-то поудобнее, Укё пригляделась и заморгала.

— И не держи.

— Но... но... — только и умудрилась вытолкнуть из себя Укё...

Ранма принялся хватать ртом воздух, пока пыль, поднятая новым взрывом, медленно оседала. Кашля, но крутнулся на пятках и неверяще уставился на Набешина. — Это... это, был... был...

Полностью не затронутый взрывом, Набешин выдал точную копию предыдущей ухмылки Ранмы, но с процентами за залог. — Ультимативный Прием "Не-Держи-Гранату"-джитсу: Инвертировано-психологичная Горячая Картошечка.

Ранма простерся в пыли перед Набешином, — Сенсэ-эй! Умоляю, учите меня! — никогда в жизни он не видал этого приема прежде, лишь слышал смутные упоминания, и уж никак не думал, что кто-либо даже за миллионы лет отточит владение столь редким Искусством, как "Не-Держи-Гранату"-джитсу до подобных вершин изящества и непринужденности.

— Ранчан... — рука Укё слабо поднялась вверх из воронки, чтобы подергать Ранму за рукав, — так больно... так больно... Ранчан...

Подобный сенсей мог протолкнуть его за пределы и даже далее, Ранма знал это. И лишь тогда он будет достойной парой, истинно достойным прекрасной Эксель.

— Ранчан... по...чму так быстро темне...

Набешин ласково поднял Ранму на ноги. Никто из них не обратил никакого внимания на какое-то там бормотание из воронки. Рукав же Ранмы самостоятельно выскользнул из ослабевших пальцев. — Пошли. В память о Хаппосае, я натренирую тебя, но мы должны начать немедленно. Пошли! — и он помчался прочь, и Ранма за ним следом.

— не чую... ног... Ранчан, вер-нись... п-жал-ста... — рука Укё недолго повисела в воздухе и затем, задрожав, безвольно опала. В перемешанную с кровью грязь. И тьма с вороньим клекотом закружилась над воронкой

— Ранчан... ты...

— ...ублюдок.

* * *

Эксель и Хьятт, сидя друг напротив друга, хмуро смотрели на стакан воды, заказанный на все их сбережения.

— Так что мы будем делать теперь, Эксель-семпай?

Эксель задумчиво наморщила лоб, — Ну-у, я тогда сказала Ильпалаццо-сама так: "Значит, вы желаете, чтобы мы выследили его, вызвали его на честный бой один на один, и бились с ним, и проиграли, и ушли прочь, в депрессии, и отправились изучать жутко мощные приемы в далеких-далеких, забытых богами местах, и ели там экзотические, такие что готовят лишь в Корее и Лос-Анджелесе кушанья, и потом вернулись, уже сильнее, чем раньше..." и он сказал, что я права, и этот момент я буду помнить всю свою жизнь, ибо показывает он, что сердца наши воистину бьются в унисон и души наши едины, и однажды, однажды он открыто признает свою любовь к прекрасной Эксель, и потом возьмет банку замороженной клубники, и... О, Ильпалаццо-сама, вы — мечта! Вы все, на что тихая, простая, невинная, но ошеломляюще прекрасная и невероятно сексуальная девушка, как я, могла бы надеяться!

Подняв вверх руку, она принялась загибать пальцы, — В любом случае, мы уже нашли этого Ранму, и бросили ему вызов, и сражались с ним, и проиграли, — она принялась загибать пальцы другой руки, — Теперь же нам надо скрыться вдали, изучить мощные приемы в далеких-далеких, забытых богами местах, съесть что-нибудь из Корейской кухни и потом вернуться. — Она с изумлением уставилась на свои руки, — Эй, Ха-чан, мы уже больше половины сделали!

— Замечательно! Но, Эксель-семпай, как мы сможем путешествовать куда-то или есть эти и вправду вкусные блюда Корейской кухни, если у нас денег и на стакан газировки нету? — И Хьятт вздохнула.

— Хорошее замечание, Ха-чан.

— А эти корейцы, они едят собак?

— Эй, а и правда, едят! — но тут же Эксель поникла вновь, подперев голову кулаком. — Но мы оставили Менчи дома. — Блуждающий взгляд Эксель упал на Гъозу, которого она чисто машинально возила пятачком по столу. — А как насчет свинины? — осведомилась она сквозь отчаянное верещание поросенка. Желудок ее согласно заурчал, и хватка на свинтусе окрепла.

Хьятт обдумала и это, игриво стукнув пальчиком по бешено раздувающемуся пятачку Гъозы. — Я не против, Эксель-семпай, но стоит ли нам так вот сразу использовать наш запас еды на чрезвычайный случай? Сейчас ведь, он еще не такой чрезвычайный.

Брови Эксель связались узлом. — А ты права. В конце концов, у нас есть еще целый стакан воды, как что с голоду мы не помрем, и нам все еще надо, — она быстренько сверилась с пальцами, — надо скрываться вдали и изучать мощные приемы в далеких-далеких, забытых богами местах.

— Вы желаете быть натренированными?

С на диво отработанной синхронностью головы Эксель и Хьятт развернулись вбок. Рядом с столиком колонна ледяного пронзительно-белого огня возвышалась чуть ли не до потолка (вообще-то лишь наполовину до потолка), мотаемая туда сюда сквозняком, устраиваемым кондиционером. Задохнувшись, Эксель вспрыгнула аж на спинку своего стула с ногами, сложив руки в молитвенном жесте. — О! Дух огня сошел с нам небес, чтобы одарить нас божественным вдохновением, так, чтобы мы могли создать свою собственную жутко-жутко мощную школу боевых искусств, основанную на теории, что кулак можно считать за кремень, а вражеские миндалины за сталь, и тем самым, когда они резко сводятся вместе, удар порождает вспышку, символизирующую боль, вспышку, что подхватит трут из зубов, что в итоге воспламенит дрова, я не знаю, что под дровами понимать, но, наверное, это будет что-то с точками пережатия или массажем, или с ложными ребрами или еще чем, кои будут раздуты ветром оскорблений и огонь займется резкими пинками, и итогом будет пепел врага нашего под ногами, развеиваемый ветром!

Стул, на котором она стояла, неожиданно исчез, и Эксель рыбкой спланировала на пол, мордой в пол, ногами вверх, и нос ее очень даже мило расплющился. Хриплый, скрипучий голос заметил, — Выше смотри.

С треском и скрипом голова Эксель повернулась вперед, а тело ее присоединилось к голове, возлегши на пол. Слезящиеся ее глаза уставились на то место, откуда исходило пламя, неожиданно оказавшееся верхушкой головы... Рука Эксель выстрелила вперед, — ты похожа на мелкого ссохшегося полуметрового морщинистого, жутко опытного мерзкого и отвратного тролля или, возможно, лепрекона, облаченного в зеленый, цвета кленового листа лейдерхозен, с невероятно длинными, почти огнеподобными белыми волосами, но, поскольку, мне кажется, что это аниме-вселенная комедии боевых искусств, в которых обычно не бывает лепреконов, так что я думаю, что я просто здорово долбанулась головой и получила сотрясение мозга, что странно, поскольку это, обычно, роль Хьятт, получать сотрясения, а когда два персонажа слишком часто меняются ролями это нехорошо, поскольку это ведет к ООС.

— Это кого бы назвала лепреконом? — угрожающе осведомилась мелкая ссохшаяся фигурка, восседавшая на позаимствованном стуле.

Эксель моргнула, — Тебя?

Ссохшаяся пожилая дама попыталась разбить стул об ее голову, но ноги ее запутались в волосах, отчаянно пытаясь высвободиться и встать, она, наконец, сдалась, и встала прямо, горделиво скрестив на груди руки, — Я не лепрекон.

— А выглядишь как лепрекон, — не преминула заметить Эксель.

Не-лепрекон яростно затрясла головой, что в итоге привело к тому, что стул, зацепившийся за пряди ее волос, принялся метаться по залу кафе как отвязавшаяся пушка на корабле в шторм, в итоге разнеся окно и застряв там. — Я не лепрекон! Я мастер боевых искусств! — Громовой удар донесся снаружи, а следом тихие вопли с подвываниями, — Кобаяси исходит кровью!

— Правда? — Эксель прыгнула на ноги, — Это мило. — Отряхнув себя, она бросила взгляд в сторону стола, и глаза ее в шоке округлились. Трясясь от ярости, она завопила: — Ха-чан! Не смей выпивать всю воду сама!

Совсем-не-лепрекон-а-вовсе-даже-мастер лишь вздохнула, и опустив голову, сложила руки, молясь о ниспослании ей терпения. Когда же она вновь подняла голову, лишь одно веко ее дергалось, второе просто застыло, заклинившись на максимуме. — Как я и говорила, я мастер боевых искусств.

— Ага, — Эксель кивнула, — Я слышала как ты это сказала, сразу же за тем, как сказала, что ты не лепрекон, которым тебя назвала я, но я все еще считаю, что ты похожа на лепрекона, и возможно, что ты это говорила...

— Я мастер боевых искусств, — перебила ее она, — я могу натренировать и других...

— Ммммм... брови Эксель скрутились в клубок.

— ...могу натренировать в мощных секретных приемах далеких-далеких мест, вроде тех, что вы желаете изучить.

— Ятта! — Эксель подпрыгнула вверх, воздев сжатый кулак. — Ха-чан! Нас натренирует в мощных секретных приемах далеких-далеких мест этот лепрекон, и мы сможем исполнить волю Ильпалаццо-сама и повергнуть ниц Ранму! Ха-чан? Ха-чан? О... — плечи ее поникли, стоило ей увидать залитый багряно-красной жидкостью стол, — Ха-чан мертва.

И неожиданно мир завертелся вокруг нее, размылся, и она грянулась на пол. Мелкая старушка, продолжая держать ее за лодыжку, сдерживая свой гнев, терпеливо произнесла: — Я не лепрекон.

Когда она, наконец, отпустила ее, Эксель не стала вставать. Вместо этого она уселась на полу, скрестив ноги, задумчиво потирая лоб, — Секундочку. С этим могут быть проблемы. — Она подозрительно уставилась на старушку, ошарашенно моргавшую, — Где ты собираешься тренировать нас?

Ссохшаяся мастер смущенно дернула головой, что, вместе с остатками стула, по прежнему пребывавшему в ее волосах, привело к зияющему шраму на стене. — У себя дома?

— Это далеко-далеко?

— Рядом. Вот за той дверью.

— Это забытое богами и людьми место?

— Вчера я потеряла свои ключи. Пойдет?

— У тебя есть корейская еда?

— Не-а.

Эксель с треском свела кулаки вместе. — Одно из трех! Достаточно близко! Не волнуйтесь, о, Ильпалаццо-сама, мы все ближе и ближе к нашей победе!

* * *

— Впечатляющий вызов, — пробормотал Ильпалаццо. Он уставился, невидящим взором, на пол, где должны были стоять обе его подчиненные, докладывая о своих успехах и получая новые приказы, и затем медленно отвернулся.

Там, где обычно стоял его трон, и затем, позднее, табурет, в данный момент громоздилась впечатляющих размеров груда деревяшек, пластика, обивочного материала и болтиков. Сотен болтиков.

— Воистину, впечатляющий вызов, это уж точно.

Сцена принялась повторяться вновь, и автор никак не мог понять, отчего. Он затер лишнее, и решил проконсультироваться с инструкцией и посмотреть, не удастся ли обменять все по гарантии.

Ильпалаццо открыл стиснутую ладонь и уставился на полудюжину гаечек. И ни одна из них, он проверял, не была нужного размера.

Медленно, он позволил им одна за одной упасть на пол, и они со звяканьем и прыжками укатились по гранитному полу. И сквозь это продолжающееся позвякивание слышен был его голос:

— Алло? Икеа Магазин-по-телефону?

* * *

Закинув труп Хьятт за спину Эксель неожиданно встала на полушаге, — Эй, лепрекон, а как мне звать-то тебя? Голова ее, с лязганьем отлетела назад, стоило импровизированному снаряду попасть ей точно промежду глаз.

Потянувшись, старушка подобрала ключи от дома с того места, где они шлепнулись у ног Эксель, и выпрямилась вновь, в этот раз с холодной, зловещей улыбкой, — Я не лепрекон, девочка. Но ты можешь звать меня...

Эксель наклонилась вперед

— Мойра О'Каллахэн.

* * *

Гъ... нет! Рёга знал, что настало время бежать; настало время Ранме заплатить за все. Нет, время Ранме "платить за все", было понятием растяжимым, и любой час годился для этого, но в это раз, Ранма должен был "заплатить по полной"

Со своим проклятьем, он давным-давно уже усвоил, что все постоянно пытаются съесть его. Черт, да в первые несколько недель после Джусенько он сам исходил слюнями, стоило ему увидать себя в зеркале. Но эта девчонка Эксель... она походила на жуткую пародию на Аканэ. Она держала его на руках, прижимала к груди, разговаривала с ним ласково дружелюбно, но каждый раз, стоило желудку ее заурчать как в глазах ее появлялись окровавленные мясницкие тесаки, а руки ее тянулись за ножом и разделочной доской. А эти ее слюни! Стекающие по единственному ее клыку... Нет, этот ее оскал с клыком был и правда жутким...

Они забросили его в комнату, что эта старушка-лепрекон отвела для ее новых учениц, и ушли тренироваться. Комната была пуста, ничего, кроме пары футонов, узкого окна под потолком и двери в гайдзинском стиле. Более чем достаточно, чтобы удержать внутри обычного поросенка, но он, и Рёга злорадно ухмыльнулся, не был обычным поросенком.

Баксай Тенкец оказалось бы более чем достаточно, чтобы освободить его, но он произвел бы уйму ненужного шума, и он мог бы не успеть тогда сбежать из дому, прежде, чем пленившие его садистки вернулись бы. Кроме того, застенчиво признал он, ему и правда хотелось опробовать стиль Пяти Ласточек Дерущихся и/или Спаривающихся Над Двумя Обкакаными Белыми Дубами и Ясенем С Ядовитым Плющом-Кен. Он встал на задние ножки, целеустремленно уставившись на запертую дверь, изогнул пальцы, и... попытался изогнуть пальцы вновь. Уставившись на свои копытца, он пересчитал их и заморгав, пересчитал еще раз. У него не было пяти "ласточек" в данный момент, и Ранма и за это должен был заплатить, потому что это Ранма был виноват в том, что Рёга не может заставить Ранму заплатить.

Прежде чем он успел прибегнуть к Шиши Хокодану, дверь рывком открылась, и другая девушка, Хьятт появилась на пороге в безукоризненно белом новеньком каратэшном ги. Сцена замерла на секунду, пока Хьятт с расширившимися глазами пялилась на него, а Рёга с ужасом осознавал, что неосознанно принял боевую стойку, на задних копытцах с поднятыми передними; нехарактерное поведение для уважающего себя свина.

— Что это ты делаешь, Гъоза? — поинтересовалась Хьятт, искоса глянув на него.

Проскочить у нее между ног и попытаться сбежать было вполне разумной тактикой. Как и припасть к полу и прикинуться "миленькой маленькой свинкой", но Рёга отчаянно сражался с желанием почесать затылок и нервозно засмеяться. Встав пред таким многообразием вариантов поведения, Рёга поступил так, как ему велело его храброе маленькое сердечко, и попытался осуществить все разом.

Хьятт посмотрела как поросенок бьется в судорогах на полу, елозя копытцами по всему телу, и затем понимающе кивнула, захлопав в ладоши, — О, знаю! У тебя блохи, как у Менчи, бедняжка, и ты желаешь принять горячую ванну! — и схватив пребывающего на грани эпилепсии Рёгу еще прежде, чем он осознал, что та ему сказала, она направилась по, ах, сколь недолгому пути к расположенной поблизости ванной.

— Не волнуйся, Гъоза, скоро ты у нас будешь совсем чистенький.

Готовый было уже заверещать Рёга помедлил. В кои-то веки, осознал он, ему не стоило бояться, что проклятье его раскроется. Его уронят в горячую воду, он станет человеком, он извинится как положено и уйдет. Как только раскроется, что он не свинья и тем более не чрезвычайный продовольственный запас, он им больше будет не нужен.

Оскал, зубы и единственный клык вновь всплыли у него в голове. Ну, поправился он, Хьятт он не нужен будет точно.

И стоило им наконец, достигнуть офуро, как Рёга радостно нырнул из рук Хьятт в ванну, и всплеск, порожденный его падением, стал еще больше, когда он вернулся в человеческое обличье. Зашлепав ногами, он попытался принять наиболее приличную, насколько это возможно, позу, и низко поклонился темноволосой, — Э-э, мне и правда, очень жаль, что...

Случайно глянув вверх, Рёга застыл. Хьятт, которая как раз становилась на колени, когда он выпрыгнул из ее рук, сидела на полу, смотря на него снизу вверх, ошеломленная, и ее ги, промокший насквозь, обвис, став полупрозрачным. Белое полотно, исходя паром, облепило ее тело, подчеркивая ее бедра, открывая взгляду округлые груди, меж которых он мог видеть уходящий вниз глубокий, темный провал...

~ Черт! ~ только и успел подумать Рёга, когда кровь хлынула ручьем. И лишь затем он осознал, что это была не его кровь, что это не его нос закровоточил, и ошеломленный он мог только смотреть, как глаза Хьятт закатились, и она завалилась, содрогаясь, на пол.

Рёга не мог не возгордиться собой; ха, Ранма бы мог лишь мечтать о подобной ванной сцене! Но Хьятт не покраснела, отметил он, и кровь ее выходила вовсе не из носа. Запаниковав, он выпрыгнул из ванны и голышом метнулся к ней, стиснув коматозную девушку в объятьях. Трясущимися пальцами, он попытался нащупать ее пульс, и не нашел.

— О, нет, — прошептал он. Лицо его окаменело, и он прижал ее к себе, — Не волнуйся, Хьятт, я отнесу тебя в больницу! — Вышибив стену резким пинком, он выпрыгнул на улицу и резво помчался, на поиски доктора.

Улица, по большей части была пуста, за исключением старой О'Каллахэн, что искоса наблюдала за удаляющейся парочкой, с сумками в руках.

— А такой тихоней казалась...

* * *

Задний двор О'Каллахэн был невероятно просторен для дома в одном из городских районов Токио, забитый садами камней, прудами для карпов, маленькими мостиками над ручьями и воротами из кривых балок, небольшой стальной клетью, окруженной колючей проволокой под током для поединков не на жизнь, а на смерть и гипсовой статуей бэньши.

— Завтра утром мы начнем тренировать тебя всерьез, — объявила ссохшийся мастер, - А этим вечером ты будешь укреплять свои руки. Возьми эту палку и бей что есть мочи это дуб, слева и справа. Бей, пока не руки у тебя не отнимутся, и тогда продолжай, сколько сможешь, и еще два раза так.

— Точно! — Эксель схватила палку обеими руками, и резко ударила беззащитное дерево. — Я это сделаю! — Крутнув палкой, она ударила его с другой стороны. — Я стану сильнее! — удар, — За Ильпалаццо-сама! — она отбила палкой летящий на нее кусок коры, и вновь нанесла удар — Можете на меня рассчитывать, Ильпалаццо-сама! Выдав тройной комбо, она добавила, — Эксель готова на все ради вас! — удары посыпались градом, палка размылась в воздухе, — Это сделает мои руки крепче, я стану сильнее, я стану мощнее, так что смогу побить его и съесть много острой-острой Корейской еды, и тогда у АКРОСС не будет больше препятствии на пути, и я раздавлю это мир своей ногой, и расплющу, и скатаю в рулончик, и обвяжу миленькой, но не девчачьей ленточкой, и подарю его вам на день Святого Валентина, потому что я... — она поднесла ко рту микрофон, — ААААййй... вииллллл... олвэйз... лав ююююююююююююююююю...!!!

Дерево, не выдержав подобных издевательств, завалилось на траву.

— Это, — сухо объявила Эксель, — не руки! Это любовь!

* * *

Прямо перед рассветом ночь устраивает нам впечатляющее светошоу — тьму, в которой вы можете видеть. В этом пока еще не свете, Мойра О'Каллахэн вдумчиво изучала свое морщинистое отражение в нижней части двухметрового зеркала в полный рост, (не ее) — Я могу это сделать, — пробурчала она, и вновь воцарилась тишина. Она резко кивнула и волосы ее мотнулись вперед, влепившись в зеркало. Зеркало, кстати, пошло трещинами. — Поскольку я достаточно стара, достаточно морщиниста, и Морриган подери, люди меня боятся!

Игнорируя осколки зеркала, сыпавшиеся вокруг нее, она проследовала через дверь, и дальше по коридору. Без предупреждения она ворвалась в комнату для гостей и яростно атаковала пустой футон

— Что вы делаете, сенсей?

Окруженная пухом и перьями, О'Каллахэн резко развернулась, сузившимися глазами уставившись на моргающую Эксель, стоящую в коридоре. — Бужу тебя, чтобы ты могла начать свою тренировку пораньше, — заявила она, и подошла ближе. Волосы ее процарапали потолок и сбили светильник "Эксклюзивный, Малой Серии с Дополнительной Бобовой Накачкой, Воздушный Мешок Бабо из Караван Кидда. Спец.модель"

— Но ты не спала. Почему?

— У меня была причина... знаете ли... — Эксель насупилась, и пожевав губу, почесала пальцем бровь. О'Каллахэн наклонилась ближе, привлеченная ее тихим печальным бормотанием, и аж подпрыгнула, когда Эксель с хлопком впечатала сжатый кулак в ладонь. Лицо Эксель сперва просветлело, затем жалобно искривилось, она повалилась на колени и схватив О'Каллахэн за воротник, принялась хлюпать ей прямо в лицо. — О, какой ужас, вы не представляете, она... Нет, не получается... — Вспрыгнув на ноги она принялась отдирать половицу, на которой прежде стояла. Забравшись с ногами в образовавшуюся дыру, она вновь рухнула на колени, и ухватив О'Каллахэн за ворот, принялась плакать у нее на груди. — О, ужас! Ха-чан мертва и растворилась в жуткую, жуткую лужу крови, в ванной, и я всю ночь пыталась с помощью льда и жидкого азота заморозить ее вновь в человека, и это не сработало, и вы должны мне помочь, хотя если у вас получиться собрать ее с грудью на пару размеров меньше, я бы не стала возражать, а то Ильпалаццо-сама в последнее время слишком часто на нее...

О'Каллахэн удалось ее заткнуть, запрессовав остатки футона ей в рот, — Твоя подруга не вовсе мертва, — вздохнула она.

Эксель что-то промычала.

— Ну, может и мертва, — поправилась О'Каллахэн. — Но не больше, чем обычно. Мой опыт и интуиция подсказывают мне, что она просто оставила тебя ненадолго, чтобы потренировать свою выносливость на новом поле.

Эксель вновь замычала, и усиленно поработав челюстями, попыталась сглотнуть.

— Пережевывай тщательней, юная ученица. Новый обед ты получишь нескоро.

* * *

Взмокший от пота Ранма, стоял, окруженный безмолвием, и лишь стук его сердца эхом отдавался среди молчаливых его свидетелей — деревьев. Не закрывая глаз, он всецело открылся другим своим чувствам, чуя, как ветер, тяжелый пыльцой, струиться промежду деревьев, и огибает его. Он слышал шепот ветра, ласкающего стебли травы, расчесывая их, чуял запах солнечных лучей, медленно пропекающих влажную после утреннего дождя землю. Он слышал ругань какого-то кретина, ломящегося как обезумевший кабан сквозь подлесок, слышал неумолчное жужжание комаров над его головой...

— Ранма! Это ты во всем виноват, но я пока забуду об этом, потому что ты обязан помочь мне!

По прежнему гипер-чувствительный после своей медитативной тренировки, Ранма чувствовал каждую связочку в Рёгиных мускулах, будучи стиснутым им в отчаянном объятье, чувствовал маленькие мокрые пятнышки на его рубашке, где приземлялись Рёгины слезы отчаянья и горя, расплываясь по ткани. Он также каким-то образом оказался в курсе, что Рёга абсолютно голый, без единой тряпочки на теле. И поскольку на то время как Ранма, можно сказать был уже экспертом по навязывающихся и лезущим к нему голым личностям разных полов, он вполне мог классифицировать данный случай как один из наиболее неприятных. Кроме того, Рёга, голый он или нет, не знал "Не-Держи-Гранату"-джитсу.

Печально улыбаясь, Ранма воскресил в памяти один из первых уроков, преподанных ему Генмой, вспомнил его голос, грохотавший над маленькой полянкой с костром и жмущимся к нему маленьким мальчиком. Первая их зима на улице. — Сын, — сказал тогда грузный мужчина, протягивая руки к костру, — настоящий боец тренируется, чтобы стать сильным и для себя, и для других, тех, кто слабее его. Мы учится сражаться, чтобы защищать других, тех, кто не может сражаться сам, и побеждать тех, кто использует свои навыки, чтобы самому жить лучше за счет других. Но причина, по которой мы изучаем особые приемы, парень, такие, знаешь, зрелищные, чудные, странные, но жутко мощные, это для того, чтобы избивать окончательно съехавших крышей психов, что бегают голышом и пытаются напрыгнуть на нас сзади и совратить нас. Я не жду, что ты поймешь это сейчас, не сегодня; но однажды, в будущем, ты вспомнишь сегодняшний день, вспомнишь, что я тебе говорил, и ты поймешь.

Ранма не понимал, вплоть до этого момента. И, совершенно случайно, это озарение снизошло на него в тот же самый момент, когда он только что закончил освоение своего нового приема; столь мощного и жуткого, что, как он мог признаться самому себе, но лишь в самом дальнем, заброшенном закутке своего разума, пугал даже его. Собрав воедино всю свою силу он последовал совету, данному Генмой, и приготовился обрушить Ангельский Туман-до на своего недруга.

— Рёга, — заметил он милым, можно сказать даже дружелюбным (о, сколь обманчив он был...) голосом.

Теряющийся парень замер, и хватка его ослабла.

— Я и правда не думаю, что тебе стоило лапать меня подобным образом, — продолжал Ранма, и в голосе его звенели колокольчики.

Рёга принялся пятиться, глаза его расширились, а лицо побледнело.

— О, боже! — радостно воскликнул Ранма, приложив ладонь к щеке, ну точь-в-точь как Касуми, — Ты только представь, что случилось бы, если Аканэ бы нас с тобой увидала! Она бы точно, считай, наверняка пришла б к неправильному выводу! — Со се той же улыбкой, Ранма подался к Рёге, вытянув палец. Его цель, застывшая столбиком, как заяц на контрольной полосе, могла только смотреть как кончик пальца медленно шел вперед, пока не уткнулся ему в лоб.

— Ты, очень, очень, плохой мальчик, Рёга, — прощебетал Ранма.

Рёга в панике зажмурился, стоило силе нажатия увеличиться.

И палец исчез. И Рёга вновь открыл глаза.

— Вот! — и Ранма ослепительно улыбнулся ему, — А теперь веди себя хорошо!

Заорав, обуянный страхом и яростью Рёга отпрыгнул назад, закрываясь руками, — Ранма! Некогда драться! Ты должен помочь мне доставить Хьятт в больницу!

Позволив остаточному пост-эффекту Ангельский Туман-до рассеяться, Ранма, заморгав, ошеломленно уставился на Рёгу, — Хьятт?

— Да, Хьятт! — и скрестив руки на груди, Рёга гневно уставился на своего врага, — Она потеряла сознание и у нее пульс не прощупывается! Я пытался доставить ее в Неримский Окружной Госпиталь, но он теперь, оказывается, не в Осаке!

Ранма замахал руками, — Эй-эй, секундочку! Постой, кто такая, эта Хьятт, кстати?

— Хьятт? Ну-у, это та, что поймала меня в моем поросячьем виде... — замялся Рёга, и не зная куда деть руки принялся на всякий случай их заламывать, — ...и она собиралась сьесть меня, но она была такая мила, и очень, очень симпатичная, и у нее были такие темные синеватые волосы, и такая, знаешь, бледная кожа...

— Э, секундочку! — и Ранма прищелкнул пальцами, — Хочешь сказать это та, что бы вместе с Эксель, та, что все кашляла кровью и что сейчас стоит у тебя за спиной и на твою задницу пялится?

— Точно! — облегченно выдохнул Рёга, и тут же ошарашено заморгал, — Секундочку, что?

— О, мне очень жаль, Рёга-сан, — мило сказала Хьятт, — Я думала, что это ничего, раз уж мы не на людях...

— Хе, не думаю, что он так уж и против, — ухмыляясь, заметил Ранма и, наклонившись через краснеющего и отчаянно закрывающегося руками Рёгу к Хьятт, театральным шепотом заметил, — Сказать по правде, я всегда считал его эксгибиционистом.

— Правда? — заморгав, отозвалась Хьятт, после чего принялась вдумчиво изучать основные элементы архитектурной композиции по имени Рёга. — Ну-у, думаю, я могу его понять. Рёге-сану есть чем похвастаться.

Ранма чуточку дернулся.

Воспряв, Рёга ухватил Ранму за глотку и принялся методично удушать его. — РАНМА! Как смел сказать подобное! Что, если бы Аканэ тебя услыхала? — Моргнув, он уставился в пустоту, пытаясь припомнить что-то важное, что должен был помнить. Впрочем, придушенные хрипы и сучения ногами вскоре его отвлекло, — О, извини, — заметил Рёга, чуточку ослабляя хватку, — Да, кстати, а где Аканэ?

— Аканэ? — глуповато переспросил Ранма. — Понятия не имею. Где-нибудь да есть, наверное.

* * *

— Э-э, сестра? — прошептала Аканэ в душный знойный сумрак.

— Ммммм?

—  Мне э-э, неудобно... — И Аканэ заерзала, пытаясь ослабить шелковые веревки. Не такое уж и простое дело, в распластанном-то виде.

— Ммммф?

— Откуда мне знать! — прошипела та. — Узлы слишком туго затянуты! И они И ПРАВДА натирают мне кожу! — ну хоть постель зато была мягкой и уютной.

— Ммммммфм! Мммммммм...

— Нет-нет-нет, я не это имела в виду! Ну же, ну развяжи меня... эй!

Продолжительная серия хлюпающих, приглушенных звуков принялась насыщать знойную атмосферу абзаца, пока их не прервало столь же придушенное, рваное хныканье Аканэ.

— Нееееее-ееееееееет!

* * *

— Что ж, начнем, — не-лепрекон принялась расхаживать взад и вперед перед Эксель, с руками за спиной и с волосами, колышущимися взад и вперед. — Сегодня мы насчет всерьез обучать тебя Боевому Горшку Чудес из школы Хитростей Боевых Искусств. Основным постулатом нашей школы является то, что бой, будучи естественным явлением, и должен брать свое начало из других явлений, считающихся людьми естественными. Тем самым, серьезный ученик, взыскующий понимания, обязан учиться через неустанное познание, освоение и углубление повседневных занятий.

— Так мы будем только есть, спать и дышать весь день подряд?

— Что? Нет. Ты будешь разносить почту.

Эксель глубокомысленно промычала, закивав головой, — О, понимаю. Разноска почты, как ультимативное выражение борьбы человека за неустанное продвижение к лучшему нашего несовершенного, полного пока еще изъянов мира.

О'Каллахэн покивала в ответ и вручила ей солидных размеров сумку. — Держи, это газеты. А вон там, на обочине, рекламные приложения. — Она понаблюдала за ней секундочку. — Ногами, ногами их подымай, ученица, а не задом.

Несколько минут экспериментов, и Эксель пришла к выводу, что если она снимет сумку с газетами и повесит ее поперек деревянного ящика с рекламой, то она сможет поставить все это барахло себе на плечо, и, хотя это и потребует нешуточных усилий, при этом удержать ноги от складывания пополам, а колени от выворачивания. — Я готова, сенсей! Ну-у, когда я говорю, готова, я имею в виду, что я готова дотащить это все до следующей двери, но я достаточно взрослая, чтобы понимать, что мы должны будем разнести их и по всем соседям в этом квартале также, так что мое "готово", нужно рассматривать исключительно лишь как проявление юношеского оптимизма и жизнерадостного, оптимистичного взгляда на жизнь!

— О, нет, — снисходительно улыбнулась О'Каллахэн. — Нет, эти газеты отнюдь не соседям. Их нудно будет разнести по всему району Синдзюку.

— Синдзюку! — воскликнула Эксель, и глаза ее заблестели, — Вы имеете в виду район Синдзюку, что развернут точно на 180 градусов относительно Токио Эки, являясь полной его противоположностью, как физически, так и морально, место где растущий метрополис неприкрыто обнажает свое устремление в 21 век? Более двух миллионов человек проходят его турникеты каждый будний день, направляясь либо в другие части Токио, либо на работу в прославленных небоскребах Синдзюку! О, эти башни из стекла и стали, смело бросающие вызов мифическому хвосту сома, покоящемуся под архипелагом, чьи полусонные рывки, как считается и порождают цунами и землетрясения, коих столь боится Япония.

— Синдзюку, — продолжала Эксель, размахивая дешевым сувенирным флажком, и устремив другую руку в театральном жесте к входной двери. — Являлся некогда лишь скучной деревушкой, с залитыми водой рисовыми полями, одним из немногих мест, незатронутых разрушительным землетрясением 1923 года, что с тех пор принялся развиваться немыслимыми темпами. То, что образовалось в итоге, представляет две различные стороны одного Синдзюку: западная сторона, Синдзюку Эки чопорная, сдержанная, деловая, всецело поглощенная коммерцией и сутяжничеством, вскоре ставшая общепризнанным финансовым центром столицы; восточная сторона — раскованная, непринужденная, дерзкая, переполненная ресторанчиками, мелкими дешевыми магазинчиками, заполонившими ее подземные переходы, уличными музыкантами и кабуки-чо, место, где жизнь бьет ключом, не прекращаясь даже ночью. О, эта ночная жизнь...

Последний слайд выскочил из проектора, оставив пустой белый квадрат на стене, и Эксель очень мило склонив голову, печально продолжила, — И Синдзюку известен как... — запнувшись, она уставилась сузившимися глазами на О'Каллахэн, — ...место, очень, очень далекое от Неримы.

— Не на метро.

— А мы поедем на метро?

— Нет.

— Так значит это и правда очень далеко.

— Да.

— И мы пойдем туда пешком?

— Нет.

— Это хорошо.

— Мы поскачем.

— Поскачем?

— Поскачем.

— Как, тра-ля-ля-ля, вниз по аллейке, тра-ля-ля, прыжками, словно фейки, скачем?

— О, ты уже и песню знаешь!

Вздохнув, Эксель подпрыгнула, пытаясь поудобнее примостить свою ношу и бетон под ее ногами пошел трещинами, — Я сделаю это ради вас, Ильпалаццо-сама! — и затем пробурчала, — Но, надеюсь, вы об этом никогда не узнаете.

* * *

— Сестра моя...

Кодачи чуть повернула голову, чтобы краем глаза увидать Куно, продолжая в это время грациозно шествовать по тропинке, вьющейся меж почтенных дубов. — В чем дело, брат мой?

— Я чувствую возмущение в потоках силы, — объяснил тот низким голосом. — Сбоку от нас. И я должен расследовать это, чтобы ничто не могло захватить нас врасплох.

Приостановившись, Кодачи метнула нехороший взгляд в своего брата, — Братец, дорогой, дражайший Ранма ждет нас впереди, и я не намереваюсь позволять новой побродяжке вонзать в него свои коготки, дольше, чем это необходимо.

— Слова твое ранят мне сердце, — скорбно отозвался Куно. — Но воистину, обеспечение вашего благополучия и, возможно, защита других невинных жертв, есть долг мой, кой и обязан исполнять столь же рьяно, как и неустанное преследование презренного чародея Саотоме, — и выдав короткий, сдержанный поклон, он устремился в леса.

И Кодачи с удивлением обнаружила себя следующей за ним по пятам. Как быстро, как могла, и она была изумлена, обнаружив, что брат ее был еще быстрее, вскоре, она могла лишь издали видеть мелькающие сквозь стволы деревьев развевающиеся его хакама. Перейдя на бег, она пронзила кусты и едва не запнулась об Куно, стоящего на коленях пред деревом. Оправившись, Кодачи подступила поближе, и задохнулась.

Прислонившись к стволу, на траве лежал молодой парень, избитый, весь покрытый синяками и ссадинами, и кровь стекала у него по лицу. Долгая пауза воцарилась под сенью древа, все замерли, и затем, парень медленно оторвал от ствола свою голову, задрожав от чрезмерных усилий, — Пожалуйста... — Дрожащая рука его потянулась к вороту Куно, но бессильно упала назад, прежде чем он успел дотянуться, — Пожалуйста. Спасите... моего брата... спасите мою деревню... Умирая здесь, из последних сил, я прошу вас, умоляю...

Одинокая слеза покатилась вниз по мрачно опечаленному лицу Куно, — Слова твои тронули мое сердце, и я, Гром Небесный, клянусь, что не буду знать покоя, пока не отомщу, пока не изничтожу то, что обрушилось на твой род. — Помедлив, он продолжил, — Однако, долг велит мне заметить, что я не могу согласиться с тем, что простой удар головой с размаху об дерево может стать причиной смертельной раны, и заставить человека истечь кровью...

Совести парня хватило на то, чтобы смущенно отвести глаза.

Кодачи потыкала в деревенщину концом палочки, на которой крепилась ее гимнастическая лента. — И от кого же, прошу прощения, мы должны защищать вашу ничтожную деревушку?

Глаза искомого деревенщины расширились, и задрожав он простерся ниц пред младшими Куно. — О, это был такой ужас, такой ужас, — простонал он, — Они появились из ниоткуда, и сокрушили нас, притесняя и порабощая. Я единственный нашел в себе смелости убежать — дух остальных был навеки сломлен. Они боятся их, они не осмеливаются бросить им вызов или проявить непокорность.

Опечаленно покачав головой, Куно осведомился, — И как давно вы и ваши люди страдаете под пятой сих мерзких захватчиков? Как власти могли дозволить столь вопиющему преступлению остаться безнаказанным, почему ни борьба, ни протесты не привлекли их внимания?

Воздев глаза вверх, парень принялся отгибать окровавленные свои пальцы, — Примерно... день. И они ОЧЕНЬ жестоки, — добавил он, защищаясь.

С суровым взором и мрачным лицом, Куно решительно развернулся к своей сестре, — История сей деревенщины, затронула меня, сестра моя, и чувствую я, что обязан временно отложить свою праведную месть презренному демону, и исполнить волю богов на сем праведном пути взыскания правосудия, — чуть заколебавшись, он добавил. — Возможно, это хорошо, что долг, лежащий на наших плечах, влечет вас к поискам презренного Саотоме, пока не поработил он мерзким колдовством своим очередной жертвы, но хоть помощь ваша, возможно, оказалась и не лишней бы в столь трудном испытании, не должен я медлить в данном богами труде, иль тратить секунд драгоценных вниманья моего на мудрости доводы, что втуне пойдут несомненно!

Пламенеющий его взор пронзил Кодачи, и пошатнувшись, она ответила ему со смешком, поведя ладонью, — О, нет, братец, милый, вам не удастся избавиться от меня так легко. — Горделиво выпрямившись, она грациозно осыпала ошарашенную деревенщину лепестками роз и прыжками ринулась прочь. — Следуйте за мной, сестра моя, и мы обрушим на презренных праведный гнев Куно!

* * *

— Ну вот оно, начало твоего маршрута. Что могу сказать, добралась ты довольно быстро, но завтра ты должна быть еще быстрее. Запомни, люди должны получать свои газеты вовремя! — и О'Каллахэн хмуро глянула на Эксель. — Можешь перестать теперь скакать.

— Ыгхы-ых-ых-ых-ых-хых-хых, — согласилась с нею Эксель.

— Невзирая на то, сколь благотворно сказываются скачки на твоих ногах, спине, ки и осанке, не говоря уж о груди, остальная часть твоей тренировки будет иной.

Эксель призадумалась над этим, — Х-хы-ы...

Скрестив махонькие ручки на своей иссохшей груди, лепреконоподобная старушка-мастер покачала головой, и волосы ее задергались, разметая пыль. — Ты глупа! Посмотри на меня! Разве я выгляжу столь же запыхавшейся, как ты? Нет! И это потому, что я — тренирована!

— Ты... Не... несла... газет! — выдохнула Эксель.

— Ну-у, это, да. Но даже если и так, то моя тренированность...

— И, — в это раз более свободно выговорила Эксель, — ты полдороги ехала у меня... на шее.

Нахмурив брови, О'Каллахэн отозвалась, — Это тоже часть твоей тренировки...

— А потом ехала на такси.

— Не трать времени даром! — проворчала О'Каллахэн, — Ты должна сосредоточиться на своих тренировках.

Эксель запрыгнула на ближайший почтовый ящик, воздела вверх хлопушку и преисполненным драматизма жестом указала на улицу. — Да! Разнося почту, я разовью несказанно свой боевой потенциал!

Почтовые ящики в Японии это большие, крупные красные конструкции, явственно видимые на улицах любому случайному прохожему. Обычно у них две приемных щели, справа для корреспонденции обычного размера, и местных отправлений, а справа, для отправлений более необычных размеров и писем, пришедших из других стран. В то время как эти ящики считаются более удобными, чем те, что иногда можно найти на Американском Западе, нельзя полагать эту систему "продуманной" в полном смысле этого слова. Вам все равно потребуется тащиться в почтовое отделение за любой посылкой или бандеролью, или чтоб получить заказное письмо, в любом случае, вы не избегнете заполнения дикого количества бланков, составленных злобными садистами-негодяями с воистину извращенным хитромудрием.

Но жуткие суммы, что дерет Почтовая Служба со своих клиентов, тем не менее, заслуживаются ими вне всяких сомнений своим неустанным трудом на благо общества. К примеру, в ходе извержения вулкана Ояма, правительственные органы начали строчную эвакуацию близлежащих районов, но Почтовая Служба все равно держала в рабочем состоянии не менее пяти отделений вплоть до эвакуации последних их людей, произошедшей четырьмя днями позднее! И они даже на время освободили местных жителей от взимания стоимости пересылки и оплаты заказной корреспонденции, и даже денежных переводов, а также посылок со строительными материалами, направлявшимися в пострадавшие районы!

Согласно стандартной процедуре, они даже перестали требовать марок на письма и более того, добровольно, по собственной инициативе, разослали не менее пяти ободряющих открыток и даже по одному письму, на дом!

Чтобы отразить подобную самоотверженность, Почтовая Служба недавно была реорганизована, став частью института государственной власти. Министерство, ранее отвечавшее за это, было перестроено из бывшего Министерства Связи и Телекоммуникаций в новенькое, свежее созданное Министерство Государственных Управлений Почтовой Службы, Общественных Связей, Связи и Телекоммуникаций. Саму Почтовую Службу же разделили на две отдельные организации — на Управление Почтовой Службы и Бюро Планирования, ставшее частью внутреннего отдела Министерства, занятое общим планированием работы и надзором за работой Почтовой Службы, в то время как Агентство Почтовых Отправлений является управляемой государством организацией, что и занимается доставкой почты. Данная продуманная и высокоэффективная схема должна гибко и эффективно реагировать на все встающие проблемы и оперировать четко и эффективно, и самостоятельно осуществлять все мероприятия, не требующие вмешательства какой-либо из палат Парламента. И еще это все должно здорово сэкономить деньги налогоплательщиков.

Ну, хватит этого сотрясания воздуха, все равно не идущего на пользу фанфику, решила Эксель. Вперед, далее по сюжету!

Выдирая из волос разноцветные ленточки с надписями "С 45-летием Вас!" О'Каллахэн пробурчала, — Именно это и имелось в виду. Так что...

— Я ринусь в атаку с газетами наперевес, также как и на своего врага! Держись враг! Ураган тысячи газет!

Лицо О'Каллахэн обзавелось новым чуть встревоженным обликом, — Э-э, да. Посредством разноски газет ты укрепишь свое тело и дух, став...

— Я буду красться от клиента к клиенту, как ниндзя! Я буду выстреливать газеты вдаль, как лучник! Я буду выбивать почтовые сборы как якудза! Я пну собаку, что осмелится нюхать мои ботинки, как человек, пинающий собак, что обнюхивают его ботинки!

— Ну, это не совсем так нужно де...

— На тебе, учебное препятствие! — с потрясающей точностью Эксель запулила сверток газет в витрину магазина фотопринадлежностей, и отправила следом залп из купонов четырех разных цветов. Потрясающим, преисполненным драматизма жестом она выхватила из рюкзака белую полотняную ленту с восходящим солнцем посреди и обвязала вокруг лба. По прежнему стоя на почтовом ящике, она приняла позу журавля, с одной ногой, поджатой к груди и театрально повела руками, пока хозяин магазинчика фотопринадлежностей бегал вокруг ящика кругами, дико вопя.

Именно в это момент, кажется, О'Каллахэн ткнула бы рукой в Эксель и постаралась придать своему лицу максимально невинное выражение, если бы уже не была на другом конце улицы, в паре сотен метров, прикидываясь внимательно изучающей пластиковый муляж чашки с лапшой в витрине забегаловки немелодично, но совершенно невинно посвистывая.

— Так! Вижу! Ты будешь моим первым оппонентом! Я врежу тебе кулаком в нос и пну ниже пояса, и свяжу тебя, и украду весь твой товар, чтобы оставить в качестве вещественного доказательства снимок, что запечатлит мою безоговорочную победу и затем двинусь дальше, чтоб повергнуть всех твоих соотечественников и родичей и даже людей, которых ты совсем-совсем не знаешь, но которые тоже часть тренировки, чтобы я и АКРОСС, представляемый мною, хотя и неофициально, разумеется, поскольку он секретная организация, так что забудьте, пожалуйста, что я о нем упоминала, и я стану сильнее, тем самым исполнив наши цели ближнего прицела, так что останутся только цели среднего, и разумеется, наши главные цели, и здравствуйте, полицейский-сан, что я могу для вас, и ОЙ... и так вы, ЗНАЧИТ, следующий...

* * *

Дворец врага, окруженный лесом, вряд ли заслуживал столь громкого имени. С низенькой крышей, со стенами из грубо обтесанных бревен, и трубой, криво сложенной из булыжников, из которой вился дым над крытой соломой крышей, он все же выглядел дворцом среди неказистых хижин, демонстрируя своего рода варварское величие.

Встав за почтенных размеров широким дубом, Куно пробормотал, — Воистину странным нахожу я отсутствие стражей...

Каких-то пару часов назад Кодачи бы еще предположила, что умение Куно сохранять невозмутимость пред лицом ужасов, открывшихся им в деревне, является признаком его непроходимой тупости, но... он был на удивление рьян в ее поисках дражайшего Ранмы, а его поступки в этой их деревушке... ну-у... Может быть он, возможно, и был немного глуповат, но определенно героичен.

— Ловушка, думаете вы? — Хотелось бы ей думать, что лишь осторожность заставляет ее принижать голос.

— Возможно, — отозвался Куно, и выступив из-за дерева, направился к дому, с боккеном наготове, — Но скорее знак человека, что столь привык нести страх в сердца других, что потерял он потребность страшиться сам.

Кодачи последовала за ним к двери, раскрытой настежь. Но не успела она обдумать, что дальше, из клубящейся тьмы в дальнему углу послышался хриплый, сорванный голос, — Прошу внутрь, мои незваные гости. Вам уже поздно смущаться и проявлять учтивость.

И в то время, как она застыла, твердо уверенная в ждущей их внутри засаде, Куно шагнул вперед. Пробурчав что-то под нос и собравшись с силами, Кодачи также погрузилась в непроглядную темень.

Она все были захлопнуты намертво, и единственным источником света в помещении было мерцание исходящих дымом углей в жаровне посреди комнаты. Ни мебели, ни украшений, ничего не было видно, лишь грубо отесанная платформа с противоположной от двери стороны, с небрежно брошенным поверх толстым и определенно дорогим ковром. Рядом с возвышением стояла на коленях хрупкая юная девушка потрясающей красоты и грациозности в прелестном кимоно с желтым фениксом, гоняющимся за оранжевыми облаками по багровому небу. Не обращая внимания на Куно, вставших почти рядом с жаровней, она продолжала выбирать маленькие кусочки пищи со стоящего рядом подноса и вежливо предлагать их... предлагать их...

Невзирая на всю ее стойкость, Кодачи не могла не содрогнуться. Фигура человека, разлегшегося поперек платформы, была стройной и мускулистой, и наверняка считавшейся бы образцом мужественности, если б не бинты, коими она была обмотана целиком. Единственной плотью, не закрытой бинтами, была полоска вокруг губ, но даже и она внушала ужас в этом полумраке, будучи серой и рваной, покрытой следам многочисленных ран. Бинты поверх прикрывал кусок черной ткани, обернутый вокруг тела наподобие тоги, словно лишь подчеркивая, а не пряча бинты, скрывающие вне всякого сомнения страшное уродство.

Но Кодачи заставило задохнуться вовсе не это, а взгляд этих глаз: карих, смеющихся глаз, что похоже, радовались шутке, кою никто другой не видит и не понимает, зловещий юмор, веселье, для которого не было морали, не было этики, не было ничего святого, взгляд горящий желанием заставить всех окружающих также принять это, разделить это, вне зависимости, желают ли они того, или нет.

— Вы ли, — учтиво начал Куно, — тот презренный негодяй, что ответственен за те мерзкие преступления, свершенные над жителями близлежащей деревушки?

— Полагаю, что я, — равнодушно отозвалась мумия. Девушка предложила ей еще один кусочек, но та лишь отмахнулась от лаковых палочек, удерживаемых девушкой, не отрывая взгляда от Куно.

Кодачи нахмурилась. Она где-то уже слышала это голос прежде.

Где бы она его не слышала, фигура в бинтах отказалась впечатляться речами Куно.

— Тогда, — продолжил кендоист, — Честь принуждает меня бросить вам вызов. Не могли бы вы объяснить мне причины ваших действий? Хот я и нахожу это маловероятным, возможно в ваших словах я смогу изыскать некие смягчающие обстоятельства, могущие убедить меня не использовать всю свою силу в искоренении вас.

— Мои причины? — даже под бинтами Кодачи могла видеть приподнявшуюся бровь, — Они довольно просты. Эта деревня расположена довольно удобно для нанесения молниеносных ударов по всей транспортной сети округа Канто, и когда должное время придет, мои войска используют ее как базу одновременного удара по всем ним, неся хаос и разруху, повергнув всю нацию на колени молниеносным ударом на одну ночь, что, в свою очередь, перерастет в полномасштабную революцию.

Кодачи пронзительно захохотала, — Глупец! Неужто вы действительно думаете, что сможете исполнить столь безумно-зловещий план?

Фигура улыбнулась. — Нет. Не совсем. Это я так шучу.

Ни один из Куно не нашелся, что и ответить.

Сев поудобнее, фигура продолжила, — Это видно было с самого начала, что с чувством юмора у вас туговато. Вообще-то, это место было захвачено мною, потому что здесь имеются наилучшие ингредиенты для окономияки.

В голове Кодачи что-то щелкнуло. — Вы... вы та окономиячная шлюшка!

— Точно так, — согласно кивнула Укё, — А ты Куно Кодачи, а он Куно Татеваки, и вы оба гонитесь за Саотоме Ранмой. Боюсь, однако, что я доберусь до него первой. — Она безмятежно улыбнулась, — Но поскольку я только что сделала лучший из возможных ветчинно-креветочных с дополнительным соусом окономияки за всю свою жизнь, я чувствую себя сегодня доброй и скажу вам вот что. Можете забирать его труп, после того как я с ним закончу.

В первый раз за все это время Куно выглядел ошарашенным, — Вы хотите сказать, что убьете его? Но... разве вы не одна из тех дев, что заставил он желать его своей мерзкой магией?

— В смысле, разве я не любила его, так? — Укё холодно улыбнулась. — О, да. Даже дважды, вообще-то. Когда мы оба были молоды, он разбил мне сердце, и обмотав грудь бинтами, я посвятила себя мести, забыв любовь. Мой дражайший Ранчан покорил меня вновь одним лишь словом, и я полюбила его вновь. Но в это раз он изувечил мое тело и обернув бинтами всю себя, я вновь посвятила себя мести! И в этот раз ничего, кроме его крови и бездыханного трупа не остановит меня!

Встав на ноги, она пронзила Кодачи своим безумным взором, заставив съежится, — Я порублю его конечности на мясо, я запеку его в тесте на его же жире, из его сухожилий я сделаю лапшу, в его волосы — оберну бонито. И лучшим из моих соусов будет его кровь, выжимаемая из его все еще трепещущего сердца. И затем я убью моего отца, чтобы возложить это окономияки мести на его могилу, и предложу его мертвым, и потом, знаете что? — она улыбнулась, весело и жизнерадостно, — Потом я открою окономиячную, где все смогут отведать его кусочек, — ухмылка осталась, но все следы веселья исчезли, — Все.

Куно сделал еще один шаг вперед, и боккен в его руках был направлен прямо на Укё, — Ужель вы смеете отказывать мне в моем ужине в французском стиле? — голос его был суров, а взгляд холоден, что Кодачи и отметила со все возрастающим беспокойством.

Девушка, что все так и продолжала сидеть на протяжении всего разговора, не сводя влюбленных глаз с красненькими сердечками внутри, попыталась встать, но Укё, ласково коснулась ладонью ее макушки, — Нет, Конацу. Я сама позабочусь об этом.

На секунду, казалось, что девушка готова запротестовать, но затем, не сказав ни слова, она опустила голову. Кивнув ей в ответ, Укё вновь развернулась к Куно, к ее изумлению, Кодачи все еще продолжали игнорировать. — Отказывать тебе? Что-то вроде. Понимаешь ли, боюсь, что вместо я просто покончу с тобой прямо здесь. Потянувшись назад, она достала гигантскую, жуткого вида лопату, иззубренную и покрытую копотью. — Полагаю, поймать Саотоме и без того будет нелегко, даже и без вас, путающихся под ногами.

— Держитесь позади, Кодачи. — сурово заметил Куно, рукой убирая ее за спину.

Ошарашенная ничуть не меньше, она уставилась на своего брата, — Что?

— Это серьезный противник, — сурово заметил ее брат, сцепившись глазами с Укё, — Но отбрось страх свой. Я позабочусь о вашей безопасности.

И он устремился к Укё, с боккеном, воздетым ввысь, в то время как она ринулась на него с лопатой, за спиной, занесенной в замахе, и выражения их лиц, в свете умирающих углей, заставили Кодачи набрать воздуха в грудь и затем, она не могла не удержаться и завопила...

* * *

— Самое главное, — объявила Мойра О'Каллахэн. — Это, чтобы твоя тренировка, включала приемы, противостоящие козырным приемам твоего противника. В случае Саотоме Ранмы это означает необходимость разработать контрмеры к его наиболее жуткому умению — к Кошачьему Кулаку или же Нэко-кену

Затягивая пояс потуже, Эксель просияла, — Так вот зачем, сенсей, вы постоянно швыряетесь в меня фарфоровыми кошками, и все по голове! — и еще один, ярко-зеленый и с клубком розовых ниток в лапах, разбился об ее лоб.

— Нет, это я чтобы ты заткнулась. Смотри-ка сюда, — и О'Каллахэн, вытащив из-за спины грифельную доску, принялась быстро на ней царапать. — Нэко-кен это жуткий, мощный прием, что, инициируется в присутствии кошки, и дозволяет мастеру Нэко-кен получить доступ к его внутренней кошачести, давая ему мощь, скорость, и рефлексы, каких ты и представить не можешь, и также и способность использовать свое усиленное ки в качестве оружия, естественного продолжения своих пальцев, словно кошачьи когти.

— Ух ты! — Эксель заморгав, уставилась на доску. — Впечатляюще.

— Именно так, — мрачно кивнула О'Каллахэн.

— В жизни не видала столь реалистичного горшка с золотом, — восхитилась Эксель, — А эти искорки света, это блеск, а радуга... воистину, произведение искусства!

Зардевшись, бабка застенчиво забормотала, — Ну-у, знаешь ли, я повидала... Заткнись! — и она сломала доску об голову Эксель. — Не отвлекайся!

— Слушаюсь, сенсей! — и Эксель выбросила в салюте руку. — Так чтоб превозмочь Нэко-кен ты обучишь меня приему "Всегда Держи Под Рукой Свору Бешеных и Голодных Котожрущих Ротвейлеров", да?

— Нет.

Эксель вновь глянула во двор. — Тогда зачем вон там во дворе бесится свора бешеных и голодных котожружих ротвейлеров?

— Следуй за мной, — и когда они подошли к небольшому загону и яме с крышкой на ней неподалеку, О'Каллахэн, — Чтобы понимать, что именно мы собираемся делать, ты должна знать, что Нэко-кену тренируют, обвязывая ученика рыбными сосисками и бросая его в яму, полную голодных котов. Психическая травма, получаемая учеником по ходу дела, и есть ключ к освоению Нэко-кена. — Похлопав рукой по фанерному щиту, прикрывавшему яму, она со значением глянула на Эксель, что поморгала ошеломленно пару минут, и лишь затем улыбнулась.

— Понимаю, — задумчиво сказала она.

— Правда?

— Нет.

О'Каллахэн кивнула, — И наиболее очевидный ответ, — она подняла палец, — это обвязать тебя этими бешеными котожрущими ротвейлерами, и затем бросить тебя в яму, — и она драматическим жестом откинула крышку, — полную мастеров Нэко-кена!

Эксель перегнулась через край и уставилась вниз. Под ней в яме сидели дюжины мужчин и женщин, всех форм, видов и возрастов, но все поджарые и опасно выглядящие. Несколько глянула на нее в ответ, одна рыжеволосая и с мечом в руках, даже дружелюбно ей помахала.

Засунув руку в свою прическу, Мойра О'Каллахэн вытащила оттуда клетку с большим, толстым, серым одноглазым котом. — И затем, когда я пну это кошку так, чтоб она мявкнула, на тебя накинется орда бешеных мастеров Нэко-кен! И тогда... — глаза ее блеснули в сумраке, образованном громовыми тучами, ни с того ни с чего возникшими у них над головами, поглотив небо. — ты сама станешь мастером Нэко-кен-кен! Простое присутствие Нэко-кен рядом с тобой, позволит тебе достигнуть твоей внутренней Нэко-кенности!

Триумфально расхохотавшись, Эксель выпалила, — О, да! Нэко-кен-кен! Теперь ни за что я не смогу подвести Ильпалаццо-сама с Нэко-кен-кеном! Кто, в конце концов, может даже осмелиться противостоять невероятно жуткой мощи Нэко-кен-кена?!

И вдруг она нахмурилась, — Но, сенсей, поскольку Нэко-кен-кен это очевидный ответ на Нэко-кен, что если Ранма попытается освоить в ответ Нэко-кен-кен-кен?

— Не забивай себе этим голову! — махнула рукой бабка, уже увязывая ротвейлеров на свою ученицу. — и не трать время даром! — Отступив на шаг, чтобы полюбоваться своих рук делом, она обратилась к пальцу, еще торчащему из кучи собак.

— Готова, Эксель?

— Ай! Э-э, да, сенсей! Ой! Ой, миленькие собачки, не надо меня кусать, знаете, я вообще-то лучший друг одной замечательной собачки, по имени Менчи... ай, ой! Знаете, -сенсей, я вот тут подумала, что нам это надо сделать побыстрее, а то они, похоже, принимают меня за кошку...

О'Каллахэн резко кивнула и ее развевающаяся колонна волос снесла Эксель и собак в яму. Изнутри послышались обеспокоенные голоса. — Вы в порядке, девушка? Позвольте нам вам помочь...

Вид сардинки и пинок по клетке заставили кота возмутиться, и подать голос, и обеспокоенные голоса из ямы как обрезало, моментально. Дикий вопль хора мастеров — "К-К-К-К-КОШКА-А-А-А!!!" Вопли, клацанье зубов и звуки отчаянной борьбы стали глуше, когда О'Каллахэн захлопнула крышку и сама удовлетворенно уселась сверху.

— Скоро, — хихикнула она. — Скоро, ты станешь более чем парой Ранме. — умиротворенно наблюдая за тем, как лепестки сакуры облетают на ветру, она хохотнула вновь, в это раз мрачнее, — И месть моя, наконец, будет близка.

— А что за месть, кстати? — полюбопытствовала Эксель.

Загадочно глянув на свою ученицу, Мойра О'Каллахэн медленно протянула руку назад и ощупала крышку. — И как... — ровным тоном осведомилась она, — ты выбралась наружу?

Эксель гордо ударила себя кулаком в грудь, — Ильпалаццо-сама постоянно роняет меня в глубокую, темную яму, преисполненную жутких опасностей! Но потом я осознала, что на самом деле он просто тренирует меня секретному, давно забытому мастерству Яма-фу! О, Ильпалаццо-сама, — мечтательно вздохнула она, — определенно это показывает, сколь сильно вы обо мне заботитесь! То, что вы бережно, не говоря ни слова, готовили меня к этому, к наитруднейшим испытаниям, что могут мне выпасть! Оооооо! — Заломив руки, она зажмурив глаза, принялась раскачиваться, — О, Ильпалаццо-сама, мы не должны... Только не здесь! Не здесь! И не в костюме баскетболиста! Ладно, давайте, А я буду...

Вздохнув, Мойра О'Каллахэн потянулась за очередной фарфоровой кошкой.

* * *

Рёга стоял на опушке рядом с Набешином. Хьятт стояла с другой стороны, и чуть позади него. В последнее время она проводила уйму времени чуть позади него, что бы, вероятно, не беспокоило Рёгу бы так сильно, если б ему постоянно не казалось, его трусы постоянно сползают. В данный же момент, это не особенно его волновало, поскольку он наблюдал за тем, как Ранма тренируется.

Ранма стоял в лощинке чуть пониже их, медленно поворачиваясь под ливнем двадцатисантиметровых гвоздей. Их были дюжины в воздухе над ним, каждый перпендикулярен земле, и стоило каждому из них полететь вниз, как Ранма вновь отправлял их в полет ногой или рукой. Изредка, один или другой пролетал мимо, и тогда, не прекращая танца, Ранма нырял вниз и ловил гвоздь зубами, после чего плевком отправлял его ввысь, к его парящим товарищам.

И все это продолжалось вот уже больше получаса.

— Впечатляюще, — неохотно проворчал Рёга, и он и правда имел это в виду. Скорость, внимание, чувство контроля, требующиеся для того, чтобы держать их все в воздухе и абсолютно вертикально... впрочем, это наверняка легко, только ему не очень-то хотелось попробовать это сделать самому. Но все равно, это было внушительно, то, как он это выполнял.

— А у него неплохо это получается, — проворчал Набешин.

Рёга посмотрел еще немного, пока не обнаружил, что непроизвольно дергается, повторяя движения Ранмы. Стоило ему уставиться вверх, оценивая скорость приближения к ним нависающих облаков, как он ощутил как задницу его чего-то начало припекать. Неловко поерзав, он обратился к Набешину, — Так что именно он должен освоить с помощью этого приема? — Уголком глаза заметил, как Хьятт вновь перепозиционировалась к его заду, от тут же потянулся назад, и поправил трусы.

Набешин продолжал пялиться на Ранму, с руками в карманах, сузив глаза под лучами заходящего солнца. — Ну, не знаю... Но он умный, думаю, он что-нибудь да удумает. — Развернувшись, он поправил галстук и направился в лес, — Но я есть хочу. Пошли-ка, надыбаем себе парочку такояки.

* * *

Величайшая ирония судьбы заключается в том, что наиболее жестокие и страшные из битв в человеческой истории велись в дни ясные, светлые и солнечные. Так что не такое уж это и большое изумление для знатоков организованной резни, что день назначенного вызова оказался холоден, мрачен, с небом, обложенным тучами и ожидаемым по прогнозу ливнем. Увы, боги слишком часто находят истинное наслаждение в опрокидывании напрочь всех людских ожиданий, и так до тех пор, пока кто-либо не тычет пальцем в данное событие, объявляя на весь мир, "смотрите, как это необычно!" Вот тогда боги принимаются за свое основное занятие — поджаривают задницы молниями всяким там умникам.

— Так где там Ранма, кстати? — изумилась Эксель, — Мы ждем его вот уже несколько часов. О! Должно быть вот почему Хьятт так долго нет, должно быть, проявила инициативу и отправилась на секретное ниндзявское задание, чтоб завязать его нижнее белье ниндзявскими тайными узлами...

— Кстати, а ты уверена, что бой должен был проходить именно в этом месте? — О'Каллахэн уже научилась, что Эксель надо перебивать при первой же возможности.

— Ну-у, да. А что, так не бывает?

О'Каллахэн вздохнула, — Ну что ж, полагаю, нам придется нагрянуть прямо к ним в их тренировочный лагерь. — Она огляделась по сторонам. — Кроме того, лично я думаю, драться в супермаркете в любом случае глупая идея.

Спрятав коробку с яйцами за спину, Эксель прикинулась настолько невинной насколько это возможно с перепачканным желтком лицом.

* * *

Полдень уже был близко, а Ранма так ничему и не выучился. Набешин уже предложил ему завязывать, базируясь на своем загадочном "направленном предзнании", сочтенным Ранмой за что-то вроде крутого нюха на опасность. И вот теперь он хандрил, за неимением лучшего слова, хотя если бы его кто спросил, он бы яростно открещивался.

Так где же Эксель? Когда же состоится их поединок? Ранма жаждал вновь опробовать свои навыки против ее, против той, кто бросила ему величайший и грандиознейший вызов из всех его за всю его карьеру. Нет-нет, ничего другого, поспешил он уверить себя, ничего, определенно не желание услышать вновь ее нежный голосок, зовущий его по имени, вовсе не желание ощутить ее мозолистую, но нежную ручку на ее плече, или ее или то, как она яростно трясет его, раздраженно крича, или, или, о, как она кричит в ярости, колотя его по голове, о, боги, да-а!

Набешин влепил ему прямой в челюсть. — Какого черта ты делаешь? Сейчас не время для сдержанных мужских, чисто товарищеских объятий!

Отпустив его, Ранма утер рукавом губу, застенчиво ухмыльнувшись, — Э-э, прошу прощения. Немного задумался об другом.

— Неважно. Смотри туда, — и Набешин ткнул рукой в горный склон, на котором пара трудноразличимых фигур двигалась сквозь редкий лес. — Они идут.

Рывком придя в себя, Ранма приложил ладонь ко лбу козырьком, и принялся вглядываться. Эксель, которую он узнал моментально, маршировала по кустам, распевая песню, что-то там насчет полировки дворцовых колонн, кажется. А сузив дополнительно глаза, он, кажется, мог разглядеть и...

— Эй, Набешин, — поинтересовался он, — а что это за лепрекон с волосами дыбом, там рядом с Эксель?

— Толком не уверен, — отозвался Набешин. — Должно быть — сенсей Эксель. Должно быть, очень сильна.

Ранма мрачно кивнул. — Угу. Это уж точно. Лишь величайшие мастера боевых искусств могут позволить себе выглядеть так глупо.

— Эксель-семпай! — радостно воскликнула Хьятт. Ранма чуточку подпрыгнул, увлекшись рассматриванием и вдумчивым изучением своих противниц, он не заметил, как они с Рёгой подошли к нему сзади. — О, глядите, Рёга-сан, Эксель-семпай, здесь! Разве это не чудесно?!

— Угу, — проворчал Рёга, — Замечательно.

Ранма отметил, что он не только поправлял штаны, каждый раз, как думал, что никто на него не смотрит, но еще и побледнел. Такой нездоровой бледностью. Странно, подумал Ранма, в жизни не видал, Рёгу в таком состоянии, может, он заболел?

— Саотоме! Я вызываю тебя, — не сказала Эксель.

— Куно? — Ранма крутнулся на пятках. И точно, сзади к нему приближался Гром Небесный школы Фуринкан. А также и его сестра. Оба в жутком виде, одежда рваная и грязная, но тем не менее, голову Куно держал прямо, горделиво, глаза были сужены и в них горела решимость, уверенность в себе и опасность.

— Именно так, презренный. За все зло, что ты сотворил с гордой тигрицей, с девой с косичкой, с хрупкой фарфоровой куколкой, с... — Куно резко умолк, и несколько смущенно потупился, вытаскивая листок из рукава. Шевеля губами, он освежил в памяти содержимое, после чего решительно кивнул, — ...и во имя сей хрупкой девы, я бросаю тебе вызов!

— Эй, ты не можешь его вызывать! — запротестовала Эксель, бегом приближаясь к ним, — Я вызвала его первой, и я должна драться с ним, потому что Ильпалаццо-сама сказал так!

Лепрекон печально покачала головой, и трусцой достигнув Эксель, встала чуть в стороне, и торчащие столбом волосы ее принялся раскачивать ветерок. Тот же ветерок, что развевал складки шелковой рубашки Ранмы.

— Тихо, ученица. Ты еще получишь свой шанс сразиться с Ранмой, но сперва, есть ряд других вещей, требующих разрешения, — и она оскалила зубы в ухмылке, — Привет, Набешин. — и голос ее неожиданно оказался холоден и суров.

Неуверенно покосившись на нее, Набешин поправил ворот своей рубашки, — Я вас знаю?

Умудренная годами псевдо-старушка мерзко захихикала, — Как Мойру О'Каллахэн? Определенно, нет. Много лиц и имен было сменено мною с тех пор. — И с этими словами волосы старой карги изогнулись и окутали ее, словно развеваемые торнадо, коего никто, кроме нее не чувствовал. — Но ты вне всякого сомнения узнаешь меня как...

С шорохом колонна белых волос раздалась, открыв мужчину в стильном красном пиджаке и синей рубашке, любимого стиля самого Набешина, голову увенчала массивное каштановое афро, опять же, как и у Набешина, мужчина поправил желтый галстук, точная копия которого висела у Набешина на шее. Он пнул в сторону остатки костюма лепрекона, так, как и Набешин, наверняка отпнул бы их, и, в целом, он выглядел точь-в-точь как...

— Набешин! — провозгласил новый Набешин. — Точно! Я истинный Набешин, и явился сорвать с тебя маску, презренный самозванец, и отомстит тебе, во имя Хаппосая, Космического Дворецкого, Педро, мальчишки, что приносил мне по утрам газеты, и того человека, имя которого будет открыто лишь в сиквеле "Самурай Эксель", что скоро, скоро появится в листе-рассылке, нужно просто подождать! (Скоро, это по геологическим масштабам, поскольку беспочвенные гарантии запрещены законом, правда запрещены)

Ранма уставился на Набешина II, после чего, приподняв бровь, глянул на Набешина I, который в ответ возмущенно глянул на него. — Эй, он лжет! Это я настоящий Набешин!

— Да ну! — бросил ему вызов Набешин II.

— Ну да!

Закинув боккен за плечо, Куно презрительно фыркнул, — Да ладно тебе, Саотоме. Даже с таким прискорбно низким интеллектом как у тебя, ты не должен запутаться в столь простом деле!

— Вообще-то, — заметила Эксель, подымая руку, — Я тоже запуталась. Я имею в виду, если мой сенсей, которая совсем не лепрекон, но которая выглядела точь-в-точь, как лепрекон, и ни разу и намеком не показала, что она кто-то еще, кроме как лепрекон, который не желает, чтобы ее принимали за лепрекона, теперь заявляет, что он Набешин, что, в свою очередь, производит на меня впечатление некоего рода хитромудрого и невероятно запутанного оборота сюжета, который я должна была, вообще-то ожидать ... Хорошо, ладно, я не запуталась.

Рёга, согласно кивающий на всем протяжении речи Эксель, резко прекратил это делать и принялся чесать затылок, а затем подпрыгнул и бочком, бочком подался прочь от вечно безмятежной Хьятт.

— Итак, у нас имеется, — провозгласил Куно, — человек, представлявшийся "Набешином" с... ну да, с самого начала, и предоставляющий надлежащие доказательства правомочности обладания этим именем, кои вы найдете безупречными. С другой стороны, что весьма странно, с учетом всех обстоятельств, у нас имеется кое-кто еще, что вплоть до недавнего времени скрывался под чужими именем и обликом, а ныне выступил вперед, чтоб забрать это имя себе, и заявляя, что первый из них — самозванец.

— Эй, откуда это ты все знаешь? — изумленно поинтересовался Ранма.

Куно лишь небрежно отмахнулся, — Я купил эту информацию у Тендо Набики, которая, полагаю, в свою очередь, получила ее путем прослушивания через микрофоны, хирургическим путем вживленные в твою селезенку, за сумму, в сорок пять миллиардов йен, сумму, незначительную для потомка доблестного рода Куно. Однако, это неважно; это всего лишь пояснение того, каким путем я получил информацию, согласно которой можно придти лишь к одному непреложному выводу

И он горделиво скрестил руки на груди.

Несколькими минутами позже Ранма нарушил затянувшуюся паузу, кинув камешек ему в лоб. — Эй! Так ты собираешься говорить нам это, или нет?

Куно моргнул, — Они оба самозванцы, кто же еще? — снисходительно отозвался он.

Еще пара минут, и Хьятт нерешительно подняла руку, — Прошу прощения...

— Да, о моя фарфоровая куколка, — ободряюще заметил Куно, — Ты желаешь признать свою любовь ко мне?

— Вообще-то, я просто хочу сказать, что не понимаю, откуда это вы знаете, что они оба самозванцы? — зардевшись при этом замечании, Хьятт вновь опустила голову, заставив Рёгу задергаться.

— О! Ну, лишь для тебя, о, наиболее привилегированная из дев того трио богинь, что рано или поздно станут моими возлюбленными, я снизойду до объяснения моей блистательной логики, хотя, вне всякого сомнения, эти четкие построения все еще не постигнуты неразвитыми мозгами этих темных неотесанных варваров. — Краешком губ изобразив улыбку, на диво странную при столь мрачной физиономии, он поднял руку с оттопыренным пальцем в воздух, сделал глубокий вдох и сорвал с себя лицо.

Невзирая на тот факт, что Ранма обнаружил себя не особо и удивленным, он все еще не мог найти в себе слов, когда Набешин III отшвырнул свой боккен и выодел обе руки вверх, растопырив пальцы в жесте победы, "V".

— *Я* — настоящий Набешин! И ни один из этих двоих подражателей не уйдет отсюда!

Все замерли, не шевелясь, долгая пауза все тянулась и тянулась; троица Набешинов гневно испепеляла друг друга взглядами, Ранма и Рёга стояли позади Набешина I, оба одинаково смущенные, Кодачи хмурила брови, стоя за Набешином III. Эксель же, с другой стороны, плюхнулась на задницу, скрестив ноги, за спиной Набешина II, и поглощая попкорн из картонки, особо крупных размеров, с любопытством следила за представлением. Неожиданно запаниковав, Ранма принялся озираться, и с облегчением, наконец, заметил Хьятт, стоящую чуть позади его и Рёги, с вниманием, обращенным на совсем другие веши.

Слава богу, подумала Ранма. Она не Набешин.

Еще.

— Что ж, — Неожиданно заявил Набешин II, — молчание нас ни к чему не приведет. Хорошо, признаюсь, Набешин, это еще одна маска, носимая мною. — Потянувшись, он ухватился за свою прическу-афро покрепче, и повернул ее на 180 градусов. Щелчок, и пар принялся исходить из щели под линией волос, и затем, с треском, экс-Набешин оторвал свои волосы напрочь. Впрочем, пошедший оттуда пар, все равно не дал ничего разглядеть.

Когда же он наконец рассеялся, унесенный ветром, наконец вспомнившим о своих обязанностях, перед ними оказалась девушка в длинном белом платье в китайском стиле. Черные волосы ее были подрезаны в прическу "под пажа", обрамляя ее округлое, живое лицо, а глаза ее, зеленые и лукавые, блеснули под стеклами больших округлых очков, причем источника света, что мог бы породить эти блики, так никто в этом предгрозовом сумраке так и не разглядел.

Набешины в унисон задохнулись, — Хашируми!

— Точно! — прощебетала она, ткнув рукой в Набешина I. Затем, поколебавшись, она указала на Набешина III. — Мерзкий Набешин, неужели ты думал, что я позволю тебе бросить меня и уничтожить все мои мечты и труды? — и вновь палец ее уперся в Набешина I, пошел к третьему, наконец принялся выписывать восьмерки между ними обоими. Впрочем, вскоре, очаровательно, чисто по-женски фыркнув, она убрала палец, вместо этого уперев руки в боки. — Может быть я и милая, добрая девушка, но даже и терпение милых, добрых девушек имеет свои пределы! И в итоге, я натренировала Эксель, чтобы она МОГЛА победить Ранму, и угробить твой маленький "эксперимент"! И теперь ты... э-э, то есть ты... то есть Набешин заплатит за все!

— О чем это ты? — возмутился Набешин I.

— Она это о том, — ухмыльнулся Набешин III, — что планы мои сработали просто изумительно. — Засунув руку за отворот пиджака, он выхватил оттуда шариковую ручку и засунул ее в свою прическу-афро.

— ОБАЛДЕННОЙ РОНИНКИ ЖЕНЩИНЫ-АСТЕРОИДА ИСЦЕЛЯЮЩАЯ МАСКИРОВКА-НАРЯД — ОТКЛЮЧЕНИЕ, ПОДТВЕРЖДАЮ, ОТКЛЮЧЕНИЕ, (да/НЕТ) ДА!

Фонтан розовеньких мерцающих звездочек поглотил Набешина III, затем воздел в небо, закрутив по спирали, в небо, попутно сорвав с него всю одежду и в урагане розовых ленточек.

Когда Ранма, наконец, героически сумел обуздать свой взбунтовавшийся желудок, и набрал в себе духу на то, чтобы глянуть в ту сторону еще раз, утирая запачканный рот, то увидал, что Набешина III сменил жуткий громила, прямоугольный от плеч своих до самых колен. Оправив безупречно выглаженную красную фланелевую рубашку, он сдернул с головы меховую шапку, предъявив на всеобщее обозрения свои глубоко посаженные глаза.

— Блин, ненавижу. Ну почему все приличные маскировочные жезлы обязательно должны быть родом из сёдзе-сериалов?

И Набешин I и Хашируми тут же задохнулись, увидав...

— Ансонби! — рявкнул тот.

И Набешин I и Хашируми тут же задохнулись, увидав Ансонби. Переглянувшись, они хором произнесли, — Черт! А кто такой вообще, этот Ансонби?!

Человек-загадка мрачно хохотнул. — Кто я есть? Я то, кто насторожил эту ловушку, заманив сюда вас обоих. И теперь, когда вы в моей власти, я убью вас и заберу всю вашу силу себе! — Он стиснул кулак! — С силой Набешина и Хашируми, а также и своей собственной, я буду непобедим!

Он резко замолчал, и с синхронностью, с которой в туалетах кинотеатров исчезает туалетная бумага, взгляды всех присутствующих сошлись на Набешине I.

— Чего?! — возмутился тот, — Я настоящий Набешин!

Взгляды продолжали фокусироваться на нем.

— Правда! Точно!

— Что же, — тактично заметила Хашируми, — предположим, на секундочку, что ты и правда заменил и меня и настоящего Набешина сюда...

— Так и есть, — Набешин аж топнул ногой, — Я — Набешин!

— И ты и правда считаешь, что сможешь одолеть нас двоих? — и она одарила Ансонби улыбкой, при виде которой кто другой бы, возможно попятился.

— Именно, — заметил Набешин, выступая вперед, пощелкивая костяшками разминаемых кулаков. — Неужто ты думаешь, что уже дорос до игр с большими мальчиками?

— А давайте проверим, — отозвался Ансонби.

И этот мир исчез в черном инферно.

* * *

Безмолвие. Молчание. Свет, что не свет, угас, оставив позади себя ураган мощи, ки, силы, что питает жизнь, крутящейся вокруг этих троих. Были и другие, что не эти трое, но они были здесь, но не сейчас.

Битвы ведутся оружием. Оружие — олицетворение битв.

Но это была еще не битва. И оружия еще не было видно.

Белка прячет орех на зиму в дупле дерева, что будет срублено послезавтра на дрова, котоыре используют для того, чтобы пожарить попкорн.

— Должны ли мы биться? — Веретено историй.

— Должны. — Вор разума.

— Это было предсказано, — Мастер снов.

Что-то тихо зажужжало в тишине. Насекомое, должно быть дрозофила меланогастер, входящая в цикл размножения.

Хмурость, нежданная. — Предсказано? Кем?

Наклон головы, — Им.

— Он не в счет.

— Что, значит, не в счет? — Оскорбление, раздражение, неудовольствие. Судьбу оспаривают?

— Если я просто объявлю, что пойду в магазин за молоком, не могу же я считать, что мои покупки тоже "предсказаны", разве нет? — Логика всегда побеждает. Здравый смысл ведет к упорядочению.

— И я того же мнения. — Удовлетворенная ухмылка.

Дрозофила меланогастер вошла в цикл размножения, отреагировав на это бурей химических реакций и волной феромонов, которую, впрочем, никто из троих не заметил. Поскольку она находилась вне привычной среды обитания, от всех ее потуг толку оказалось мало. Дрозофилу меланогастер походя прихлопнули. Жизнь продолжалась.

— Вот так?

— В принципе, да.

— А мне кажется, для тебя это было чуточку ООС.

Еще одна пауза. Глубокие раздумья. Изменение парадигмы.

— Секундочку. А кто я?

Ошеломление, переходящее в насмешку, — Мастер снов, разумеется.

Насмешка меркнет, подавляемая более сильной насмешкой, — Это я и так знаю, придурок. Я имею в виду, кто я, Набешин, Хашируми, или же...

— Шшшш! — Паника.

— Что? — Раздражение.

— Никаких имен! — возмущение, шок. — Это испортит... ну, этот...

— Настрой?

— Да, настрой!

Вздох, долго удерживаемый. — Послушайте, можем мы просто измочалить друг друга и просто покончить с этим всем?

— Можем.

— Должны.

— И давайте прекращать говорить как шифрующиеся идиоты, а? Пожалуйста!

Размышления. В битве это нетерпимо, а то, что идет за битвой, это лишь пролог к новой битве. Следовательно, размышления до боя — это также и размышления перед боем, за исключением битв начинающихся не сразу же после, и тогда это не относится предшествующим битве размышлениям, то есть именно битва здесь основополагающий элемент. Впрочем, это все мелочи, по сравнению с безвременной смертью разочарованной дрозофилы меланогастер.

— Мы не можем биться здесь.

— Эта вселенная не достаточно крепка, чтобы пережить нашу полную мощь.

— Нет, с манерой разговора я, кажется, слишком многого просил.

— Тогда где?

— Как насчет фанфиков с Гарри Поттером?

— Хорошая идея.

— Их все равно никто не читает.

А теперь оставим это, как и полагается приличному автору, встраивающему абсолютно левый кусок совсем другого сюжета в текст, исключительно для большего драматизма.

* * *

Аканэ облегченно вздохнула, оправляя платье в цветочек на бедрах. Нет, вообще-то оно было совсем не в ее стиле, и сшито было на женщину чуток повыше ее, но оно всяко было получше обрывков ее школьной формы, или тех... ну-у, той сеточки, что Сестра навязала на нее. Да, считай, все было получше этого. Она, впрочем, не была уверена, который из двух вариантов был хуже, даже с учетом того, что последний из... кхм... нарядов, покрывал почти все ее тело. Узкими полосками. Развернувшись, она улыбнулась своему спасителю, — Спасибо, Педро.

Долговязый бразилец подергал свою багровую майку, смущенно зардевшись, — О, не-не.. не за что! — заикаясь, забормотал он, — Я все время это делаю.

Улыбка ее стала шире. Педро был таким миленьким, неуклюжим и невинным, прямо как большой щеночек. Хотя, с другой стороны, у большинства щеночков нет таких широких плеч, и такого милого акцента... Она одернула себя. В конце концов, она уже помолвлена. Хоть и против свое воли. И это ее жених не пошевелил и пальцем, чтобы ей помочь. Отвернувшись ненадолго, чтобы дать ему шанс оправиться от смущения, она уставилась на эти дивные, зеленые, округлые холмы. — Так это твой дом?

— Именно так, — подойдя ближе, он положил руку ей на плечо, и ласково развернув ее, повел рукой. — Именно здесь я и вырос... можешь и сама увидеть, если скосишь глаза.

— Да? — Аканэ опять обнаружила свою руку тянущейся к бедру, чтобы почесать его и усилием воли остановила себя. Ей не хотелось этого признавать, но этот хлопок был таким... в общем, от него у нее зуд начинался. Машинально она задумалась, не был бы все же шелк все же получше. Впрочем, выкинув из головы все эти мысли, она прислонилась к Педро, в конце концов, так было лучше видно, именно так... правда!

— Что-то я не вижу...

— Педро!

Аканэ неожиданно обнаружила себя больно ударившейся задом об пол, когда Педро торопливо оттолкнул ее и отпрыгнул в сторону, с руками уже поднятыми вверх. — И-И-И-Иш-чан! Это Вов се не то, на что было похоже! Клянусь! — отчего то тон, которым он это все говорил, пробуждал боль и гнев внутри Аканэ и она вихрем развернулась, желая глянуть на эту нахалку. Рот ее уже открылся, отпустить ядовитую реплику, что поставит новоприбывшую на место, и... челюсть ее отвисла до полу, ошарашено.

Перед нею стояла... нет, плавала в вохдухе, дырка в пространстве, округлый портал в пустоту, полную звезд и вращающихся галактик, и, каким-то образом, Аканэ обнаружила себя знающей, что это окно в зарождение вселенных, в момент созидания. Пара тонкокостных женских ручек высовывалась с краев, упираясь ладонями в пару квазаров, на тем местах, где у обычных женщин бывают бедра.

Изысканное контральто полилось из симпатичной сверхновой. — Ну конечно же, не то! — Одна из ручек мотнулась в жесте, одновременно презрительном и властном. — Эти мужчины! Стоит их оставить хоть на секунду, и они уже сбегают, и уже повергают каких-то там мелких злодеев, и спасают всяких там шустрых красоток, и влюбляются в них на месте...

И Аканэ и Педро одновременно залились краской, забормотав, — Нет-нет, все вовсе не...

Впрочем, их проигнорировали, разве что звезды принялись крутиться быстрее. — Что ж, с тобой я позже разберусь, Педро, м-милый... Но сперва.... — она вихрем развернулась, и руки ее раскинулись в стороны как орлиные крылья над зайцем, — ...Я покажу этой побродяжке, что случается с теми, кто липнет к парням Всемогущей Великой Воли Вселенной!

Аканэ съежилась, когда попятнанная звездами тьма принялась окружать ее. И частями всасываясь внутрь на скоростях, с какими и свет-то не путешествует, она прохныкала, — Педро...

Уголком глаза она еще успела заметить, как он вскинул руки в бессильнмо протесте, и затем тьма поглотила ее.

— Нееееееееет!

* * *

Эксель душераздирающе зевнула, — Эй, Ранма, так мы можем уже драться, нет?

Заморгав, Ранма огляделся по сторонам. Набешин и экс-Набешины исчезли в ослепительной вспышке, оставив его более чем просто смущенным. Блин, какого черта Набешин не научил его этому трюку? — Ну-у, ладно.

— Прошу прощения, дражайший Ранма. — вмешалась Кодачи, — Но можно я кое-что уточню, прежде чем вы начнете?

И Ранма и Эксель, заморгав, уставились на гимнастку.

— Я и правда видела, как мой брат сорвал свое обличье, раскрыв, что он, в действительности, не он, а некто по имени Ансонби? И что этот, не мой брат вообще, просто прикидывался им, из хитрости, чтобы жестоко обмануть всех и заманить в ловушку этих двоих, что исчезли вместе с ним?

Обменявшись с Эксель взглядами, Ранма принялся чесать затылок, — Э-э, да? Что-то в этом роде, нет?

Кодачи облегченно вздохнула, заметно расслабившись, — Превосходно, — вздохнула она, — А то я уже было начинала уже беспокоиться, на свой счет. Расхохотавшись безумным смехом, она запрыгнула на макушку ближайшего дерева и понеслась прыжками вдаль, — Ансонби-сама-а!!! Вернитесь назад к своей милой Кодачи!

Странно, подумал Ранма, но сейчас было не время и не место удивляться. Сфокусировав свое внимание всецело на Эксель, уже поднявшуюся на ноги, и полусонно лохматившую волосы одной рукой, одновременно ковыряясь пальцем другой в ухе, он почувствовал, как его сердце забилось быстрее. — Что ж, начнем с твоего очередного поражения, — ухмыльнулся он, принимая расслабленную стойку

Встав в кошачью стойку, Эксель фыркнула, — Думаешь, что я в это раз проиграю? Да чтоб ты знал, я бьюсь за мощного, сильного мудрого, первоклассно сложенного, дивного Ильпараццо-саму, и я не проиграю!

— Вообще-то, Эксель-семпай...

— Ха-чан, не лезь...

— Слушаюсь, Эксель-семпай

Прокрутив в голове все возможные варианты, Ранма парировал кошачью стойку Эксель стойкой жеребца. — Ильпалаццо, значит, хе? Звучит как слабак, которого я сделаю одной левой.

Пребывая в сойке журавля, Эксель аж заверещала, — Что-о?! Какой-то там обычный парень, как даже и думать-то прав не имеет, что может даже и коснуться краешка славы великого Повелителя АКРОСС!

Глаза Ранмы сузились, — Да ну? Так докажи! — Приняв стойку буйвола, он принялся ждать.

— И докажу! — прорычалп Эксель.

Она приняла стойку лося, отметил Ранма с некоторым беспокойством. Приняв противостоящую ей стойку эму, он криво ухмыльнулся, — Думаешь, что ты сможешь меня сделать?

И стойка жирафы. — Думаю, я сделаю тебя, сложу пополам, склею по краю, засуну в конверт без обратного адреса и отправлю почтой Санта-Клаусу, хоть он и старомодный миф, котором нет места при рациональном, продуманном режиме, что является мечтой Идеальной Организации АКРОСС, а, следовательно, и моей мечтой, поскольку я часть организации, к которой принадлежу!

Стойка многоножки. — Лай я слышу. А можешь ли ты кусаться?

Пауза.

— И как у тебя это вышло?

— Э-э... даже и не знаю.

— Больно?

— Угу. А как насчет тебя?

— Ну-у, тоже, раз уж ты спрашиваешь.

С трудом раскрутившись назад, Ранма и Эксель уставились друг на друга, не обращая внимания на зрителей, что давным-давно уже благоразумно исчезли из виду. И затем одинокий лист с шелестом сорвался с ветки и они ринулись друг к другу.

Битва была жестокой, быстрой и яростной. Ранма машинально отметил, что стиль Эксель не похож ни на один из виденных им ранее, казалось, состоя исключительно из пробегов на диких скоростях мимо противника, при этом нанося ему удары по бокам, не снижая темпа.

(Довольно эффективно, а?)

Попытка моргнуть стоила Ранме отсушеного ударом кулака трицепса. (Да кто ты такой?)

(Я — ты, разумеется. Похоже, что стресс, через который мы проходим, заставил твой разум расщепиться.)

(Стресс? Какой такой стресс?)

(Ну, не знаю. Но объяснение неплохое.)

(Так, это, ты что, моя женская часть натуры или еще чего?)

Ранма одновременно получил ногой по коленной чашечке и, в голове, пощечину по полушарию. (У тебя нет никакой женской части натуры, придурок. Ты же парень, помнишь? Блин, так ты и до яойных фантазий с Рёгой докатишься, а винить во всем будешь гормоны, или еще чего)

(Так ты точно такой же, как и я?)

(Точняк.)

(Но ты не станешь помогать мне разрабатывать стратегию и тактику, до которых я не могу дойти сам, так?)

(Вообще-то я собираюсь отвалить в уголок и пообжиматься c твоими эротическими фантазиями насчет "Не-Держи-Гранату"-джитсу. Недурственно выглядят, для воображения. В общем, увидимся!)

— Урод! — проворчал Ранма, хватая летящую Эксель за ногу, и швыряя на землю.

Крутнувшись в воздухе, она приземлилась на ноги, с одной рукой на бедре и со второй, поперек тела. И безмятежно принялась изучать его, — Ты тренировался. Это видно.

— Ты тоже, — признал Ранма, вставая напротив нее. — А теперь, начнем всерьез.

Нет таких слов, коими можно описать эту битву, в которой сошлись два мощных воина. Нет, слов, это означает, что "полностью позабыв о себе, пренебрегая даже собственной жизнью, при этом сражаясь изо всех сил, чтобы выжить и прикончить противника" или же "испугаться до потери пульса и лупить всем, что есть под рукой, при этом не отпуская противника далеко, чтобы не дать ему шанса", тоже не отражает сути, просто не идет ни в какое сравнение с душераздирающей, заставляющей задрожать, кровавой, адреналино-накачанной обжигающе-жаркой, невероятно-неправдоподобной реальностью.

Ну, тогда остается лишь использовать метафоры и аналогии, типа кулаков-молний, и описывать броски на врага рывками стай голодных волков, описывать тактику боя холодными терминами, цитировать сухую цифирь расчетов на левом, вручную подправленном FORTRAN 77 стоящем на Watcom F77 с плавающей точкой на "ипсилон" на пятьсот двенадцати миллионокликовом процессоре SGI Origin 3000 server с Irix 6.5 ASE. Но и это даже и не приблизится в полному описанию всей сути квинтэссенции истинного бойца, не больше чем банальное описание и занудное перечисление всех этих приемов, ударов, стоек и комментариев ухудшающегося состояния здоровья.

Так чего ж пытаться?

Они вновь разошлись, молчаливо придя к соглашению. Прогалина, на которой они начинали бой, давно уже исчезла, теперь они стояли на прогалине, сделанной ими самими. Уголком глаза Ранма мог видеть Рёгу и Хьятт, с опаской наблюдавших за ними из-за импровизированной баррикады.

— Сдаешься, Ранма? — злорадно выдохнула Эксель. Она была вся в синяках, но не настолько, как, к примеру, Ранма. — Ты бился хорошо, и здорово, и долго, и ты наверняка заставил бы меня проголодаться, если бы я не была уже очень, очень голодна, так что вместо этого я уже перешла на стадию, настолько голодна, что уже забыла, что голодна вообще, но у тебя теперь нет шанса победить Ильпалаццо-сама, которого даже и нет здесь, но он хозяин Организации АКРОСС, которая тоже не здесь, поскольку она вовсе не дом и не камень, будучи Идеальной Организацией, что в сердцах людей, но которой я агент и представитель, а я-то уж точно здесь, а если в не была здесь, то не смогла бы и напинать тебе, так как проделала прямо сейчас!

— Ты сильна... — признал Ранма, утирая кровь из рассеченной губы, и затем рассмеялся, — Но я пока еще использовал лишь... — он задумался, и затем прищелкнул пальцами, — Да, лишь часть моей полной мощи, которой более чем достаточно чтобы победить тебя, хотя и она всего лишь малая часть моей полной силы! — Стиснув кулаки, он потянулся вглубь себя, к его гордости, его мастерству, к его превосходству, к его переменчивому настроению, к его аппетиту, к его лени, к его небрежении ко всем людям, которые его в данный момент не кормят, собрал их все вместе, и...

...спустил Кота.

Не Кошачий Кулак, что всего лишь инициируемое страхом животная квази-персоналия, но силу, что обучение пробудило в нем. Его боевая аура выметнулась наружу, рыча и вздымаясь вокруг него словно взвившийся леопард, заполоняя воздух и землю вокруг, и затем, развившись, устремилась к небу, крутясь. Рывком открыв глаза, он даже и не обратил внимания на всю это не-добычу, что спешно старались исчезнуть куда угодно, перепуганные выбросом ки, вместо этого всецело сосредоточившись на Эксель, замершей подобно мыши пред тем как ее закогти пантера.

— Это, — мурлыкнул Ранма, — итог жизни, проведенной в тренировках, — Небрежно коснувшись своей ауры, он заставил ее вырвать валун из земли и, всплыв в воздух, повиснуть между ними. С все тем же скучающим выражение лица он размолол его в песок. — Вот что ты вызвала к жизни. И он оскалился, показав клыки, — Ну что, начнем?

Дрожь сотрясла Эксель, когда пронзительно-жгучий взгляд его заставил ее опустить глаза. Ранма даже и не стал прятать усмешки; сначала она признает, что он лучший из всех мужчин, а затем...

А затем глаза ее вновь уставились в его, вызывающе, и воздев вверх кулаки, она объявила, голосом, уверенным и решительным, голосом, в котором уже не было места сомнениям. — Я не проиграю.

Ранма ощутил всю мощь собираемого ею воедино ки, и видел, как она, подняв лицо к небесам, закричала: — За АКРОСС, за Ильпалаццо-сама, и за и правда хорошую корейскую еду!

И гора взорвалась.

* * *

— Я бы сказала, что мне очень жаль, что приходился делать это, — сказала Укё, и ее роскошный хвост скользнул по полотняным бинтам, обматывавшим ее голову, когда она направилась к ней, — ...но это была бы ложь. Мне вообще плевать на тебя, честно говоря.

Монахиня забилась в своих путах, но в итоге, лишь завращалась на цепи, что подвешивала ее под высоким, теряющимся в дыму потолком. — Почему? Почему ты делаешь со мною подобное? — потребовала она ответа, и резкий вдох посреди фразы заставил ее корсет затрещать.

— Почему? — хихикнула Укё, и повелевающее повела рукой. Как только Конацу подошел от двери камеры, Укё ответила, — Как и ты, я не желаю видеть, как твоя нерожденная дочь порабощает это мир и срывает мои собственные планы. Просто, в отличие от тебя, я на этот счет прибегаю к более радикальным мерам. Понимаешь ли, окономияки слабы, но аппетит силен. А я, — снисходительно сказала она, принимая маленькую коробочку из рук Конацу, — ...я очень сильна. Прощай, сестра.

Ничего не произошло, когда она нажала кнопку.

— Что за... — Укё недоверчиво уставилась на коробочку. — А, это, должно быть, детонатор, что подрывает тренировочный лагерь Ранмы. — Вздохнув, она взяла другую коробочку, торопливо произведенную Конацу. — Ненавижу, когда события выходят из-под контроля. Впрочем, не такая уж и большая потеря. Итак, сестра, на чем мы закончили?

* * *

Скорчившись в зарослях чрезмерно разросшегося папоротника-орляка, стоически игнорируя царапины и порезы, Ансонби держался рукой за зияющую рану у него под ребрами. Останавливать кровотечение зажатием раны, и при этом ухитряться еще и дышать довольно сложно, но он старался.

Он чувствовал их, их темные плащи мели вереск, их спрятанные капюшонами носы принюхивались к воздуху, иссушенные и покрытые струпьями руки их тыкали дерн, пытаясь найти его следы. Они были упрямы и настойчивы, у них не было душ, могущих капризами своими заставить их пренебречь долгом, но они были ничто, в сравнении с Ансонби... в обычных условиях.

Один обломок кости задел другой и Ансонби скривился. Боль неожиданно отдалилась, и он принялся прокладывать путь, как он надеялся, к безопасности. — Что ж, — проворчал он, ползя сквозь гниль и слизь, — Сегодняшний эксперимент... провален. — Его свирепая ухмылка под этим безлунным небом могла отразить лишь свет далеких звезд, — Но настоящего меня они еще пока не знают.

* * *

В штаб-квартире АКРОСС было по-прежнему темно, по прежнему тихо. Трона все еще не было. Фразы по-прежнему выстраивались в одном ключе, что, согласно инструкции, было завязано на наличие Ильпалаццо, который все еще пребывал в зале, так что автор просто плюнул на все, и сделал вид, что все пучком, все равно это уже конец, и все такое.

Оторвавшись на секунду от своего нового "Геймбоя", Ильпалаццо окинул взглядом свои владения, и затем свое новое синее мягкое офисное кресло с подлокотниками, на котором сидел

— Удобно, — объявил он. — Но не обладает должным величием. Надо будет обменять.

Подобрав "Геймбой", он поиграл еще несколько минут, остановившись лишь на проверку достигнутого им результата.

— Как-нибудь.

~~~ Конец ~~~

Автор:
Bjorn Christianson
(bjorn@etho.caltech.edu)
http://www.fanfiction.net/s/831661/1/ — этот фанфик на английском